Читать книгу Одно сердце на двоих. Книга 1 - - Страница 8

Альбина открыла термос и, налив кофе в крышку, протянула мужу. За полтора десятка лет в следственном отделе Вадим привык дымить как паровоз и пристрастился к кофе. Полтора года назад из-за ранения пришлось бросить курить, но отказаться от кофе он так и не смог. Вадим взял ёмкость и на мгновение прикоснулся к пальцам жены.

Они прожили вместе почти семнадцать лет, но такие прикосновения до сих пор возбуждали. Глоток ароматного напитка мгновенно придал бодрости, и Вадим провёл рукой по спине жены.

– Ты решил побаловаться? А вдруг Лиля нас увидит?

– Да вон она, ноги в речке полощет. Ты ведь знаешь, что она может часами так плескаться.

Альбина взглянула туда, куда показывал муж. Дочь действительно сидела на берегу, болтая в воде стройными загорелыми ногами. Кофе был тут же забыт…

Вода была тёплой, и Лиля могла бы сидеть так до бесконечности, но пятнадцать минут, отведённые отцом на привал, истекли. Пришлось подниматься. Вытерев ноги полотенцем и обувшись, девушка подошла к машине, однако увидев, что родители целуются, решила им не мешать. «Теперь понятно, почему они забыли о времени. Надо же, как они до сих пор любят друг друга! Интересно, у нас с Женькой так же будет?»

Кофе Лиле не нравился, поэтому она взяла второй термос и налила себе брусничного морса. Наконец родители оторвались друг от друга, остатки еды были собраны, сложены и убраны в багажник под брезент. С опозданием на пять минут семья Позёмкиных села в машину и продолжила путь.

– Господи, я этого никогда не запомню! – Полина закрыла книжку и застонала. – Ну зачем мне десятилетнее образование?

Они с братом теснились за одним столом. Антон, разложив инструменты, паял соседский утюг, а Полина безуспешно пыталась выучить первый параграф из учебника химии за девятый класс. При этом девушка постоянно таскала из вазочки на столе сухарики из чёрного хлеба с солью. За завтраком она сидела надутая, едва ковыряя ложкой в тарелке, зато сейчас пыталась заглушить чувство голода, но безрезультатно – молодой здоровый организм требовал чего-то более существенного. Однако следовало дождаться, пока уйдёт мать, иначе не избежать новой ссоры. Зинаида же, как нарочно, никак не могла собраться, всё время что-то забывала и спохватывалась в последний момент. Полине казалось, это никогда не кончится. Наконец мать, потрепав сына по волнистым волосам, всё-таки вышла. На дочь она даже не взглянула.

Когда за матерью закрылась дверь комнаты, а затем спустя пару минут хлопнула дверь барака, Полина облегчённо вздохнула. Теперь можно отложить учебник и перестать притворяться, что усиленно занимаешься.

– Как это зачем? А как же ты работать собираешься? Ведь без образования тебя разве что дворником или уборщицей возьмут.

– Я вообще работать не буду!

– Тогда тебя в тюрьму посадят. За тунеядство.

– А я замуж выйду и детей рожать буду. Человек десять. Нет, двенадцать. И буду матерью-героиней! Вот так!

Антон улыбнулся. «Всё-таки сестрёнка неподражаема. Двенадцать детей! Да знает ли она, сколько сил надо положить, чтобы хотя бы одного вырастить? Конечно, детей Полинка любит и с удовольствием возится с соседскими. Но одно дело – посидеть с ребёнком пару часов, и совсем другое – находиться рядом круглые сутки».

– Ладно, мать-героиня. Дай-ка мне вон ту коробочку. А заодно и пару сухариков, пока все не схрумкала.

На подначки брата Полина не обижалась, ведь намного чаще он её защищал: брал на себя её проделки, тайком от матери делился с наказанной сестрой сладостями. Полина передала Антону жестяную коробочку с оловом и канифолью для пайки и высыпала ему на ладонь оставшиеся сухари.

Сидя на террасе со стаканом холодного кваса в руке, Мальвина Сергеевна наблюдала за Иваном, который, пыхтя и отдуваясь, волок кресло к дому. «Господи, что он делает? Он же так весь сад изуродует! Если бы мой покойный отец увидел такое, его хватил бы удар!»

Подтащив кресло к лестнице, Иван взвалил его на спину и, с трудом переставляя ноги, поднялся на террасу.

Дождавшись, когда мебель займет своё место, Мальвина Сергеевна обратилась к работнику:

– Жан, я видела, как ты тянул кресло по земле. Ты всегда так его перемещаешь?

– Чем вы недовольны, мадам? Вы просили кресло, я его доставил.

– Я недовольна тем, что ты выполняешь свою работу кое-как. Я просила принести кресло, а не портить сад. Если ты будешь продолжать в том же духе, велю Вадиму Андреевичу тебя уволить.

Иван был зол не меньше, чем его жена за несколько минут до этой сцены. Несколько лет назад он придумал, как решить проблему переноски этого монстра, и изготовил его копию. Теперь одно из кресел хранилось в кладовке около террасы, а второе – в сарае недалеко от того места, где «их превосходительство» предпочитала отдыхать. Мальвина Сергеевна не заглядывала в служебные помещения – считала это ниже своего достоинства, благодаря чему удавалось так долго водить её за нос. Для подмены требовалось лишь отсутствие мадам вблизи проведения операции. Сегодня же пожилая аристократка прочно обосновалась на террасе, сделав невинный обман невозможным. «Если бы ты оторвала задницу от стула и пошла бы хоть в сортир, я бы всё быстренько заменил! И сад твой не пострадал бы!» Вслух же Иван сказал совсем другое:

– Извините, мадам. Этого больше не повторится.

– То-то же. Тебе ещё повезло. Если бы ты проделал такое в доме моего отца, то получил бы ударов пятьдесят розгами. Всё, Жан, можешь идти.

«Неужели эта боль никогда не отпустит?» – думала Кристина. Несмотря на то, что приступ рыданий стих, она по-прежнему лежала, уткнувшись в подушку. Дышать было тяжело, но если повернуть голову, станет только хуже.

Восемь лет назад, когда Кристина только поселилась в доме профессора, она своими слезами испортила не одну подушку. Тогда Роберт распорядился пошить для её подушек клеёнчатые чехлы, поверх которых надевались наволочки. Теперь пух и перья внутри оставались сухими, но ткань наволочек, напитавшись солёной влагой, раздражала кожу, тонкую и нежную, как у всех блондинок. Высыхая на лице, слёзы стягивали и обжигали его. Конечно, лучше бы сразу их смывать, но приступ мог длиться час, а то и два. Не сидеть же всё время над раковиной? Вот и сегодня от предложения Роберта родить другого ребёнка перед глазами всё расплылось, и мутные ручьи побежали по её щекам. Кристина едва успела отвернуться. Прикусив губу, чтобы сдержать рвущиеся из груди рыдания, она выбежала из гостиной. Понимая, что занять ванную комнату надолго не сможет, жена профессора решила сначала проплакаться, а затем как следует умыться, и свернула в спальню. Бросившись на кровать, она смогла наконец дать волю чувствам.

Она слышала, как спустя какое-то время вошёл муж, что-то бормотал, поглаживая по спине, а потом удалился. Она не стала отвечать, только плотнее вжалась лицом в подушку. Приступы совершенно изматывали Кристину. Порой, нарыдавшись до полного изнеможения, она была не в силах не то что дойти до ванной комнаты и умыться, а даже доползти до шкафа и сменить мокрую наволочку на сухую. И только когда становилось нечем дышать, слегка поворачивала голову. Вот так, чувствуя щекой загрубевшее от слёз полотно и холод клеёнчатого чехла, она и лежала, пока не погружалась в тяжёлый беспробудный сон. Сейчас она собиралась с силами, чтобы встать, и прислушивалась к тому, что происходило в квартире. Судя по всему, Роберт уже уехал в клуб, молодёжь, похоже, тоже разбежалась по своим делам. Тем лучше. Не стоит попадаться Валерии на глаза, иначе ссоры не миновать. Поднявшись с постели, Кристина поспешила в ванную.

Прикрыв дверь, щеколды с которой доктор предусмотрительно распорядился снять, беспокоясь за здоровье жены, она повернула кран. Едва тёплая вода приятно успокаивала раздражённую кожу, и жена профессора всё окунала лицо в ладони, пока не смыла следы слёз. Закончив, она осторожно промокнула лоб и щёки мягким махровым полотенцем. Вернувшись в спальню и взглянув на часы, Кристина обнаружила, что уже почти половина одиннадцатого. Выходит, она прорыдала почти два часа. Одевшись в чёрное и припудрившись, Кристина предупредила домработницу Тасю, что едет на кладбище, и вышла из квартиры.

У подъезда стояла машина профессора, а рядом дожидался водитель.

– Кристина Николаевна, добрый день.

– Здравствуйте, Герасим. А разве вы не повезли мужа в клуб?

– За тем и прибыл. Но Роберт Павлович сказал, что машина может понадобиться вам, а сам сел в такси. Желаете куда-то поехать?

– Да. На кладбище, к моему сыну.

– Как скажете.

Водитель помог супруге доктора Громова устроиться на заднем сиденье, закрыл дверцу, затем вернулся на своё место, завёл мотор, и машина двинулась с места.

Ждать пришлось долго. Макс уже собрался плюнуть на конспирацию и прорваться в подъезд, когда увидел Кристину в чёрном наряде. Коротко переговорив с водителем, мачеха села в машину и уехала. Как только автомобиль скрылся за поворотом, Макс вернулся домой. Первым делом он прошёл на кухню и попросил у Таси чаю с бутербродами. Перекусив, отправился к себе в комнату, запер дверь на задвижку, лёг на диван и открыл учебник. Шрифт был мелкий, текст скучный, и, одолев всего две страницы, юноша почувствовал, как глаза закрываются сами собой.