Читать книгу Философия Кулаковского - - Страница 4

Советская критика до 1942 года не обращала внимание на определение образовательного уровня А.Е. Кулаковского. Он считался представителем национальной интеллигенции народа саха. Таким образом, бесспорно признали его образованным человеком своего времени. Этим и ограничивались. Не было интереса определить, в какой степени писатель усвоил культурные явления своего времени. К образованным установилось специфическое коммунистическое отношение. Оно имеет как бы два периода. В первый период партийная власть в связи с принятием широкой культурной программы нуждалась в образованных людях. Об этом свидетельствует известное «Открытое письмо к якутской национальной интеллигенции» М.К. Аммосова и политика привлечения национальной интеллигенции в культурной работе [1]. В то время параллельно развивался другой подход к образованию. Принцип партийности постепенно стал высшим критерием образованности. В этом смысле даже неграмотный коммунист стоял выше любого образованного беспартийного человека по степени образованности. Потому что он принадлежал к высшей общественно-экономической формации – социализму, т.е. он был сверхсовременным человеком, а представитель беспартийной (буржуазной) интеллигенции, как представитель уходящей формации, считался отсталым человеком. Эта точка зрения особенно ярко проявилась в 1927 году. В это время было ликвидировано общество «Саха омук». По отношению к национальной интеллигенции установилось крайне негативное отношение. Это объясняется двумя причинами. Во-первых, противоречие между старой интеллигенцией и советской властью действительно достигло своего апогея; во-вторых, выросла новая интеллигенция, воспитанная в традициях новой советской власти, поэтому острая нужда в образованных людях «старого строя» была снята.

А.Е. Кулаковский, по представлению ортодоксальных коммунистов, был не только отсталым человеком, но и почти пережитком, стоящим одной или даже обеими ногами на феодальной почве [2; 3]. Об этой его особенности свидетельствовали его поэтические произведения, которые по мифологичности не отличались от шаманских песен. Такая картина не наблюдается в русской классической поэзии. А с самого начала советской власти создавалась новая якутская светская поэзия, освобожденная от мифических, религиозных мотивов. На фоне этих поэзий произведения Кулаковского действительно выглядели как анахронизм.

Вопрос определения образовательного уровня писателя был поднят Г.П. Башариным. Автор пытался определить образованность Кулаковского в том смысле, что он пытался ответить на вопрос, к какой культурной традиции принадлежит по своему образованию. Г.П. Башарин писал:

«Дореволюционная просветительная, демократическая якутская литература и общественная мысль – есть детище великой русской классической литературы, русской просветительной, демократической общественной мысли, а ее основоположниками, ее выдающимися представителями были Кулаковский, Софронов и Неустроев» [4]. В анализе произведений Кулаковского он применял культурологический метод. Поэтому он нуждался в определении образовательного уровня писателя.

В дальнейшем эту проблему затрагивал историк Е.Е. Алексеев. С целью определить образовательный кругозор Кулаковского, он перечислил название книг, принадлежащих его библиотеке [5]. Интерес к образовательному уровню Кулаковского стал более актуальным в современное время. Е.Е. Алексеев, развивая свои поиски, более полно представил библиотеку Кулаковского. Перечисляется следующая литература: «О выражении ощущений человека и животных», «Образование растительного слоя дождевыми червями» Ч. Дарвина, журналы «Просветительное дело в азиатской России», общественно-политические и художественные журналы «Нива», «История государства Российского» Н.М. Карамзина, «В области таинственного» В.В. Биттнера, «Труды Императорского Вольного экономического общества», журналы «Россия и Китай» и другие. Кроме того, автор в этот список включает другую библиотеку Кулаковского, остатки которой сохранились до 1931 года в заложной части Якутска в амбаре некоего Васильева. Здесь упоминаются отдельные тома сочинений писателей Генриха Гейне, Генриха Ибсена, Кнута Гамсуна, Н.В. Гоголя, В.А. Жуковского, А.Н. Майкова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.С. Лескова, И.С. Тургенева, А.С. Грибоедова, А.С. Писемского, Г.И. Успенского. В рукописном архиве сохранилась тетрадь, где были переписаны стихи и отрывки из поэм Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Кольцова, Крылова, Никитина, Хераскова, Цыганкова [6].

Литературовед А.А. Бурцев тоже исследует образовательный кругозор Кулаковского на примере прочитанной им литературы. Здесь он применяет хронологический принцип исследования. В 1892–1897 годах Кулаковский учился в Якутском реальном училище. Источниками исследования являются школьные сочинения, тетрадь переписки стихов и отрывков поэтических произведений – так называемый «песенник», и читательские дневники Кулаковского. Автор отмечает, что Кулаковский в те годы освоил русскую классическую, античную и римскую литературу [7].

После учебы Кулаковский начал трудовую деятельность, в это время занимался самообразованием. Источниками свидетельства его самообразования являются дневники и библиотека П.Н. Сокольникова. Из дневников известно, что Кулаковский читал «Воскресение» Л.Н. Толстого, произведения Шекспира и Майна Рида. В библиотеке П.Н. Сокольникова были труды К. Маркса, Д. Миллера, Т. Мальтуса, Ж. Сисмонда, А.М. Вебера, Л. Моргана, Ф. Ницше, Г. Спенсера, работы по естественным наукам, математике, психологии, истории, этнографии, религии [8].

Исследователи изучают не только источники познавательного кругозора писателя, но и пытаются определить влияние конкретных идей в формировании его мировоззрения. Эту традицию тоже основал Г.П. Башарин. Он достаточно убедительно доказал, что мировоззрение Кулаковского сформировалось под влиянием «русской просветительной, демократической общественной мысли». Но здесь он не мог не учитывать и западное влияние в виде учения Т. Мальтуса и социал-дарвинизма.

В постсоветское время это направление исследования развивает А.А. Бурцев. Он говорит о необходимости интерпретации наследия Кулаковского «в широком историческом контексте» [9]. Но пока он более успешно работает по выяснению источников познавательного кругозора Кулаковского. Конкретно о влиянии определенных учений, кроме «среднего пути» восточной философии, в формировании мировоззрения Кулаковского не идет и речи. Вместо этого автор говорит о параллельности и одновременности осознания новой реальности Кулаковского с каким-либо направлением современной мысли. Например, автор пишет: «В поэме «Сновидение шамана» параллельно с русскими мыслителями, создателями философии всеединства, якутский поэт пришел к осознанию нерушимой целостности всей земной и космической сферы… Одновременно с О. Шпенглером, автором фундаментального труда «Закат Европы», А.Е. Кулаковский прозрел надвигающийся апокалипсис, глобальные мировые катаклизмы» [10]. Констатируя эти свои выводы, автор пишет об опережении своего времени Кулаковским по пониманию реальности: «Его настоящим прозрением явилась идея недостаточности и даже пагубности антропоцентрического подхода к миру. Иными словами, речь шла о новой доминанте в самом понимании гуманизма: не только признание единства и взаимности мира, но самое главное – преклонение перед всем живым и его сохранение. К осознанию этой истины человечество подходит только сейчас, испытав все потрясения технотронно-потребительской цивилизации [11]».

А.Н. Мыреева связывает мировоззрение Кулаковского с русским космизмом: «Творчество Кулаковского развивалось в русле прогрессивного направления художественной мысли в начале ХХ века – космизма, как глубокого понимания взаимозависимости человеческого общества и природы (вместо понятия антропоцентризма было выдвинуто в центр понятие антропокосмизма)» [12, 171]. Здесь русский космизм представлен как влияющий и одновременно развивающийся факт. В.Н. Иванов указывает влияние на Кулаковского общественной мысли сибирских областников [13, 76].

Времена Кулаковского

Кулаковский находился в контексте русской культуры. Его мировоззрение, как образованного человека, сформировалось в этой среде. Он воспринимал европейскую культуру через русскую.

Европейская культура. В Западной Европе различают два направления философской традиции после схоластики: рационализм и иррационализм. Рационализм возник в эпоху Возрождения, утвердился в философии Нового времени и нашел окончательное завершение в классической немецкой философии. Иррационазм развивался в форме философии жизни. Его основой был резкий отказ традиционного гармонизирующего системосозидания (от идей немецкой классической философии и просветительства). Если в классической философии чистый разум считался разумом космическим, теоретики философии жизни разум закрепляли за жизнью и жизнь сделали универсальным принципом мироздания. Философия жизни возникла в последней трети XIX века и в дальнейшем оказывала колоссальное воздействие на европейскую культуру. Она утрачивает самостоятельное значение после Второй мировой войны в связи с утверждением философии экзистенциализма. Просветительство, как определенная форма культурно-идеологического и философского движения общественной мысли, появилось во Франции в начале XVIII века. Просветители верили в рационализм и демократизм. В середине XVIII века на путь просветительства вступила Германия. В начале XIX века просветительство проникает в Россию. А якутские просветители появились в конце XIX века. Уже в это время доминировала традиция иррационализма. В целом Кулаковский по мировоззрению находился в рамках философии жизни. Его просветительство имело ярко выраженный прагматический характер. А об отношении разумности и воли человека у него было скорее иррациональное представление. Он явно ощущал присутствие гармонии, которая не подвластна разуму человека. А просветительство он видел средством для достижения равенства с цивилизованными народами.

Русская идея. В первой половине XIX века начали складываться в России капиталистические отношения. В это время шел спор между славянофилами и западничеством по поводу выбора пути развития России.

Славянофильство как религиозно-философское течение русской общественной мысли появилось в 30-х годах XIX века. Оно существовало и развивалось с другим философским течением – западничеством. Представителей этого течения делят по группам: «старшие» – А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Аксаков, «младшие» – И.С. Аксаков, А.И. Кошелов, Ф.В. Чижов, «поздние» – Н.Я. Данилиевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев. Они признали самобытность России, высшей ценностью славянской культуры считали православие, самодержавие и народность, которая помогает преодолеть западный однобокий рационализм и государственный абсолютизм. Западниками были П.В. Анненков, М.А. Бакунин, В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев и др. Они ненавидели феодально-крепостнический порядок, требовали социально-экономические реформы по западному образцу. Они хотели, чтобы Россия усвоила европейскую науку и плоды векового просвещения [14; 15; 16].

Наверное, Кулаковскому были близки идеи славянофилов. Славянофилы пытались раскрыть духовный потенциал своего народа. Для этой цели выработали специальные методы исследования по раскрытию национального характера русского народа. А.Е. Кулаковский тоже обращал внимание на те стороны жизни, которые позволяют наиболее точно оценивать духовные возможности своего народа. Это показывает его исследовательская деятельность.

В 60-х годах XIX века в России установился четкий внутриполитический курс капиталистического характера. В связи с этим изменением спор славянофилов с западниками сводился на нет.

Вместо этого, на основе фундаментальной православной базы, в рамках раннего славянофильства, возникло новое философское движение, называемое философией всеединства, которое на рубеже XIX–ХХ веков принимало вид русского космизма. Метафизика всеединства была сформулирована В.С. Соловьевым. Выработанные им понятия использовали в той или иной трактовке почти все представители всеединства. Развитие науки, особенно естествознания, оказывало большое влияние на философию всеединства. В начале ХХ века человека начали воспринимать в качестве органической части космического единства. Появились движения, поддерживающие идеи космизма: религиозно-философское (Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, С.И. Булгаков, Н.А. Флоренский и др.); и методологическо-философское (В.И. Вернадский, Н.Г. Холодный, Н.А. Умов, К.Э. Циолковский). Идея всеединства развивалась до вопроса перестройки биосферы в интересах свободно мыслящего человека. Человека считали устроителем и организатором Вселенной [16; 17]. В 1950-х годах это движение завершает свое существование.

А.Е. Кулаковский возможно знал некоторые черты философии всеединства. Однако эта философия развивалась в эпоху революций и гражданской войны. Во время советской власти почти все философы всеединства находились в эмиграции. Поэтому Кулаковский не мог познакомиться с их трудами. Несмотря на это, современные исследователи находят в творчестве Кулаковского сходные со всеединцами идеи. Здесь может быть две причины: во-первых, Кулаковский, наверно, знал, идеи славянофилов. Он в своем творчестве воспользовался их приемами, их парадигмой мышления. Поэтому он мог добиться сходных с ними результатов. Во-вторых, может якутская действительность сама позволяла дойти до сходных результатов.

Сибирское областничество. Оно как общественное движение появилось во второй половине XIX века. Представителями были Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин, М.Г. Сесюнин и др. [18, 25]. Они большое внимание уделяли судьбам малочисленных народов Сибири. Отрицали теории о неизбежности вымирания отсталых народов при столкновении с цивилизацией, верили в способность их культуры. Всю ответственность за вымирание переложили на политику государства [19]. В это время существовали противоположные взгляды [20, 26–28]. Например, М.М. Геденштром считал, что якуты способны принимать от цивилизации лишь пороки, поэтому просвещать их нет смысла [21]. А миссионерское общество считало вымирание отсталых народностей и занятие их места другими народами почти божественным законом. К вымирающим нациям причисляли сибирских инородцев [22]. П.Н. Буцинский твердил, что в бедственном положении инородцы сами виноваты в своей тупости и биологической лени [23]. Якутский губернатор был уверен в том, что учреждение школ с преподаванием на якутском языке принесет не пользу делу просвещения, а вред [24]. Конечно, эти разные рассуждения о народах Сибири Кулаковскому были известны.

Народные духовные движения. В самом народе саха во времена Кулаковского были свои духовные движения. Самочувствие народа порождало их.

В конце ХХ века развитие олонхо находилось, по мнению некоторых исследователей, в апогее. Олонхо, как духовное произведение, всегда сохраняло свою целостность и имело автономный характер. Оно было приспособлено к воспеванию победы человека айыы над злыми силами. Текущие моменты жизни в содержании его почти не отражались. Отражались лишь в том смысле, что в сложной обстановке жизни нужда в олонхо увеличивалась и, в зависимости от обстоятельств, выбирались те олонхо, которые наиболее соответствовали самой жизненной идее в реальности.

В любом смысле олонхо было наиболее устойчивым и фундаментальным элементом духовности народа саха. Кроме того, в духовности народа были элементы, которые отражали его самочувствие на данном этапе истории. Эти элементы культуры мы называем практической духовной деятельностью.

По свидетельству И.А. Худякова в это время среди якутов заметно усилилось движение духовидцев: «…современное направление якутской мысли создает этот новый класс людей, появившихся за последние годы и появляющихся в настоящее время. Этот разряд составляют якуты-пророки, или духовидцы, или, как якуты их называют, «люди, видевшие бога». Они отправляли по-своему церковные обряды и назидали людей покаяться в своих грехах, прекратить притеснение бедных, сквернословие. Они делали это деяние по велению бога или какого-либо святого, явившихся во сне или наяву с целью спасти якутов и тунгусов силою якута». И.А. Худяков, изучив текст их назиданий, приходит к выводу, что «…видение пророка составляет нечто вроде правильной религиозной или философской системы, оценивающей житейские обычаи, объясняющей все выдающиеся физические явления обоснованной частью на переработке старых суеверий в новую форму» [25, 383]. Одновременно существовало представление о будущем перевороте жизни. Например, известна песня «Сон», спетая в 1896 году Николаем Жирковым, где говорится, что:

Подобную же по содержанию песню спел в 1905 году Петр Аммосович Охлопков (Наара Суох):

Одним из проповедников новой жизни был Михаил Константинович Попов-Иирбит Ньукуус [28; 29]. Это свидетельствует о том, что идея о перевороте жизни была широко распространена в якутской среде. Такие же произведения были и в русской литературе. Например, Лермонтов в 1830 году написал стихотворение «Предсказание»:

Н.А. Бердяев приводил в работе «Истоки и смысл русского коммунизма» много таких профетических стихотворений XIX века о будущей судьбе России и писал: «В России вырабатывалась эсхатологическая душевная структура, обращенная к концу, открытая для грядущего, предчувствующая катастрофу, выработалась особенная мистическая чувствительность» [31].

Кроме того, тогда было довольно много ясновидцев особого рода, предвидящих далекое будущее. Они не только видели будущее, но и по мере возможности объясняли свои видения. Поэтому их считали народными мудрецами (сэсэн). По преданию выдающимся представителем этого направления был Сэсэн Аржаков, живший в XVIII веке [32; 33; 34]. Последующие сэсэны: Сонтуора [35], Сыппаха [36], Степанида [37] и др. – продолжали его традиции. У них было общее устойчивое представление о будущем жизни: 1) пришествие новых иноязычных людей; 2) появление разных диковинных вещей в виде железного быка или птицы; 3) изменение природы в худшую сторону; 4) ухудшение физического качества людей, независимо от национальностей; 5) катастрофы в виде войн и голода. Историки и этнографы в любой культуре отмечают наличие архетипа нисходящего развития. В антропологии это представление оформилось в концепции вырождения [38, 5]. В основу концепции сэсэнов легла гармония человека с природой (гармония макрокосма с микрокосмом). И они видели неуклонное, прогрессирующее нарушение этой гармонии.

Эсхатология – религиозное учение о конце истории и конечной судьбе мира – получило оформление в миссионерской деятельности иудейских пророков. Христианство унаследовало это представление в виде «нового неба» и «новой земли»: после конца истории праведники воскреснут для вечной жизни, а грешники – для вечной смерти.

В деятельности провидцев и предсказателей о перевороте жизни можно найти влияние христианской эсхатологии. Они оба говорят о спасении: первые говорят о спасении якутов и тунгусов силою самого якута, вторые – о спасении обездоленных, угнетенных. А в третьем виде пророчества говорится, что прогресс неуклонно ведет человека к вырождению. Таким образом, в народной духовности были две линии практической деятельности: идея духовной свободы и идея нисходящего развития. Народные духовные направления – вечная идея победы человека над злыми силами, идея свободы и идея о нисходящем развитии – были знакомы Кулаковскому.

Значит, были два контекста: культурный контекст России и культурный контекст духовности народа саха. Эти два контекста были в сложной взаимосвязи. Но этим их связь не ограничивалась, в результате этой связи создавалась уникальная культурная программа саха.

Культурная программа народа саха. В советское время жесткие критики, как выше подчеркивали, на общественное сознание Кулаковского внимания не обращали. Пытались лишь определить его классовую принадлежность. Г.П. Башарин просветительство Кулаковского пытался доказать не только на основе его поэтических произведений, но и на основе его программной работы «Письмо якутской интеллигенции». Здесь он опирается на сам труд, представляя его как единоличное мнение писателя. Несмотря на это, на основе «Письма» ему удалось раскрыть общественное сознание Кулаковского в достаточно широком плане.

Во-первых, Г.П. Башарин резко отрицательно относится к представителям интеллигенции, которые участвовали в борьбе против советской власти и подчеркивает, что «Кулаковский не имеет ничего общего с антирусскими националистами типа Алтан Сарына, В.В. Никифорова и др…» (в то время саха, которые участвовали в борьбе против советской власти, называли антирусскими националистами) [39]. На самом деле они много сделали для зарождения культурной программы народа саха. Во-вторых, привлекая в своей исследовательской работе «Письмо» Кулаковского, автор как бы утверждает существование культурной программы народа саха. Но носителем этой программы считает лишь самого поэта.

Постсоветские исследователи начали обращать внимание на традицию якутской интеллигенции. А.Е. Кулаковский несомненно выбрал тему народа саха в качестве актуальнейшей темы своего времени. А направление его деятельности сформировалось в рамках культурной традиции интеллигенции народа саха. Уже известно, что с конца XIX века интеллигенция сосредоточила внимание на будущем судьбы своего народа. Писарь Ботурусского улуса Е.Д. Николаев в своей «Краткой записке о современном положении Якутского края» [1883] выразил свою встревоженность о судьбе народа саха и ходатайствовал перед императором и министром внутренных дел «вникать в общественные нужды и потребности инородцев», обозначая широкий круг проблем [40; 41]. Как известно, это письмо составляли представители якутской интеллигенции и ссыльные, в том числе был известный В.В. Никифоров [42, 72].

В 1892 году М.А. Афанасьев обратился с частным письмом к «образованному меньшинству» общества, где поднял следующие проблемы: развитие образования, просвещения, самоуправления, культуры. Писал о том, что интеллигенция исполняет нравственную обязанность помочь своему народу сделать первый шаг на пути развития [43]. В 1905 году состоялось первое публичное обсуждение о положении народа саха на собрании Якутского сельскохозяйственного общества. Здесь обсужден доклад «Задачи земства в Якутской области», составленный под руководстом В.В. Никифорова [44; 45]. В докладе были обобщены те задачи, которые дорабатывались довольно долгое время.

В 1912 году написано знаменитое письмо Кулаковского «Якутской интеллигенции» [46]. Исследователи отмечают, что это письмо и предыдущие доклады имеют преемственность [47]. Таким образом, современные исследователи доказывают, что культурная программа саха существовала далеко до «Письма» и «Письмо» само является свидетельством присутствия данной программы.

В какой-то степени мировоззрение Кулаковского поражает широтой даже современных критиков. Потому что мы привыкли к советской реальности, когда информативность человека была односторонней. А.Е. Кулаковский жил и творил до советской власти, когда хоть и была царская цензура, но она была более лояльной, чем в советские времена, и поэт имел возможность знакомиться с различными культурными программами, распространенными в Европе и России. Конечно, благодаря такой возможности, он создал свою уникальную поэзию, выражая свободно свои общественные, даже политические взгляды.

Уникальность поэта в том, что он синтезировал свою западную образованность с народной философией в наиболее оптимальном варианте. Здесь большую роль сыграла культурная программа народа саха, выработанная общими усилиями интеллигенции саха. Именно эта программа имела основополагающий смысл в его творчестве.

Использованная литература:

Аммосов М. К. Открытое письмо к якутской национальной интеллигенции // Республика Саха. – 1994. – 6 июля.

Материалы I Всеякутской конференции якутских писателей. – Якутск, 1936. – С. 19–20.

Бордонский С. А. О литературном «наследстве» Кулаковского, Софронова, Неустроева. – Якутск, 1943. – С. 5.

Башарин Г.П. 136.

Өксөкүлээх Өлөксөй (А. Е. Кулаковский). – Якутск, 1966. – С. 53.

Алексеев Е. Е. Мировоззрение А. Е. Кулаковского // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – С. 95–124.

Бурцев А. А. Наследие Кулаковского в контексте мировой литературы // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – 411–415.

Там же. – С. 407–444.

Там же. – С. 410.

Там же. – С. 114.

Там же. – С. 443.

Мыреева А. Н. Новые аспекты в изучении поэтического наследия А. Е. Кулаковского // А. Е. Кулаковский в контексте историко-культурного развития в ХХ веке. – Якутск : Изд-во СО РАН, 2004. – С. 320.

Иванов В. Н. Феномен Кулаковского // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – С. 67–93.

Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. – М.: Наука, 1990. – 527 с.

Славянофильство и современность. – СПб.: Наука, 1994. – 260 с.

Болотков В. Х., Кумыков А. М. Феномен нации и национально-психические проблемы в социологии русского зарубежья. – М.: Издательская корпорация «Логос», 1998. – 262 с.

Акулинин В. Н. Философия всеединства. – Новосибирск : Наука, 1990. – 154 с.

Иванов В. Н. Русские учения о народах северо-востока Азии (XVII—начало ХХ в.). – Якутск, 1978. – 320 с.

Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение // Этнографические и статические исследования с приложением статических таблиц. – Тюмень, 2000. – С. 151–172.

Аргунов И. А. Социальное развитие якутского народа. – Новосибирск : Наука, 1985. – 318 с.

Отрывки о Сибири М. Геденшторма. – Спб.: 1930. – С. 96.

Православный благовестник. – 1914 – № 9 – С. 245–246.

Буцинский П. Н. Крещение остяков и вогулов при Петра Великом. – Харьков, 1893. – С. 17.

Якутский край. –1907. – П. 8.

Худяков И. А. Краткое описание Верхоянского округа. – Л.: Наука, 1969. – 438 с.

Якутские народные песни. 2 часть. – Якутск : 1977. – 422 с.

Там же.

Партархив. – Ф.1. – Оп.1. – Д.371.

Макаров Д. С. Народная мудрость: знания и представления. – Якутск : 1983. – С. 87–105.

Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. – М.: Наука, 1990. – 527 с.

Там же. С. 70.

Архив ЯНЦ. – Ф. 5. – Оп. 3. – Д. 524.

33. Архив ЯНЦ. – Ф. 5. – Оп. 10. – Д. 37.

34. Архив ЯНЦ. – Ф. 5. – Оп. 6. – Д. 377.

35. Архив ЯНЦ. – Ф. 5. – Оп. 3. – Д.800. – С. 52.

36. И. Оросунский. Имииһит Сыппаха билгэлэрэ. – Үөһээ Бүлүү. – 1991. – 11 июня.

37.Архив ЯНЦ. – Ф. 5. – Оп. 3. – Д. 659. – С. 26.

38. Назаретян А. П. Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры (Синергетика социального прогресса). – М.: Объединение «Книжник», 1995. – 163 с.

39. Башарин. 55.

40. Троев П. С. Влияние ссыльных народников на культурную жизнь Якутии (60–90 годы 19 в.) – Якутск, 1998. – С. 265–266.

41. ПФА РАН. – Ф. 202. – Оп. 1. – Д, 68. – С. 1.

Малькова А. Василий Никифоров. – Якутск : Бичик, 1994. – 267 с.

42. Дьяконова Н. Н. Якутская интеллигенция в поисках своего пути развития (из переписки якутской интеллигенции конца 19 в.) // Якутский архив. – 2001. – № 2–3. – C. 10.

43. Федоров В. И. Якутия в эпоху войн и революции (1900–1919) – М.: 2002. – C. 162.

43. Федоров В. И. Первое чрезвычайное Якутское Областное земское собрание // Историческое исследование в Республике Саха (Якутия). – Якутск, 1999. – С. 100.

44. Кулаковский А. Е. Якутской интеллигенции (варианты письма). – Якутск : Изд-во ЯНЦ СО РАН, 2000. – 124 с.

45. Романова Е. Н., Дьяконова Н. Н. Исповедь поэта: внутренний диалог о мире, культуре и своем народе // Кулаковский А. Е. и время. – М.: 2003. – С. 247–276.