Читать книгу Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме - - Страница 3

Глава 1
Часовых дел мастера

Оглавление

Тик-так, тик-так…

Успокаивающий звук, ритмичный и предсказуемый. Магазин Виллема тен Бума на Бартельёрисстраат, 19 в Харлеме, Голландия, был небольшим и уютным, а повсюду тикающие часы, казалось, приглашали любого гостя к неторопливой беседе и ненавязчивой дружбе. Он арендовал это помещение в 1837 году и устроил там свою часовую мастерскую, категорически отказавшись трудиться с отцом над продажей садового оборудования.

Как и в большинстве зданий в городе, на первом этаже располагался магазин, а на втором и третьем этажах жила семья хозяина.

В 1841 году Виллем женился на Гертруде ван Гог, а три года спустя в Бейе, как прозвали резиденцию тен Бумов, состоялся необычный разговор. Местный голландский реформатский священник Доминик Виттевен однажды обратился к Виллему со своеобразным вопросом: «Вы же знаете, что Священные Писания велят нам молиться за мир в Иерусалиме и благословлять евреев?» На тот момент вопрос звучал действительно странно – мало кто из голландских христиан слышал о молитве за Израиль, – но Виллем согласился молиться. «Я всегда любил древний народ Божий, – ответил он Виттевену. – Им мы обязаны нашей Библией и нашим Спасителем».

После этого простого обещания Виллем начал приглашать в свой дом друзей – помолиться за Иерусалим и евреев. Никто из них тогда и не предполагал, что эта невинная традиция обратится в наследие, передаваемое детям и внукам.

В 1856 году Гертруда умерла от туберкулеза, а два года спустя Виллем женился на Элизабет Белл. Год спустя у них родился первенец, Каспер. Мальчик несколько лет проучился у своего отца в семейном магазине, а когда ему исполнилось восемнадцать, открыл собственный часовой магазин в Рапенбурге, еврейском квартале Амстердама. Его хорошо приняли соседи; он же просто восхищался ими.

«Сколько я себя помню, – рассказывал он позднее, – портрет Исаака да Косты[1] всегда висел в нашей гостиной. Этот Божий человек всем сердцем переживал за Израиль, за свой собственный народ! Он оказал сильнейшее влияние на нашу семью».

Каспер часто участвовал в еврейских ритуалах по субботам и святым дням, изучал с ними Талмуд и был приятно удивлен, когда они попросили именно его разъяснить исполнение ветхозаветных пророчеств в Новом Завете.

В возрасте двадцати пяти лет Каспер женился на молодой голландке по имени Корнелия Луитинг, дома ее называли Кор. В 1885 году у них родился первый ребенок, Элизабет (Бетси), за которой в следующем году последовал мальчик, Виллем. В 1890 году у них родилась еще одна дочь, Арнольда Джоанна (Нолли), а 15 апреля 1892 года – третья дочь, недоношенный, болезненный ребенок.

Назвали ее Корнелия Арнольда Джоанна – Корри.

Кор писала в своем дневнике с тоской и надеждой: «Господь даровал нам очень маленького, слабого ребенка – Корри. Такая бедняжечка, на вид как мертвая, до синевы бледная – я никогда не видела более жалкого зрелища. Никто и не думал, что она выживет».

Но девочка пошла на поправку. Ей было всего шесть месяцев, когда умер дедушка Виллем. Тот изначально планировал, что Каспер продолжит семейное ремесло, и вот после его смерти Каспер и Кор отправились в Харлем, чтобы встать во главе осиротевшего часового магазина.

Каспер умело подхватил дело своего отца, принялся оттачивать навыки часового мастерства. В своем магазинчике Бейе Каспер повесил над рабочим столом гравюру голландского художника, изображающую часовщика.


Гравюра «Часовщик»


Подпись гласила:

«Народные промыслы / Часовщик»

Нужно быть готовым к тому, что наше жизненное время не бесконечно.

О, смертный, приведи в порядок душу свою,

Пока твои часы еще идут;

Ибо, когда маятник остановится, отмерив короткий век нашей жизни,

Ты нигде и никому не сможешь заплатить, чтобы завести маятник снова —

ни произведением искусства, ни деньгами, ни уважением.


Каспер за работой в магазинчике Бейе


Текст достоверно отражал смысл жизни Каспера тен Бума.

Он надеялся передать ремесло своему сыну, но незадолго до своего восемнадцатилетия Виллем заявил отцу, что не хочет продолжать семейное дело и что чувствует призвание быть пастором. Несмотря на разочарование, Каспер проявил понимание и благословил сына поступать в Лейденский университет изучать теологию. Совершенно неожиданно двенадцатилетняя Корри объявила своему отцу, что часовщиком хочет стать она. Возблагодарив Бога за то, что семейному делу не дадут пропасть, Каспер с радостью взялся за ее обучение.


Семья тен Бум в 1902 году. Слева направо: Бетси, Нолли, Каспер, Виллем, Кор и Корри


Виллем завершил богословское образование в 1916 году и, в конечном итоге, согласился на должность в церкви в Зуйлене, живописном городке на окраине Утрехта. К его удивлению, приходское руководство разрешило ему один день в неделю продолжать учебу в знаменитом местном университете. Виллем сразу же погрузился в тему, которая его очаровывала и беспокоила одновременно: антисемитизм. Эта зараза уже довольно заметно пустила корни в Германии и Франции и представляла собой довольно срочный и жизненно-важный научный интерес. «Я с самого начала увлекся изучением антисемитизма, – сказал он однажды своей невесте Тине ван Вин, – но теперь, когда я действительно вник в тему, я просто одержим. Я не могу отказаться и бросить заниматься ею. Еврейский вопрос не дает мне покоя. Это явление чрезвычайно опасно. Антисемитизм возымеет последствия, которые затронут весь мир».

Виллем и не подозревал, насколько пророческими окажутся его слова.

Корри, тем временем, усердно училась, работала и превратилась в умелую помощницу своего отца. В мастерской у нее был свой верстак, и Каспер требовательно ожидал от девочки пунктуальности, прилежности и усердия. Однако в не менее обязательном порядке он также учил ее надежде на лучшее и вере в добро. К тому моменту его официально признали лучшим часовщиком Голландии, и однажды он сказал Корри: «Дочка, я верю, что ты станешь более талантливым мастером, чем твой отец».


Дети тен Бум в 1910 году: Нолли, Корри, Виллем, Бетси


Шли годы, Корри страстно желала научиться большему и приставала к Касперу: «Папа, а ведь, когда приносят сломанные часы, мне приходится спрашивать тебя или кого-то другого, в чем проблема. Не пригодится ли мне больше информации о том, как часы устроены изнутри?»

Однако в то время школы часового дела существовали только в Швейцарии, а Каспер не мог себе позволить отправить Корри туда учиться.

Тем не менее, он и Корри постоянно помнили о такой возможности и надеялись, что как-нибудь да смогут найти деньги.

Их мечта вскоре сбылась. Корри вычитывала одну из статей своего отца для еженедельного журнала «Часовщик». Статья была посвящена одним необычным часам – без сомнения, одним из самых дорогих в мире – они были изготовлены на заказ для императора Австрии. Тот, к несчастью, отрекся от престола и больше не мог позволить себе выкупить такую дорогую вещь. Уникальность этих выполненных из тяжелого золота карманных часов заключалась в том, что они играли мелодию швейцарской народной песенки – «Ranz des Vaches», «Баллада о корове». Каспер завершил статью словами поздравления, адресованными «счастливчику» – часовому мастеру, пожеланием рано или поздно продать свое имперское произведение искусства.

Несколько дней спустя один из постоянных клиентов магазина пришел к ним со необычным запросом: «Я хотел бы иметь часы, которых больше ни у кого нет», – заявил мужчина. «Не знаете, возможно ли найти такие? Цену плачу любую».

Каспер посоветовал часы Ranz des Vaches и назвал их цену, отметив, что они находятся в Швейцарии. Мужчина сразу же решился на покупку, сказав, что на этой неделе собирается в Швейцарию и сам заберет часы. Комиссионных Каспера от продажи хватило на оплату обучения Корри и последующую стажировку аж на двух швейцарских часовых заводах.


Каспер и магазин тен Бумов, приблизительно 1905 год


Дочь часовщика стала полноценным самостоятельным специалистом.

Закончив обучение в Швейцарии, Корри вернулась домой, чтобы снова помогать отцу в магазине. 17 октября 1921 года умерла мать Корри, Кор. Каспер был убит горем, и Корри записала его слова, произнесенные при прощании с женщиной, которую он так любил.

«Это самый печальный день в моей жизни. Благодарю тебя, Господь, за то, что ты подарил ее мне».

В том же году Корри стала первой лицензированной женщиной-часовщиком в Голландии. Пришло время взять бразды правления делом тен Бумов в свои руки.

Виллем, тем временем, продолжал проповедовать и писать об антисемитизме, и в 1925 году Голландское общество Израиля предложило ему возможность приобщиться к специальной миссии, работать с евреями в Амстердаме. В рамках подготовки к этой должности общество предложило Виллему взять отпуск на год для учебы в Институте Иудаизма в Лейпциге. Виллем мгновенно согласился и, оказавшись в Германии, начал исследования для получения докторской степени. В течение последующих трех лет он вдохновенно трудился над докторской диссертацией на тему «Зарождение современного расового антисемитизма во Франции и Германии».

В те самые годы, пока Виллем писал в Лейпциге диссертацию, Адольф Гитлер готовился опубликовать свое собственное сочинение: антисемитский трактат «Майн Кампф»[2]. И хотя Виллем не знал о книге Гитлера, он видел достаточно, чтобы понять, что беда не за горами. В письме к жене Тине он писал: «Подозреваю, что через несколько лет нас ждут такие погромы, которые людям пока и не снились. Бесчисленное множество евреев перейдут границу с востока в поисках убежища в нашей стране. Мы должны подготовиться к такой ситуации».

В 1928 году, спустя всего два года после издания второго тома Гитлеровской «Майн Кампф» и всего за 5 лет до его восхождения к власти, Виллем защитил и опубликовал свою диссертацию по антисемитизму. Молодой голландский ученый, получивший образование и опубликовавший свой труд в Германии, мужественно бросил вызов системе прямо в сердце самого чудовища, что и послужило началом долгой, страшной войны между тен Бумами и нацистами.


Завершив учебу, Виллем начал проповедовать евреям. Несколько дней в неделю он лично посещал еврейский квартал Амстердама, одних вовлекая в дискуссии, другим предлагая Библии. И в типичной для представителя семьи тен Бумов манере он открыл свой дом для всех нуждающихся. Проект назывался Теодотион – дар Божий. Через несколько коротких лет этот самый дом начнет спасать жизни евреев.


Доктор наук Виллем тен Бум


30 января 1933 года президент Германии Пауль фон Гинденбург – под давлением советников своего кабинета и вопреки здравому смыслу[3] – назначил Адольфа Гитлера канцлером Германии. Королева Вильгельмина, наблюдавшая за ситуацией из Нидерландов, знала, что это назначение сулит неприятности.

«Старый президент Гинденбург все еще формально находился у руля, – вспоминала она, – но Муссолини уже показал нам, как быстро фашистские силы могут добраться до официальной власти. Я не сомневалась, что Гитлер вскоре установит диктатуру».

Придя к власти, Гитлер, не теряя времени, начал преследовать евреев. 1 апреля он объявил однодневный бойкот еврейским предприятиям. По всей стране нацистские солдаты SА[4] физически не пускали потенциальных покупателей в еврейские магазины. Однако многие немцы тогда возмутились и отказались подчиниться. Например, в Берлине некая Юлия Бонхёффер – девяностолетняя бабушка лютеранского пастора Дитриха Бонхёффера – прорвалась через нацистский кордон, чтобы совершить покупку в еврейском магазине.

Этот однодневный бойкот оказался всего лишь разминкой. Шесть дней спустя нацистское правительство запретило евреям работать на всех государственных должностях, включая школы и университеты, что привело к увольнению всех профессоров-евреев. Кроме того, евреям было запрещено заниматься юриспруденцией или медициной. В общей сложности было принято около сорока двух законов, направленных на дискриминацию евреев. В следующем году было принято еще девятнадцать таких законов, а в 1935 году – еще двадцать девять. Так называемые Нюрнбергские законы, акты 1935 года, лишили немецких евреев гражданства, запретили им вступать в брак с арийцами и даже объявили вне закона внебрачные связи между евреями и неевреями.

В марте следующего года Гитлер приказал своим войскам занять Рейнланд, область, граничащую с рекой Рейн, которую Германия потеряла во время Первой мировой войны. Это был акт агрессии, но международное сообщество – неохотно и пассивно выступающее против возвращения страной своих бывших земель – в большинстве своем хранило молчание. На дипломатической арене Гитлер старался сохранять всеобщее спокойствие, например, Министерство иностранных дел Германии неоднократно заверяло правительство Нидерландов, что Рейх будет уважать их нейтралитет.

Тем летом 1936 года Берлин принимал Олимпийские игры, и Гитлер, желая продемонстрировать лучшие результаты Германии, временно ослабил преследование евреев. Однако после игр, когда большая часть международной прессы покинула страну, нацистские атаки усилились. Теперь евреям запрещалось останавливаться в гостиницах, посещать рестораны или магазины, принадлежащие неевреям, или даже сидеть в парках, отведенных для арийцев.

Нацисты не ограничились преследованием евреев; они охотились и за христианами. В 1937 году они арестовали Мартина Нимеллера, влиятельного берлинского пастора и главу антинацистской конфессиональной церкви. Его преступление, согласно их обвинению, заключалось в «злонамеренных нападениях на государство». Он был оштрафован, получил тюремный срок, но затем освобожден. Однако, услышав новость об освобождении Нимеллера, Гитлер лично приказал повторно арестовать его, и того отправили в концентрационный лагерь Заксенхаузен[5].

В самой Голландии, однако, до поры все было относительно нормально. В 1937 году кронпринцесса Юлиана вышла замуж за Бернхарда Липпе-Бистерфельда, принца из Германии (в других местах, видимо, подходящих принцев не нашлось). В том же году тен Бумы отпраздновали столетнюю годовщину своего часового бизнеса. Корри гордилась тем, что ее профессиональная родословная восходит к дедушке Виллему, который первым открыл часовую мастерскую в Бейе. Жизнь в Харлеме была мирной, но не прошло и года, как все изменилось.

В марте 1938 года Германия аннексировала Австрию, и около 183 000 австрийских евреев подверглись тем же преследованиям, что и евреи в Германии. К лету того года большинство еврейских предприятий в Рейхе было захвачено немцами.

Осень, казалось, принесла проблеск надежды. 29 сентября премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен и премьер-министр Франции Эдуард Даладье встретились с Гитлером в Мюнхене и подписали соглашение, признающее аннексию Германией Судетской области Чехословакии. По прибытии в Лондон Чемберлен объявил, что Мюнхенское соглашение обеспечило «мир на наш оставшийся век».

Однако в Нидерландах королева Вильгельмина считала иначе. «Главный вопрос заключался в том, чем национал-социализм обернется для остальной Европы», – писала она позднее. «К весне 1938 года, когда Гитлер вторгся в Австрию, ответ для меня окончательно прояснился. Политика Германии приведет к европейской катастрофе».

«Овладев Австрией, Гитлер начал сеять смуту в Чехословакии, жадность Гитлера до чужих земель оказалась неуёмной. Для меня уже стало очевидным, что Гитлер пойдет и дальше, что для него достижение одной цели означало только то, что он мог начать работать над реализацией своего следующего территориального пожелания и что он вовлечет в свою игру всю Европу, как только сочтет, что для этого настало время. Звучит увертюра к вероломному нападению на нашу собственную страну».

Игнорируя Мюнхенское соглашение, Гитлер продолжал свирепые преследования евреев. Менее чем через месяц после подписания соглашения, 28–29 октября, восемнадцать тысяч немецких евреев были арестованы, загнаны в вагоны для скота и отправлены к польской границе. В числе депортированных оказалась и семья Гриншпан, только что высланная из Ганновера. Когда поезд прибыл на польскую границу, Берта Гриншпан отправила письмо своему семнадцатилетнему брату Гершелю, который жил в Париже. Услышав о подобном обращении с его семьей – особенно о перевозе в Польшу без еды и воды – мальчик пришел в ярость.

Утром 7 ноября Гершель купил пистолет и направился в немецкое посольство. Он попросил о встрече с послом Йоханнесом фон Вельцеком, но дипломат выскользнул из здания, не встретившись с ним. Гершель настоял на встрече с тем, кому он мог бы передать важный документ, и его провели в кабинет Третьего Секретаря, Эрнста фом Рата.

Когда фом Рат попросил показать документ, Гершель крикнул: «Вы грязный бош и вот, от имени двенадцати тысяч преследуемых евреев, ваш документ!»

Гершель выстрелил пять раз, три раза промахнулся, но две пули попали фом Рату в живот. Гершель был арестован, а фом Рат срочно доставлен в больницу. Событие вызвало возмущенную реакцию общественности, наподобие той, что последовала за убийством эрцгерцога Франца Фердинанда в 1914 году[6].

Когда весть о расстреле достигла Берлина, министр пропаганды Йозеф Геббельс превратил подвернувшуюся возможность в основание для новой волны преследования евреев. Он приказал всем газетам не только осветить произошедшее, но и вынести эту новость как основную на все передовицы. «Все немецкие газеты должны опубликовать масштабный репортаж о покушении на жизнь Третьего Секретаря посольства Германии в Париже, – проинструктировал он. – Новость необходимо подробно представить на самой первой странице каждой газеты. Редакторы должны лично объяснить читателям, что это покушение на убийство злонамеренно совершено евреем и должно иметь самые серьезные последствия для евреев в Германии».

Редакторы выполнили директиву Геббельса. В довершение, 9 ноября в Мюнхене, в девять часов вечера, известие о смерти фом Рата дошло лично до Гитлера. Кризис достиг своего апогея. Власти официально разрешили проводить демонстрации против еврейских домов и предприятий, полиции было приказано не вмешиваться. Примерно три часа спустя начальник гестапо Генрих Мюллер разослал приказ в полицейские участки по всей стране: «Вскоре по всему Рейху пройдут организованные акции против евреев, особенно против их синагог. В ход мероприятия не вмешиваться, приготовиться к аресту от 20 000 до 30 000 евреев по всей стране».

В течение часа детальные инструкции были спущены в подразделения СА. В Кельне, например, им было приказано поджечь все синагоги в четыре часа утра, а через два часа после этого последовали нападения на еврейские магазины и дома.

Разрушения, проделанные гитлеровскими нацистами в ту ночь, известную как Хрустальная, Ночь разбитого стекла, носили масштабный характер. К вечеру 10 ноября, когда погромы утихли, было сожжено около двух тысяч синагог, разорены почти семьдесят пять сотен еврейских предприятий, убиты по меньшей мере девяносто шесть евреев, а еще тридцать тысяч арестованы и отправлены в концентрационные лагеря. Когда голландцы услышали эту новость, общественная реакция оказалась неоднозначной: некоторые выразили протест, другие выступили с предупреждениями, многие предпочли не знать об ужасах Хрустальной ночи, в то время как те, кто знал, предполагали, что такие зверства никогда не дойдут до Нидерландов.

Тем не менее добросердечные голландские граждане, преисполненные сострадания, пожертвовали 400 000 гульденов в рамках общенационального сбора в помощь евреям, бежавшим в Голландию.

Тем временем, дела в Бейе шли своим чередом, часовой магазин продолжал расти. Чтобы справляться с потоком клиентов, Каспер нанял мужчину по имени господин Инеке для помощи в ремонте часов и женщину по имени Дженни ван Данциг для помощи в продажах. Кроме того, тен Бумы сотрудничали с поставщиками в Германии, Каспер и Корри регулярно обменивались с ними корреспонденцией и материалами. Однако на последних неделях 1938 года Корри заметила необычную тенденцию: в случаях, когда поставщиком выступала еврейская компания, корреспонденция теперь возвращалась с пометкой «Адрес не найден».

1

Исаак да Коста, юрист и поэт, был португальским евреем, принявшим христианство. Всю свою жизнь он работал над тем, чтобы голландские христиане молились за Иерусалим и евреев.

2

Книгу «Майн Кампф» издали в двух томах: первый вышел в 1925, а второй – в 1926 году

3

Гинденбург недолюбливал Гитлера и ранее говорил генералу Курту фон Хаммерштейну, что у него “не было никакого намерения делать этого австрийского капрала ни министром обороны, ни канцлером рейха”. О происхождении прозвища “богемский капрал”, которое Гинденбург придумал и впоследствии предпочитал в своих оценках, см. Примечания в конце книги.

4

SА (Sturmabteilung, или «Штурмовой отряд»), одна из двух нацистских военизированных организаций Гитлера (другой была SS, СС), сформированная в 1920 году. Известна как «коричневорубашечники», или штурмовики, использовалась Гитлером в качестве исполнительной силы, отвечающей за уличный террор.

5

Следующие семь лет Нимеллер провел – в основном, в одиночном заключении – в концентрационных лагерях Заксенхаузен и Дахау. Стало знаменитым такое его высказывание: «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ. Потом они пришли за членами профсоюза, я молчал, я же не член профсоюза. Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать».

6

Австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд был убит в Сараево 28 июня 1914 года девятнадцатилетним боснийским сербом Гаврило Принципом. Это событие считается самым непосредственноым поводом начала Первой мировой войны.

Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме

Подняться наверх