Читать книгу Тени Лордэна - - Страница 5

На свете водится великое множество нечестивых существ, и каждое из них по-своему уникально, но кое-что объединяет их всех. Будь то колдовской зверь или же восставшая нежить, запомните одно – никогда не смотрите им в глаза. В них вы отыщите свою смерть…

«Малый Бестиарий Зла» ордена Лучезарных.

Главный городской рынок Лордэна распростёрся всего в паре шагов от морских причалов на обширной, мощённой серыми шестиугольными плитами площади и представлял из себя миниатюрный и самобытный городок, возведённый из столов, прилавков, повозок, клеток и пёстрых шатров всех видов и фасонов. Путешественник, впервые оказавшийся в этом сказочном месте, терял дар речи от его невообразимого разнообразия, броской роскоши и царившей там атмосфере. Проехавшие стони и даже тысячи лиг по пыльным дорогам и бесстрашно пересёкшие бурные моря купцы выставляли на продажу редкие и благоуханные специи, ценившиеся на вес золота, фарфоровую посуду покрытую миниатюрной росписью и поражавшие воображение ювелирные украшения от лучших заморских мастеров. Они предлагали примерить изысканные и утончённые, а порой весьма причудливые и крайне необычные наряды из всевозможных материалов, от тончайшей и почти невесомой ткани, просачивавшейся сквозь пальцы словно вода, и столь же прозрачной, что скроенную из неё одежду было даже как-то стыдно носить, до чешуйчатых, гладких или пушистых кож неизвестных зверей всех цветов радуги. В других лавках продавались сотни бутылок хмельных напитков из ягод и фруктов, способных удивить своим букетом вкуса и запаха самого искушённого и привередливого гурмана. Но особенно поражали своим убранством лавки заезжих шаманов, знахарей и гадалок, предлагавших магические услуги за щедрое «пожертвование» и бессовестно втюхивавших опасные для здоровья зелья, обереги и амулеты, сделанные из камней, костей, дерева и прочего мусора, подобранного в дороге. Благо, что в городе не было ревностных инквизиторов Старейшей Звезды, которые бы в миг отправили всех этих шарлатанов и еретиков в пыточные подземелья, и некоторых из них даже поделом.

Стоило солнцу показаться на горизонте, как на торговой площади закипала жизнь и вплоть до первых звёзд над ним стоял нескончаемый топот сотен башмаков и звон тысяч монет в болтавшихся кошелях. Голосистые торговцы наперебой зазывали прохожих невероятно выгодными, почти грабительскими для них самих, скидками и броскими, красочными комплиментами, способными смутить и расположить к общению кого угодно, а временами нарочито демонстративно ругались друг с другом, доказывая, чей же товар лучше, а цены выгоднее. Их крикам вторили запертые в клетках экзотические животные, пойманные во влажных тропических лесах и среди сухих дюн пустыни. Особо часто и звонко верещали крохотные обезьянки, размером немногим более крысы, чья чёрная шкурка отливала приятной синевой. По уверению их пропахшего навозом косоглазого продавца, эти зверьки были весьма смышлёными и при правильной дрессировке и уважительном обращении никогда не сбегали от заботливых хозяев, были чистоплотны и даже становились умелыми помощниками.

Хромос уверенно шёл сквозь галдевшую толпу, быстро продвигаясь вглубь рынка. Простому горожанину никто бы не стал уступать дорогу, но перед облачённым в сверкающий доспех и вооружённым острым мечом стражем, тем более старшим офицером, люди почтительно и боязливо расступались, расчищая ему путь. Капитан любил это место, считая его истинным сердцем города. Бывал он здесь весьма часто, то по долгу службы, то как обычный покупатель, искавший какую-нибудь диковинку или пришедший просто поглазеть. Прохаживаясь между запутанными торговыми рядами, он словно переворачивал страницы громадного атласа, вобравшего в себя по частичке с каждого уголка света. Большинство торговцев, завидев офицерское облачение, изо всех сил старались завлечь и всячески ублажить достопочтенного клиента, предлагая лучший товар за бесценок и обязательно добавляя к нему пару симпатичных безделушек в подарок. Хромос отлично понимал те мотивы, которые стояли за этой неслыханной щедростью, и старался ею не злоупотреблять, чтобы потом, на таможне, уже ему самому не пришлось бы проявлять ответное и ещё большее великодушие.

И всё же, самой привлекательной и завораживающей частью рынка были вовсе не товары, а сами их продавцы, представлявшие собой всю палитру человеческой расы.

Проходя мимо длинных рядов с ювелирными украшениями, капитан мельком глянул на троицу мужчин, ловко убеждавших статную даму, прибывшую на рынок в дорогом паланкине в сопровождении свиты покорных слуг и хмурых охранников, в том, что примеряемое ею колье с тёмными вставками из граната прекрасно подчёркивало её и без того великолепный бюст. Смуглые, кареглазые, одетые в просторные халаты и с замотанными в сумеречно-синие тюрбаны головами они были выходцами из жарких и солнечных стран, расположенных далеко на юго-запад от Лордэна. Они были шумны и веселы, всегда старались максимально угодить обожаемому покупателю, не жалея для этого никаких слов восхищения. Готовые страстно расцеловать ваши щёки и руки, признаться вам в любви и упасть в ноги, они были совсем не теми людьми, с которыми вы бы захотели остаться один на один, если вы хоть краем уха слышали о том, сколь жестоки они бывают со своими обидчиками. А нанеси им тяжкую, во истину непростительную обиду было до абсурдности легко.

Неожиданно Хромос почувствовал, как хрупкое и нежное тело врезалось в его закованное в броню плечо. Капитан повернул голову и увидел молодую девушку, настороженно косившуюся куда-то в сторону и попросту не заметившую его. Поняв, кого же она случайно толкнула, девушка испуганно съёжилась, робко извинилась, трижды поклонившись, и скрылась в толпе под чей-то противный гогот. Капитан посмотрел в сторону, откуда раздавался этот глумливый смех, и увидел того, кто первым напугал юную девицу.

В прохладной тени навесов, среди уймы грязных бочонков расположились худощавые люди с болезненно бледными лицами. Их жилистые тела были закутаны в тёмно-коричневые, почти что чёрные одеяния, а их головы покрывали свободные капюшоны, частично скрывавшие их неприятные хари. Каждый из них имел при себе по длинному, выше человеческого роста резному посоху из опалённого дерева с шарообразным утолщением на верхнем конце. Крепкие, непромокаемые и негниющие, они прекрасно подходили как для продолжительных и утомительных странствий по труднопроходимым землям, так и для защиты от людей и мелких зверей. Так выглядели таинственные гости из малоосвоенного болотистого мира, вечно затянутого пеленой угрюмых и тоскливых туч, известного как Хас-Наа́ж. Почти у всех хас-наажцев был довольно скверный характер и подловатая натура. Так о них единодушно отзывались прочие народы, но при этом все соглашались, что мрачные иноземцы были невероятно сплочёнными, стояли друг за друга стеной и вместе напоминали единый клубок жалящих всех чужаков змей. Кроме дурного характера и замкнутости была ещё сотня-другая реальных поводов, а также пустых слухов и надуманных мифов, чтобы стараться избегать их компании, но наибольшие опасения вызывали подозрения в тесных и регулярных сношениях с чернокнижниками и тёмными колдунами, что прятались среди непроходимых топей от карающей длани Церкви, хотя прямых доказательств тому никто предоставить не мог.

Хромос оглядел всех семерых пришельцев, пытаясь понять, кто же из них напугал девушку, но они все выглядели достаточно жутко, чтобы испугать человека, никогда прежде с ними не сталкивавшегося. Самому же капитану уже множество раз по долгу службы приходилось общаться с ними лицом к лицу, а потому он привык к их виду и к их повадкам, а ещё ему было прекрасно известно, с какими целями они прибыли в город.

Основными товарами, привозимыми из Хас-Наажа, были многочисленные лечебные травы, коренья и мясо тамошних животных, среди которых превыше всех остальных ценилось засоленное и хорошо выдержанное мясо тригариса. Это было крупное земноводное с длинным хвостом, обитавшее среди бесчисленных древних болот. Большую часть жизни тригарисы проводили у самого дна, копошась в вязком иле, выискивая в нём крупных червей и моллюсков, а от того их шкура приобретала крайне неприятный запах тины и грязи, но вот их нежное мясо имело сладковатый запах, чем-то напоминавший корицу. Гурманы, страстно желавшие этот деликатес, не обращали внимания ни на сомнительную личность продавца, ни на откровенно и нагло завышенные цены, что, несомненно, для хас-наажцев было только на руку.

Оставив стоянку живых теней позади, Хромос подошёл ближе к краю рынка и попал в ряды, где собирались торговцы мехами и шкурами зверей, порой неизвестных даже бывалым путешественникам и опытным зоологам. Нарезанная большими лоскутами толстенная шкура тунмандского шерстистого слона вместе с его белоснежными бивнями лежала по соседству со шкуркой молодого дракончика, чьи тёмно-красные чешуйки переливались в солнечных лучах словно маленькие рубины. Не было никаких сомнений в том, что во время её добычи погибло несколько отчаянных храбрецов, что заметно повышало его итоговую стоимость. Среди столов со шкурами можно было заметить специальные стойки с цветастыми перьями, мерно покачивавшимися на ветру. Некоторые из этих пёрышек достигали человеческого роста, а то были и гораздо больше. Страшно себе представить, из крыла какого монстра они выпали.

Большинство торговцев мехами имели собственные бригады охотников, а некоторые и сами не боялись возглавить погоню за хищным зверем или иным травоядным исполином, но самые смелые, умные и хитрые купцы выменивали опасную добычу у диких орков. Орки жили почти в каждом из известных миров. Как говаривал один бывалый путешественник: «Если воздух не отравлен, а подле есть вода и еда, то знайте, – где-то рядом прячется орк. Хотя, забудьте про воду и землю, главное – чтобы было кого сожрать». И действительно, орки были чрезвычайно живучими и приспосабливались почти к любым условиям, но, в большинстве своём, были не особо умны и развиты, зато очень агрессивны, хотя и были редкие исключения. Договариваться с охотничьими племенами всегда было крайне рисковым предприятием. Людских языков они не знали, и с ними приходилось объясняться жестами и картинками при том, что в любой момент клыкастые переговорщики могли передумать и убить чужаков, чтобы забрать себе их вещи, или же обратить их в рабов. Человеческие деньги и украшения не вызывали у них существенного интереса, зато стальное оружие, особенно большое и тяжёлое, одним только своим видом приводило дикарей в безумный восторг. Орки не знали обработки руд и плавки металлов, но быстро понимали на горьком опыте всё превосходство металла над камнем и костью, и страстно желали получить продукт кузнечного ремесла в пользование.

На выходе с кожевенных рядов Хромос пересёкся взглядом с высоким бородатым мужиком, под чьей распахнутой кожаной курткой виднелись бугры надутых мышц под густыми зарослями курчавых тёмных волос. Его толстые как брёвна руки были скрещены на груди, а его обветренные кисти с узловатыми пальцами казались вдвое больше, чем у обычного человека. Через его лицо проходило несколько шрамов от волчьих клыков и медвежьих когтей, с которыми он, по всей видимости, предпочитал сходиться исключительно в кулачном бою, чтобы оставить несчастному зверю хоть какой-то шанс на победу. Его более низкие, но всё равно крепкие и мускулистые, соплеменники, стояли рядом и неспешно обсуждали что-то на своём ломаном языке, из которого Хромос не понимал ни единого слова.

Это стояли купцы из обмёрзлого и сурового мира Ту́нманд, их было легко узнать по курткам из толстой коричневой кожи с пышными воротниками из снежного барса или белого тигра, закрывавшими их шеи от холодных ветров. Хоть в Лордэнский широтах и было заметно теплее, они всё же не желали ни за что с ними расставаться и носили их распахнутыми прямиком на голом теле. Большинство людей в их мире промышляло животноводством, охотой или же было шахтёрами, а всё из-за того, что лето в их краях было весьма непродолжительным и не особо тёплым, делая земледелие крайне трудоёмким, ненадёжным, а порой и совершенно невозможным занятием. Среди других народов они выделялись достаточно сдержанностью в выражении чувств и показной суровостью, но по своей натуре были весьма добродушными и гостеприимными и всегда наполняли чашу гостя до самых краёв.

Неподалёку от изнывавших на солнце морозцев разложил свои товары один особый продавец. Он был единственным человеком во всём городе и за его пределами, у которого можно было купить длинные луки лесных эльфов. Каждый лучник, будь то зелёный юнец или именитый мастер, знал, что никто на свете не мог сделать столь точное и удобное оружие, как лесные эльфы. Подобная слава им весьма льстила, но остроухие любители цветочков и шелеста листьев совершенно не горели желанием организовать в лесной глуши оружейные мануфактуры и становиться ушлыми дельцами. По этой причине среди сведущих в эльфийских повадках людей этот человек слыл обычным мошенником и прощелыгой, которому, тем не менее, удавалось втюхивать пару предполагаемых подделок в месяц за весьма приличные деньги.

Сразу за последним рядом палаток начиналась широкая и ухоженная набережная с примыкавшими к ней причалами, но не успел Хромос сделать и пары шагов по её гладким камням, как его внимание привлекла шумная толпа людей, толкавшихся у одной из лавок. Помня случаи, когда покупатели устраивали самосуд над нечестным торговцем или же когда маленькая пустяковая ссора заканчивалась кровавой поножовщиной, капитан поспешил к месту столпотворения. Широкими шагами он приблизился к зевакам и потребовал освободить дорогу. Удивлённые его внезапным появлением, они послушно расступились перед стражем, и тот увидел, что же вызвало столь пристальное внимание у горожан.

На покрытых тонкой кожей столах лежали многочисленные безделушки, вырезанные из цветных камней, а за ними стояли мужчина и две женщины. Все трое были высокими и стройными, а их кожа имела кирпично-красный оттенок, который Хромос никогда прежде не видел. На их телах было до неприличия мало одежды, а на шеях и запястьях висели многочисленные ожерелья и браслеты из связанных вместе крупных каменных бусин.

Краснокожий мужчина был обрит налысо, а с его талии свисала набедренная повязка из льняной ткани. Она держалась на широком кожаном поясе, к передней части которого были прикреплены три золотых диска с отчеканенными рисунками каких-то диковинных животных или зверолюдей, а на бедре болтался длинный обсидиановый нож. Чёрные и густые волосы иноземок были заплетены в десятки тоненьких косичек. На конце каждой из них висело по приплюснутому золотому шарику, и все они были стянуты в один толстый пучок, напоминавший просмоленный корабельный канат. С их талий свисали такие же льняные повязки, как и у мужчины, с той разницей, что они были расшиты многочисленными узорами из зелёных нитей. Сухой торс мужчины был совершенно голым, а на женщинах были надеты короткие майки, еле прикрывавшие их упругие груди и обнажавшие их подтянутые животы. Плечи всех трёх индейцев покрывали тёмные татуировки, которые должны были защищать хозяина от проклятий, порчи, сглазов и вездесущих призраков.

Хромосу и прежде доводилось слышать о краснокожих людях, живших в жарком и диковинном мире, полным громадных существ, но в тот день увидел их впервые. Свой мир они прозвали Учтола́н и не особо любили его покидать, зато многие путешественники, наслышанные о его чудесах, всеми силами стремились в него попасть. По возвращении они рассказывали истории про окружённые высокими стенами города, сердцами которых были грандиозные, пирамидальные храмы, со статуями звероликих богов, от вида которых у путников тряслись поджилки, и замирало сердце, ибо они казались живыми, но просто дремлющими. Вместо дорог в тех городах использовали каналы с кристально чистой водой, а с высоты птичьего полёта они превращались в сверкающую паутину, в которую попали толстые, золотистые мухи дворцов. С вершин пирамид жрецы, глядя на ночное небо, составляли большие каменные календари на десятилетия вперёд, и объявляли празднества в соответствии с мудрёными вычислениями.

Самым весёлым, долгим и красочным был фестиваль Бога Солнца – Меткланклуста́ля. Если страннику улыбалась удача и он случайно приходил в город в первый из дней фестиваля, то его провозглашали «палиучкатэ́у» – «вестником заката» и обращались с ним буквально по-королевски. Его селили в царском дворце, сажали на место правителя за трапезным столом, ломившемся от самых изысканных блюд, и отводили в спальню полную юных и невинных дев, страстно желавших его грубых ласк. Каждый следующий день еда становилась вкуснее, вино крепче дурманило голову, а приходившие нескончаемым потоком девицы оказывались всё красивее и искуснее в любовной науке, от чего на закате счастливец падал на кровать в полном изнеможении и блаженстве. Лишь единицы, сильнейшие из сильнейших духом мужчины справлялись с райскими искушениями и, заподозрив что-то неладное, до наступления последнего дня празднеств под покровом ночи сбегали из города, проливая дождь из горьких слёз. Оставшихся во дворце палиучкатэу больше никто и никогда не видел, но сытые жрецы утверждали, что на закате последнего дня они сумели испытать высшее наслаждение и исполнили свой долг перед богами, спася вселенную от уничтожения.

Высоко оценив достоинства улыбчивых учтоланок, Хромос развернулся на каблуках, отчего плащ взлетел и расправился, словно синее крыло, и пошёл прочь от лавки, пока краснокожий мужчина не догадался сунуть ему профилактическую взятку. Недалеко от рыночной площади стояло здание почтовой гильдии, имевшей отделения во многих крупных городах. За соответствующую плату они посылали тяжело нагруженных письмами и бандеролями курьеров через густые леса, сухие пустыни, холодные горы и глубокие моря и имели с этого существенные доходы. Разумеется, что в высшей степени справедливо было то, что из всех работников данного учреждения туже остальных набивались карманы тех, кто вовсе не поднимался из-за стола, причём не письменного, а обеденного.

Капитан зашёл в приёмную залу и, злостно воспользовавшись служебным положением, сразу же прошёл к стойке почтальона под перекрёстным, но безмолвным огнём недовольных глаз. Заплатив пять серебряников, Хромос засунул лежавшее в поясной сумке письмо в купленный конверт, запечатал сложенные вместе бумажные клапана лужицей красного сургуча и написал на обратной стороне адрес близких родственников в Гросфальде с припиской переслать его по получению матери.

До назначенной встречи в «Золотом Тельце» оставалось ещё предостаточно времени, а потому из всех возможных путей капитан избрал немного более длинный, но гораздо более приятный, и пошёл не через переполненный людьми городской центр, а вдоль городской набережной. Во время спонтанной прогулки Хромос постарался очистить голову не только от лишних мыслей, а вовсе ни о чём не думать, чтобы бурно кипевшее содержимое неспокойной черепушки устаканилось, и хорошие идеи, всплыв на поверхность, сами дали бы о себе знать.

Солнечный диск уже миновал точку зенита и хорошенько нагревал железные пластинки доспеха, но свежий, солёный ветер, набегавший прямиком с морских просторов, дарил приятную прохладу и щекотал ноздри. Мерно и неспешно накатывавшиеся волны разбивались о причалы и каменистый берег, превращаясь в белую пену под крики голодных чаек, искавших между мокрыми камнями молоденьких крабов. Лёгкая двухмачтовая шхуна морских эльфов, расправив треугольные белые паруса, стремительно неслась по водной глади, с неповторимой грацией лавируя между попадавшимися на её пути препятствиями. На фоне эльфийских кораблей даже самые быстрые и манёвренные судна, сделанные людскими руками, казались неповоротливыми корытами, беспомощно шатающимися на злорадствующих волнах. Дело было не только в более удачной форме или лучшей оснастке, но и в том, что те эльфы-матросы, что плавали на корабле, сами же его и построили. Они были хорошо знакомы с буквально каждой доской и каждым гвоздём на своём судне, которое было для них настоящим, родимым домом, а не сырой темницей, ну, а бескрайний океан был их любимым кормильцем, верным другом и последним пристанищем.

Умиротворённо разглядывая далёкую линию горизонта, где черные воды соприкасались с нежно-голубыми небесами, капитан закончил короткую прогулку вдоль берега и свернул на Змеиную улицу, получившую это название из-за сильно искривлённой, волнистой формы. Постоялый двор находился на другом её конце, и Хромос неспешно миновал все её изгибы, пока не вышел к нужному забору, из-за которого слышались людские голоса и ржание лошадей.

Во внутреннем дворе стоял только что прибывший конный экипаж с запряжённой двойкой гнедых кобыл. Иноземные купцы недовольно покрикивали и погоняли местную прислугу, спускавших сундуки и связки вещей на землю, норовя дать им пинка или подзатыльник за нерасторопность или малейшую небрежность. На противоположной от конюшни стороне были развешаны свежевыстиранные простыни и одеяла, то и дело издававшие громкие хлопки, когда ветер менял свое направление, а со стороны кухни доносился запах кипящего куриного супа.

Капитан прошёл через двор, поднялся по ступеням и чуть не получил удар дверью в грудь от резко распахнувшего её постояльца. Пузатый барин хотел обругать вставшего на его пути человека, но, увидев доспехи с мечом, тут же сменил гнев на милость, дружелюбно улыбнулся и вместо хлёсткого оскорбления сладкоречиво поздоровался, не забыв сделать короткий, но полный почтения поклон. Обойдя шарообразный живот и услышав в след какое-то неизвестное ругательство, сказанное себе под нос, капитан вошёл в парадную залу гостиницы и осмотрелся. Внешне всё было спокойно и обыденно, словно вчера в этих стенах не произошло изуверское преступление. Важные гости чинно беседовали друг с другом, обмениваясь дорожными историями и пытались вызнать торговые секреты собеседника. Прислуга бегала по коридорам и лестницам, выполняя свои обязанности, а на одном из диванов сидел старый гном с пышной бородой и огромной, круглой лысиной-озером, настолько гладкой и блестящей, словно её специально смазали воском, а после хорошенько отполировали тряпкой. Рядом с гномом лежала большая кожаная сумка, которую он ни при каких условиях не стал бы выпускать из рук и уж тем более не оставил бы её без присмотра.

– Капитан Нейдуэн, вы пришли! – с этими словами на лестнице появился Эдвис, старательно застёгивавший многочисленные пуговицы дублета крючковатыми пальцами. – Я вас заметил ещё у ворот, как же хорошо, что все пришли вовремя.

Когда хозяин гостиницы подошёл ближе, Хромосу ударил в нос сильный запах травяных настоек, и он увидел большие мешки под глазами Эдвиса, кое-как спрятанные под толстым слоем бледной пудры.

– Разрешите вас познакомить. Это вот наш многоуважаемый замочных дел мастер, господин Бэ́рид Кэр-Дома́р. Хочу отметить, что он по праву считается лучшим во всём городе!

– Спасибо, Эдвис, но ты мне явно льстишь, – ответил гном, слегка улыбнувшись. – Как вас зовут, молодой человек?

– Хромос Нейдуэн, но можете меня звать просто по имени.

– Тогда и вы меня зовите по имени. Никогда не любил все эти излишние формальности, – сказав это, гном по-товарищески протянул руку, и Хромос с удовольствием пожал её.

– Раз вы теперь знакомы, то давайте пройдём вниз и поскорее закончим с этим делом, – Эдвис взял со стола заготовленную лампу, и повёл за собой гнома и стража.

За выходом из главной залы начинался коридор, ведший в сторону кухни, прачечной и ещё нескольких хозяйственных комнат. Эдвис подошёл к самой толстой и обитой железом двери и достал из кармана связку ключей. Найдя среди них самый крупный и старый, он открыл замок и первый ступил на тёмные ступени лестницы. В тусклом свете лампы троица неспешно спустилась вниз и оказалась в небольшом подвале квадратной формы. Посреди него, на каменном полу, стоял высокий стол с раскидистым подсвечником в центре и парой оловянных подносов для всякой мелочи по обеим сторонам от него. Три стены подвала состояли из циклопических серых плит, а четвёртую, противоположную входу, полностью закрывал огромный железный шкаф с пятнадцатью толстыми дверцами.

Пока Хромос удивлённо разглядывал эту железную махину, а Эдвис нерасторопно зажигал фитили свеч от подрагивавшей в беспокойных руках лучины, гном уже успел порыться в сумке и достал из неё две увесистые стопки латунных пластин с продольными прорезями в половину длины. У первой половины прорезь находилась с той же стороны, что и ключевые зубцы, а у второй наоборот – зубчики и прорезь находились с разных концов.

– Какой номер надо открыть?

– Одиннадцатый, вон тот, – сказал Эдвис, указав пальцем на нужную дверцу.

– Понял. Хорошо, что не верхняя – обойдусь без табурета. Четвертый столбец и второй ряд… значит, нужны вот эти номера – пробормотал под нос Бэрид и выбрал из каждой стопки по одной пластине. Дверца сейфа была восьмиугольной с большим крестообразным отверстием под ключ в центре. Бэрид приложил руку к своему стальному детищу и ласково погладил его холодные грани, словно мурлыкающую кошку. – Сколько лет уже прошло с нашей последней встречи

– Простите, а вы сами целиком собрали этот шкаф из сундуков?

– Спроэктировал я его целиком, но вот собирал одни только замки. Всю остальную работу, особенно литьё и ковку этих тяжёлых стенок, выполнили мои сыновья и внуки. Они парни умелые, рукастые, без них было бы куда хлопотнее, и мне бы пришлось провозиться с добрый десяток лет. Срок, конечно, не слишком большой, но всё же, – продолжая говорить, гном соединил пластины прорезь в прорезь, так что они встали перпендикулярно друг другу и образовали составной ключ. Бэрид немного покрутил его в руках, припоминая, какой же стороной вверх его нужно было вставлять, а потом утопил ключ в скважину и без каких-либо усилий отпер сложный механизм.

– На этом, собственно, всё, – гном отошёл в сторону и развёл руки.

– Я-то думал, что вы его сейчас будете отмычками или каким хитрым инструментом вскрывать, а у вас такие вот запасные ключи имеются.

– Ну, я, разумеется, мог бы его открыть и без них как минимум тремя способами, тем более что все его внутренности мне досконально известны, но это было бы излишней морокой и тратой вашего и моего времени. Я бы мог ещё выточить новый ключ по вот этим самым шаблонам, но с этой задачей, учитывая литьё основы, я бы управился только к вечеру, да и если ключ был утерян или похищен, то лучше будет немного переделать замок под совершенно новый ключ, чтобы потом зазря не волноваться за сохранность вещей. Эдвис, я прекрасно понимаю вашу ситуацию, кое-что о прошлой ночи мне уже довелось услышать, и я готов сделать вам солидную скидку, так что я сам с этого дела ничего не поимею, но переоборудование всё равно влетит вам в медяк.

В ответ владелец гостиницы тоскливо вздохнул и смиренно махнул рукой.

– Всё же, ваше творение бесспорно впечатляет, – Хромос вмешался в разговор, свернувший в трагичную и неприятную для всех денежную тему.

– Благодарю за приятные слова капитан. Он устроен весьма тонко и хитро, если бы вы смогли заглянуть под этот железный корпус, то вы бы смогли увидеть всю его органическую красоту. А теперь давайте заглянем внутрь, по вашим глазам вижу, что там должно лежать что-то крайне интересное.

От старого гнома было сложно что-то утаить, даже если вы были капитаном стражи с суровым лицом и спокойным взглядом, он всё равно видел вас насквозь.

Хромос прошёл вперёд, взялся за край дверцы и медленно потянул её на себя. В тесном и непробиваемом металлическом ящике окутанный мраком стоял одинокий ларец из чёрного дерева и угрюмо смотрел на непрошеного гостя. Капитан осторожно взял его за края двумя руками и понёс к столу со свечами, в то время как его сердце начало биться всё чаще. Крышка резного ларца закрывалась на один единственный крючок. Хромос медленно отогнул его и под пристальными взглядами Эдвиса и Бэрида приоткрыл ларец.

Яркий свет вырвался из щели и упал на стены толстой полосой. Немеющими пальцами Хромос открывал крышку всё шире, и всё больше света вырывалась из ларца, пока помещение полностью не погрузилось в мозаичное сияние, где жёлтые пятна светились сильнее оранжевых и совсем тусклых красных. Внутри шкатулки, на подушке из мягкого бардового бархата лежали пять капель раскалённой магмы. Каждая капля была живой и медленно переливалась всеми оттенками пламени, создавая на совершенно гладкой и даже несколько скользкой поверхности причудливые потоки и завихрения.

Их переливы завораживали и гипнотизировали смотрящего, погружая его в глубокий транс, заполняя его разум восхищением и трепетом. Пленённый чудесным зрелищем Хромос медленно поднёс руку к камням, ощущая тепло на своей коже. Неизвестный голос шептал ему на ухо, предлагая притронуться к ним, и капитан не мог ему отказать. Кончиком пальца он боязливо прикоснулся к самому большому из камней и почувствовал скрытый в нём жар, но не ощутил боли.

– Э, э-это же… ох, – старого гнома затрясло, а на его глазах выступили слёзы. – Неужели мои глаза мне лгут, это и правда, они…

– Да, это действительно они, – тихо ответил Хромос, продолжая нежно поглаживать горячие камни.

– Они! Действительно, – они! О великий Игнир, не думал, что когда-либо увижу хотя бы один! Мне ведь про них ещё прадед рассказывал… Молю вас, капитан, дайте мне подержать хотя бы один из них! Всем сердцем молю!

– Не надо меня умолять, Бэрид, вот держите, – сказал Хромос и, взяв самый большой камень тремя пальцами, переложил его в протянутую ладонь гнома. Счастливый словно малое дитя старец тут же выудил из кармана увеличительное стекло в золоченой оправе, и принялся кропотливо разглядывать опал, сумбурно бормоча себе что-то под нос. Будь на его месте другой гном, скажем Рэгфал или Дуорим, то Хромос ни за что не стал бы давать им в руки камень, подозревая, что они откажутся его возвращать, попробуют сбежать с ним, и что всё непременно закончится кровопролитием, но по какой-то причине в честности Бэрида он не сомневался.

Вдоволь насмотревшись, Бэрид без колебаний вернул камень Хромосу, хотя коварный блеск жадности всё же на одно мгновение промелькнул в его тёмных глазах.

– Спасибо вам огромное, что порадовали гнома на старости лет, – благодарил его Бэрид, крепко и чувственно пожимая ему руку.

– Это я должен благодарить вас за работу, а не вы меня. Без вас мы бы не открыли этот шкаф. Можно ли будет к вам впредь обращаться, если возникнут проблемы с какими-то другими, даже не сделанными вами лично замками?

– Конечно! – радостно воскликнул Бэрид. – Для вас, Хромос, что угодно! Спросите в Кардсуне, где найти мою мастерскую и вам укажут путь. Меня там каждая собака знает.

– Понял, так и сделаю. Что же, спасибо вам, Бэрид и удачи вам, – в ответ гном вежливо кивнул головой и ушел, светясь от счастья.

Когда дверь подвала закрылась, Хромос услышал за спиной сиплые и прерывистые вздохи. Он обернулся и увидел, как хозяин гостиницы, держась руками за сердце, медленно сползал по стенке.

– Эдвис, вам плохо?! – Хромос подхватил его под руки и почувствовал, как всё нутро хозяина гостиницы судорожно трепыхалось. – Вас нужно отвести к лекарю.

– Не-не-нет, не надо, – блеющим голосом ответил Эдвис. – Помо-могите мне п-подняться в мо-ою комнату. Она на втором этаже.

Помогая Эдвису удержаться на ногах и держа ларец во второй руке, Хромос поднялся из хранилища, проводил его до нужной комнаты и усадил на кушетку. Мещанин схватил с крохотной тумбы флакон из зелёного стекла и трясущимися, как старые листья на ветру, руками, не разбавляя, влил его содержимое себе в рот, а после запил чистой водой. В воздухе запахло крепкой травяной настойкой, Эдвис протяжно выдохнул и растёкся по подушкам.

– Простите меня, я всё это время держался, чтобы никто не увидел меня в таком вот скверном состоянии. О боги, за что мне всё это, – в его голосе были слышны мольба и отчаяние. – Когда же настанет всему этому конец?!

– Эдвис, скажите, что-то ещё случилось ночью? – Хромос присел рядом с ним и поставил чёрный ларец и шлем на стол.

– Да-да, кое-что произошло, и я не знаю, что это было.

– Не торопитесь и расскажите мне всё по порядку.

– Это случилось спустя пару часов, как ваш командир с конвоем забрали тело с вещи и отбыли в Крепость. От волнения у меня всё никак не получалось заснуть. Я уже и целый пузырёк настойки вместо положенной тройки капель выпил, но всё равно не мог сомкнуть глаз и ворочался в постели, так что Юлани ушла от меня спать в другу комнату, и, словно этого было мало, перед глазами плавали все эти ужасные видения. Столь ясные, как будто они были настоящими. И вот тогда со двора послышался лай собак.

– К вам пробрался кто-то посторонний?

– Да, вроде как…

– Вроде как? Что вы под этим подразумеваете?

– Я… я не знаю. Не успел я одеться и спуститься на первый этаж, как ко мне прибежал конюх и сказал, что на территории нашего двора был замечен подозрительный чужак и на него спустили сторожевых псов.

– Его удалось поймать? – в голосе Хромоса проскочила тусклая надежда.

– Нет, он сбежал, а вот мои собаки… мои собаки теперь сидят в конуре и, не переставая, скулят. Они всегда были бесстрашными и верными охранниками, а теперь они… боятся, – лицо Эдвиса было бледным, а глаза покраснели от волнения и покрылись влагой. – Я вот теперь всё думаю, мог ли это быть призрак убитого. Не раз слышал, что те, кто умер плохой смертью, часто бродят рядом с местом своей гибели. Что же будет, если в моей гостинице станет обитать неупокоенный дух? Он уже напугал собак, потом начнёт пугать слуг, гостей, а потом… явится и по мою душеньку… это уж точно. Никаких сомнений быть не может. Я пропал… Всему конец!

– Эдвис, успокойтесь, вряд ли это был дух. Как говорят знающие люди их магических гильдий, – они появляются недалеко от своих останков или вещей, что были очень важны для них при жизни. Всё это мы уже забрали, так что ему не к чему привязаться, да и у вас тут слишком людно, чтобы поселиться. Но для верности можете пригласить жрецов, чтобы они вам освятили каждую комнату по три раза, главное заплатите им побольше.

– Да-да, вы правы, если он ещё раз появиться, то я их точно позову! Непременно!

– Так и сделайте. Я верю, что у вас всё будет хорошо, что вам нечего бояться, но я хотел бы побольше узнать об этом ночном… госте. С кем я могу поговорить? Кто его видел?

– Это… я вам говорил про конюха, но сам он ничего не видел, – Эдвис почесал в затылке и начал натужено вспоминать. – Его видел мой псарь и один из охранников, вроде больше никто. Они сейчас должны быть на конюшне. Скрывать от вас они ничего не станут, я за них ручаюсь.

– Я к ним обязательно зайду, но перед этим, я хотел бы у вас ещё кое-что спросить. Вы ведь сможете сделать мне это одолжение?

– А у меня есть выбор? Если сейчас не отвечу, то вы ещё вернётесь, а моя слабенькая душенька и так вот-вот покинет бренное тело, так что давайте покончим с этим… спрашивайте всё, о чём вам заблагорассудится, – Эдвис принял вид смиренного мученика, картинно положив тыльную сторону кисти на лоб.

– Я прошу вас вспомнить всё, что говорил убитый, даже если он вёл разговор не с вами, а с другими постояльцами или слугами. Мне нужны имена или названия, может, он что-то говорил о своих планах?

– Фуу, начали вы с самого сложного, – ответил Эдвис страдальчески закатив глаза. – Он со мной разговаривал, только когда было что-то нужно, а в остальное время просто вежливо улыбался и проходил мимо. Но что-то… что-то, кажется, было… да. Один раз я услышал его разговор с одним из гостей, точнее это была какая-то шутка. Он тогда рассказывал какую-то историю, что случилась с ним в Эрадуисе, так что до того, как прибыть к нам, он должен был проехать через него.

Эдвис был доволен, что смог вспомнить этот небольшой факт, но для Хромоса он скорее обернулся разочарованием. Эрадуис был крупным городом, стоявшим в сорока лигах от Лордэна, а населяли его в большинстве своём высшие эльфы, самые искусные маги среди всех народов, и их невзрачные слуги-простолюдины. Свои города они неизменно строили на пересечение магических потоков, где они сливались и образовывали благоприятную для чародеев среду. Именно в этом городе эльфийские маги открывали врата, соединявшие между собой далёкие миры, обращавшиеся вокруг иных звёзд. Открытие проходов происходило только в те моменты, когда магические ауры планет максимально сближались друг с другом, делая этот тяжёлый и сложный процесс менее трудоёмким и энергозатратным. Чародеи высших эльфов, создававшие эти проломы, брали определённую плату за проход, сколачивая на этом баснословные состояния. Хромос и прежде был почти уверен в том, что Айбрен наверняка прибыл из другого мира, а теперь подтвердилось его прежнее опасение, что проследить путь Айбрена до Лордэна – задача непосильная.

– Эрадуис, ясно, там будет сложно что-нибудь разузнать, но мы всё же попробуем, – Хромос сделал паузу. – Эдвис, а вы мне говорили, сколько убитый планировал у вас здесь прожить? Он ведь должен был сказать об этом, когда заселялся.

– Кажется, он мне говорил, что с неделю, может даже меньше, но намекал, что всё же может и продлить аренду. Куда он дальше собирался, он мне, разумеется, не говорил, а я его об этом и не пытался расспрашивать, но думаю, что в городе он бы долго не остался. Как бы сказать, он походил на человека, который всегда в дороге, может даже от чего-то бегущий… – Эдвис притих от осознания того, что он сам только что ляпнул.

– Бегущий?

– Нет, нет, бросьте. Это просто мои дикие фантазии. Спросите меня через пару дней, и я вам ещё больше наплету. Может, буду даже уверять, что он был женщиной… с бородой, но всё же женщиной!

Хотя Эдвис старательно открещивался от сказанного, интуиция подсказывала капитану, что в них была доля правды. Безызвестный одинокий купец, что вёз с собой бесценное сокровище по опасным большакам, – такого просто не бывает. Он бы уже давно лежал с перерезанной глоткой в придорожных кустах, а его ноша стала бы добычей жестоких бандитов, но он как-то да сумел проделать всё это долгое путешествие целым и невредимым и умер в самом безопасном для путника месте.

– Раз вы так сильно путаетесь, то думаю, нам не стоит продолжать этот разговор. Ложные сведения гораздо хуже простого незнания, потому что они заставляют тебя тратить силы впустую.

– Простите, я не хотел, но в голове всё плывёт. Мне стоит уехать, отдохнуть за городом, подышать свежим воздухом, а не то скоро в гостинице точно появиться настоящий призрак, – Эдвис горько улыбнулся.

– Поезжайте, и можете не беспокоиться, вы уже рассказали нам достаточно, – с этими словами Хромос встал с софы и, прихватив с собой шлем и ларец, направился к выходу, но уже в дверях вспомнил кое о чём важном. – Последний вопрос. Где посылка, которую вчера оставил гном. В банке мне сказали, что она должна быть у вас.

– Посылка? Вы о чём? – Эдвис было состроил недоумённое лицо, но тут же вспомнил, о чём шла речь. – А, вы о том футляре со свитками. Его вчера забрали вместе со всем остальным.

– Вы мне про него ничего не говорили.

– Не говорил, разве? Это… что-то я плохо помню, может слишком разволновался и… но я точно отдал его вашему командиру, господину Уонлингу, да.

– Раз вы так говорите, то я спрошу у него. До свидания, Эдвис, и хорошего вам отдыха.

– Спасибо, капитан, и вам всех благ.

Распрощавшись с хозяином гостиницы, Хромос резво спустился по лестнице и меньше чем через минуту уже стоял перед входом в конюшни. Они были чисты и ухожены, как и подобает конюшне при богатом постоялом дворе, но свежий навоз породистых жеребцов всё равно забористо благоухал самым обычным дерьмом, как и в любом другом месте. Внутри небольшого помещения, отделённого тонкой стеной от стойл, сидели за столом трое мужиков, в чьих лицах можно было узнать деревенских жителей, приехавших в большой город на заработки. В руках они держали засаленные старые карты, но игра совсем не шла, да и разговаривать особой охоты ни у кого не было.

– Эй, смотри, – мужик с бородавкой на подбородке первым заметил Хромоса и толкнул соседа локтем. Все трое побросали карты на стол и неуклюже поднялись с насиженных мест. – Доброго вам дня, господин капитан.

– Доброго, – ответил Хромос и обвел их пристальным взглядом. – Я ищу псаря и охранника, которые вчера видели здесь нарушителя. Где они?

– Псарь – энто я, – сказал мужчина в поношенной куртке и лохматыми, давно не мытыми волосами. – То бишь я за собаками слежу, а сторожа того сейчас нет. Он токма к ночи и вернётся.

– Вот как. Раз его нет, то давай мы сейчас выйдем, и ты сам мне покажешь, где вы видели того ночного нарушителя. Как он выглядел и что же всё-таки с ним произошло.

– Да, хорошо. Нам вон туды.

Вдвоём они вышли из конюшен и дошли до дальнего угла гостиницы, там псарь остановился и начал вспоминать события прошлой ночи.

– Видите вот тут, там и ещё там пару чёрных пятен на земле. Энти следы от костров, которые нам приказал разжечь господин, после того как вы, стражи, уехали. Тот, кого мы вчера видели, прошёл вот здесь мимо энтого кострища, – Псарь провёл рукой, намечая линию движения чужака. Говорил он с характерным гэканьем и плохо выговаривал «Р», мусоля её где-то в глубине зычной глотки. – Он шёл неспешно, точно гулял. Первыми его заметили собаки, побежали к нему, окружили, начали хаять и не давать ему сдвинуться с места. Я со сторожем помчался к нему, чтобы схватить, но, когда мы были вот тут, а он там, собаки неожиданно завизжали, понеслись прочь врассыпную и забились по углам, а одна даже вовсе убежала со двора. Не успел я опомниться, как мужик свернул вон за тот угол. Мы понеслись за ним, но его уже нигде не было.

– Нигде?

– Ага, нигде, – кивнул псарь.

– Может он спрятался или через забор перелез пока ты до него бежал?

– Нет, что вы. Через забор он бы перелезть не успел, мы бежали за ним следком, а потом осмотрели каждый угол, так что спрятаться от нас он не смог бы. Говорю вам, господин, он просто исчез.

– Твой хозяин думает, что это был призрак, ты с ним согласен?

– Нет, точно нет. Энто был живой человек.

– И с чего ты так решил?

– Я нашёл след его сапожища с острыми носами, мы с охранником такие не носим. Отпечаток остался в сырой земле у лужи. Во-о-он там, где он пробежал. Глубокий такой, чётки, правда, сейчас его нет. Кони и прачки его уже затоптали.

– А как он выглядел, тот человек?

– Довольно высокий, одет в камзол какой-то, старый такой и не по плечу ему, словно нашёл он его. Волосы длинные такие, ниже плеча, запутанные все. Что же ещё… худой вроде, шатается немного при шаге. Долговязый в общем.

– А ты смог разглядеть его лицо? Хоть немного?

– Да куда там, темно же было, да и быстро всё произошло.

– Ладно. Не видел, так не видел, но что именно случилось с собаками? Они все целы?

– Целы, ни единой царапинки не нашёл, но они сидят у себя в конурах и до сих пор поскуливают, есть не хотят и не пьют, да гадят под себя. Я за них бояться начинаю, как бы не издохли таким макаром. Глажу их, треплю за ушком, на руки беру, пускай тяжёлые, а они лишь подрагивают. Раньше они сами на меня запрыгивали да руки с лицом вылизывать начинали, а теперь… эх.

– Странное дело, но может ты слышал, как этот незнакомец сказал что-нибудь на эльфийском или необычно махнул руками?

– Нет, он молчал, а руки вообще не доставал из карманов куртки. Ну, а псы – вот так разом, все побежали от него, вот просто понеслись на утёк и всё! Я не знаю, что энто было.

Хромос чувствовал, что псарь действительно не понимал, что же именно произошло, но капитан знал малость больше него. Животные лучше людей ощущали магию и опасность, которая от неё исходила. Всякий колдун или чародей мог с лёгкостью отогнать от себя не слишком больших зверей, но сделать так, чтобы они продолжали дрожать в страхе, когда колдун уже давно ушёл, – это уже был совершенно другой уровень мастерства. После вчерашнего осмотра Хромос предполагал, что имеет дело не с самым обычным человеком, но если он обладал магией, тем более тёмной, то его поиски и поимка могли стать невероятно проблематичным и опасным мероприятием.

– Если в ближайшие пару дней собаки не поправятся, то приведите священника, пусть прочтёт над ними пару молитв. Возможно, что их заколдовали.

– Вот и я так подумал! А эти дураки-конюхи говорят, что я вместе с собаками просто сбрендил. Спрашивают меня, вот мол что может понадобиться колдуну ночью на нашем дворе? Солома или мокрые наволочки?

– Уж точно не они, – Хромос подумал о камнях, которые держал у себя подмышкой.

– Я вот думаю, что он за душой того мертвеца приходил, которого той же ночью убили. Слышал я что его…

– Не надо выдумывать. За душой он пришёл, как же, – Хромос почувствовал приступ внезапного раздражения.

– Не ну я…

– Хватит. Ты уже достаточно рассказал мне, лучше иди и позаботься о своих собаках. Они в тебе сейчас нуждаются куда больше меня.

– Как скажите, капитан. Бывайте, – проворчал обиженный псарь и ушёл обратно к товарищам.

Оставшись один, Хромос обошёл по кругу весь двор, в поисках ещё каких-нибудь следов, оставленных вчерашним гостем, но на сухой земле виднелись лишь глубокие отпечатки конских копыт и многочисленных ног дворово́й прислуги. Тогда он зашёл за здание гостиницы и осмотрел то место, где, по словам свидетелей, чужак испарился, но прятаться там действительно было негде, а забор был достаточно высок, чтобы его нельзя было так запросто преодолеть с разбега. Капитан, вероятно, подумал бы, что рассказанная ему история была лишь вымыслом, но он сам услышал тонкое и жалобное поскуливание, когда подошёл к дощатой стенке псарни.

Все поиски были тщетны, и Хромос, недовольно постучав ногтями по крышке ларца, покинул постоялый двор. Служивые люди привыкают жить по чёткому расписанию, и ничего не евший с самого утра капитан начинал ощущать негодование пустого желудка. Страж хотел пойти по короткому пути через мелкие городские улочки, чтобы поскорей прибыть в Крепость и поесть, но, стоило ему сделать шаг за ворота постоялого двора, как он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он обернулся по сторонам, но на улице были только пухловатая женщина с грудным ребёнком на руках да пара каких-то потрёпанных мужичков, занятых своими делами. Тогда капитан напряг все чувства, так что и комар не смог бы пролететь мимо него незамеченным, и пошёл вперёд, с каждым шагом ощущая на спине скольжение чьих-то недоброжелательных глаз.

Этот взгляд отличался от того, которым смотрели на него вчера мертвые глазницы. Он был острым и живым, не подавлял волю, а был предвестником битвы. Узкие переулки и тихие дворы идеально подходили для засад на одиноких прохожих. Несчастные жертвы не успевали даже пикнуть, как их брали в кольцо и обирали до нитки. Тот же, кто всё же решал сопротивляться бесстыдному грабежу, живо ощущал, как холодная сталь проделывала пару лишних отверстий в их кишках и почках. Интуиция подсказывала капитану, что ему следует поскорее выйти на большие, кишащие людьми улицы, где можно было бы встретить патруль стражей и отдать им приказ на сопровождение. Он не был трусом, но в тот момент у него на руках была ноша, которую он ни в коем случае не мог потерять.

С ларцом под левым боком и правой рукой у эфеса он шёл между зданий, осматривая каждого прохожего и регулярно оборачиваясь назад. Ощущение слежки всё никак его не покидало, но капитан всё же дошёл до главной улицы без происшествий. Влившись в людской поток, Хромос пошёл вверх по дороге, в сторону городских ворот. Мимо него мелькали люди, проезжали повозки, и, казалось бы, что среди толпы ему должно было стать спокойнее, но чувство преследования лишь усилилось, словно наблюдавший за ним человек с каждой секундой приближался к нему на шаг ближе и вот-вот собирался ухватить его за трепыхавшийся плащ. Сердце забилось сильнее и чаще, по спине пробежали мурашки, грудь при каждом вдохе надувалась как рыба-шар, а охладевшие пальцы обвились вокруг рукоятки, как удав, душащий кролика. Хромос был готов выхватить меч и с крутого разворота нанести разящий удар почти не глядя, но тут его окликнул знакомый голос.

– Капитан Нейдуэн, доброго вам дня, сэр! – Хромос повернул голову на зов и увидел старичка, сидевшего на козлах большой телеги. Вся кожа его лица была испещрена глубокими морщинами, а лохматые, густые брови, больше походившие на пушистые крылья мотыльков, упирались в соломенную шляпу с широкими, растрёпанными и малость дырявыми полями. Рядом с ним сидел молодой кудрявый юноша, с бесстрастным и сонливым выражением лица.

– Здравствуй, Уило. С припасами едешь?

– Так точно, капитан. Полную телегу везу. А ну, стой, окаянная, – извозчик потянул за поводья, и гнедая кобыла остановилась, звонко цокнув подковами о камни.

– И что сегодня на ужин будут готовить?

– Ну, у меня тут с десяток корзин с толстыми барракудами, свежие овощи и картошка, видимо сегодня будут рыбные блюда. А вы тоже в Крепость идёте?

– Да, именно туда.

– Давайте, тогда мы вас подвезём, быстрее будет.

– С удовольствием приму это предложение, только куда мне сесть?

– Сесть? А куда бы… – Уило осмотрел телегу в поисках подходящего места, но всё было завалено продуктами. Тогда он толкнул юного внука под бок. – Давай полезай назад и сиди там. Но только попробуй что-нибудь помять, я тебе фунт щелбанов потом отвешу.

Паренёк лениво посмотрел на Хромоса, а затем внезапно ловко и резво перескочил за козлы, по-барски развалился между пахучими ящиками и корзинами, где намеревался блаженно кемарить, прикрыв глаза от солнца капустным листом. Капитан занял освободившееся место на козлах, и Уило осторожно тронул вожжи. Когда телега проехала с сотню ярдов, Хромос перестал ощущать спиною пристальный взгляд и смог немного расслабиться под нескончаемые байки старого извозчика и заядлого рыбака.

Городская стража имела в своём распоряжении старую крепость, построенную вплотную к отвесным скалам, недалеко от главных ворот. Возвели её в те давние времена, когда город только начинал своё существование, и с тех пор её множество раз усовершенствовали, обновляли и даже разок полностью сносили и перестраивали, чтобы она приняла тот грозный и могучий вид, который был у неё теперь. Толстые стены с укреплёнными галереями, высокие, нерушимые башни, с мрачными прорезями бойниц враждебно смотрели на каждого, кто приближался к Крепости. За ними находились плац и огромная цитадель с десятками складов, залов и казарм. К тому же внутренний замок был несколько больше, чем могло показаться со стороны, – часть его помещений были вырезаны в скале, где кроме запасов на случай осады находились штрафные камеры для особо тяжко провинившихся солдат.

Хромос въехал в Крепость через широко распахнутые ворота и тут же соскочил с телеги, а старый Уило поехал к дверям на кухню, где его уже поджидали повара и кухарки. Внутренний двор был широким и просторным, а его поверхность была застлана мелкой брусчаткой, меж стыков которой пробивались зелёные иглы травинок, за исключением нескольких площадок, присыпанных коричневатым песком. Здесь же стояла просторная конюшня на пол стони голов, здание небольшой кузни для мелкого ремонта оружия и доспехов, склад тренировочного инвентаря. Были на территории двора и стойки для отработки ударов, а также мишени для стрельбы из луков и арбалетов.

Во дворе находились только стражи, несшие караул, да кучка работников, чинивших развалившееся колесо казённой телеги. Хромос собирался идти к цитадели, но со стороны тренировочного склада донеслись радостные возгласы и смех. Через пару мгновений дверь распахнулась и оттуда высыпала толпа молодых ребят, одетых в учебные кожаные доспехи с тупыми, исцарапанными мечами наперевес. Их лица светились от радости. Получив непривычное облачение, они почувствовали воодушевление, возбуждение и задиристо толкали друг друга в бока да громко шутили. Вслед за ними из дверей вышел сам господин Командующий. Хейндир шёл неспешными, уверенными шагами, а за ним молчаливой и услужливой тенью следовал его личный помощник – Титас. Звучным командирским рёвом, господин Уонлинг скомандовал новобранцам построиться в две шеренги. Неопытные юнцы замельтешили, не зная где было чьё место, но в итоге им всё же удалость построиться, хоть и криво.

– «Значит новеньких всего двадцать девять. Что-то маловато их последнее время», – подумал Хромос, пока Хейндир при помощи едких, но остроумных подколок, указывал новобранцам на их ошибки и поучал жизни.

Капитан молча стоял в стороне, не желая прерывать воспитательный процесс, пока Хейндир сам не заметил его. Приказав помощнику заняться дальнейшей строевой подготовкой юных солдат, он быстрыми и широкими шагами направился к Хромосу.

– Капитан Нейдуэн, рад тебя видеть, – сказал он, подойдя достаточно близко.

– И я вас, господин Командующий, – Хромос пожал протянутую ему руку.

– Что-то ты долго, думал, что придёшь раньше, – после этих слов Хейндир приблизился к его уху и перешёл на шёпот, – Ты нашёл того гнома?

В ответ Хромос коротко кивнул.

– Но раз с тобой его нет, то это означает, что убийца не он. Верно?

– Верно.

– А это что у тебя под рукой?

– Это личные вещи убитого, что я забрал из «Золотого Тельца». Кое-что особо ценное.

– Вот как, – пробормотал Хейндир, осматривая ларец каким-то таинственным взглядом. – Хорошо, что они не попали в чужие руки, а теперь…

Хейндир засунул пальцы под нагрудник и снял с шеи цепочку, на которой болтался трёхгранный металлический стержень, длиной со средний палец и протянул его капитану.

– Вот, спрячь всё найденное в зале Совета, а потом… разомнись немного и возвращайся. Думаю, нам надо как следует поприветствовать новичков.

С этими словами в его прежде серьёзных глазах проскочил озорной огонёк. Моментально поняв, к чему вел его командир, Хромос ухмыльнулся в ответ и поспешил исполнить отданный ему приказ.

Зал Совета располагался в верхней части крепости и представлял собой просторную круглую залу с высоким, куполовидным потолком, освещённую двумя длинными рядами узких окон. В центре комнаты стоял большой, разумеется, тоже круглый, дубовый стол, на котором была вырезана довольно подробная карта города, а все стратегически важные объекты были покрыты сусальным золотом. Здесь проводились регулярные собрания старших офицеров, на которых объявлялись все важные новости и выносились на обсуждение все насущные вопросы. В периоды войн здесь проводились собрания Военного Совета, на который приходили не только стражи, но и командиры флота, Дож, представители Сената с командиром гвардии и глава гильдии магов. Такие собрания могли растягиваться на долгие часы, полные ожесточённых споров, но в тот час зал был совершенно пуст, и в нём царила умиротворяющая тишина.

Хромос вошёл в залу и закрыл дверь на засов. Напротив входа на стене висел символ городской стражи, – большое золотое солнце со скрещёнными за ним мечами. Капитан подошёл к нему и достал тот небольшой стержень, что дал ему Хейндир. Три его стороны были совершенно гладкими, даже почти зеркальными, но стоило Хромосу направить в него каплю магической энергии, как на его поверхности стало появляться свечение, которое вычерчивало на нём синие руны. Капитан быстро нашёл руну, которая походила на двух переплетённых змей, и, повернув магический ключ нужной стороной к верху, вставил его в треугольное отверстие под солнечным диском. Послышались лязг и скрежет, и поверхность солнца пришла в движение. Восемь треугольных сегментов отделились друг от друга и плавно поползи от центра к краям диска, открываясь словно рот исполинской пиявки с золотыми зубами.

Спустя полминуты, магический механизм прекратил движение и открыл тайник с секретами, что прежде скрывало его выпуклое туловище. Там лежало много важных документов: чертежи оборонительных сооружений, карта городской канализации, карта секретных проходов, ведших за пределы города для поставки провизии во время осады, и ещё целая тьма секретной информации. Тут же лежали и несколько туго набитых мешков золота, – резервный бюджет городской стражи на чёрный день, может быть на пару недель урезанного жалования, но не более того. Возможно, будь на месте Хромоса кто-нибудь другой, то он непременно бы запустил лапу в тайник и оставил себе хотя бы один червонец, но этот капитан стражи был не из их числа. Не обращая никакого внимания на ценности, он пристроил ларец на одну из полок и вынул стержень. Раздался пронзительный скрип и сверкающие лезвия в едином порыве устремились к центру. Они двигались молниеносно, и, не успел капитан моргнуть, как каждая пластина заняла прежнее место, а места их стыков стали совершенно гладкими, как если бы их и вовсе не было. Если бы Хромос забыл вытащить из хранилища руку, то зубастая гильотина с лёгкостью откусила бы ему руку, и никакие латы не смогли бы его защитить.

Когда главная цель сегодняшнего дня была наконец-то выполнена, Хромос, потирая затёкшую шею, подошёл к окну и посмотрел во двор. На тренировочной площадке, в окружении непоседливых новобранцев стоял Хейндир. В руках он держал затупленный меч и что-то громко объяснял юнцам. Капитан не мог его слышать, но он точно знал, что говорил господин Командующий. Каждый раз, когда в Крепость приходило новое пополнение, Хейндир, если он не был чем-то чрезвычайно занят, лично приветствовал их, давал первые наставления по службе, а после проводил небольшой обряд, который все стражи за глаза называли «Волк и Ягнята». Суть этого занятного мероприятия была довольно проста – любой желающий мог бросить командиру вызов на дуэль и помериться с ним в искусстве владения мечом. Каждый раз находилась пара самоуверенных юнцов, которые думали, что с лёгкостью смогут одолеть заметно состарившегося бойца, но их ожидал крайне болезненный сюрприз. Хейндир хоть уже и не был тем, что в молодости, но до сих пор сохранял отличную физическую форму, а его многолетний опыт делал его поистине грозным противником. Даже в свои почтенные пятьдесят четыре года он вполне мог соревноваться с молодыми чемпионами соседних королевств и мастерами фехтования, но по каким-то неведомым причинам предпочитал не отвечать на то и дело приходившие вызовы и не участвовать в турнирах, не желая себе большо́й известности, хотя члены Сената, подгоняемые тщеславием, постоянно упрашивали его явить мощь перед заносчивыми соседями.

И вот один светловолосый юноша решил, что пара уроков владения мечом, полученных от его подпитого дяди, и сила молодости позволят ему одолеть старика. Оба бойца встали напротив друг друга, поклонились и приняли боевые стойки. Раздался протяжной рёв горна. Бой начался.

Парень решил не медлить и тут же ринулся в атаку. Он подскочил к спокойному, недвижимому и грозному точно одинокая скала в море Хейндиру и широко взмахнул мечом. В следующий миг его лицо уже летело навстречу земле. Он упал, больно ударившись носом, перекувырнулся через себя и повалился на спину, подняв в воздух облако пыли.

– Ну, кто хочет попробовать следующим? – заигрывающее спросил Хейндир, с оскалом голодного хищника. Он одержал мгновенную победу без единого взмаха меча, просто использовав рвение и тело противника против него самого. Впрочем, к его глубочайшему сожалению, никто из опешивших новобранцев более не хотел испытать старого волка.

– «Снова он всех перепугал», – Хромос потянулся и почувствовал, как защёлкали позвонки в его спине. – «Раз ну у кого более настроения для драки нет, то видимо пришёл мой черёд…»

Крепость заметно оживилась. Все, кто был не занят или мог ненадолго или же тайком оставить работу, спешили выбраться во внутренний двор и занять места получше. Тут были и солдаты, и лекари, и несколько писарей, и даже поварята, улизнувшие с кухни, чтобы посмотреть на предстоящий бой. В центре площадки для поединков стоял Хромос и ловко вращал меч, разогревая суставы и связки. На нём больше не было красивого, но дурацкого и неудобного плаща, а тупая кромка тренировочного меча с басистым гулом разрезала воздух, пока острие выводило круги и восьмёрки. Тем временем Хейндир обходил периметр площадки, отдавая последние распоряжения.

– Запомните, никто не должен переступать за эту линию. Тот, кто это всё-таки сделает, непременно получит рану или же вовсе распрощается с жизнью. Вам ясно?!

– Так точно, господин Командующий! – задорным хором ответила толпа.

– Рад это слышать. Ну, а вы будьте наготове, – сказал он стражникам, у чьих ног стояли большие вёдра, полные холодной воды.

Приготовления подходили к концу, и Хейндир встал в шести шагах от Хромоса и, приняв боевую стойку, тоже выполнил пару финтов с мечом, разминаясь и потешая голодную до зрелищ публику. Между оппонентами чувствовалось нарастающее напряжение. Они смотрели в друг другу глаза, улавливая каждое их движение и пытаясь предугадать первый шаг противника. Со всех сторон слышались подбадривающие выкрики, адресованные то одному, то другому бойцу. Толпа всё более закипала от предвкушения и нетерпения, и вот прозвучал хриплый зов горна.

В едином порыве Хейндир и Хромос сорвались с мест и устремились навстречу друг другу. Под радостные крики толпы они скрестили мечи, и громкий лязг эхом отразился от крепостных стен. Не медля ни секунды, они начали наносить друг другу сокрушительные удары, двигаясь при этом плавно, но решительно, не совершая ни одного лишнего движения. Это был бой между двумя лучшими мечниками среди Городской Стражи.

Хромос наносил серии быстрых ударов, отдавая предпочтение колющим, направленным в самые уязвимые места брони, в то время как Хейндир был более сдержан в атаке, но был способен нанести удар из любого, порой даже немыслимого положения тела, что делало его атаки крайне неожиданными и сложными для парирования.

Сделав короткий финт и уйдя от удара меча, Хейндир перенёс вес на левую ногу, и отправил сжатый кулак в стремительной контратаке по правому виску оппонента. Капитан заметил это и успел уклониться от удара, но тут же чуть не напоролся на меч, столь неожиданно появившийся у самого его бока. Отвлекающий манёвр сработал как часы, и Хромосу пришлось срочно отскочить в сторону и перекатиться по земле, чтобы не дать острию меча пощекотать его рёбра. Дистанция была разорвана, и теперь они могли сделать короткую передышку.

Новобранцы смотрели на них как заворожённые. Никогда прежде им не доводилось наблюдать столь высокого мастерства владения мечом, к тому же с такого близкого расстояния, но им предстояло увидеть нечто ещё более поразительное.

– Размялись и хватит, – лукаво произнёс Хейндир и, перебросив меч в другую руку, поставил левую ногу назад, сменив стойку на ту, что гораздо лучше подходила ему как левше.

С новыми силами они бросились друг на друга, и вновь скрежет мечей прокатился по округе. Теперь они двигались даже быстрее чем прежде, полагаясь только на наработанные годами тренировок рефлексы, которые превосходили по скорости их собственные мысли. Господин Командующий перешёл в решительное наступление и наседал на Хромоса, которому теперь было гораздо сложнее справляться с хитрым левшой, взявшим меч в ведущую руку.

Не выдерживая напора Хейндира, капитан сделал отшаг назад, и в то же время по его пальцам побежали голубоватые искры. Перехватив рукоять меча в одну кисть, он протянул левую руку вперед и выпустил на волю бушующие электрические дуги, которые тут же направились в сторону Хейндира, но он успел уйти от них, увеличив дистанцию. Молнии врезались в землю, подняв клубы пыли. То, что начиналось как бой мечников, продолжилось как поединок чародеев.

Хейндир не стал медлить с ответом. Из его кисти вырвались языки пламени и густо облепили сталь клинка. Потакая желанию публики, Хейндир прокрутил несколько раз мечом, описывая в воздухе трепещущие восьмёрки. Хромос обострил все органы чувств и внимательно следил за каждым его движением, понимая, что вслед за коротким огненным представлением последует внезапная и сокрушительная атака.

Хейндир не заставил своего оппонента долго ждать и, шагнув вперёд, сделал широкий горизонтальный взмах мечом. Воздух заревел, и по площадке разошёлся серп яркого алого пламени. Чтобы уйти от этой атаки, капитан припал на землю, и как только огонь исчез, он вскочил с колена и бросил в противника три мощных электрических заряда. Они с треском и грохотом пронеслись в воздухе, и два из них были пойманы мечом Хейндира, чьё лезвие всё продолжало пылать магическим огнём. Третий заряд пролетел мимо него, и почти что попал в одного из зазевавшихся зрителей, но разбежавшиеся в стороны товарищи успели вовремя его отдёрнуть. Он бы не погиб от магической атаки такой силы, но повалился бы на землю и бился в мучительных судорогах и яростных конвульсиях.

В ответ на молнии Хейндир набрал полную грудь воздуха и изверг из чрева ревущий поток огненных языков. Обнажённый оскал и сверкавшие чешуйки брони превращали его в разъярённого дракона, чей сон был потревожен наглыми людишками. Используя молнии вместо щита, Хромос сумел разделить поток пламени на две части и остаться совершенно невредимым. Так они и продолжали поливать друг друга магическими атаками, изредка прерываясь на ближний бой. Обычный человек уже бы свалился на землю от истощения, истекая потом и судорожно хватая ртом воздух, но боевые маги умели использовать магическую энергию для расширения границ человеческой выносливости.

Спустя несколько минут вся площадка была покрыта лужицами огня и кусками спекшейся земли. Бойцы, изрядно повеселившие и потрепавшие нервы публике, остановились и пристально всмотрелись в глаза друг другу. Каждый из них почувствовал, что пришло время для самой последней, финальной атаки. Электрические дуги, что покрывали лезвия меча Хромоса, начали становиться всё толще и беспокойнее, пока они полностью не закрыли искрами сталь меча. Тем же временем пламя на мече Хейндира разгоралось сильнее. Под его воздействием тёмная сталь начинала багроветь, а раскалённый воздух искажал и преломлял свет возле старого северянина. Хоть мечи и были тупыми, но от перенасыщения магией, их удары становились гораздо смертоноснее чем у их заточенных братьев.

Раздались два боевых крика, оппоненты ринулись в последнюю атаку. Вложив в удар все оставшиеся силы, они скрестили мечи, и заключённая в них энергия вырвалась на свободу. Прогремел взрыв, и в небо поднялся огненный шар, утягивавший за собой столб пыли, и бесчисленные снопы электрических искр разлетелись во все стороны. Оба соперника были отброшены в разные углы арены, но кое-как они смогли не повалиться навзничь и устояли на ногах.

Хромос и Хейндир, тяжело дыша, выпрямились, всё ещё держа в руках покорёженные и покрытые глубокими зазубринами мечи, которые более ни на что не годились. Внезапно для всех, они начали громко хохотать и, бросив оружие на землю, сошлись и крепко обнялись, ознаменовав конец поединка.

Зрители ликовали, а новобранцы с широко открытыми, безусыми ртами пребывали в глубоком потрясении, не в силах подобрать слов для пережитых потрясений. Дежурные стражники подхватили вёдра и побежали тушить горящую землю, пока огонь не перекинулся куда-нибудь ещё.

Отпустив Командующего, Хромос поправил чуть съехавший доспех и направился в замок чтобы по-быстрому перекусить, в то время как Хейндир должен был ещё произнести заключительную речь с парой мудрых наставлений и раздать последние указания.