Читать книгу Простой советский спасатель 3 - - Страница 6

– Дура, ну что за дура! Это ж надо! Чему только в медучилищах сейчас учат! Это ж надо, принять живого человека за мертвеца! И это советская медсестра! Комсомолка! Еще скажи, что в бога веришь? Как ты могла вообще такое подумать?! Как тебе в голову такое пришло?! Ты понимаешь, что наделала? Да за такое пациент на тебя в милицию заявление напишет и будет прав!

– Ва-а-асилиса… ик… Тимофе-е-е-вна-а… ик… Я не хо-оте-ела-а-а! Сказа-а-али, сгорел… ик… А тут он-он! Ик!

– Да пойди ты уже воды попей, что ли! – рявкнула Василиса. – Это ж надо, живого человека! Пациента! По голове подносом! Ты о чем думала?! Ну, дура, как есть дура! Иначе и не скажешь!

– Ага, ик… А чего он подкрался к вам… ик… и стоял как привидение!

– Уйди с глаз моих, Верка! – прикрикнула старшая смены. – Да, Лесаков, голова – твое слабое место! Береги голову, Лесаков, она тебе еще пригодится.

– А вы шутница, Василиса Тимофеевна, – делая попытку подняться, ответил я. – Это за что ж меня так?

– Лежи, оглашенный. Натворил делов, лежи теперь! Тебе полный покой прописан, вот и отдыхай. Сейчас осмотрю, в палату, и чтоб я тебя ни сегодня, ни завтра не видела! Только на процедурах. Уяснил?

– Так точно! – улыбнулся я.

– Ой, ма-а-амочки! – пискнула Верочка, появляясь в дверном проеме.

– Что опять? – Василиса грозно сдвинула брови.

– Н-ничего… Простите, Алексей, – всхлип. – Я не хотела, я… я… я не знаю, что на меня нашло! – девочка беззвучно зарыдала, глядя на меня огромными несчастными глазами.

– Да ладно, у всех бывает, – поморщился я, осторожно пробуя шишку на затылке.

– Да не у всех проходит! Ну, Киселева! Ну, учудила!

– Василиса Тимофеевна! Про-остите! Я больше не буду! – судорожный вздох и еще один всхлип.

– Да ладно вам, Верочка, ну с кем не бывает, – улыбнулся я.

– Вот именно, что ни с кем не бывает! И только эта, – старшая медсестра бросила сердитый взгляд на несчастную Верочку, сжавшуюся в комочек. – Вечно умудряется что-нибудь учудить! Так, Лесаков, осторожно поднимаемся в палату, – Василиса наконец закончила все свои манипуляции над моим бренным телом. – Голова не кружится? На ногах стоишь?

– Не кружится. Стою. Да все в порядке, Василиса Тимофеевна, – как можно более искренне улыбнулся я. – Дойду и сразу спать!

– Я тебе дойду! Иди сюда, недоразумение. Берешь и отводишь в палату! И попробуй мне только шаг влево или вправо!

– Попытка к бегству – расстрел, – пробормотал я, пряча глаза, в которых плескался безудержный смех, отчего-то вся эта ситуация меня неимоверно смешила.

– Пошути у меня тут, умник! – уже беззлобно рыкнула старшая смены и устало поинтересовалась: – Ты где был-то? Мы же и правда думали, что ты погиб. Ваську спас, а сам за котом метнулся, и все, накрыло тебя.

– А про кота-то откуда знаете? – удивился я. – Да и Ваську не я спас, а ребята-пожарные.

– Как не ты? – Василиса зависла, размышляя над моими словами. – А ну-ка, погоди. Чаю хочешь? С баранками?

– Не откажусь, – согласился я: вот как раз и опробую свою версию.

Оно понятно, девчонки – это тебе не следователь. Но с учетом недостоверной информации, которую уже выдала Василиса, думаю, выкручусь. Очевидцы происшествий практически всегда мало что помнят, предпочитая выдавать свои фантазии за действительность, рассказывают свою версию событий. А значит, я спокойно могу гнуть линию, что вышел из горящего здания и побрел куда глаза глядят. Шок у меня был, и все дела!

Верочка начала суетиться. Поставила на подоконник большую железную емкость, налила туда воды из графина, всунула кипятильник и принялась накрывать на стол.

На свет появился рафинад в красно-сине-белой до боли знакомой коробочке. Такая всегда стояла в бабушкиной тумбочке, а я таскал из нее кусочки. Это было вкуснее карамелек. Ванильные бублики, или баранки, как их называли гости города из других уголков нашей страны. Три чашки в красный горох и чайные алюминиевые ложечки.

– Ну, рассказывай, – велела Василиса, когда Вера с помощью специальной, видимо, кружки разлила кипяток по чашкам, в которых уже плескалась заварка.

Старшая медсестра отхлебнула чай, хрустнула баранкой, спокойно ожидая начала моего рассказа, тогда как молоденькая фантазерка едва на месте не подпрыгивала от нетерпения.

– Да нечего рассказывать, – макая кусочек сахара в кипяток и закидывая его в рот, пожал я плечами.

– Как это?! Девочки рассказывали, как вы сначала храбро кинулись спасать тетю Машу. А потом и в дом полезли, чтобы она туда не рванула, чтобы Ваську спасать!

Я малость подзавис, пытаясь сообразить, что Верочка имеет в виду. Потом до меня дошло: это она пересказывает репортаж с места событий от очевидцев про то, как я бабульке в синем халате не позволил забежать в горящее здание за орущим иродом. Тетя Маша, значит, запомним.

– Так, а она чего кинулась-то? Этот Васька-угорелец, он ей кто?

– Как кто, ясно-понятно кто – сынок еешний. Так-то он безобидный, но, бывает, глаза зальет после работы, и все, пиши пропало.

– Буянит?

– Да нет, – отмахнулась Василиса Тимофеевна. – Песни горланит. Бычки раскидывает, а то и чинить что-то берется. И ведь, стервец, в дымину пьяный, а все равно починит любую поломку! Руки-то у него золотые, голова садовая. Да только сам при этом обязательно травму получит. То палец раскровавит, то молоток на ногу уронит, то руку располосует чуть не до кости. Ирод – одно слово. Наутро, правда, не помнит ни черта. А творит до черта.

Старшая смены печально вздохнула и, прикрыв глаза от удовольствия, отхлебнула сладкого чая. Четыре кусочка на чашку, я аж сглотнул от удивления, когда увидел.

– Жалко его, – Верочка тоже вздохнула.

– Почему? – хотя я уже понимал, что она скажет

– Так почему… Ты же видел, стройка у нас только закончена… Ой, простите!

– Да ладно тебе. Девушки, предлагаю перейти на ты, – я поднял чашку с чаем. – И чокнуться за это дело.

Медсестры заулыбались, мы соприкоснулись кружками и продолжили разговор.

– Так вот, – Верочка стрельнула глазами в сторону Василисы, получила одобрение и начала рассказывать. – Стройка у нас закончилась, а бардака на территории еще ой-ей-ей! Пока наведут порядки, пока все порастаскивают по местам. Все ж посволакивали в разные места, из старых корпусов, которые снесли. Ну и вот в этом здании, что сгорело, решили временный склад кислородных баллонов организовать. А Васькину каморку-то тоже снесли. Он сколько раз просил главного выделить ему закуток для инструментов, ну и прочего там всякого… – девчонка замялась.

– Ночевал, наверное, в каморке, как в запой уходил?

– Бывало, – кивнула Василиса. – Ну а что, через весь город пьяным идти? Он хоть и рядом живет, да сам понимаешь, милиция остановит, заберет в вытрезвитель, бумажку на работу пришлют. Кому оно надо? Вот и…

– Ну да, – Верочка шумно прихлебнула чай, вкусно хрустнула бубликом.

Да уж, видать, действительно золотые руки у мужика, раз так о нем персонал печется. Советский вытрезвитель – это отдельная песня. Прикрыли их в двухтысячных, в одиннадцатом году, а до этого были во всех городах. Даже я умудрился однажды в нем побывать, аккурат за год до их закрытия. Не помню, что мы так бурно отмечали, но я решил после кабака прогуляться домой пешком, нашим трезвым водителям и так работы хватало. Ну и прихватили меня, хотя шел спокойно, видимо, план выполняли.

Жуткое место, однако. Сначала меня осмотрел врач, вдруг поранился или, там, отравился тем, что пил. Потом отобрали одежду и вещи, завели в комнату, кинули на кровать, накрыли простынкой. Проснулся утром, зуб на зуб от холода не попадает. Оплатил штраф пятихаткой и отправился домой.

Но это уже глубоко после развала Союза. При советской власти еще и бумагу на работу отправляли, а там могли и премии лишить, и уволить, из училища или института отчислить, если студент. Попал три раза за год – принудительно в наркологический диспансер на лечение. Кстати сказать, Героев Советского Союза или Социалистического Труда, малолеток, инвалидов, беременных женщин, военных и ментов в трезвяк не забирали. Их, как белых людей, развозили по домам или в больничку.

Так что да, Васькина судьба висела на волоске. Если докажут, что пожар начался из-за него, сидеть ему за решеткой. Надеюсь, медсестры, которые таскали баллоны, не пострадали и никто не погиб, иначе совсем дело плохо.

– Так сегодня-то что произошло? Почему кислород там оказался? Это ж не по правилам?

Медсестры вздохнули, практически синхронно хрумкнули бубликами, запили чаем, и Василиса ответила:

– Да потому что… говорили завхозу, нельзя в том доме склад устраивать! Никак нельзя! Нет же, уперся рогом, пока, мол, не организует место по технике безопасности, пусть полежат. А Васька под шумок там себе каморку оборудовал. Его-то келью снесли вместе со старым зданием. Вот и…

– Девочки говорят, им велели начать переносить баллоны в новую подсобку. Там все по инструкции и все такое. Вот они и занимались делом, пока Василий не пришел, – Верочка печально вздохнула.

– А дальше-то что?

– А дальше… А дальше Ваське вожжа под хвост попала, и он поперся с сигаретой бачок в туалете чинить, – еще один тоскливый вздох.

– А там баллоны были? – удивился я.

– Где?

– Ну, в туалете, он же там бачок чинить собирался.

– Да не, что ты, – Верочка хихикнула. – Кислорода там не было. Этот гад с сигаретой поперся по комнатам искать свой инструмент. Вроде даже нашел и вернулся обратно в туалет. А вот где он оставил окурок, это уже другой вопрос! Хорошо хоть, все началось не в том помещении, откуда девочки начали. Иначе все, – девчонка округлила глаза, демонстрируя это «все», и отхлебнула чаю.

– Сестричка, можно таблеточку, – чья-то чубатая голова попыталась сунуться в сестринскую.

– Вас что, стучаться не учили? – строгим звонким голосом возмутилась Вера.

Василиса Тимофеевна спрятала улыбку в чашку с чаем и слушала, как молодое поколение персонала распекает нахальных пациентов.

– Забаделин! Я вам сколько раз буду повторять: все таблетки только с разрешения лечащего врача! Какую еще таблеточку?

– Так ноет же! – заскулил невидимый Забаделин. – Прям сильно ноет! Анальгинчику бы мне, а, сестричка?

– Идите в палату! Посмотрю на вечернем обходе, что там у вас ноет! – резюмировала Верочка свою нотацию. – Двери закройте с той стороны!

Голова исчезла, не забыв со всей осторожностью прикрыть двери, хотя, могу поспорить на сто советских рублей, мужику хотелось хлопнуть от души, чтоб аж штукатурка с потолка посыпалась. Но отвлекать медсестер от дела, а уж тем более от чаепития, – это последнее дело.

Довольная Вера деловито поднялась, пощупала бок у железной кастрюльки, долила воды и снова включила кипятильник.

– Лесаков, так все-таки ты-то где был полдня? Мы ведь тебя действительно похоронили, думали, все, сгорел наш беглец заживо. А ты вот, живой и даже в меру упитанный и чистый.

Василиса Тимофеевна все-таки вспомнила, зачем мы тут на троих бублики соображали. Ну что ж, вот и повод проверить мою легенду.

– А что говорят-то? – уточнил я.

– Говорят, голубь мой, разное. Одни сказали, мол, выбежал, на себе Ваську вытащил, кинул на траву и опять в дом побежал. А потом, мол, рыжего кота вышвырнул за порог, тут-то тебя и накрыло последней взрывной волной, и сгинул герой под стенами дома, которые в одночасье сложились, как картонка, и похоронили его под собой.

– Нормально, – я малость обалдел от такой версии. – Стены же на месте! Ни одна не рухнула! Таким стенам еще сто лет простоять и три пожара пережить, и ничего с ними не будет, умели раньше строить.

– Вот и я говорю: врут, – кивнула Василиса Тимофеевна, не сводя с меня глаз. – Был-то где?

– А еще говорят, – встряла Верочка, – будто выскочил ты как оглашенный, с котом под мышкой, крикнул пожарным, что Ваську в туалете завалило и ты ничего сделать не смог, а потом исчез.

– Где исчез?

– Так в дыму исчез, – доверительно пояснила Вера. – Потом тебя и не видел никто. Хотя нет, сначала ты мужикам велел оцепление организовать, чтобы, значит, никто к дому не лез и под ногами не мешался, а потом все, – девушка развела руками. – Пропал с концами, никто и не понял, куда ты делся.

– М-да, – я одним махом допил остатки чая, поставил чашку на стол и посмотрел на медсестер.

Обе замерли в ожидании, горя тайным желанием услышать историю из первых рук. И ведь я больше чем уверен, мой рассказ точно так же перекрутят, и пойдет по больничному городку гулять еще одна версия моего так называемого героизма, внезапной гибели и чудесного воскрешения.

Я вздохнул, сделал таинственное лицо, с благодарной улыбкой принял вторую чашку чая из рук Верочки и начал свой рассказ с вопроса.

– А как там девушка? С ней все в порядке?

– Какая? Ну, та, которую я врачам на руки сдал. Возле крыльца нашел, без сознания лежала.

– Так это тоже ты? – ахнула Вера. – Ну, Дворкин, ну, паразит! – девушка погрозила кулачком в сторону двери. – А мне сказал, что это он Людочку отнес к Валентине Сергеевне! Ну, я ему устрою!

– Я тебе давно говорю, меньше его слушай, он и не такую лапшу на уши навешает. Оглянуться не успеешь, как глупости натворишь!

Верочка отчего-то вспыхнула, но упрямо поджала губы, явно не желая соглашаться с Василисой Тимофеевной.

– Маруся, санитарка, которую ты спас, – уточнила в мою сторону старшая медсестра. – Видела его на днях в сквере с пациенткой из кардиологии.

– Неправда! Не мог он! – Веруня еще больше покраснела, на глазах выступили слезы. – Дима, он хороший. Это у него видимость такая, от внутренней неуверенности в себе.

– Вера! Где ты такой чуши нахваталась?! – воскликнула Василиса. – Учу я тебя, учу, а все без толку! Черного кобеля не отмоешь добела, а твой Дворкин кобель и есть, пробы ставить негде! – сказала как отрезала. – Лесаков, не отвлекайся, а то мы так до полуночи просидим, а дела не ждут, и вообще, скоро отбой!

– Так нечего рассказывать, Василиса Тимофеевна. Я в здание-то когда вошел, там уже вовсю пламя бушевало в задней части дома. Тут этот орать начал, Васька ваш, ну я и пошел на голос. Он в какой-то комнате запертым оказался.

– В туалете, точно! Пожарные так и сказали, мол, парень не смог крючок скинуть, тот от удара искривился и плотно застрял в этих… в пазухах! Они двери потом выбивали.

– Ну вот, я их позвал, а сам выйти хотел, уже все, внутри без защитного костюма опасно стало, припекало вовсю. У меня даже рубашка высохла. Я ж ее намочил, чтобы дышать чем было, когда внутрь зайду.

– Точно! – снова Верочка. – Мужики рассказывали, скинул, говорят, медбрату бабку на руки, к колонке подошел, рубаху стянул, намочил и на голову намотал. И сгинул! – мечтательно протянула девушка.

– Кто сгинул? – опешила Василиса со мной на пару.

– Ну, ты и сгинул в клубах дыма, как… как…

Медсестричка пыталась подобрать сравнение, но, кроме принца на белом коне, девчонке явно ничего в голову не приходило. А это сравнение вроде как не подходило к случаю: не девицу же спасать полез, а Ваську-ирода. Какой уж тут принц.

– Как дракон в пещере? – пошутил я.

– Лесаков, не отвлекайся! – Василиса Тимофеевна вернула меня в реальность.

– Слушаюсь!

– Леш, а ты откуда знал-то? – Верочка снова встряла с вопросом.

– Что именно?

– Ну. Что тряпку намочить и на голову. Я такого и не видела никогда.

– Много ты пожаров-то видала, знающая, – хмыкнула старшая смены.

– Ну-у-у… Нет. Это первый, – протянула Вера.

– То-то же, – довольная Василиса пристукнула пустой чашкой по столу.

– Так нас учили, я же в Обществе спасателей на водах работаю.

– Так то на водах, а пожары при чем?

– Нас всему учили, – соврал я, абсолютно не представляя, чему обучают спасателей в ОСВОДе. – Мало ли что может на пляже приключиться.

– Это точно. Так, а дальше-то что? – продолжила Верочка допрос. – Выжил-то как?

– Так я и не умирал, Верунчик, – подмигнул я смутившейся медсестре. – Я про Ваську-то пожарным все дело обсказал и собрался выходить, а тут котяра рыжий ка-а-ак заорет! Мя-а-а-у! – я сделал круглые глаза и замяукал.

От неожиданности медсестры сначала растерялись, потом рассмеялись.

– Ну, кот, чистый кот и есть! – Василиса, смеясь, махнула на меня рукой.

– У вас тут что, кот? – раздался голос от дверей, и в сестринскую вошел дежурный врач.