Читать книгу Кулоны - - Страница 3

Мире совсем не хотелось встречать посетителя. Когда незнакомец вошёл, в ней всё ещё теплилась надежда, что он просто ошибся дверью и скоро уйдёт. Она уткнулась в альбом, делая вид, что не замечает его. Но, к её большому сожалению, молодой человек вовсе не собирался уходить, а, направившись к стеллажам, где лежали книги из коллекции, принялся перебирать их, судорожно что-то ища.

Мира тихо сидела, наблюдая за ним из дальнего угла комнаты. Казалось, ей удалось остаться незамеченной, так как посетитель не обращал на неё никакого внимания. Осмотрев одну полку, он перешёл к другой и снова продолжил поиски. Оставаться дольше на месте казалось невозможным, так что Мира беззвучно вздохнула, встала и медленно направилась к посетителю.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила она, пряча свою неприязнь под приветливой улыбкой и стараясь не смотреть в его глаза. Что-то в этом человеке настораживало, отчего ладони сами собой напряжённо сжимались.

Она заметила, как незнакомец, услышав её голос, вздрогнул, но попытался скрыть это за нервным движением руки. Положив книгу, которую до этого спешно пролистывал, на полку, он медленно повернулся к девушке.

– Не знал, что здесь есть такая помощница, – сказал он с натянутой улыбкой, и уголки его рта дрогнули, презрительно опустившись.

Мира прекрасно понимала, что он вовсе не рад ей и мечтает, чтобы она поскорее убралась и не мешала ему. Тон незнакомца лишь сильнее укрепил в ней неприязнь, так что робость уступила место раздражению.

– Чем я могу помочь? – настойчиво повторила она с всё той же улыбкой на лице, однако теперь её глаза вызывающе смотрели прямо на посетителя.

Несколько секунд они стояли молча. Смерив её пристальным взглядом, словно оценивая, насколько силён противник, незнакомец сдался.

– Меня интересуют книги начала девятнадцатого века. Есть что-то подходящее?

– Я думаю, у нас есть то, что вы ищите, – спокойно ответила Мира, выдерживая его взгляд, и с улыбкой победителя направилась к дальнему стеллажу.

Неожиданно в голове пронеслась мысль. Ей показалось странным, что такой человек, как он… Мира не смогла бы точно объяснить, что именно во внешнем виде незнакомца вызывало её сомнения. Но его образ никак не вязался с теми ценителями древности, что иногда заглядывали в магазин. А если незнакомец не относился к их числу, то зачем ему понадобилась книга?

Мира привычно лавировала в узких проходах, пробираясь в конец зала, где стоял большой стеллаж с возвышающимися до самого потолка рядами полок. Там, на самой верхней из них, хранились особо ценные экземпляры. Придвинув табурет, она быстро вспорхнула на него, отыскала коробку с римской цифрой девятнадцать и, натянув на руки хлопковые белые перчатки, открыла крышку. В лицо повеяло запахом старой бумаги и благородной ветхости. Медленно перебирая потрескавшиеся, облупившиеся, стёртые от времени корешки, Мира вытащила одно из сочинений, обрамлённое в бордовую, обтянутую тканью, обложку. Довольно улыбнувшись, она поспешила обратно в зал.

Незнакомец стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и, заложив руки за спину, наблюдал через окно за будничной жизнью Мучного. Казалось, он простоял так всё время её отсутствия, но Миру почему-то не оставляло странное чувство, что за ней продолжают наблюдать.

Она аккуратно положила книгу на маленький круглый стол, скромно ютившийся в углу комнаты в компании старомодного бра. Место это, собственно, и предназначалось для посетителей, желавших ознакомиться с выбранными изданиями.

– Думаю, это то, что вы искали – проговорила она, внимательно наблюдая за каждым движением незнакомца и настороженно ожидая, что же будет дальше.

Торопливо натянув на руки подготовленные для него перчатки, молодой человек принялся придирчиво осматривать книгу, однако, даже толком не открывая её. Он тщательно проверил переплёт, пригляделся к протёртому краю, на котором образовалась маленькая бахрома ниток, и пролистал несколько страниц.

– Что известно о книге?

– Хозяйка нашла её во Франции. Предположительно, она была вывезена из России в начале двадцатого века. Книга напечатана в типографии Императорского Московского Театра в тысяча восемьсот девятнадцатом году. Куплена, вероятнее всего, у книгопродавца Василия Логинова, – без запинки ответила Мира.

Перед тем как приступить к работе в магазине, ей пришлось в подробностях изучить историю каждого издания, которое входило в коллекцию, поэтому она без труда ответила на заданный вопрос. И тут ей в голову пришла идея.

– Вы слышали о Василии Логинове? – спросила она незнакомца самым невинным тоном, выжидающе глядя на него.

Мира была почти уверена, что этот человек имеет какие-то скрытые мотивы, а потому пытается казаться не тем, кто он есть на самом деле. Но зачем? Именно это ей нужно было узнать. Расчёт был прост. Любой библиофил знал известнейшего продавца книг первой половины девятнадцатого века, которого читали по всей Российской Империи.

Незнакомец услышал её вопрос, но в ответ промолчал. Даже не взглянул на неё, продолжая всматриваться в потёртые жёлтые листы, испещрённые мелкими буквами. Мира лишь заметила, как по его лицу скользнула лёгкая улыбка, а затем оно вновь сделалось холодным.

– Сколько стоит книга? – спросил он, не оборачиваясь.

Теперь Мира начала догадываться, что посетитель, скорее всего, является одним из тех перекупщиков, которые ищут по личным коллекциям книги, чтобы в дальнейшем неплохо подзаработать. Потому-то он ей сразу показался подозрительным. С такими, как он, разговор был короткий!

– Эти книги не продаются!

– Мне кажется, в наше время уже всё имеет свою цену и может быть куплено, – сказал он, и его рука сильнее сжала переплёт.

В этот момент Мире показалось, что в его глазах мелькнула какая-то странная грусть, но она в ту же минуту снова скрылась под выбранной маской, так что закравшиеся было сомнения вмиг исчезли. Обычная уловка!

– Я так не думаю, – настойчиво произнесла она.

– Дайте мне телефон хозяйки! Я лично с ней переговорю и думаю, мы придём к решению, которое устроит нас всех.

Незнакомец стянул с руки перчатку и достал из кармана телефон, видимо намереваясь записать номер.

Да, иногда нужную мысль удавалось донести не с первого раза.

– Эти книги не продаются! – ещё раз повторила Мира, чётко проговаривая каждое слово, – Хозяйка запретила при любых обстоятельствах давать её контакты кому бы то ни было. Коллекция, которую она собрала, предназначена для того, чтобы делиться ею с людьми, которые видят в ней не только материальную ценность!

Мира чувствовала, что ещё немного, и она будет готова собственноручно выставить незнакомца за дверь. Его напыщенность, самоуверенность действовали на неё, как масло на огонь. Сейчас ему удалось разжечь внутри неё настоящее пламя, и она считала своим долгом защитить от подобного обращения то, что было доверено её заботам.

Мужчина лишь усмехнулся в ответ на её гневную речь. Ещё раз взглянув на книгу, он, не сказав больше ни слова, поспешно вышел, оставив Миру с пылающими щеками стоять посреди магазина…

Когда стрелка часов доползла до семи, возвещая об окончании рабочего дня, Мира подняла голову от альбома. Редкие капли дождя стучали в окно, а с улицы доносился монотонный шум машин, то и дело прерываемый нервными сигнальными гудками.

Закрыв на окне жалюзи, она принялась собирать в сумку вещи, в беспорядке разбросанные по столу. Карандаши, скомканные листы с неудавшимися работами, аккуратные колечки стружки, высыпавшиеся из точилки, постепенно освобождали пространство. Последним Мира взяла в руки раскрытый альбом. С белоснежной страницы на неё глядело лицо незнакомца, заходившего с утра в магазин.

– Почему-то мне кажется, что это не последняя наша встреча, – с тяжёлым вздохом проговорила она, перед тем как спрятать его на дне холщевой сумки.

Через несколько минут Мира уже шла по улице, освещённой тусклым светом фонарей, стараясь не наступить в лужи, которыми старательно был усеян тротуар. Выйти на свежий воздух после целого дня работы в магазине было настоящим блаженством.

Ей оставалось совсем не долго до дома, когда она увидела…

***

октябрь 2005 года

Перед тем, как скрыться за дверью, Таня успела обернуться и, встретившись взглядом с подругой, помахала ей рукой. Кареглазая девочка, одиноко забившаяся в углу около дивана, не нашла в себе силы ответить на этот жест. Она медленно проводила её взглядом и отвернулась к стене.На подоконнике сидела маленькая девочка и рисовала на запотевшем стекле. Её тонкий пальчик что-то медленно выводил, раздвигая мутную влагу, и оставлял за собой полоску с неровными краями, которые подтекали грязными каплями, портившими весь рисунок. Вокруг бегали и играли другие дети, но она не обращала на них никакого внимания. Снова и снова чередой образов всплывали в её голове события этого дня.

Сегодня забирали Таню. Её новые МАМА и ПАПА пришли, когда детей после завтрака собрали в общей игровой. Это был не первый их приезд. До этого они уже несколько раз навещали её, принося с собой конфеты и игрушки, часть из которых доставалась и другим воспитанникам детского дома.

Танюша сияла от счастья, пересказывая ребятам все подробности этих встреч, и утопала в завистливых взглядах сверстников, мечтающих поскорее оказаться на её месте. Больше всего этих историй приходилось выслушивать её молчаливой подруге – маленькой кареглазой девочке, вечно державшейся где-то в тени. И она слушала, мысленно борясь с внутренней обидой, порой граничащей с ненавистью.

На этот раз визит новоиспечённых усыновителей был последним. Хотя…

Когда директор детского дома Тамара Васильевна вошла в комнату, мгновенно воцарилась тишина, словно кто-то нажал невидимый выключатель. Все малыши, как один устремили взгляды на Таню, торжественно сидевшую всё это время на диване. Нарядное платье заметно выделялось на фоне тусклой казённой одежды, превращая девочку в маленькую фею, почему-то вдруг спустившуюся к ним со своего воздушного облака. Удивительно, как сильно она отдалилась от них за те несколько дней, что прошли с момента её удочерения. Дети молчали, и никто не встал, чтобы с ней попрощаться. Мягко обхватив маленькую ручку Тани, женщина потянула её за собой к выходу.

Постепенно в комнате снова начал нарастать детский гомон, словно бы пытаясь поскорее зарастить, так чтобы не осталось и следа, брешь, выпустившую одного из них в другой мир. Подобные сцены были скорее исключением, да и не всегда заканчивались удачно, но оставляли глубокий след в памяти каждого ребёнка.

Им всегда твердили, что где-то там, за зелёным забором, ограждавшим детдомовский сад, есть люди, которые полюбят их и заберут с собой. Мама и папа в фантазиях воспитанников представали сказочными героями из книжек. Детское воображение рисовало чудесные картинки, заставляя сердце замирать в трепете перед грядущей встречей. Мама непременно была похожа на принцессу с блестящей короной на голове, в длинном розовом платье со шлейфом. А папа, высокий и сильный, покупал мороженое и подбрасывал высоко-высоко в небо.

В них укрепляли культ обожания, давая наставления, как лучше себя вести в присутствии посетителей. Некоторые из нянечек откровенно подговаривали детей «вешаться» каждому взрослому на шею, жалостливо заглядывая в глаза. А тот факт, что выбирали лишь одного, объясняли простым: «А я тебе говорила, слушайся старших! Вот теперь жди следующих». И они ждали, жадно сверля глазами каждого, кто попадал в их маленькое ограниченное пространство. До тех пор, пока в них что-то не ломалось…

Девочка сидела, уткнувшись носом в колени, и старательно рассматривала чёрного засохшего паучка, одиноко болтавшегося на своей сетке около плинтуса. Это было очень трудно. Трудно удержаться и не пойти вслед за ними. Она старалась не отводить взгляд и даже не моргать, отчего вскоре перед глазами у неё замелькало с десяток таких же чёрных паучков. Веки сомкнулись. Ей не хватило сил. Малышка медленно повернулась и посмотрела на нянечку. Та спала в кресле, мелодично храпя в тон общему шуму.

Соблазн был слишком велик, чтобы такое маленькое существо смогло его выдержать. Незаметно покинув комнату, девочка в шерстяных носках беззвучно заскользила по паркету. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как ушла директриса. Но когда малышка завернула за угол, ей пришлось снова быстро спрятаться за выступ стены, чтобы остаться незамеченной: Тамара Васильевна как раз открывала дверь приёмной, пропуская вперёд себя Таню.

Стараясь дышать как можно тише и крепко, до побеления, цепляясь пальчиками за стену, она терпеливо ждала. Как только они вошли, девочка поспешно, то и дело поскальзываясь, пробралась следом. На её счастье, дверь закрывалась неплотно, и оставалась узенькая щель, через которую можно было незаметно наблюдать за всем, что происходит в комнате. Она опустилась на пол и, прислонившись головкой к косяку, замерла.

Внутри ярко освещённой комнаты стояли мужчина и женщина, высокие и красивые. У мужчины была широкая улыбка и добрые лучистые глаза, которые с нежностью смотрели на Таню. Мягкие руки женщины гладили светлую головку обнимающей её за колени девочки. Они называли Таню «дочуркой» и подарили большую куклу с длинными, заплетёнными в две косички волосами.

Маленькая девочка голодным взглядом наблюдала за ними из своего укрытия, чувствуя, как внутри неё разгорается ревность. Её сердечко стучало и рвалось из груди, так, что она обхватила себя ручонками, боясь, что оно сейчас выскочит. Каждый поцелуй, каждое нежное прикосновение, подаренное Тане, словно отражалось на её собственной коже огненным следом, так что через несколько секунд её руки, голова и лицо горели пульсирующими пятнами. По щекам медленно скатывались солёные слёзы, попадая на невидимые глазу раны, от чего делалось лишь больнее. Ей хотелось распахнуть дверь, ведущую в сказочную страну, где тебя любят, и тоже броситься в чьи-то объятия. Чтобы и её назвали «дочуркой». Сама не понимая, что делает, она медленно потянула на себя ручку.

– Мира? Ты здесь откуда? – голос нянечки, проходившей мимо, заставил девочку вздрогнуть и вернуться обратно в реальность…

Увиденное утром сейчас уже казалось ей каким-то волшебным сном, и чем больше она об этом думала, тем более размытыми становились образы, стирались очертания. Лишь пустующее рядом с ней место на окне и какой-то колючий шарик внутри напоминали о том, что всё это происходило на самом деле.

Когда детей построили в пары и повели ужинать, на стекле остался лишь ей одной понятный рисунок, на котором была изображена детская мечта маленькой Миры.

***

– Мира, здравствуй! Вот это встреча! Как ты? – широко улыбаясь спросила подошедшая к ней женщина.

Она была уже не молода, но её округлое лицо дышало здоровьем, впрочем, как и вся фигура, а тёмные густые волосы с редкой проседью, вечно закрученные умелыми руками во всевозможные жгуты, украшали голову. В ней чувствовалась деловитость и живость, которые помогали ей не терять лицо перед любыми жизненными ситуациями.

«Это ей Бог сил даёт за заботу о сиротках» – часто шептались нянечки, с завистью провожая взглядами величавую фигуру начальницы, гордо шагающей по детдомовским коридорам.

Мира сдержанно ответила на приветствие и замолчала, от неожиданности не зная, что сказать. Она стояла, мысленно подбирая слова, в то время как женщина принялась за расспросы. Причём делала она это так умело, что уже через несколько минут знала обо всех событиях, произошедших в жизни девушки за последние три года после выпуска.

– Чем занимаешься? Поступила в училище, как и хотела? – наконец прозвучал вопрос, которого Мира боялась больше всего.

Женщина словно подалась вперёд, полноватой рукой мягко коснулась предплечья и, ловко скользнув вниз, заключила её ладонь в свою. По спине у Миры пробежали мурашки, а к горлу подкатил ком.

– Нет, в этом году не приняли. Планирую в следующем поступать, – торопливо высвобождаясь из мягких пальцев, ответила она, – Нашла вот пока работу в книжном магазине.

– Ну, и ничего. Значит, в следующем году поступишь. А работа – это хорошо… – задумчиво произнесла директриса, не обратив внимания на её движение.

Затем наступила пауза, во время которой Мира, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, судорожно старалась придумать хоть какой-то встречный вопрос, чтобы задать ради приличия. Но в голову не лезло ничего, кроме натянутого «А вы как?». Время, кажется, замерло, и даже ветер утих, с интересом ожидая продолжения разговора. Мира уже была готова смириться со своей неспособностью поддержать светскую беседу и собиралась задать вертевшийся на языке вопрос, когда женщина вышла из своего внезапного оцепенения.

– Знаешь, я сейчас кое-что вспомнила… – она сосредоточенно взглянула на Миру, – У меня же для тебя письмо лежит!

Последние слова она произнесла неожиданно громко, при этом размашисто хлопнув себя полной рукой по бедру. Движение, да и смена тона получились такими резкими, что Мира, погружённая в собственные размышления, от неожиданности вздрогнула, подавшись на полшага назад. В голове тут же завертелись мысли, выстраиваясь в причудливые комбинации, среди которых, словно подсвеченный разноцветными огоньками, мигал вопрос: «Для меня?».

Мира даже не заметила, как задала его вслух, и осознала это лишь когда директриса уже вовсю ей объясняла:

– Да, на нём твоё имя написано. Правда, там больше ничего не разобрать, подписи все расплылись. Я его в почтовом ящике нашла, как с отпуска вернулась. Туда ж никто не заглядывал, а видать, дождь был. Вот всё и размокло. Но ты всё равно зайди ко мне, забери. Сможешь?

– Хорошо, я приду, – запинаясь, выдавила из себя Мира, в то время как её пальцы нервно теребили торчавшую из свитера нитку.

Женщина попыталась продолжить разговор, делясь последними новостями и жалуясь то на бумажную волокиту, то на постоянные проблемы с финансированием. Однако Мира уже её не слушала. Только молча стояла, иногда невпопад кивая головой. Директрисе довольно быстро наскучило разговаривать с самой собой, так что она ещё раз напоследок потрепала её за руку и попрощалась, оставив Миру наедине со своими мыслями.

Кто мог отправить это письмо? Да ещё и на адрес детского дома?

У Миры не было никого, кто бы интересовался ею, беспокоился о ней или уж тем более посылал письма. Кто их вообще сейчас пишет? Она в самом деле была совершенно одна. Её прошлое состояло лишь из клеёнчатой люльки и маленького клочка бумаги. На нём предусмотрительно написали имя ребёнка с просьбой позаботиться, перед тем как в один из августовский день подкинуть ребёнка к стенам детского дома.

«Принесённый ангелами», «Ребёнок аистов» – в интернате избегали такого простого и понятного всем названия, как «подкидыш», хотя дети между собой чаще использовали именно его. Дети ведь не терпят ложь. А все те поэтичные названия, которые придумывали взрослые, моментально разбивались на болезненные осколки, стоило лишь задуматься о том, как выглядели эти «ангелы» и «аисты».

Мира тоже часто об этом думала. Она пыталась нарисовать в своей голове образ человека, который принял эторешение, определившее всю её жизнь. Была это женщина или мужчина? Как она или он выглядели? Испытывал ли этот человек когда-нибудь любовь к маленькому свёртку, который оставлял на пороге? Мира задавала себе эти вопросы, каждый раз снова и снова осознавая, что никогда не сможет узнать правду.

Со временем она поняла, что будет намного проще просто вычеркнуть этот факт из своей жизни, стереть из памяти, создав для всех окружающих короткую легенду, состоящую всего лишь из одного слова: «умерли». Чаще всего этого хватало, чтобы избавиться в будущем от любых разговоров на эту тему – о смерти никто не любит говорить. Намного проще придумать себе прошлое, чем сознаться в том, что его у тебя нет.