Читать книгу Автострада до Рая и Ада - - Страница 2

«When a cowboy’s too old to set a bad example, he hands out good advice» –

«Когда ковбой слишком стар, чтобы показывать дурной пример, он дает хороший совет». (с) Американская поговорка.

Легкие горели, в коленях предательски слабело, а в спину ей эхом неслись издевательский хохот и свист. «Вот же засада! И чего привязались только, уроды!» – в отчаянии думала Клэм, вылетая из узкого, длинного переулка – самого крайнего и самого тускло-освещенного в этом городе. Дорога на Ла́го-Сагра́дос заканчивалась просторной автобусной остановкой с козырьком и ровным рядком подсвеченных изнутри вендинговых автоматов: с игрушками, газировкой, снеками, разноцветной жвачкой, еще какой-то белибердой…

– Твою мать! – в отчаянии процедила девушка, прекрасно осознавая, что скрыться ей попросту негде, за остановкой в прохладную синеватую темноту вилась бесконечная Автострада, и пешему путнику на ней делать было решительно нечего. К тому же не стоило облегчать этим ублюдкам работу, выбираясь на просторы безлюдной, песчаной пустоши, где им станет куда проще…

Клэм решительно тряхнула головой, машинально ныряя за автомат со снеками (прекрасно осознавая насколько это бессмысленное действие, они же не совсем безмозглые!) и очень стараясь отогнать от себя жутковатые мысли о том, чего наверняка не могло с ней никак приключиться. Ох, как же давно она пыталась к этому привыкнуть! Как же сильно желала навсегда избавиться от своих навязчивых страхов, упорно преследовавших ее всю сознательную жизнь. Но не существовало на свете ни единой возможности излечить или избавить Клэм от малодушного человеческого стремления бежать от опасности, очертя голову, ведь пропитавший все ее существо с самого раннего детства инстинкт самосохранения нельзя было обмануть всей этой… иллюзорной неуязвимостью, проверять и испытывать которую, у Клэм не имелось ни малейшего желания.

– Клэмси-джэмси! – нараспев произнес чей-то веселый, до странного приятный и мелодичный голос. Заслышав этот голос впервые, никто и не подумал бы спасаться или прятаться от его обладателя, слишком уж благодушно и мягко он звучал, умело бравируя зароненными в тон, совершенно искренними нотками юношеского задора.

Однако если уж Клэмси Даблдэй в чем-то и научилась разбираться за все свои недолгие несладкие семнадцать, так это в том, какие люди не причинят ей существенного вреда, а какие сломают хребет при случае, и неважно – будет ли состоять этот хребет из мягких хрящей да костяных позвонков или же окажется лишь метафорой на ее ментальное состояние. Пусть девушка все еще сомневалась в том, стоит ли ей продолжать свои бесплотные попытки скрыться от настигающей, раз за разом, погони, однако одно она знала точно – обладатель этого голоса способен сломать все возможные «хребты» в каких бы значениях они там не подразумевались, дай ему только повод. А в некоторых случаях этому козлу и повод не будет нужен.

– Ну-ну, дорогуша, хватит! Ты же знаешь, мы просто хотим побеседовать. Иди сюда! – вкрадчиво, но достаточно громко протянул преследователь, смело выходя в круг желтоватого фонарного света. Клэм скрипнула зубами от безысходности, тоскливо оглядывая простершуюся перед ней пустыню, чьи покатые скалистые сланцы, словно щербатые клыки неведомого чудища, пронзали далеко-далеко на востоке свинцовую вату грозовых туч. Девушка глубоко вдохнула душный, но уже слегка попахивающий дождем воздух, и, мужаясь, на пару секунд прикрыла темные, боязливо поблескивающие в вечернем сумраке глаза.

Медленно и как бы нехотя вышла она в просвет между автоматами, зябко натягивая пальцами рукава явно великоватой ей джинсовой куртки на обледеневшие от страха ладони.

– Чего тебе, Ллойд? – задиристо крикнула Клэм стоящему поодаль мужчине, очень стараясь, чтобы легкая дрожь в голосе не выдала ее состояние с головой. Плечом она упиралась в один из автоматов, будто искала у него защиты. Совсем как в детстве, когда сбегала из дома на соседнюю улицу и пряталась за черным, украшенным крупными кофейными зернами коробком от выпившего отца.

– Да брось, Клэмси-джэмси! – широко оскалился тот самый Ллойд, небрежно собирая пальцами со шлицы своего пиджака несуществующие пылинки. Внешне он настолько не походил на того, кто гоняется поздними вечерами за хрупкими девушками по подворотням, что вообразить подобное, не узнав его как следует, было бы попросту невозможно. Однако все же они стояли здесь, на безлюдной автобусной остановке: расплывшийся в клыкастой улыбке Ллойд с руками в карманах безупречно отутюженных брюк, закрывавший своей спиной мерцающий Лаго-Саградос, и невысокая худенькая Клэм, со стороны слегка походившая в своих большеразмерных грубых вещах на угловатого мальчика подростка.

«Щеголь паршивый», – подумала девушка, вложив в эту мысль столько злости, сколько смогла, с деланым презрением рассматривая на серебристо-сером костюме Ллойда в виндзорскую клетку блестящие черные пуговицы.

Сам Ллойд являлся довольно высоким, атлетически сложенным, белым мужчиной среднего возраста. И то, с какой тщательностью были подобраны все аксессуары в его элегантном образе, начиная с наручных титановых часов, стоимость которых равнялась сумме трех ежемесячных окладов рядового офисного сотрудника, и заканчивая очками с линзами в виде крупных гексаграмм, оправленных в чистое золото, выдавало в нем человека привыкшего не только жить на широкую ногу, но и проводить за изучением последних модных трендов все свои выходные. Обладатель очень светлых, не то седых, не то просто белесых волос, заостренного лица, тонких черт и прозрачно-голубых глаз чуть навыкате – его, пожалуй, можно было б назвать красивым, если бы не поразительная бесцветность, делающая Ллойда похожим на гигантскую бледную моль. Создавалось впечатление, словно с его лица через соломинку выпили все краски, отчего оно казалось странно выцветшим, а еще каким-то неприятно тревожащим, хищным, особенно когда он улыбался.

– Зачем убегала, сахарная? – миролюбиво улыбнулся девушке Ллойд. Но Клэм скорее откусила бы себе ступню, нежели поверила в его слащавое дружелюбие.

– А вы зачем догоняли? – бросила она, упрямо вскидывая подбородок.

– Где жетон, Клэмси-джэмси? – уже куда с большей прохладцей поинтересовался ее давний знакомый, переходя на суховатый деловой тон.

– Какой еще жетон? – сваляла дурака Клэм, хотя прекрасно понимала, о чем идет речь.

– Ты знаешь, дорогуша. Не на-а-адо говорить мне, что у тебя таковых тьма тьмущая, – с улыбкой опередил ее реплику Ллойд, поднимая ладонь на манер знака «стоп». Его очки случайным образом поймали свет стоявшего слева от девушки фонаря, когда мужчина привычно наклонил голову, и яростно забликовали, будто пара горящих прожекторов. Клэм непроизвольно сощурилась.

– Примерно через минуту здесь будет Бьёрн, – Ллойд демонстративно взглянул на часы. – А ты знаешь, он человек не особо сговорчивый, в некоторой степени склонный к агрессии и насилию…

Девушка невольно вся сжалась, чувствуя, как по спине заскользил вязкий текучий холодок. Вне всяких сомнений она понимала, что хуже, чем Ллойд монстра ни в каком долбаном Аду не сыщешь, и что, конечно же, все, что когда-либо мог и еще может сотворить Бьёрн, он творил и будет творить исключительно с отмашки этого гребаного гибрида Карла Лагерфельда¹ с Джозефом Джамейлом². Однако все же первобытная жестокость Бьёрна, смешанная с ледяным хладнокровием, пугала ее куда сильнее трикстерной многоликости Ллойда, и Клэм ничего не могла с этим поделать. Слишком уж сильно напоминала эта ядерная смесь ее ненавистного, то бешеного, то полностью игнорировавшего существование дочери папашу.

Карл Лагерфельд¹ – немецкий модельер и фотограф. Вплоть до своей кончины имел пожизненные контракты с итальянским домом моды Fendi и французским Chanel.

Джозеф Джамейл² – американский адвокат и миллиардер. Вплоть до своей кончины самый богатый практикующий адвокат Америки, прозванный «Королем гражданских правонарушений».

– Мне кажется, не стоит останавливать его, если он вдруг вспылит, как ты думаешь? – Ллойд вновь очень характерно для своей манеры общения наклонил голову вбок, и Клэм испытала растущую неприязнь к его проклятым очкам.

– Пусть немного расслабиться человек. Ты уже столько раз заставляла нас тратить бензин и свое драгоценное время, выслеживая тебя по всему городу. Мы уже порядком подустали. Хотя сделка была крайне выгодной. К тому же, мы были с тобой честны, а ты вот так подло воспользовалась нашей неосведомленностью ай-яй-яй… – Ллойд осуждающе зацокал языком, и в этот самый момент на выезде из города показались огни черного тонированного Шевроле. Клэм дернулась, словно ее стеганули по спине плетью, а губы Ллойда ласково зазмеились – он знал, он видел людские слабости наперед.

– Да подавись ты! – пронзительно воскликнула Клэм, не в силах смотреть, как зловещий автомобиль неумолимо приближается, слепя ее на пару порядков сильнее, нежели шестигранные очки Ллойда.

Бледные в чешуйках губы шепнули нужные слова, и на ладошку Клэм прямо из воздуха капнула круглая металлическая монетка, источавшая мягкое насыщенно-синее сияние.

– Прорезь в виде креста, – твердо произнесла Клэм, демонстрируя мужчине реверс зажатого меж пальцами жетона, хотя ее увлажнившиеся глаза и белое, как мел лицо ясно говорили о том, что из-за накатившего перепуга девушка всего в шаге от нового бегства или глупости. – Возьми, проверь. Ego do tibi!³

Ego do tibi!³ – (лат.) Дарю тебе!

Она бросила ему жетон, и мужчина, несмотря на разделявшее их расстояние, ловко поймал его одной рукой, словно паукохвостая гадюка, хватающая птицу в броске. Крепко сжимая жетон в кулаке, Ллойд шумно втянул носом воздух, будто занюхивая вместе с этим вдохом какие-то неведомые возможности, кои даровала эта удивительная вещь, а затем с любопытством заозирался вокруг, словно внезапно узрел нечто такое, чего никто кроме него видеть не мог.

Клэм наблюдала за ним со странной смесью обиды и облегчения на бледном несчастном лице. Это был самый ценный экземпляр, драгоценный венец всей ее коллекции, и ни единого разу, теперь возможно даже за все то, неисчислимое человеческими летами время, пока она будет пребывать в этом месте, не попадется ей в руки вещь настолько же ценная и поразительная…

Однако девушка все равно не готова была вставать на пути у Ллойда и Бьёрна, чтобы защитить редчайший синий жетон. Да и что она могла сделать им? Как бы стала сопротивляться этим безумным гончим? А вот мужчина, отдавший ей «Божий дар»… Он, наверняка, смог бы. Клэм невольно воспроизвела в памяти скуластое неулыбчивое лицо и колючие лисьи глаза.

«Эта херня досталась мне по факту рождения, а не в результате собственных титанических усилий, так что и ценности для меня она особо не представляет… Забирай».

Некоторое время Ллойд пристально изучал взглядом кутавшуюся в свою видавшую виды джинсовку Клэм, словно примеривался к усевшейся на обеденный стол козявке: отпустить, прибить или еще немного помучить для проформы? Однако спустя с десяток долгих секунд, видимо, не желая больше терять своего «драгоценного времени», бросил оптимистичное: «Еще увидимся, Клэмси-джэмси! Одевайся теплее!», так, словно до этого вел с девчушкой дружескую беседу о погоде и котиках, а не угрожал запытать руками своего сумасшедшего напарничка. После чего мужчина бодрой поступью направился к призывно поморгавшей ему фарами машине, и спустя восемь тревожных ударов сердца, а также один отрывистый хлопок автомобильной двери, был таков.

Клэм неподвижно смотрела вслед удалявшимся огням черного Шевроле, и все никак не могла остановить буквально заполонивший ее сознание поток навязчивых мыслей. Быть не могло такого, чтобы подобного разлива гады рыскали в поисках «Божьего дара» лишь ради мелочного присвоения способности, которую тот открывал. И быть не могло такого, чтобы заносчивый хлыщ вроде Ллойда, который даже цепочку для очков себе приобретает из чистого золота, как и таскает на себе весь ассортимент Канали – стал бы искать высококлассный навык затем, чтобы платить им по гостиничным счетам, да заказывать дополнительную порцию королевских омаров к ужину.

Так что же тогда они ищут? А может быть не «что», а «кого»? Вдруг они ищут того самого мужчину – истинного владельца бесценного жетона? Стоило Клэм лишь подумать об этом, как она вмиг ощутила жгучее, отчаянное желание – пусть, пусть они все-таки найдут его! Девушка даже не сомневалась: уж если кто и способен отправить этих тварей в пешее эротическое до Преисподней, то разве что тот человек.

– Нельзя больше оставаться в Лаго-Саградос, – тихонько пробормотала себе под нос Клэм. Теперь она однозначно уверилась – Ллойд и Бьёрн ей житья в этом городе не дадут, доподлинно зная, где именно она живет и чем промышляет. Делиться с ними дальше ценной информацией о жетонах Клэм больше не собиралась, теперь она была славно научена горьким опытом и понимала так ясно, как никогда – нужно держаться от этой парочки так далеко, как только вообще получится.

Девушка опасливо высунулась из-за автомата, словно пугливый зверек из норки, и, убедившись, что остановка, как и ведущая к ней проезжая часть совершенно пусты, торопливо направилась обратно в неоновые объятья ночного города.

Наступило время вновь возвращаться к истокам…

***

Он медленно шел вдоль автострады, которая в столь адскую жару, пыльным маревом обнимавшую однообразные кирпично-каменистые окрестности, казалась попросту бесконечной. Солнце пекло нещадно, и отсутствие даже малейшего ветерка проступало у Энтони над губой солоноватой испариной, которую он время от времени машинально слизывал кончиком языка. Все силы уходили на то, чтобы продолжать двигаться вперед, поэтому его разум меланхолично совершал холостые обороты в образовавшейся пустоте.

Сколько он уже вот так идет? Далеко ли еще? А если и далеко, то до чего именно – куда конкретно он пытается добрести?

Бурлящая в теле кровь, усталость, осевшая в конечностях свинцовой тяжестью, и плавящаяся от зноя кожа, будто достигнув пика своего отвратительного положения, вспенили, вскипятили в горячей (что по жизни, а сейчас – попросту от критичной температуры) голове Энтони Драйвера остатки его обрывочных мыслей.

Остатки эти сложились в одно единственное слово: «Вода». А затем, немного погодя, еще в одно: «Люди».