Читать книгу От ненависти до любви - - Страница 8

Майк откинулся к спинке сидения, этот мальчишка-заправщик не шел у него из головы. Хромой, искореженный, разве он заслужил, чтобы какой-то урод исковеркал его жизнь. Неожиданно боль сдавила грудную клетку. Он закрыл глаза, перед ним тут же возник образ Дианы. Майк вздохнул и чтобы не застонать, сжал зубы. Ее образ преследовал его постоянно, и ничто не могло вытеснить его вот уже более шести месяцев. Он жалел невероятно, что поступил с ней таким образом. На самом деле эта девочка совсем юная, неискушенная, ни в чем не виновата, никакая она не шлюха, не подстилка, она просто влюбилась впервые, как умела по детски, со свойственной юности максимализмом. Она любила его всего и отдавала себя без остатка и без оглядки на чье-то мнение, на осуждение и сплетни. А он растоптал ее, раздавил, вывалял в грязи и выбросил как ненужную вещь, старался размазать и опустить как можно ниже.

Майк ненавидел себя, презирал за свой поступок. Месть, которую он вынашивал в себе долгие годы и наконец, осуществил, не принесла ему удовлетворения. Он старался даже не думать об этом, выбрасывал все мысли из головы, едва они попадали туда. Диана. Она захватила в плен его сердце, забрала его душу. Он хотел ее как женщину. Никогда и ни с кем ему не было так хорошо, как с ней. Эта восемнадцатилетняя девочка, пока еще даже не женщина, добилась от него того, к чему стремились многие опытные женщины.

Он выбросил ее из своей жизни, вычеркнул из памяти и на следующий день улетел вместе с Хелен на Багамские острова.

На островах они пробыли две недели, а затем полетели в Майами. С Хелен они были знакомы почти с детства, они много раз пытались жить вместе, сходились, расходились и вновь сходились. Хелен давно мечтала о том, как станет полноправной хозяйкой не только его сердца, но и финансов, однако Майк не мог долго находиться с ней в одном пространстве. Ему становилось скучно. Но окончательно расставаться с ней он тоже пока не хотел. Она нужна была ему как палочка-выручалочка на случай, если какая-нибудь уж больно надоедливая поклонница привязывалась так, что не отцепиться, и тогда он мог призвать на помощь Хелен.

Она, как тяжелая артиллерия, появлялась на сцене в роли его невесты, и все вставало на свои места.

Он не хотел лететь в Майами, но Хелен настояла.

– Ты мне должен, – покусывая его нижнюю губу, убеждала девушка. – Я сорвалась с важного мероприятия и прилетела черт знает куда, чтобы помочь тебе освободиться от этой малолетки. Теперь я хочу компенсацию. И Майк сдался. Они прилетели в Майами поздно вечером, разместились на семейной вилле. Хелен сразу же пошла спать. А он неожиданно откупорил бутылку виски. Майк не увлекался спиртным, но сегодня что-то было не так.

Тоска, боль и пустота заполнили его внутренности. Он не сразу понял, что с ним происходит. Только после того, как, осушив не один бокал виски, напился так, что перед глазами стали мелькать картины с образом юной синеглазой, влюбленной в него девочки, мозг выдал ответ.

Проваливаясь в сон, Майк уже знал, что то, что он совершил и считал местью, на самом деле называлось подлостью, и теперь будет тревожить его если не всю жизнь, то еще много дней и ночей. Пробудившись от сна, он долго плавал в бассейне. Хелен не тревожила его, поджаривая свое тело в шезлонге напротив.

Через час непрерывного плаванья Майк вышел из воды и направился в душ. Там он простоял минут десять, окатывая себя струями холодной воды, и когда вышел, у него спонтанно возникло решение.

– Я думаю, нам пора узаконить наши отношения, у тебя пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Опоздаешь, я могу передумать.

Хелен приоткрыла от удивления рот и привстала с шезлонга, пытаясь уловить нотки подвоха или юмора в словах Майка. Но его холодный равнодушный взгляд говорил сам за себя, указывая на серьезность его намерения.

– Время пошло, – он развернулся и направился в дом, чтобы снять с себя мокрые плавки и надеть костюм. Они расписались в небольшой церквушке без свидетелей и родственников. К родителям в Лонг-Айленд Майк приехал с женой и раненым сердцем. Его женитьба удивила родственников, но никто ничего не сказал. В семье Джона и Лоры Мортан не принято было сомневаться в правильности поступков своих детей.

Женитьба не принесла Майку успокоение. Его душа продолжала метаться, а сердце маялось и тосковало по глазам цвета морской воды и бескрайнего неба. Полгода спустя он решил вернуться на пару дней в городок своего детства и непреходящих воспоминаний. Он надеялся увидеть Диану и попросить прощения и если получиться забрать ее с собой. Она не могла стать его женой, но кто мог помешать ей стать его любовницей.

В Парк- Сити Майк заехал сначала в офис, чтобы провести совещание и послушать, как идет строительство курортного городка. После в сопровождении начальника строительства отправился осматривать все, что удалось сделать за время его отсутствия. За полгода, которые его здесь не было, вокруг все заметно изменилось. Появились новые улицы с одно и двухэтажными домиками, пятнадцать многоэтажных зданий, пока были возведены только каркасы, но уже через месяц рабочие бригады строителей сменят отделочники.

Сейчас специалисты занимались исследованием горных вершин и наиболее опасных участков, чтобы во время функционирования курорта не возникли проблемы со сходом лавин. Сюда уже завезли взрывчатку, намереваясь заранее взорвать наиболее проблемные зоны. Предполагалось построить более двухсот пятидесяти трасс для лыж и сноубордов с перепадами высот от двух тысяч восьмидесяти до трех тысяч сорока девяти метров. И тридцать девять подъемников для перевозки гостей. А также пятнадцать отелей и около ста домиков в стиле шале.

Майк переночевал в своем доме. Он решил навестить Джонатана Эванса перед отъездом, чтобы сказать ему, что больше не держит на него зла, и все благодаря его приемной дочери, которую Майк полюбил, да так, что без нее стало невозможно дышать. Он знал, что старику его признание не понравится, но ему было все равно, главное Диана. Майк решил забрать ее с собой, не сомневаясь ни на минуту, что она пойдет за ним на край света. Обдумывая свой визит к Диане, он не смог сомкнуть глаз, мозг постоянно подкидывал картинки из прошлого, закрадывая сомнения.

А вдруг влияние отца окажется сильнее, чем ее любовь к нему. Майк понимал, как сильно ранил ее. Он помнил, какими глазами смотрела на него девочка в тот миг, когда он отрекался от нее, смешивал с грязью. Она была похожа на маленького ребенка, которого только что предали взрослые люди. Ее глаза, полные слез, были похожи на озера, переполненные водой во время весеннего таяния снега. Распахнутые, изумленные и совершенно потерянные. Оставив Хелен, он вышел на террасу и наблюдал, как она шла по улице, сгорбленная его предательством, разочарованием и болью, ничего не видя перед собой и не замечая, как оглядываются на нее прохожие.

В полдень, подъезжая к дому пастыря, Майк заметил, что и здесь что-то изменилось. Поднявшись по ступенькам, он позвонил в дверь. Она почти сразу же распахнулась. На пороге появилась молодая женщина лет тридцати. Скосив глаза на машину Майка, затем на него, она кокетливо заулыбалась.

– Простите, – Майк почувствовал, что его голос слегка дрожит, всё же волнение давало о себе знать.

– Мне нужен мистер Джонатан Эванс.

– А пастор? Так он же умер.

Майк растерялся.

– Как умер? Когда?

– Да я не помню, давно уже, может, полгода или больше.

– А его дочь Диана? – Майк чувствовал, как его тело покрывается ледяной коркой.

– Я не знаю, спросите у соседей, которые давно здесь живут. Может, они что знают.

Она закрыла дверь, а Майк все никак не мог сдвинуться с места. Наконец ему удалось справиться с шоком.

– Майк, что случилось? – Спросил Фрэнк, начальник службы безопасности и друг, а во время поездок еще и водитель, он давно выздоровел и теперь сам сопровождал Майка во всех его поездках.

– Подожди, – Майк увидел женщину, она только что вышла из соседнего дома. Боясь, что она уйдет, он быстро направился в ее сторону.

– Простите, вы не могли бы уделить мне пару минут.

– Конечно, могу.

– Мне только что сказали, что мистер Джонатан Эванс умер.

– Так и есть, полгода назад мы его похоронили на церковном кладбище.

– А Диана, его дочь, где она? Вы что-нибудь знаете о ней?

– Дианочка уехала, ее ведь выселили. Бедная девочка. Принесли предписание освободить дом в течение трех дней. Она собрала кой-какие вещи и ушла.

– Куда?

– Да кто же ее знает. Родственников у них не было. Пойти не к кому. Кажется, через агентство нашла работу в столице к пожилым людям помощницей.

– Вы знаете название агентства?

– Ну что вы, нет, конечно. Времени сколько прошло.

На негнущихся ногах Майк дошел до машины. Сел, откинувшись к спинке, несколько минут сидел молча. Фрэнк не беспокоил друга. По его бледному лицу он догадался, что произошло что-то серьезное.

–Давай поедем, – Майк указал дорогу, и машина двинулась в сторону церковного кладбища.

Могилу Джонатана Эванса он нашел сразу. Она была сравнительно новой, ухоженной. Кто-то из прихожан ухаживал за ней. На памятнике было выгравировано красивое лицо с добрыми усталыми глазами. На душе стало невыносимо горько.

– Прости, старик, я не хотел твоей смерти. Я лишь хотел, чтобы ты почувствовал мою боль. Как жить мне теперь, выходит, я не рассчитал твои силы, и ты оказался намного слабее, чем я ожидал. Выходит, я виноват в твоей смерти, тогда чем я лучше? Я лишил тебя жизни, а твою девочку крова, и теперь мне жить с этим. Радуйся, старик, теперь ты лежишь здесь или живешь на небесах у Бога за пазухой и наблюдаешь, как я страдаю.

Несколько минут мужчина стоял у могилы с поникшей головой, а потом повернулся и, не оглядываясь, пошел к машине. Всю дорогу до Солт- Лейк- Сити он не проронил ни слова. Фрэнк решил, что Майк будет молчать до аэропорта, а может быть и в самолете до самого Нью-Йорка. Но неожиданно он отреагировал на мальчишку-заправщика на автозаправке. У того была одна половина лица изуродована так, что даже жутковато было смотреть, правда парень прикрывался бейсболкой, но Майк как-то рассмотрел.

Майк устал, и даже не физически, устал морально. Чтобы не ссориться с Хелен по два раза в день, он решил немного пожить у родителей в Лонг-Айленде. Он уже жалел, что женился, поддавшись эмоциям, надеясь, что статус женатого мужчины поможет ему выбросить мысли о Диане из головы. Но все только усугубилось. Хелен стала проявлять характер, иногда даже капризничать.

Был выходной, и родители, как ни странно, оказались дома, обычно они уезжали на острова.

– Сынок, что же ты не предупредил? У тебя все хорошо? А где Хелен? – Суетилась Лора, гладя склоненную к ней голову Майка и целуя его в макушку.

– Милая, дай ему ответить хотя бы на один вопрос, – обнимая Майка, встрял в разговор Джон Мортан.

– Все хорошо, мама, отец. Как вы? Здоровы?

– Ну, если бы умерли, уж кто-нибудь сообщил бы.

– Джон, ну что смущаешь мальчика? – Вступилась за Майка Лора.

– Мальчика? Вон, какой вымахал выше меня. Красавец. Надолго приехал?

– Не знаю. Хочу побыть с вами, соскучился.

– Здорово даже не вериться, что кто-то из детей наконец соскучился.

– Да что ты завелся, Джон? Нам ли обижаться? Постоянно кто-нибудь приезжает. Не обращай на него внимания, сынок, – повернулась Лора к Майку.

Ночью, лежа рядом с мужем, Лора неожиданно спросила.

– Джон, это только я заметила или ты тоже обратил внимание?

– О чем ты, милая? – Повернулся Джон Мортан к жене.

– Майк чем-то расстроен. Даже скорее, подавлен. Может, это из-за Хелен? Приехал один. Домой не торопится.

– Я тоже заметил. Как будто грусть в глазах. Завтра поговорю с ним. Может, из-за Хелен.

Майк любил приезжать к родителям.

Он помнил день, когда они нашли его, прячущегося от органов опеки по чужим подвалам. Грязного, голодного, озлобленного на весь белый свет щенка, готового откусить любую протянутую руку. Прошло больше трех месяцев, как похоронили его мать. Он даже не был на похоронах, прятался в кустах и наблюдал издали, как ее гроб опускали в могилу. Майк с ранних лет выучил науку, которую ему преподавала мать, объясняя маленькому мальчику, что он никому не нужен, даже собственный отец отказался от него. И что он сдохнет где-нибудь под забором от передоза или от голода, как только она умрет. Но лучше так, чем попасть под опеку службы защиты детей. Никого они там не защищают, отдают детей в приемные семьи к алкашам, а те над ними издеваются, превращают в бесплатных рабов, а некоторые даже держат таких приемышей на цепях в собачьей конуре.

Майк не хотел на цепь в собачью конуру, от наркотиков он тоже не хотел умирать. Он видел, как мать теряла человеческий облик всего от небольшой дозы. Но он очень хотел, есть и вечером, пробравшись задворками к чьему-нибудь дому, воровал то, что плохо лежит. Чаще всего он пробирался в дом Джонатана Эванса, они его почти никогда не закрывали на запор.

В то время, когда хозяин с женой и годовалой девчонкой собирались в дальней комнате, чтобы почитать или посмотреть телевизор, он пробирался через небольшой холл на кухню и сгребал всю еду со стола. Обычно там лежали бутерброды с колбасой или мясо, завернутое в фольгу, бутылочка с соком и бутылка воды. Майк боялся каждый день лазить в дом к Эвансам и поэтому растягивал еду на несколько дней. Он ел и злорадствовал, что опять украл у собственного отца. И ещё сильнее ненавидел его за то, что тот жирует, а он – его сын, вынужден воровать, чтобы не помереть от голода. Через три дня он опять пробирался на кухню к Эвансам, чтобы вновь забрать все, что лежала на столе, и удивлялся, что ничему они не научились. У них воруют, а они по своей глупости забывают спрятать еду или хотя бы закрыть дом на запор.

Неизвестно, как долго могло бы это продолжаться и чем бы все закончилось, но однажды его поймали. Он сидел в обезьяннике в комиссариате и ждал своей участи.

– Ну что, сынок, тяжело тебе без мамки? – Сочувственно кивал головой шериф. – Все понимаю, хоть и плохая была, но все, же родная душа. А почему прятался, убегал? Тебя же родственники разыскивают. Каждый день из Нью-Йорка звонят. Или ты не знал, что у тебя есть родные?

Майк не верил шерифу, мама никогда не говорила про родственников. Зато говорила, что он никому не нужен.

Они приехали утром. Он не мог поверить, что такие чистые, ухоженные и по виду сильно богатые люди могут быть его родственниками. Он смотрел на них и боялся, что эта красивая, с добрыми глазами женщина сейчас отвернется от него и разочарованно произнесет:

– Ах, как жаль, но это не наш мальчик. Наш не может быть таким грязным и убогим. У него, наверное, есть вши? И этот мужчина с глазами такого же цвета, как у мамы и у самого Майка, тут же отзовется:

– Да, это не наш мальчик, мы напрасно проделали такой длинный путь. Пойдемте отсюда.

– Я же вам говорил, что не стоит сюда лететь, а вы не послушали, – поддакнет парень с такими же серыми, как у его отца, глазами и, презрительно окинув Майка взглядом, выйдет на улицу.

Майк ждал, когда шериф, наконец, откроет клетку, и он сможет выскочить и убежать, чтобы не слышать обидных слов, чтобы опять спрятаться в подвале и вволю наплакаться из-за своего убожества и никчемности. Потом, сообразив, что шерифу незачем открывать клетку, если эти люди не собираются его признавать, забился в угол и, отвернувшись, тихонько заплакал. Майк до сих пор помнит вкус своих тогдашних слез и тепло рук женщины, заменившей позже ему мать. Все получилось не так, как он думал.

Он не успел ничего сообразить, потому что шериф открыл дверь, и эти люди, все трое, тут же оказались рядом. Он ничего не успел понять, как женщина села на скамью, к которой от страха прилип Майк, и обняла его, не испугавшись чумазого вида и вонючей, давно не стираной одежды. Она гладила по голове, целовала в макушку, вытирала ладошкой слезы с его грязных щек и тихо нашептывала:

– Ничего, милый, все будет хорошо. Ты вырастешь, и боль пройдет, а мы тебя никогда и никому не дадим в обиду, ты теперь наш мальчик, наш сынок. Ты вырастешь, и мы вместе будем гордиться тобой.

Когда Майк нашел в себе силы оторваться от доброй женщины, его тут же сгребли в охапку другие руки, сильные, крепкие, надежные:

– Ну что, сынок, давай знакомиться? Я брат твоей мамы, твой дядя, если захочешь, будешь называть меня отцом, а если нет, можешь звать просто Джон. Это Лора, твоя тетя, она тоже будет рада, если назовешь ее мамой, может быть, потом когда-нибудь, если вдруг захочешь. А это Рой, твой старший брат, он решил познакомиться с тобой первым, а дома остались Ник и Хантэр, а еще Луис, он мексиканец, но тоже родной, потому что живет с нами уже больше года. Еще есть малышка Синди, ей всего пять. Все тебя очень ждут. Так что скоро сам познакомишься со всеми.

С тех пор прошло почти семнадцать лет. Но Майк помнил все, что произошло за это время, все до мельчайших подробностей, каждый день, прожитый в этой семье, ставшей для него роднее всех родных.