Читать книгу Бункер - - Страница 3

Тяну дверь на себя и вхожу внутрь. Зал пуст, три столика у окна, задернутого плотной пыльной шторой, четыре – в глубине. Небрежно придвинутые стулья, тщательно протертые деревянные столы, кое-где даже лежат картонные кругляшки под пивные кружки – ощущение, что посетители или только разошлись, или вот-вот нагрянут. Во всю дальнюю стену – стойка бара, за ней деревянные полки до потолка, заставленные бутылками. Любой ценитель алкоголя убил бы за такую коллекцию – здесь есть все напитки, про которые я когда-нибудь слышал, и вдвое больше тех, про которые не слышал никогда. Как всегда ровно посредине за барной стойкой, стоит Рон, флегматично протирая стаканы полотенцем.

‒ А, это ты, ‒ говорит он, не поднимая глаз.

Сколько я здесь не был – месяц, год? Черт знает, с чувством времени у меня вообще не фонтан, а в этом месте – и подавно.

Я сдираю с себя насквозь мокрую куртку и вешаю ее на спинку стула, поближе к камину, но то, что под курткой ничуть не суше. Шлепаю промокшими кедами по деревянному полу к барной стойке, оставляя за собой влажные следы. Рон наконец поднимает глаза и смотрит на меня взглядом недовольной уборщицы.

‒ Чертовски рад тебя видеть! ‒ искренне говорю я.

‒ Ага. ‒ Рон откладывает полотенце, берет один из только что протертых стаканов и ставит передо мной. ‒ Что будешь?

‒ Как всегда. Можешь не спрашивать, я все равно не помню название.

Рон достает примостившуюся где-то между ХО и чем-то очень ирландским, очень односолодовым и очень дорогим неприметную квадратную бутыль без этикетки. Я усаживаюсь на высокий табурет напротив него. Стакан передо мной, он наполнен светлой янтарной жидкостью, на дне чуть заметно пляшут блики, как будто от лучей отсутствующего здесь солнца. Из стакана пахнет хорошим виски, и еще чуть-чуть морем, дождем и только что скошенной травой. Делаю первый, самый большой глоток, горло обжигает, но совсем немного. И практически сразу чувствую, как тепло разливается от горла вниз, а замерзшие руки, промокшие насквозь ноги, мокрую холодную одежду, прилипшую к телу, чувствовать наоборот перестаю. Хочется уже закрыть глаза, повесить на физиономию умиротворенную улыбку и сидеть так, словно сфинкс, до конца времен. При этом голова остается удивительно трезвой и ясной, и после второго глотка, и после третьего – уже маленьких, смакующих вкус.

Я никогда не запоминаю, как называется то, что в бутылке, хотя Рон несколько раз говорил мне название. Наверное, это такая игра, которую я себе придумал – в моем понимании это может быть только волшебный нектар, который пьют сверхсущества где-то там, на своем Олимпе, и у нее не может быть названия, фирмы-производителя и года выпуска.

Рон молчит, дождь снаружи равномерно барабанит по крыше и карнизу, дрова в камине время от времени трещат, в каминной трубе гуляет ветер, где-то на заднем фоне шумит лес.

‒ Как ты тут? ‒ спрашиваю я, открывая глаза через две минуты, или десять, или полчаса, черт знает. ‒ Какие новости?

Рон молчит, олдскульная голливудская физиономия собрана в вечную брезгливую гримасу, но в уголках глаз и в уголках губ, если смотреть очень внимательно, можно заметить чуть заметную усмешку.

‒ Какие тут могут быть новости? ‒ наконец отвечает тем же фирменным сварливым тоном. ‒ Дождь.

И снова молчание, которое не тяготит, нет, но все-таки через какое-то время хочется отряхнуться от него, как собаке, потому что за этим шумом дождя, камина, леса за окном вдруг чувствуешь, как время останавливается, начинает течь по кругу, и кажется, что ты сейчас застрянешь здесь навсегда. Далеко не самое плохое «навсегда», и все же.

‒ Странно, ‒ рву эту остановившуюся, замкнувшуюся в кольцо паузу первым попавшимся словом, и уже потом мучительно соображаю, что сказать дальше.

Рон молча поднимает брови, мол, «что тут странного».

‒ Да все странно! ‒ отвечаю на невысказанный вопрос. ‒ Вот ты, например, до крайности странный тип. Всегда, когда бы я ни зашел, ты стоишь ровно в этом месте. Не уходишь спать, не сидишь в туалете, и не важно, есть тут кто-то кроме тебя или никого нет как обычно. Ты всегда ровно по центру этой чертовой стойки. Я иногда думаю, что, если загляну за барную стойку, увижу там колесики и шестеренки.

‒ В жопу иди, ‒ ворчит Рон, выходит из-за стойки и идет подкидывать дрова в догорающий камин.

‒ Нет, правда. Когда я прихожу, ты всегда здесь. А что ты делаешь, когда я ухожу, когда никого нет? Так и стоишь здесь, трешь свои стаканы или переходишь в дежурный режим? Кто ты, Рон, что ты за тварь?

‒ А ты? ‒ Рон сердито щурится. ‒ Я бы на твоем месте молчал в тряпочку, если честно. Это не я, между прочим, прикатываюсь сюда в кедиках и ветровочке с той стороны, где на тысячу миль вокруг ни одной дороги, только лес этот гребаный.

Настает моя очередь неопределенно пожимать плечами.

‒ Все вы тут, ‒ продолжает Рон, ‒ те еще обычные обыватели. Один материализуется среди леса, как будто в соседний ларек бегал за сигаретами, второй плюхается жопой мне на теплицы…

‒ Фриц был недавно? ‒ уточняю я.

‒ Давно, недавно… С неделю, может быть. Тут лажа с временем, сам знаешь.

‒ И что говорил?

‒ Да ничего особенного, парашют высушил и свалил, диверсант херов. Про тебя спрашивал, кстати, да.

Фриц. Фрица мне как раз и надо увидеть, жаль, что мы с ним разминулись. Странно, что он меня не дождался.

«Тут лажа с временем», ‒ сказал Рон. Так и есть.

Я молчу, Рон тоже, шум дождя, шелест листьев, щелканье поленьев, время, как змея, снова начинает сворачиваться в петлю…

‒ Я не знаю, кто я, ‒ Рон неожиданно прерывает тишину сам. ‒ Раньше я считал, что я что-то типа Харона. Встречаю души умерших, отворяю им ворота в Царство Мертвых, провожаю туда, куда им назначено попасть. Я не помню точно, что произошло со мной до того, как я попал сюда. Но я точно знаю, что умер. А вот дальше все начинает не сходиться – потому что какого хрена вы все постоянно скачете туда-сюда!? Что это за херня!?

Он замолкает, еще более сердито, чем обычно.

‒ У Клиффорда Саймака есть такая книжка… ‒ начинаю я.

‒ «Пересадочная станция»? Да, знаю. Ничего себе версия, хорошая.

Он снова пожимает плечами. Неожиданно хитро улыбается своей фирменной улыбкой сорокового президента США и говорит:

‒ А ведь ты точно все знаешь, и что я за тварь, и что за тварь ты. Знаешь, но не скажешь, будешь тут скалить зубы, изображать доброго приятеля, вести пустые разговоры. Таковы правила, да? Ну и хрен с ним! Давай выпьем.

Рон наполняет стаканы. Снова наступает тишина, которую нарушает только монотонный шум дождя, ветер в каминной трубе и треск поленьев. Ветер усиливается, он горстями швыряет дождевые капли в окна, где они скатываются по стеклу, искажая постепенно темнеющий пейзаж за окном.