Читать книгу Останься вопреки - - Страница 3

В её доме не переставая играла музыка. Будь то видеоклипы, крутящиеся по телевизору, радио или же просто плейлисты в чертогах компьютера. В стенах, где жила Аделина Савельева, музыка не прекращалась ни на минуту. Оставив пост и халат медсестры, девушка, как и миллионы других, занялась поиском себя. За полтора года она сменила не одно направление. Дизайн, фотография, строительство, сфера услуг и даже рутинная офисная работа за компьютером. Ни в одной из специальностей Лина не смогла ужиться. До тех пор, пока Женя не устроил её в свою студию звукозаписи. Мужчина считал, что иметь под боком человека, знающего правила оказания первой помощи, полезно. Учитывая степень и быстроту его опьянения, Лина чаще занималась тем, что приводила своего нового босса в чувства, чем работала в небольшой студии. И все же, девушка не жаловалась.

В любом случае, напряженная обстановка в стенах студии возникала гораздо реже, чем в той же самой больнице или офисе, где каждый день можно было получить моральную оплеуху от начальства, а за спиной – обнаружить клубок из сотканных змей, обсуждавших все тонкости её личной жизни и не только. В глаза никто, почему-то, не мог никогда озвучить свои грязные мыслишки, всё выводилось на обсуждение обязательно за закрытыми дверьми. И это больше всего раздражало Савельеву, которая к сплетням не то чтобы не привыкла – не видела ничего интересного в том, чтобы обсуждать чью-то жизнь, кто с кем спал и кто сколько зарабатывал. Это и стало камнем преткновения во многих компаниях.

Радиоприёмник настроен на её любимую волну. Ни единого слова о политике или экономике. Лишь музыка и обсуждение треков. Чарты и голосования фанатов. И вот участливый голос ведущего объявляет победителя, держащего первые позиции в чартах нескольких стран вот уже на протяжении трех недель – для музыкальной сферы срок немалый, а для российских исполнителей это и вовсе крутой поворот. Лиричное вступление с записью метронома, и вот знакомый для девушки голос начинает петь первый куплет. Лина не может сдержать улыбку. Так и хочется каждый раз, когда из колонок доносится голос Тима, показать пальцем в радиоприемник и сказать ему, будто он на той стороне сможет её услышать: «Я же говорила». Первое время девушка так и поступала, но после, осознав, что артист не узнает о её победных возгласах, перестала общаться с радиоприёмником и просто подтанцовывала немного изменившимся мотивам, которые сочиняли её старые знакомые. Их музыка всё так же скрывала в себе частицу любимого девушкой космоса, но стала немного мрачнее. Меж строк Лина могла прочесть настроение молодых людей, которое владело ими при написании музыки и текстов.

И когда песня под названием «Wonderful Wild World» закончила свое звучание, ведущий объявил о новом сингле ребят, который впервые услышит свет именно на их радиоволне и прямо сейчас. Его название было коротким и весьма лаконичным, однако когда ведущий произнес его вслух, Лина остановилась посреди комнаты не в силах пройти дальше. «Даже если твой голос холоден, ничего страшного» – вновь до неё донесся знакомый голос. Девушка подошла к магнитофону и сделала звук громче. «Потому что я жив, и за стеной ждёт много опасного. Останься, Ева» – вероятно, это была игра воображения, но девушке казалось, что он обращался именно к ней.

Она вслушивалась в песню снова и снова, переключая свое внимание с голоса на музыку и обратно. По коже то и дело проходили электрические разряды, заставляя волосы на затылке вставать дыбом. От происходящего девушку буквально передёргивало. Она не могла остановиться, продолжая вслушиваться и находя в строках песни те самые моменты, что имели место быть в ее жизни несколько лет назад. Она словно взглянула на всё происходившее в стенах больницы с его стороны. Голос певца проникал все глубже под кожу, оставляя один отпечаток за другим. И в этот момент Лина, кажется, поняла за что в него влюбились миллионы девушек по всему миру. Голос Тима был настолько пронзительным и проникающим куда-то вглубь души, что спокойно слушать его песни было невозможно.

Внезапно запись оборвалась, и ведущий начал восхвалять очередной удачный сингл молодой группы Ocean Eyes, попутно напоминая своим слушателям историю её создания. Лина же оборвала мужчину на полуслове, выключив радиоприемник. Ей вновь захотелось вслушиваться в песню, упиваться ею и вгрызаться глубже и глубже, однако это невозможно было сделать, слушая музыку на радио. Законы радиостанций не позволяли крутить одну и ту же песню больше пятнадцати раз в день. И если раньше это устраивало темноволосую, то теперь она была готова рвать и метать. Обидевшись на радиоприемник, Лина предпочла не включать его вновь, дабы не слышать голос ведущего, что так беспардонно прервал ее знакомство с новой песней.

Перебрав строки, затронувшие что-то внутри, девушка пыталась вспомнить текст песни целиком, но безуспешно. В голове лишь возникали отдельные словосочетания. «Я вижу свет, сочащийся снаружи» – и она вновь чувствует запах хлорки в реанимации, а перед нею на больничной койке лежит человек, чье лицо обмотано многочисленными бинтами. Он отвернулся к окну, и ей кажется, что он спит. «Я не против узлов, так затяни потуже» – инъекция морфия начала действовать. Молодой человек пытается еще что-то сказать ей, но вскоре замолкает. В реанимационной палате царит тишина, прерываемая лишь гудением приборов. «Но если ты уйдешь, я не знаю, как мне быть. Я не смогу взять и тебя забыть» – она намеревается выйти из палаты, но он еще крепче стискивает ее ладонь в своей, словно прося остаться. И Лина садится удобнее, свободной рукой поглаживая его по голове и пытаясь успокоить.

Наверное, именно это чувствуют девушки музыкантов-любителей, когда те пишут им тексты и зачитывают, после чего все это оказывается на мелких радиостанциях. Шок, неприятие, удивление, а затем осознание, желание услышать песню вновь и вновь, прокрутка отдельных строк и воспоминания, что возникают в голове при их звучании. Только Савельева всего лишь оказалась в нужное время в нужном месте и находилась рядом, когда это было нужно артисту.

Из раздумий ее вытянул звонок в дверь. Девушка не сразу поняла, что именно произошло, сначала потянувшись к мобильному. И обнаружив, что экран телефона пуст, она встрепенулась и направилась к входной двери. Посмотрев в глазок, она тот час, словно ошпаренная, подлетела к зеркалу, что висело на противоположной стене. На скорую руку пытаясь придать прическе приглядный вид, она почувствовала, как ее сердце заколотилось быстрее. Она никак не ожидала, что на пороге её дома сегодня окажется тот, чей голос еще недавно доносился из колонок радиоприемника. Наконец, поправив причёску, девушка глубоко вдохнула и открыла входную дверь, не пытаясь скрыть своего удивления.

На пороге стоял Тим, ничуть не изменившийся с их последней встречи. Только, пожалуй, на голове отсутствовали бинты, а на подбородке виднелся легкий шрам, как воспоминание о времени, проведенном в больнице из-за драки, поспособствовавшей его затянувшемуся визиту туда. Вместо кожаной куртки и взъерошенных волос теперь был строгий костюм-тройка, куртка и профессиональная укладка. В одной его руке девушка заметила букет голубых лилий. Они росли лишь в одном месте – во Франции, точнее, в одной из ее провинций. И стоили недешево. А в другой находилась бутылка одного из дорогих вин – Screaming Eagle 1992 года.

Между молодыми людьми возникла пауза. Девушка внимательно рассматривала внезапного гостя с головы до ног, не в силах что-либо сказать. С момента, как Лина услышала песню на радиостанции, она потеряла дар речи и не проронила ни слова. Визит старого знакомого окончательно выбил ее из колеи.

Тим, видимо, почувствовал это и первым нарушил долгое молчание:

– Лилии, – он перевел взгляд на голубые, как ясное небо, цветы, и вновь посмотрел на девушку.

– Аллергия, – темноволосая поспешила принять букет из его рук и слегка склонила голову набок, внимательно всматриваясь в своего гостя.

– Таблетки от аллергии, – он тихо рассмеялся, после чего продолжил. – Я искал тебя. Смог спокойно зайти в больницу лишь потому, что ожидал увидеть там медсестру, которая помогла мне. Каково было мое удивление, когда я узнал, что она там больше не работает. Я тут же выскочил оттуда, пулей.

– Я уволилась, – уточнила брюнетка.

– Спасибо, что сказала об этом. А то я не узнал. Дотошная рыжая борода подсказала, где тебя найти. Ты работаешь в студии звукозаписи? – спросил Тим.

– Да.

– Ну, теперь у нас больше общего.

Пытаясь унять дрожь в руках, девушка поправила выбившуюся прядь волос и выпалила:

– Я слышала песню. Буквально несколько часов назад.

– Уже? Черт. Я надеялся, что ты услышишь ее в моем присутствии.

– Не надо было… – начала девушка, но он перебил ее.

– Надо, Лин. Надо, – резко сказав, молодой человек оглянулся и вновь перевел взгляд на девушку. – Можно войти внутрь? Я, конечно, ненадолго, но все же.

Лина спохватилась и громко рассмеялась, после чего пригласила его в дом. Парень молча проплыл мимо девушки прямиком на кухню – единственную комнату кроме холла, где горел свет. Он расстегнул свою куртку и оставил её у двери, на вешалке. Шампанское парень поставил на стол, пока брюнетка крутилась в поисках вазы для букета. Сложив руки, он откинулся на спинку стула, смотря куда-то перед собой. Тим явно выглядел уставшим, под его карими глазами красовались синяки. Он был столь же хорош собой, сколько и вымотан. Аделина заметила это, бросая короткие взгляды на парня, пока ставила цветы в бирюзового цвета вазу.

– Ты голоден? – она, наконец, догнала его и села на стул напротив.

В ответ он бросил короткое «нет», а Савельева мысленно добавила к его слову, пожалуй, самое точное описание его состояния – «Сыт по горло».

Не теряя времени, девушка включила плиту, и мясо, положенное ею на сковороду, вскоре зашипело в масле. Как-никак, а потчевать гостя нужно было как следует. Даже если ему не хочется, потом захочется – всегда говорила Лидия Вениаминовна Савельева. Покончив с блюдом, девушка тут же наполнила тарелки и поставила их на столешницу.

– А я не откажусь поесть. Присоединяйся, если захочешь.

На столе оказались два глубоких бокала – первая посуда, что попалась девушке под руку. На кухне раздался громкий хлопок от выскользнувшей пробки. Screaming Eagle начал заполнять бокалы, и вот рука мужчины потянулась к одному из них. Он сделал небольшой глоток, а потом, словно немного подумав, полностью осушил его. И тогда Аделина протянула ему свой, вместо того чтобы выпить самой.

Они сидели в тишине, прерываемой лишь звуком журчащего каберне, наполнявшего бокалы. Он молчал, но ей не надо слов, чтобы понять в каком дерьме музыкант пребывал. Это видно по нему. Артистам предстояло отработать тур не только в России, но и за её пределами. Каждодневные репетиции изматывали Тима. Савельева частенько натыкалась на газетные статьи, гласившие, что «Тимур Хатов справлялся со стрессом от большого тура в барах и ресторанах, пытаясь скрыться от папарацци». Лина успевала лишь следить за тем, как парень наполнял бокалы вином, и когда жидкость в бутылке дошла почти до дна, слегка подалась вперед, скрестив руки и уперев локти в столешницу.

– А как же тур?

Но его, судя по всему, этот вопрос волновал меньше всего. Он небрежно отмахнулся и впервые за долгое время перевёл на неё взгляд.

– У нас есть несколько дней перерыва, я успею. Не переживай.

Вновь в комнате повисла тишина. Но эта тишина не совсем обычная. В нее вместились сотни разговоров, тысячи слов и одна проблема, что отчетливо блестела в его глазах цвета темного шоколада. В мыслях Савельевой возникли картинки прошедших дней его тура. Антураж, быстро сменившийся на нервозность и отчаянные попытки фанатов пробраться как можно ближе к его телу. Да, он не прочь заняться интересным интимным делом, но даже безудержный и грязный секс начнет рано или поздно надоедать, особенно если его полно в твоей жизни, стоит лишь поманить пальцем одну из заметно увлажнившихся от его харизмы девушек.

Всякий человек желает быть услышанным, и мужчина, что сидел перед нею, не исключение. Фанатки толком не знали, чьи фотографии и музыку любили, и от кого именно они были в восторге. Что из себя представлял Тимур Хатов? Они не имели и малейшего представления. Будь он обычным водителем или официантом, черта с два он купался бы во внимании. Больше того, его никто бы и не знал, а кто знал – не страдал бы так, как делали это миллионы. Аделина это понимала. И Тим это понимал.

– Знаешь, как звучит фраза «Не твоя вина»? – он прервал тишину, и девушка заметила, как его тон немного повеселел. Не дожидаясь ответа, он продолжил. – Так, словно грузин отбирает у тебя бутылку.

Её глупая улыбка от этой бородатой шутки вскоре превратилась в хохот, что пронёсся эхом среди стен. Ей-богу, соседи скоро напишут на неё заявление. Но ей плевать. От столь заразительного смеха он тоже начинал улыбаться и издал некое подобие смешка. Но вдруг мужчина снова замолк. Но на этот раз его вид не удрученный, а скорее задумавшийся. Савельева прекратила смеяться и собиралась спросить его о причине раздумий, но он опередил девушку, словно прочитав её мысли:

– Если я оступлюсь, ты подашь мне руку? – без тени иронии и улыбки, он вновь поднял на неё взгляд. И на секунду девушке показалось, что она увидела перед собой не статного красавца, собирающего стадионы, а ребёнка, потерявшегося в толпе.

– Подам. – она ответила ему без раздумий.

Он подался вперед, и вскоре расстояние между ними оказалось ничтожным. Тим заключил губы девушки в продолжительный поцелуе, лишенном пошлости и грязи. И только она протянула к его лицу руку, как музыкант отстранился от брюнетки. Савельева чувствовала, как его заполняло спокойствие, разливаясь по его венам и проникая в каждую клеточку организма, но все же задала глупый вопрос, который её заинтересовал.

– Ты проделал такой путь для одного поцелуя?

– Не только ради него.