Читать книгу Бункер - - Страница 8

Звезды над Пантеллерией сияли удивительно ярко в эту ночь. Окна его спальни смотрели на восток, так было принято с давних времен – халиф должен встречать солнце первым, раньше всех своих подданных.

И именно поэтому дипломатический крейсер Лиги Наций висел точно на востоке, если смотреть из его дворца. В темное время суток его было очень легко рассмотреть – маленькая бирюзовая звездочка, которая то ярко вспыхивала, то будто бы уходила в тень. Чуть левее светился Рот Южной Рыбы – Фомальгаут – ярко белый, похожий на сердитый глаз Бога. Где-то там, в тени его блеска трусливо прятался Шемеш, солнце Новой Иудеи, как напоминание о предательстве иудеев. А чуть правее яростно сияло превратившееся в сверхновую Изначальное Солнце – как символ гнева Всевышнего, спалившего Изначальный Мир несколько столетий назад.

Звездные системы Лиги Наций находились сейчас по другую сторону от планеты, и отсюда их не было видно. Только бирюзовая точка дипломатического крейсера светила ему в окно, еженощно напоминая, что весь Священный Халифат – четырнадцать звездных систем, восемьдесят шесть планет, из них пять обитаемых, два с половиной миллиарда жителей – одним таким «дипломатическим крейсером» можно было уничтожить за пару часов. Примерно по десять минут на каждую звездную систему.

А внизу под его ногами раскинулась в ночной тьме Медина – столица Священного Халифата. С почти километровой высоты дома казались спичечными коробками. Как всякий большой город, он продолжал жить и ночью. То тут, то там мельтешили как мухи летающие экипажи зажиточных горожан, те, кто победнее передвигались по темным улицам на своих двоих или в запряженных дхарнами повозках. А где-то там, за горизонтом, дальше гигантских крон тысячелетних лесов, покрывавших Пантеллерию, лежали Вахлия, Берута, Новая Мекка и другие города. И еще дальше, за миллиардами километров небесной пустоты – другие его владения, и там тоже жили, копошась в своих повседневных делах как…

«Мухи, – подумал халиф Саул, глядя на раскинувшийся внизу, живущий своей жизнью город. – Я – просто предводитель мух».

Он снова посмотрел на небо, не в силах оторвать взгляд от бирюзовой точки.

«Предводитель мух, который вот-вот объявит войну людям. Точно ли у него есть, что противопоставить мухобойке?..»

Саул представил себе мир тысячу лет назад – по сути, такой же, как и сейчас, но безнадежно запертый в пределах одной единственной планеты. Удивительно, как какие-то вещи не меняются, все время двигаясь по замкнутому кругу. Как и сейчас, мир тогда был поделен на две части, даже названия этих частей, «запад» и «восток», многие использовали, как и раньше, хоть они и не имели больше географического смысла – в космическом пространстве не бывает сторон света. Остались только ярлыки: восход, как символ юности, изменчивости и хаоса, и закат, как знак зрелости и порядка, но неспособности к переменам и трудным решениям. Как и Лига Наций сейчас, тот западный мир считал себя более развитым и цивилизованным, отгородившись от дикарей с востока. Как и сейчас, он мнил себя лучшей частью человечества, его авангардом и движущей силой.

Тысячу лет назад люди еще даже не долетели до ближайших планет, а о том, чтобы добраться до других звезд, не потратив на это столетия, не могло быть и речи. И когда стало известно, что через триста лет Изначальное Солнце превратится в сверхновую и спалит до тла все вращающиеся вокруг нее планеты от Меркурия до Плутона, а люди как вид исчезнут навсегда, этот авангард человечества, пройдя через все стадии принятия неизбежного, в конце концов решил, что раз то, что случится, не затронет ни их, ни их детей, ни их внуков, они могут продолжать жить как будто ничего не случится. Их мир был слишком материалистичным, и того, что должно было произойти так далеко за горизонтами их жизней, как будто бы и не существовало.

И когда среди восьми миллиардов фаталистов на Изначальной Земле нашелся один человек, который решил, что должен и может что-то изменить, то он появился не на западе, а на востоке – как все новое приходит с той стороны, откуда восходит солнце.

За спиной халифа как тень возник Абдалла, верный, тихий, надежный как скала. Наверное, когда мир начнет рушиться, если и будет что-то, за что можно будет уцепиться перед тем, как дотла сгореть, то это будет его рука.

– Министр Браун ждет вас, Ваше Величество.

Саул посмотрел на часы, была половина второго, оставалось четыре часа до рассвета. Он быстро облачился в свое обычное одеяние для повседневных встреч – простая белая кандура, гутра в тон, толстый хлыст в роли игаля – тот, что носил еще Пророк Мансур тысячу лет назад, символ его власти над Священным Халифатом.

Он вышел из своих покоев и спустился в Зал Приемов, просторное помещение было пустым и полутемным, на своем обычном месте в кресле у окна, развернувшись к окну спиной, как будто нарочно игнорируя бирюзовую точку в небе, неподвижно, как изваяние, сидел Первый министр. Увидев вошедшего халифа, он поднялся и склонился в почтительном поклоне. Саул жестом позволил ему сесть, затем придвинул кресло и сел напротив.

– Ваше Величество, рад видеть вас в столь поздний час, – сказал Браун, после чего взглянул на головной убор халифа и неожиданно продолжил. – Как вы знаете, в священных книгах написано, что этот хлыст лично передал Пророку Мансуру сам Всевышний в знак его великой миссии. Правда, его современники отмечали, что хотя шейх Мансур действительно очень любил лошадей, игали он всегда заказывал у дома Версаче…

– Каждый раз, когда я с вами говорю, мне приходится гадать, наговорили вы уже на виселицу за святотатство и неуважение к символам власти халифа, или нет. Поэтому, давайте к делу.

– Я просто очень люблю историю, Ваше Величество, – улыбнулся Первый министр. – Но к делу, так к делу.

Пока Первый министр собирался продолжать, Саул еще раз его рассмотрел. Гордон Браун был старше халифа лет на тридцать пять. Небольшого роста, с довольно заметной залысиной на затылке и круглым животиком, он наверняка не был слишком запоминающейся персоной в Новом Бристоле, откуда был родом. Морщинистое лицо, слегка синеватый нос картошкой, глубокие мешки под глазами – внешность заурядного любителя виски, коротавшего свои бессмысленные вечера у телевизора – то, как принято представлять себе среднего обывателя у него на родине. Это – если не присматриваться и не разглядеть в хитрых глазках заурядного бюргера второе дно, а за ним третье и четвертое…

– Если говорить о деле, – повторил Первый министр, – то у нас все готово. Армия мобилизована и готова выступать. Офицеры получили все указания и планы, корабли снаряжены, техника в трюмах, десант ждет приказа к погрузке на борт. Операция проходит под грифом «совершенно секретно», но, само собой, всем известно, что через три часа они получат приказ выдвигаться. Само собой, в сторону Фомальгаута. Об этом знают офицеры, пехотинцы, члены их семей, поэтому более-менее в курсе весь Халифат.

Браун усмехнулся и откинул полу старомодного твидового пиджака. Словно подчеркивая свое происхождение, он всюду появлялся в одежде западного кроя, игнорируя все негласные правила. Под пиджаком вместо обычной рубашки на него была надета то ли футболка, то ли фанила зеленого цвета с надписью «смерть иудеям».

– Вот, смотрите, Ваше Величество, что уже выпускают наши предприимчивые мануфактурщики. Как всегда, они держат нос по ветру и узнают новости раньше всех.

– А кто в курсе истинной цели операции? – уточнил халиф, невольно поморщившись.

– Я. Вы. Еще пара самых доверенных людей. На этот счет, Ваше Величество, можете не волноваться, не думаю, что истинная цель операции кому-то может прийти в голову.

– Это правда, – согласился Саул, невольно поежившись. – Что еще, господин министр?

– Согласно данным нашей разведки, Новая Иудея уже провела экстренные переговоры с Лигой Наций, более того, два дипломатических крейсера Лиги уже двинулись в сторону Фомальгаута и будут там примерно через две недели. Правда, я не думаю, что они планируют нас останавливать, скорее хотят проконтролировать ситуацию, обозначить свое присутствие и выразить озабоченность, не вмешиваясь в конфликт. По сути, хасиды для них – такие же чужаки, как и мы.

– В любом случае, для нас это сейчас не актуальная проблема.

– Именно так. Но, конечно, увод двух крейсеров Лиги от своих систем играет нам на руку.

– Что по… главному вопросу?

Браун кивнул, давая понять, что понимает, о чем говорит Саул.

– Да, я говорил с Магистром Кхарном два часа назад. Наши уважаемые партнеры еще раз подтвердили, что все договоренности в силе. Пятнадцать кораблей Незримого Флота готовы взять на борт наш десант и технику, и через двадцать часов мы будем возле Веги и Мю Геркулеса. Еще два корабля останутся, чтобы решить вот эту маленькую проблему, – Браун небрежно махнул рукой в сторону окна, где светился бирюзовой точкой крейсер Лиги.

Саул на минуту прикрыл глаза. Да, кажется, предводителю мух правда попала в руки мухобойка побольше. Только два вопроса оставались без ответа – действительно ли она у него в руках, и что он будет делать с ней потом? Точнее, что она потом будет делать с ним?

– Мы – сумасшедшие, – тихо, но отчетливо произнес он. – В первую очередь, конечно, вы, но и я определенно тоже, раз до сих пор не послал вас к чертовой матери.

– Боюсь, что уже поздно, Ваше Величество, – Первый министр усмехнулся. – Через три часа в истории этого чертового мира начнется новая эра. И, да, это… страшно. Я думаю, пророку Мансуру тоже было страшно начинать то, что он начал тысячу лет назад. А до него – пророку Мухаммеду. А до него – пророку Исе. Так что я вас очень хорошо понимаю. У меня у самого поджилки трясутся.

Менее всего Первый министр Браун напоминал сейчас человека с трясущимися поджилками. Халиф подумал в этот момент, что больше всего он походил на самодовольного продавца фруктов. Представив себе Первого министра за прилавком в окружении фиг, фиников и винограда, Саул даже немного развеселился – такая органичная картина получилась. Вот только мистер Браун не был продавцом фруктов.

На самом деле, Первый министр Браун был человеком, которого ни в коем случае не стоило недооценивать. Слишком многие поплатились за это, пока он шел по головам к вершинам власти.

Гордон Браун, конечно же, не был первым гражданином Лиги Наций, перебравшимся с родины в Халифат или Новую Иудею. Планеты Лиги с самого начала были плотно закрыты для жителей других систем, однако ее граждане обладали свободой воли и могли делать со своей жизнью все, что им было угодно. Потому всегда находились авантюристы, которым не хватало приключений в их скучном мире, где каждый, независимо от того, что он из себя представляет, мог рассчитывать на свой кусок спокойной и комфортабельной жизни. Всегда находились те, кому хотелось доказать, что они чего-то стоят сами по себе. Как и те, кто наивно полагал, что «в стране слепых и одноглазый – король», и что любой обыватель вроде них легко добьется успеха среди дикарей подобно янки при дворе короля Артура. Иногда тех, кому повезло, через год-другой вызволяло из какой-нибудь вонючей дыры родное правительство, но большинство исчезали навсегда. Хотя изредка кому-то и правда удавалось выжить, открыть лавочку в торговых кварталах Медины или Нового Иерусалима и как-то устроить здесь свой быт.

Но никто из чужаков даже близко не смог добиться того, что за десять лет удалось Гордону Брауну, скромному инженеру из Нового Бристоля. Саул изучал его досье, но так до конца и не понял в этом хитросплетении интриг, вранья и манипуляций, как он этого достиг.

– Мистер Браун, – наконец спросил он, – скажите, а у вас не возникает чувства, что вы предаете собственный народ?

Первый министр усмехнулся.

– Знаете, Ваше Величество, я привык считать, что мой народ – это я сам. Поэтому, нет.

– Да, это остроумно. Вот только ничего не объясняет. Нас ведь вполне вероятно просто сотрут в порошок. И заодно с нами еще несколько миллиардов ни в чем не повинных людей. Конечно, про миллиарды я вам зря говорю – на них вам глубоко плевать. Но вас-то тоже! Мы с вами как два комара, которые с энтузиазмом залезают в пространство между молотом и наковальней.

– Люди смертны, Ваше Величество. Бессмертно лишь то, что остается после них – в летописях, легендах и сказаниях. И мне было бы лестно войти в эти легенды правой рукой Пророка. В конце концов, именно вы являетесь прямым наследником шейха Мансура, поэтому кому как не вам пристало возглавить Последний Джихад против неверных, как завещал Всевышний…

– Вы не похожи на религиозного фанатика, мистер Браун. Вы для этого слишком практичный человек.

– Думаю, это все же обманчивое впечатление, Ваше Величество. На самом деле, я идеалист. И если в моих силах исправить одну великую несправедливость, я бы хотел попытаться это сделать.

– Несправедливость, – Саул повторил слово, будто бы пробуя его на вкус.

– Вы знаете историю не хуже меня, Ваше Величество, а я не хочу утомлять вас своей стариковской болтовней.

– Стариковской, – передразнил его халиф. – Сдается, что вы еще переживете всех нас, есть у меня такое ощущение.

Это был далеко не первый их разговор на эту тему с тех пор, как он в первый раз увидел смешного маленького человечка два года назад, в то время скромного министра городского хозяйства. В конце совещания тот попросил о пятиминутной личной аудиенции, которая в итоге закончилась только через два часа. На следующий день Гордон Браун стал личным советником халифа и, надо отдать ему должное, с тех пор не дал халифу ни одного неудачного совета.

Саулу тогда было двадцать пять, Браун был на тридцать пять лет старше, но их отношения со временем стали для Саула чем-то похожим на дружбу. Дружба не относилась к тем вещам, которые может себе позволить халиф, но это была почти она. И вместе с тем Браун мягко и последовательно, как на салазках, все эти два года вел его к сегодняшнему дню. Еще не поздно послать его к черту. «Поздно» – сказал Браун только что, но ведь всегда можно попробовать…

Саул вдруг вспомнил их первый разговор о Пророке Мансуре.

«Вы знаете историю о том, как Пророку явился Всевышний и указал, как всех спасти, – говорил тогда Браун, – так говорят имамы, так написано в книгах. Во всех религиях всех народов всегда есть люди, которые слышат голоса богов, и те говорят им, что им делать. И это хороший литературный прием для того, чтобы донести до множества людей свои мысли. Люди любят читать о чудесах, и люди любят, чтобы все было просто. Но из-за этого литературного приема даже тот, кто достоин сталь в ряд с людьми, менявшими историю в прошлом, начинает гадать, а достоен ли он сделать что-то подобное тому, что совершили пророки древности, если не слышит никаких голосов, и никто ему не является. И я думаю, что мир устроен одновременно сложнее и прозаичнее. В нем на самом деле нет никаких голосов с неба, если, конечно, вы не шизофреник. Просто время от времени, тогда, когда нужно, рождаются люди, которые обладают длинной волей и способны повести за собой миллионы других. И, да, это можно назвать божественным откровением, а можно просто сказать, что нашелся кто-то, кто оказался готов посмотреть дальше своего носа, дальше своей физической смерти. Как когда-то Мансур, а в будущем кто-то еще».

Саул подумал, что именно тогда Браун зацепил что-то в его душе, а потом раз за разом подводил его к мысли, что этот «кто-то еще» – это он, молодой халиф Саул ибн Мохаммад, один из бесчисленного ряда правителей Священного Халифата, такой же как десятки тех, кто были до него и сотни тех, кто будут после.

«Представьте себе, – говорил Браун, какое-то время спустя, –на месте шейха Мансура. Вы – одиннадцатый сын эмира Абу-Даби, вы богаты и влиятельны, но между вами и реальной властью стоят десять ваших старших братьев, которые унаследуют престол до вас. Вы блестяще образованы, а в это время ваш старший брат, ставший эмиром, верит в то, что Земля – плоская. И в этот момент вы узнаете, что через триста лет человечество погибнет, и никто в мире не знает, как этого можно избежать. Лидеры цивилизованного мира, хозяева самых совершенных технологий, лучшие мировые ученые – все они уже расписались в своем бессилии, а ваши соотечественники, даже если вам вдруг удастся их возглавить – это люди, в лучшем случае умеющие читать и целью своей жизни видящие убийство соседей. И при всем этом, вы решаете для себя, что именно вы должны всех спасти».

Летописи тактично молчали о том, каким образом шейх Мансур занял место эмира, известно было только, что десять родственников, стоявшие в списке выше него, все, как один, скоропостижно скончались. Что ж, восток всегда имел богатые традиции по части ядов и отравлений. Но, то, что происходило дальше, было тем удивительнее, чем дальше Саул копал глубже, чем рассказывали в своих проповедях имамы. И Браун был прав – куда проще было объяснить все это божественными откровениями и волшебной силой.

Но, как бы то ни было, у Мансура получилось прекратить тысячелетнюю вражду двух народов, объединить Коран и Тору в один текст, а после этого заставить миллионы молодых иудеев и мусульман сесть рядом за парты и взять в руки вместо ружей учебники по фундаментальной физике. Среди евреев всегда было много ученых, но, когда впервые испытали гипердвигатель, рядом с Соломоном Бронштейном у пульта стоял иорданец Абу Азиз.

Мансур так и не увидел результатов своих действий. Когда первые автоматические зонды вернулись с информацией о мирах, пригодных для жизни, прошло сто двадцать лет со дня его смерти, а когда ковчеги с первыми поселенцами двинулись к новой родине – сто пятьдесят. В отличии от него, у Саула были все шансы увидеть, к чему приведут его решения. Даже слишком быстро, подумал он с ощущением неожиданно нахлынувшего липкого ужаса. Уже завтра, когда он заведет себя и свой народ в пространство между молотом и наковальней.

Саул уже привычным за последние дни усилием воли погасил внезапную вспышку страха и снова покатал на губах сказанное Первым министром слово «несправедливость».

Пока две объединенные Мансуром нации посвятили свои жизни будущему спасению человечества, лучшая, по ее собственному мнению, ее часть продолжала жить своей жизнью, стремясь лишь к тому, чтобы сделать ее еще более комфортной. И, как в детской сказке про муравья и стрекозу, с наступлением зимы стрекоза должна была пожать плоды своего выбора – сгореть в огне взорвавшейся звезды. Но в жизни, как всегда, все произошло не так как в сказке.

Оказавшиеся на новых необжитых планетах первые переселенцы вернулись в первобытный век. Их было слишком мало, а вокруг было неизведанное. Им приходилось защищаться от неизвестных хищников, их убивали неизвестные бактерии, от которых не было иммунитета. Все это ожесточало сердца и души, возвращало первобытные законы, а вместе с ними и забытую вражду. Когда это произошло в первый раз, и кто кого убил – мусульманин иудея, за то, что тот иудей, или наоборот – уже было неважно. Но пока все новые корабли летели ко все новым планетам, евреи вспомнили про идею Земли Избранных, места, где будут жить только они, но теперь в масштабе целой звездной системы. Они выбрали для этого третью планету красного карлика в одном световом годе от Фомальгаута. Шемеш – так назвали они свое новое солнце.

Когда до взрыва сверхновой осталось одно поколение, наступала осень существования земной цивилизации и за ней неотвратимо стала приближаться зима, люди, пропевшие все лето, вспомнили, что будущее наступит, даже если о нем не думать. Наспех созданная Лига Наций наконец развела бурную деятельность, но время уже неотвратимо ушло. Подкуп, шантаж, угрозы силой отобрать технологии, взывание к гуманности. Но союз народов востока был уже слишком силен. Сотни тысяч беженцев двинулись в противоположную сторону от той, куда была направлена в прошлом, пока объятые ужасом грядущего апокалипсиса некогда благополучные страны погружались в анархию и хаос. Но задачей наследников Мансура было спасти как можно больше из миллионов соотечественников, все еще остающихся на Земле.

Именно в это время иудеи пошли на сделку с Лигой. Они решили, что ресурсы и деньги, которые им дадут их новые партнеры, помогут им лучше обустроиться на их новой обетованной земле. Всегда считалось, что евреи умеют торговаться лучше других, но эта сделка, пожалуй, стала самой невыгодной в истории человечества.

Пятый спутник в системе Мю Геркулеса. Невзрачная каменистая планетка: мало ресурсов, мало кислорода, долгие снежные зимы даже на экваторе – она не выглядела слишком большой ценой за все необходимые им земные ресурсы. А для Лиги это был билет к спасению, их главной целью были корабли, которые им помогли построить. Кто мог предположить, что именно на этом негостеприимном холодном шаре первые переселенцы обнаружат следы древней цивилизации и оставшиеся от них технологии, поражавшие воображение?

Если что-то и могло поколебать веру Саула в могущество и справедливость Всевышнего, это факт, что Всевышний так их обманул. Пока потомки пророка Мансура кровью расчищали для себя жизненное пространство, Лига Наций, пользуясь чужими технологиями, с легкостью переделывала планеты под свои нужды. Пока корабли, созданные людьми, месяцами шли к новым планетам, и до пункта назначения добирался каждый второй, Лига получила флот, которому на это же расстояние требовались лишь недели. Пока люди на новых планетах искали как обогреть свои жилища, у Лиги был неисчерпаемый запас энергии. А главное, у них теперь было оружие, способное превращать в пыль целые планеты. И все, что нашла, Лига оставила только себе, не поделившись даже со своими новыми компаньонами и спасителями. Иудеи действительно заключили самую невыгодную сделку в истории – предав старых друзей, они не обрели новых.

Так возникла новая реальность, которая повторила старую – две части человечества, и одна из них отгородилась от другой непроницаемой стеной; люди первого сорта и люди второго. Реальность эта выглядела незыблемой, не зря «дипломатический крейсер» Лиги Наций висел в ночном небе в окне халифа, как напоминание, что он никогда ничего не сможет с этим сделать. Реальность эта выглядела незыблемой, пока не появился маленький человечек из Нового Бристоля и не привел откуда-то третью силу, способную стереть с лица земли новых хозяев мира. Саул не знал, из каких глубин ада он их достал, но он знал, что возможно это последний шанс изменить мировой порядок, а может, окончательно уничтожить свой народ или все человечество…

Вынырнув из своих мыслей, Саул понял, что все это время Браун ему что-то говорил. Сейчас он умолк и смотрел на него вопросительно.

– Простите, – сказал Саул, – я немного ушел в себя.

– Я понимаю, Ваше Величество, ничего страшного.

– Гордон, – спросил Саул, неожиданно для самого себя назвав Первого Министра по имени, как старого друга. – А эти… рептилии? Какой, все-таки, их интерес в этой истории?

– Все же не стоит называть их рептилиями, по крайней мере, в глаза. Мне кажется, они могут обидеться. Вы не хотите чаю, Ваше Величество?

С этими словами Браун встал с кресла и с хозяйским видом подошел к столику в углу. Саул кивнул в задумчивости, и Браун наполнил две чашки. В окно, где продолжала ярко сиять бирюзовая точка крейсера Лиги Наций, он принципиально не смотрел.

– Ваше Величество? – произнес он вопросительно.

Саул кивнул, и Браун наполнил вторую чашку. Кажется, за окном стали появляться первые проблески рассвета.

– Я не знаю точно, – наконец ответил он. – Озвученные ими условия вы знаете – доступ ко всем технологиям «чужих», в первую очередь, к технологиям терраформирования. И свободный доступ к системе Мю Геркулеса, когда все закончится. Но я думаю, что наши уважаемые партнеры немного лукавят. Я полагаю, что они имеют непосредственное отношение к исчезновению цивилизации, которая занимала систему Мю Геркулеса до людей. И я думаю, они не очень довольны, что технологии с Мю Геркулеса попали в руки наших друзей из Лиги Наций. Так что, я думаю, что им нужен не доступ, а полный контроль. Возможно, с уничтожением всех ее следов.

– Возможно, вместе с нашими следами, чтобы окончательно решить проблему?

– Возможно, – спокойно ответил Браун. – Видите, я с вами абсолютно честен. Я не знаю, а предположить мы можем все, что угодно. Но я рассуждаю так: почему-то они не решили эту проблему сами, а вышли на нас. Зачем-то им понадобилась наша помощь. И я предполагаю, что справится с прежними хозяевами этих технологий было для них не так просто. А значит, когда эти технологии будут у нас, нам, возможно, будет о чем с ними поторговаться. В любом случае, мы не узнаем об этом, пока не ввяжемся в драку.

Саул закрыл глаза и просидел так не меньше минуты, пока чашка, которую он держал в руке не начала жечь ему пальцы.

Безумие. Безумиебезумиебезумие. Бе-зу-ми-е. Твердый комочек панической атаки застрял у халифа в горле, но он, собравшись с силами, проглотил его и запил горячим чаем.

– Я ошибся, – сказал наконец Саул. – Вы все-таки похожи на фанатика.

Министр Браун усмехнулся.

– Помните, вы говорили мне, что в отличии от времен Мансура, мы не стоим на грани уничтожения, и то, что мы собираемся сделать – не вопрос выживания, а всего лишь гордыня? Так вот, я думаю, это не так. Мы стоим на этой грани, всегда. Рано или поздно человечество снова столкнется с выбором, продолжать нашему виду существовать или сгинуть. Может, это будет связано с нашими друзьями-рептилоидами, – на этих словах Браун хихикнул, явно вспомнив что-то свое, – а может, с чем-нибудь еще. Но я точно знаю – когда это случится, мои бывшие соотечественники снова ничего не сделают. Они снова выразят глубокую обеспокоенность, будут долго и много говорить, но не пожертвуют ни каплей своего комфорта ради будущих поколений, так уж устроена их цивилизация. Поэтому, если нам предоставляется, возможно, последний шанс вырваться из резервации, в которую они нас загнали, и вернуть судьбу человечества в свои руки, мы должны попытаться им воспользоваться, невзирая на риск… В конце концов, Ваше Величество, когда я давал вам плохие советы?

Саул усмехнулся про себя, при этом стараясь не выдать мимикой свою усмешку. Последние полгода они говорили друг с другом много часов, но этот аргумент хитрая скотина приберегла на ночь накануне, когда халиф, запаниковав, задумается, не отменить ли все в последний момент.

– Ладно, – сказал он. – Давайте, сделаем это. Остался один последний вопрос. Сообщите магистру Кхарну, что я отправляюсь к Мю Геркулеса вместе со своей армией. Вы, кстати, тоже. Пускай, они припасут нам местечко на своем корабле.

– Вы уверены? – спросил Браун, и Саулу было приятно думать, что напоследок он все-таки смог его изумить.

– Уверен, – твердо ответил халиф. – Поэтому, подготовьте все необходимые для этого распоряжения, совершенно секретно, само собой разумеется.

– Совершенно секретно, или чтобы ни одна собака не узнала? – уточнил Первый министр, надо отдать ему должное, он быстро оправился от удивления.

– Так, как вам кажется, будет эффективнее. Я вам доверяю.

Браун кивнул, подумал пару секунд, словно размышляя, стоит ли отговаривать халифа или нет, затем, видимо, решив, что не стоит, поднялся с кресла и поклонился.

– В таком случае, Ваше Величество, позвольте мне вас оставить? Осталось не так много времени, чтобы все подготовить.

Халиф молча кивнул, и когда дверь за Первым министром закрылась, еще раз бросил взгляд в окно. Утро постепенно приближалось, и бирюзовую звездочку было уже почти не видно на фоне светлеющего неба.