Читать книгу Одно сердце на двоих. Книга 1 - - Страница 2

Солнечные лучи ещё только начинали пробиваться сквозь листву, когда Лиля открыла глаза. Взглянув на часы и убедившись, что до звонка будильника у неё есть десять минут, девушка выскочила из постели и, выйдя на балкон прямо в ночной сорочке, мечтательно подставила лицо солнцу.

Она не боялась, что её увидят посторонние: семья Позёмкиных жила в уютном особняке в закрытом посёлке для районной номенклатуры. На первом этаже дома располагались холл, просторная гостиная с камином, столовая, кабинет хозяина, музыкальный салон и туалет для гостей. В глубине скрывались кухня, кладовка и комната для служащих. Из холла на второй этаж вела лестница с полированными перилами, где находились личные покои хозяев, пара гостевых комнат и два совмещённых санузла – один с ванной, второй с закутком для душа. Подвал был отдан под технические нужды.

Несмотря на то, что Лиля росла в полном достатке, жилось ей не особенно легко. С раннего детства девочку обучали множеству вещей, о которых её городские ровесники даже не подозревали. Обычно родители воспитывают детей в строгости, а бабушки балуют. В семье Позёмкиных всё было наоборот. Мальвина Сергеевна Позёмкина, в двадцать втором году вернувшаяся из эмиграции после смерти мужа, занялась воспитанием и образованием внучки всерьёз, тем более что и времени у пожилой дамы было предостаточно. К восьми годам, когда пришла пора отдавать Лилю в школу, та не только умела читать и знала наизусть таблицу умножения, но и свободно владела тремя языками. Со второго класса к школьной программе добавились занятия игрой на рояле и танцами в районном Доме культуры, при этом строгая бабушка зорко следила за выполнением домашних заданий. Также Мальвина Сергеевна учила девочку правильно пользоваться столовыми приборами, чтобы не опозориться где-нибудь в гостях или ресторане, и заставляла читать газеты, чтобы внучка могла поддержать разговор на любую тему. А когда в начале прошлого учебного года вернули пятибалльную систему, стало совсем туго. Мальвина Сергеевна требовала от Лили учиться исключительно на «отлично». Других оценок в табеле внучки она не признавала.

Сегодня, двадцать четвёртого июня тысяча девятьсот тридцать шестого года, Лиле исполнялось шестнадцать, а кроме того праздновалась её помолвка с Евгением Демидовым. С Женей они знали друг друга с детства, так как были соседями по посёлку, к тому же их отцы дружили много лет. Последние полгода молодой человек ухаживал за ней и пару месяцев назад сделал предложение, на которое Лиля ответила согласием. По этому поводу обе семьи решили устроить торжество в московском ресторане. Однако Лиле ещё предстояло выдержать целых два года, прежде чем она достигнет совершеннолетия и освободится от опеки взрослых. Девушка не подозревала, что в самое ближайшее время её жизнь круто изменится.

Услышав звонок будильника, Лиля по-быстрому привела себя в порядок и спустилась в столовую, где за накрытым столом собралось всё семейство. Главе семьи Вадиму Позёмкину, ещё достаточно крепкому, но совсем седому мужчине, было только сорок семь, но служба в органах правопорядка – сначала на следствии, а затем в должности прокурора – наложила отпечаток на его внешность, делая старше своих лет. Впрочем, и его характер оставлял желать лучшего. Приняв решение, Вадим требовал неукоснительного его исполнения и терпеть не мог возражений. Его супруга Альбина была значительно моложе мужа – ей только в конце лета исполнялось тридцать пять. Её фигура со временем не утратила стройности, только волосы, совсем светлые в юности, немного потемнели у корней, а короткая стрижка в стадии «пора в парикмахерскую, но ещё можно подождать» давала эффект шевелюры, выгоревшей на солнце. В вопросах воспитания единственной дочери Альбина придерживалась достаточно либеральных взглядов, предпочитая в случае необходимости действовать не давлением и приказом, а убеждением, однако в общении с мужем и свекровью вполне могла проявить характер. Что касается бабушки, та, несмотря на почтенный возраст и раннее утро, выглядела строго и элегантно и к столу выходила с тщательно уложенной причёской.

– Всем доброе утро, – поздоровались Лиля.

– С днём рождения, дорогая! – Вадим с Альбиной по очереди обняли и поцеловали свою уже такую взрослую дочь.

– Спасибо, мама. Спасибо, папа.

Поцеловав родителей, девушка тоже уселась за стол.

– Налить вам кофе, Лиля?

– Лучше чай, Мария.

Домработница налила чай в чашку и отошла на своё привычное место.

– Опаздываете, мадемуазель, – строгим голосом выговорила внучке Мальвина Сергеевна.

– Спасибо, бабушка. Ты, как всегда, на посту нашего распорядка, – не удержалась Лиля от сарказма.

– Нахалка! Не доросла ещё дерзить мне! – возмутилась Мальвина Сергеевна. – Это ты виновата! Всё ей позволяла, вот девчонка и разбаловалась! – переключилась она на невестку.

– Мама, хватит! – Вадим стукнул кулаком по столу. – Не смей оскорблять моих жену и дочь. И, если мы не хотим ехать по жаре, нам надо оставить споры и поторопиться, – добавил он уже более спокойно.

– Ты прав, дорогой, – поддержала мужа Альбина. – Поторопиться действительно стоит.

– Дети мои, я вам, случайно, не мешаю? Может, мне оставить вас здесь одних и уйти в монастырь?

Разумеется, ни в какой монастырь Мальвина Сергеевна не собиралась. Да и где их сейчас найдёшь, монастыри-то? К тому же она и религиозной никогда не была. Даже во времена своей юности еженедельные походы в храм расценивала как время, выброшенное из жизни. А потом вообще не до того стало – пришлось тянуть на себе всю семью. Но обида на то, что её «отодвинули», лишив возможности поучаствовать в праздничном мероприятии, не давала пожилой даме покоя. Вот и решила старушка поддеть идеологически правильных родственников.

Вадим, привыкший по долгу службы к самым неожиданным ситуациям, тут же отреагировал:

– Мама, ты не в курсе, что религия у нас теперь вне закона, а все богоугодные заведения ликвидированы? Но даже если бы это было не так, ты со своим характером не продержалась бы там и дня. Но если уж тебе так надоело жить с нами, то можешь поехать в дом престарелых, что в нашем райцентре. А Лиля будет тебе там свои концерты устраивать.

– Что-то у меня мигрень разыгралась. Мари, подай чай в мои покои. – С этими словами пожилая леди встала из-за стола и направилась к выходу из столовой.

Едва Мальвина Сергеевна скрылась за дверью, домочадцы с облегчением вздохнули. Теперь можно было спокойно поесть, а заодно и обсудить планы на ближайшие два дня. Они уже заканчивали завтрак, когда в столовую вошёл Иван – водитель, а по совместительству подсобный рабочий – и протянул хозяину ключи:

– Машина готова, Вадим Андреевич!

– Хорошо, Иван, спасибо. – Вадим взял ключи и скомандовал женщинам: – Вперёд!

Все трое встали из-за стола и двинулись к выходу. В холле они встретили Марию, которая как раз спустилась со второго этажа.

– Лиля, ваша бабушка просила вас зайти к ней перед отъездом.

– Хорошо, Мария. Сейчас забегу.

– Поторопись, дочь. Мы ждём тебя на улице!

Ждать пришлось минут десять. Наконец Лиля выбежала из дома и устроилась на заднем сиденье.

– Ну всё, поехали! – Глава семейства завёл мотор, и автомобиль тронулся.

Антон бежал по аллее городского парка. Стройный загорелый юноша с тёмными вьющимися волосами, серо-голубыми глазами и литыми бицепсами был предметом мечтаний многих девчонок. Но мало кто знал, что его спортивная и подтянутая фигура – результат изнурительных многолетних тренировок.

Пять лет назад Антон решил стать лётчиком и начал усердно к этому готовиться. Учёба всегда давалась ему легко, но вот с худым мальчишеским телом надо было что-то делать. Так что сначала под руководством учителя физкультуры, а затем и самостоятельно парень усиленно тренировался, наращивая мышечную массу. В холодное время он использовал для этого школьный спортивный зал, а с мая по август предпочитал упражняться на свежем воздухе. Впрочем, если позволяла погода, можно было захватить и первую половину сентября. Для занятий Антон оборудовал себе маленький спортзал на поляне парка: повесил между двумя деревьями турник, а одно из брёвен приспособил под качалку для пресса. Это же бревно служило для отжиманий и для короткого отдыха между сериями упражнений. Тренировки не только укрепляли мускулатуру – в это время Антон получал бесценную возможность побыть наедине с собой.

Закончив пробежку, Антон прошёл в свой импровизированный спортзал, попил воды, восстановил дыхание и приступил к силовым упражнениям. Когда он только начинал, комплекс включал пятьсот метров кросса и три серии по десять упражнений. Первых несколько занятий дались тринадцатилетнему подростку довольно тяжело, но постепенно парнишка втянулся. Каждые полгода физрук увеличивал дистанцию на полкилометра и каждую серию на десяток упражнений. Сейчас, на исходе пятого года, Антон пробегал пять километров и выжимал по сотне в каждой серии. Помимо этого он занимался в секции борьбы под руководством того же физрука.

Антон уже заканчивал тренировку, когда заметил, что за ним кто-то наблюдает из-за кустов. «Наверняка кто-нибудь из девчонок», – решил он, но не подал виду. Становилось жарковато, и юноша основательно вспотел, но следовало закончить подтягивания. Он лишь тряхнул головой, чтобы убрать со лба капли пота.

«…Девяносто восемь, девяносто девять, сто». Спрыгнув с турника, Антон подошёл к сумке, с которой обычно ходил на занятия, достал бутылку с водой и начал пить. Напившись, снял майку и попытался более-менее сухим участком вытереть мокрое лицо, но не слишком преуспел. Тогда он повернулся к кустам и громко произнёс:

– Ну, хватит прятаться! Лучше иди полей мне!

Девушка, сидящая в засаде, вздрогнула от неожиданности. Это была Аня Некрасова, одноклассница Антона и его соседка по парте. В последний год они иногда проводили свободное время вместе. Вообще-то Аня не любила рано вставать, но сегодня ей хотелось обсудить с Антоном их планы на будущее. И поэтому, проснувшись раньше обычного, она вылезла в окно и пришла в парк. Спрятавшись в кустах, девушка наблюдала за тренировкой. От долгого сидения на корточках ноги немного затекли, и она чуть не упала, когда её окликнули.

Когда Аня выбралась из укрытия, Антон передал подруге бутылку и подставил руки, чтобы та полила. Наблюдая, как юноша умывается, девушка не удержалась и погладила его по плечу. Молодой здоровый организм Антона не мог не откликнуться на такое прикосновение, и мгновение спустя они уже страстно целовались. Антон снимал с Ани пляжный сарафанчик, а она гладила его спину. Однако когда девушка просунула ладони под спортивные брюки, молодой человек отпрянул со словами: «Нет, мы не должны!»

– Чего «не должны»? Чего «не должны», Антон? – Аня ничего не понимала. Ещё секунду назад они обнимались и целовались, а сейчас парень стоит на безопасном расстоянии, надевает пропотевшую майку и её тоже просит одеться. Девушку трясло от гнева и унижения, её глаза жгли злые слёзы.

– Мы не должны делать это. – Антон старался говорить спокойно, хотя это было очень нелегко. Он только что чуть не совершил непоправимое, удержавшись лишь огромным усилием воли.

– Но почему? Мы ведь уже не дети! Сегодня мы получаем аттестаты и можем считаться взрослыми.

– Именно поэтому. Мы действительно уже не дети и должны думать о последствиях! А если ты забеременеешь?

Аня совсем растерялась. Это было как гром среди ясного неба. Она никак не ожидала, что Антон окажется таким подкованным и дальновидным.

– А ты что, не хочешь детей?

– Хочу, конечно, но позже. Сейчас я не могу на тебе жениться. Ну куда я тебя приведу? В барак, на голову к своим родителям и сестре?

Менять один барак на другой Ане не хотелось. Она слишком хорошо знала, каково жить в таких условиях.

– Давай вернёмся к обсуждению этого вопроса, когда у меня будет своя жилплощадь, – предложил Антон.

– А когда это произойдёт? – Девушке хотелось определённости.

Антон задумался. Он не знал, как скоро обзаведётся отдельным жильём. Аня ему нравилась, но почему-то он не представлял себе, как будет жить с ней под одной крышей, вот и решил назвать максимальный, на его взгляд, срок:

– Думаю, лет через семь. Не раньше.

Услышав такое, Аня задохнулась от негодования:

– Ты хочешь, чтобы я ждала тебя семь лет?

– А что? Ты ведь меня любишь. А если любишь, то подождёшь! – Антона уже начал утомлять этот разговор.

– Да пошёл ты! – Аня вскочила и побежала прочь с полянки.

Антон вздохнул и стал собирать пожитки. Ему ещё надо зайти в баню и принять душ, прежде чем вернуться в барак.

Профессор психиатрии Роберт Громов наслаждался завтраком в кругу семьи. Главный врач одной из московских психиатрических больниц, он занимал отдельную квартиру на Арбате. Вместе с ним жила его жена Кристина и двое детей от первого брака – дочь Валерия и сын Максим. Взрослые дети в последнее время доставляли доктору Громову немало головной боли.

Валерии исполнилось двадцать четыре, но она всё не могла выйти замуж. Не сказать, что ей так уж хотелось впрягаться в домашнее хозяйство, просто в замужестве она видела единственную возможность избавиться от родительского диктата и поступать в соответствии с собственными желаниями. Валерия была не слишком красивой, а вечно недовольное выражение лица заставляло потенциальных поклонников обходить её стороной. Девушка злилась и всё раздражение вымещала на младшем брате и мачехе. Максим учился на третьем курсе медицинского института и должен был пойти по стопам отца, однако в последнее время явно пренебрегал занятиями, предпочитая играть в футбол или гулять с подружками. Мачеху же Валерия тихо ненавидела. Во-первых, даже в свои тридцать шесть та сохранила красоту. Во-вторых, заняла место их матери. И, наконец, отец с ними, родными детьми, порой бывал довольно строг, а с этой царевны Несмеяны просто пылинки сдувает. Ну вот, кажется, началось очередное представление.

– Мне на сегодня предложили билеты в Большой. Сходим все вместе? – Роберт вопросительно посмотрел на жену и детей.

– Здорово! Папа, давай пойдём! Тем более я недавно новое платье купила!

– Давай не сегодня, дорогой. Пожалуйста! – Кристина умоляюще смотрела на мужа.

– Но почему, душа моя? Что случилось?

Роберт был порядком озадачен. Неужели он забыл о какой-то памятной дате?

– Сегодня мой сын мог бы закончить школу.

Роберт вздохнул. Он жил с этим уже восемь лет. В двадцать восьмом Кристина попала к нему в больницу после попытки самоубийства. К тому времени доктор достаточно насмотрелся как на настоящих сумасшедших, так и на тех, кого упекли лечиться из политических соображений. Эта молодая женщина явно не походила ни на тех, ни на других. Когда Роберту наконец удалось разговорить её, он понял, что толкнуло эту красавицу на такой отчаянный шаг. Быть разлучённой с ребёнком сразу после родов, провести десять лет в тюрьме в надежде найти его и узнать, что малыш умер… Было отчего захотеть свести счёты с жизнью. Доктор Громов лечил Кристину четыре месяца, а после выписки предложил на время остановиться у него в доме. Кроме того, он организовал могилу её сынишке, чтобы несчастная мать могла оплакать его. Через год они тихо поженились. Он окружил жену заботой, предупреждая любое её желание.

– Душа моя, зачем всё время думать о прошлом? Может быть, родим нашего общего ребёнка? Прошло уже достаточно времени, и я, как психиатр, считаю, что это вполне возможно.

– Нет! Только не это! Не хочу другого ребёнка! Хочу того, которого нет со мной! – Кристина выскочила из-за стола и выбежала из гостиной.

Валерия наблюдала эту сцену с возрастающей ненавистью к мачехе: сколько раз по её прихоти отменялись семейные выходы! «Неужели отец до конца жизни будет потакать этой «королеве в изгнании»?

– Так мы что, опять никуда не идём? Сколько можно зависеть от её настроения?

– Ну, может, Макс сходит с тобой?

Но и тот идти отказался:

– Пап, у меня завтра экзамен. Буду готовиться.

– Как же, у нас в голове одна психология! Мы забываем даже про сон и про еду! – Валерия уже кричала. – Папа, Макс обманывает тебя! Он только и делает, что гоняет этот проклятый мяч со своими дружками-болванами!

– Лерка, а то платье ты для театра купила? По-моему, для походов в бордель больше подойдёт! Кстати, с твоей злющей мордашкой никакое платье не поможет!

Услышав такое, Валерия вскочила с места и вцепилась брату в волосы. Макс перехватил её руку и с силой прижал к столу. От боли девушка взвизгнула и принялась осыпать брата оскорблениями. Наблюдая за потасовкой, доктор Громов недоумевал, как могло получиться, что он, дипломированный психиатр, не сумел как следует воспитать детей.

В спальне его жена безутешно рыдала, лёжа ничком поперёк их общей кровати и сотрясаясь всем телом.