Читать книгу А был ли я? - - Страница 7

По дороге к парковке я доел содержимое самодельного пакета. Прохожих вокруг не было, поэтому я не переживал, что кто-нибудь увидит неспешно летящий и покачивающийся местами невидимый пакет с посикунчиками. Уже подходя к своему автомобилю, я скомкал газету-кулек и выбросил в рядом стоящую урну. Сев в машину, я завел ее и достал из кармана куртки бутылку с водой. Открыв бутылку и сделав несколько глотков, я убрал ее обратно. Приспустив немного спинку кресла, сытый и довольный, что поел, но недовольный тем, в какую непонятную ситуацию попал, прикрыв глаза, я стал обдумывать дальнейший план своих действий.

В сложившейся ситуации мне необходимо было решить, куда податься. Стоило определиться с временным местом пребывания, чтобы в течение какого-то периода я смог как следует обдумать все. Мне нужно было попытаться понять, что произошло и что необходимо делать дальше. Нужно было разузнать больше подробностей происходящего и решить, как все вернуть обратно. Я уже понимал и чувствовал, что это не розыгрыш, что все творящееся со мной это реальность.

Куда податься прямо сейчас – было для меня вопросом первостепенной важности. Не буду же я сидеть здесь, в автомобиле, все это время. А если для того, чтобы разузнать о происходящем и все понять, понадобится несколько дней? А если несколько недель? Ведь тогда все это время будет необходимо периодически заправлять автомобиль, чтобы зимой прогревать салон. Необходимо будет самому чем-то питаться, чтобы не склеить ласты. Да и неудобно как-то торчать длительное время в салоне легкового автомобиля без человеческих условий и удобств, присущих жилью.

Я посмотрел на стрелку на приборной панели, показывающую уровень топлива в баке.

– Не густо, – негромко произнес я. Указатель показывал четверть бака.

Прикинув еще раз варианты моего временного жилья, я выбрал тот, о котором уже думал с утра. Этим местом был небольшой добротный бревенчатый дом размером шесть на шесть. Располагалось выбранное мной жилье на загородном участке моего отца, в дачном кооперативе «Ветерок».

Кооператив находился в тридцати километрах от города. На участке, помимо дома с кирпичной печкой, имелась небольшая банька. Соседи с примыкающих участков зимой, как и мой батя, там не жили и туда не приезжали. Сразу за дачным кооперативом находилась деревенька, дорогу к которой муниципалы чистили от снега, так что проехать туда зимой было можно.

– Ну что же, наверное, это будет для меня наилучшим вариантом. Пока на дорогах не настал час пик, надо ехать, – решил я. – Но только вот по какой дороге?

Из города до участка на автомобиле можно было добраться двумя способами. Первым был маршрут, проходивший через город, а вторым – маршрут с небольшим отрезком через окраину города и оставшимся отрезком по объездной загородной трассе. Хоть второй маршрут и был почти в два раза длиннее, я, недолго думая, решил выбрать его. Не хотелось застрять в пробке где-то в центре, пытаясь увернуться от окружающих машин, которые тебя не видят.

Посмотрев на часы на приборной панели автомобиля, я увидел, что они показывают 15:18. Шансов успеть выехать из города без пробок было достаточно.

Выйдя из машины, я откатил в сторону установленную ранее мной урну. Направившись было обратно к автомобилю, я остановился и, развернувшись, подошел обратно к урне. Наклонившись, я внимательно рассмотрел горловину, затем провел ладонью по ее поверхности. С того момента, когда я рассматривал ее в первый раз, внешне ничего не изменилось. Урна выглядела по-прежнему так, как будто ее верхняя часть была местами невидима. Сев в свой автомобиль, я посмотрел на палку, над которой недавно проводил эксперимент. Выглядела ветка так же, как и после опыта: те части, которые сжимали мои руки, оставались по-прежнему невидимыми. Я повернул к себе зеркало заднего вида и увидел в нем свое вполне обычное отражение. Все оставалось по-прежнему, без изменений, непонятным.

Выехать с придомовой территории на улицу, ведущую из города, получилось без каких-либо особых проблем. Пришлось только объехать несколько пешеходов, бесцеремонно идущих по дороге, а не по тротуару, и пропустить один встречный автомобиль, ехавший посередине неширокой дороги.

Автомобилей на широкой улице, на которую я выехал, было мало. Ехать до загородной трассы было недалеко. Я спокойно двигался, контролируя ситуацию спереди, сзади и по сторонам. Где надо, притормаживая, сворачивал на обочину, пропуская вперед едущую сзади машину, где надо – пропускал пешеходов, переходящих дорогу. При малом количестве автомобилей и людей, в условиях, когда меня никто не видел, проблем в передвижении по городу я не испытывал. Правда, два раза пришлось проехать на красный свет, чтобы сзади идущий автомобиль не въехал в меня. Хорошо, что в этих случаях не было едущих по пересекающей дороге на разрешенный зелёный свет автомобилей и пешеходов и все закончилось благополучно. Проехав на запрещенный сигнал светофора второй раз, я уже готов был вздохнуть с облегчением, как вдруг…

Когда я уже проехал перекресток, справа на обочине, метрах в тридцати, вдруг откуда ни возьмись появился дэпээсник. Инспектор смотрел в мою сторону и говорил что-то по рации.

– Вот тюли-мантюли! – от неожиданности взволнованно произнес я. Но потом, сообразив, что гаишник все равно не видит меня, сразу же успокоился.

Я продолжил ехать дальше. Инспектор, в свою очередь, так же стоял, продолжая переговариваться с кем-то по рации. Я, сделав морду кирпичом, спокойно приближался к гаишнику, искоса на него поглядывая. В голове пролетела мысль: «А вот сейчас инспектор ДПС возьмет и как махнет своей палкой, приказывая мне остановиться!» Уже проезжая мимо автомобиля ДПС, я боковым зрением заметил, что представитель постовой службы, так и не остановив меня, побежал к своей патрульной машине и сел на пассажирское место. Я спокойно продолжил движение, поглядывая в зеркало заднего вида в ожидании, что же будет дальше. Через пару секунд я увидел, что автомобиль полиции со включенными звуковыми и световыми спецсигналами, разворачиваясь через две сплошные, едет за мной.

– Вот засада вылезла из зада! – проговорил я спокойно, в ожидании, что же будет дальше.

Когда автомобиль ДПС приблизился ко мне и расстояние составляло метров десять, я, включив поворотник, притормозил на обочине. Сердце мое забилось чаще.

– А что? А вдруг! – подумал я с надеждой.

Я испытывал двоякое чувство: с одной стороны радость, что меня увидели и все непонятки закончились, а с другой – досаду, что попался на серьёзном нарушении ПДД. И вот, догнав меня, автомобиль ДПС, не останавливаясь, промчался мимо под сопровождение своей сирены, моргая красно-синими огнями. Оказавшийся неувиденным и полицейскими, я облегченно вздохнул, не испытывая при этом никакой радости.

Со словами «И здесь облом» я продолжил движение дальше.

Остаток маршрута, проходившего по городу, я проехал без каких-либо проблем. А вот за городом, почти сразу же по ходу трассы, движение замедлилось и затем вовсе остановилось. Оказалось, на выезде из города совсем недавно произошла сильная авария, перегородившая часть дороги. Чтобы избежать еще одного ДТП, на этот раз с участием невидимого автомобиля, я свернул на очень удачно расположенную для меня большую парковочную зону торгового центра. Площадка имела прямоугольную форму и была вытянутой, располагаясь параллельно трассе. Заехав на парковку, я направился к дальнему ее концу и, подъехав к краю, оказался как раз напротив места аварии.

Я вышел из машины и подошел поближе. Между мной и местом трагедии располагался ров глубиной около пяти метров и шириной в районе десяти. Отсюда было хорошо видно происходящее напротив. На месте аварии в кювете лежали два искорёженных легковых автомобиля, один на крыше, другой на боку. Из лежавшего на боку «ниссана» пострадавших, по-видимому, уже вытащили. Рядом на носилки укладывали молодую девушку с окровавленным лицом и налипшими с правой стороны волосами. Нога девушки была вывернута в сторону неестественным образом, и санитару все никак не удавалось уложить ее вместе с остальным телом. Неподалёку сидел парень, обхватив голову руками, женщина в одежде врача что-то наливала ему в пластиковый стаканчик. Вокруг лежавшей на крыше машины крутились спасатели с различными инструментами и приспособлениями, пытаясь вскрыть искорёженный автомобиль. Подняв глаза, я увидел фуру, стоящую поперек проезжей части, изломанную пополам в месте сцепки тягача с полуприцепом. На краю обочины, передней частью свисая над кюветом, стояла помятая маршрутка-газель. Рядом располагались скорая, реанимобиль и две полицейские машины. Автомобили, едущие из города и в город, с двух сторон от места аварии, уже образовали длинные пробки. Машины медленно по одной проезжали по единственной оставшейся свободной полосе проезжей части. Регулированием потоков занимались два полицейских, стоящих с противоположенных сторон от места ДТП. В одном из инспекторов я узнал того самого, которого видел недавно в городе.

Окинув картину взглядом еще раз, я подумал, что все это надолго. Сев в свой автомобиль, я включил приемник и, покрутив настройку каналов, выбрал местную радиостанцию «Регион 59». Доиграла какая-то незнакомая мне песенка на французском языке, и ведущий радиостанции объявил: «Ну а теперь настало время новостей».

Женский голос не спеша и четко проговорил: «Здравствуйте, сейчас шестнадцать часов, с вами я, Алина Гундаль, и это новости культурной столицы Урала».

Затем ведущая заговорила уже быстрее, с нотками тревоги в голосе: «Срочная новость! На выезде из города, в сосновом бору, произошла серьезная авария с участием нескольких автотранспортных средств. Количество пострадавших, по предварительным данным, 13 человек. Более подробную информацию слушайте в следующих новостных выпусках. А сейчас…» И ведущая начала говорить о различных новостях города и края, но дальше я уже не слушал, сосредоточившись на происходящем снаружи.

К месту аварии уже подъезжала спецтехника: автокран, тягач-буксировщик и два эвакуатора. Недоумевая, как быстро пригнали технику, я предположил: «А может, они и не приехали откуда-то специально, а их просто остановили тут или где-то недалеко инспекторы ДПС и направили сюда».

Продолжая наблюдать за происходящим на улице, я удивлялся, как быстро нашим службам удавалось устранять последствия аварии. В течение двадцати минут подъехало еще четыре скорых. Разобрав пострадавших, медицинские машины разъехались с включенными звукошумовыми сигналами. Автокран поднял из кювета и погрузил в эвакуатор одну легковушку и уже опускал свою стрелу за второй. Тягач-буксировщик, подцепив голову фуры, отбуксировал ее на обочину. Уже через тридцать минут на месте ДТП не было ничего напоминавшего об аварии. Только фура, помятая, с разбитым лобовым стеклом, продолжала стоять на обочине. Машины из образовавшейся пробки стали потихоньку разъезжаться. Через десять минут, когда пробка рассосалась, я выехал с парковки и продолжил свой путь.

На загородной трассе, ведущей к намеченной мной цели, машин оказалось больше, чем я ожидал. Ехать приходилось в основном по обочинам, хорошо, что они были широкие и очищенные от снега. Местами приходилось ждать свободного окна между колоннами автомобилей, идущих в том же направлении, что и я, чтобы выехать на дорогу и объехать различные препятствия, встречающиеся кое-где вдоль трассы, будь то автобусная остановка, отбойное ограждение или просто по какой-то причине остановившийся автомобиль.

По дороге я обдумывал, как быстро у меня получится решить все вопросы, связанные с размещением и обустройством. В первую очередь меня волновало, как долго будет разогреваться дом. С октября, как закончился дачный сезон, дом никем не посещался и ни разу не отапливался, и сейчас стоял промёрзший насквозь.

Интересно, есть ли в доме сухие дрова, думал я, или придется топить холодными и обледенелыми, лежавшими за беседкой под снегом?

Я поморщился, представляя, как буду мучиться, растапливая дровами с улицы. В голове нарисовалась картинка, как я пытаюсь разжечь огонь. Как замерзшими трясущимися руками вначале стараюсь зажечь спичку. Потом, когда это у меня наконец-то получается, долго-долго держу ее зажжённой под заранее приготовленной под дровами бумагой. И как бумага, только начавшая загораться, тухнет вместе со спичкой, попутно обжигая мне пальцы. Спустя долгое время мучений дрова наконец-то потихоньку захватывает огнем, и, когда догорает бумага, все снова тухнет и в дом валит густой дым, так как дымоход холодный, обледенелый и нет тяги…

– Бррр, – протянул я, расстроенный такой перспективой.

«А может, сначала затопить баню?» – пришла мне в голову идея.

Да, точно! Так и сделаю. Вначале затоплю и согрею баню. Это должно у меня получиться гораздо быстрее. Тем более я вспомнил, что в предбаннике есть сухие дрова. Особенность печки бани была таковой, что в нее влезали только коротенькие дровишки. Периодически я сам их заготавливал, сначала делая коротенькие чурки, а потом раскалывая их на дрова, которые хранились отдельно в предбаннике.

Но прежде надо как-то попасть в баню… Я вспомнил, что ключи от нее лежали на веранде дома.

Ключ от калитки у меня был всегда с собой, на одной связке с домашними. А вот ключа от дома у меня не было. Да и сам отец никогда его с собой не таскал, пряча в беседке у дома. Это был здоровый хитрый ключ, который неудобно было носить с собой. У нас в семье все знали, где он хранится все лето, но вот в день закрытия дачного сезона отец его прятал в другое место, подальше и понадежнее. Помню, как он осенью каждый год говорил мне: «Сынок, сезон закрыт, если что, ключ под рубероидом, под елкой, которая стоит у…». А вот под какой елкой, я никогда не дослушивал. Всегда был чем-то занят, куда-то спешил и думал, что зимой этот ключ никогда мне не понадобится. И вот сейчас я гадал, под какой же елкой он его спрятал? Под елкой, растущей у дома или у ворот? Это мне предстояло узнать позже. В обычные дни ехать из города до участка было минут сорок-пятьдесят, но в этот раз на дорогу у меня уже ушло два с лишним часа. Циферблат показывал 18:25, начинало потихоньку темнеть. Свернув с трассы на грунтовую дорогу, покрытую слоем укатанного снега, я включил приемник. Мне оставалось ехать всего два с небольшим километра. Я расслабился, и меня уже не беспокоил вопрос: «Как же я смогу доехать до дачи отца?». По радио играла песня в исполнении Мити Фомина «Перезимуем». Машин, ни встречных, ни попутных, не попадалось. Я стал подпевать.

Вдруг поднялся ветер и пошел сильный снег. Сразу стало темнее, а видимость сильно ухудшилась. Я перестал подпевать, сбросил скорость, включил дворники и противотуманные фары.

Когда я подъезжал к последнему повороту, после которого до ворот участка оставалось метров двести пятьдесят, из темноты мне навстречу неожиданно выскочила встречная машина. Вернее, это была не машина, а, как я едва успел заметить, трактор с одной неярко горящей фарой. Пытаясь уйти от столкновения, я вывернул руль вправо и добавил газу. От серьезной аварии мне чудом удалось уйти. Трактор только слегка чиркнул передним колесом по заднему бамперу моей машины. Но вот удержаться на дороге у меня уже никак не получилось. Машина вылетела в кювет и, воткнувшись носом в сугроб, устроила мини-салют из снега. Сработала подушка безопасности, меня отбросило назад, к спинке сиденья, и мой затылок прилично приложился об подголовник. Мне показалось, что я на пару секунд потерял сознание.

– Пиздец! Приехали! – вырвалось у меня, когда я пришел в себя, сидя зажатым между сиденьем и подушкой безопасности.

* * *

Автомобиль заглох. Подушка безопасности сдулась, и я собрался выйти из машины. Дверь оказалась подпертой снаружи снегом, и открыть ее сходу не удалось. Тогда я стал с усилием толкать дверь, поочередно понемногу приоткрывая ее и затем закрывая обратно, с каждым разом отодвигая снег снаружи и расширяя выход.

Через пару минут мне удалось достаточно широко открыть дверь, и я смог выйти на улицу, подняться на дорогу и оценить обстановку.

Мой автомобиль находился в кювете, под небольшим углом уткнувшись в сугроб носом. В результате инцидента передняя часть машины прилично зарылась в снег. Автомобиль оставил широкий след, идущий от дороги и указывающий траекторию «полета». Выглядело все так, словно метеорит под острым углом врезался в землю, оставляя за собой глубокую борозду.

Оглядевшись вокруг, я не увидел ни того трактора, из-за которого попал в такую засаду, ни каких-либо других автомобилей. Людей тоже нигде не было видно.

«Да и откуда тут кому-то взяться, в таком малолюдном месте, да еще и в такую погоду?» – подумалось мне.

На улице совсем стемнело, наверное, было уже часов семь.

Сочетание сумерек и снегопада делало видимость практически нулевой. Различить что-либо на расстоянии более трех-четырех метров не представлялось возможным.

Я почувствовал, что начинал остывать. По телу пробежала небольшая дрожь, я передернул плечами. По ощущениям, сейчас на улице было градусов пятнадцать ниже нуля.

Я достал из кармана бутылку с водой, открыл и, сделав несколько глотков, убрал ее обратно. Затем со словами: «Ну что же, нечего тут стоять, пошли работать!» направился к даче отца.

Идти было недалеко, метров триста. Сначала нужно было пройти метров пятьдесят до поворота дороги, а там уже просто идти по прямой до участка.

До поворота я дошел довольно быстро, чуть не пропустив его. Видимость по-прежнему была практически никакой. Ориентиром в таких условиях служила обочина, которая была едва заметна с правой стороны. Я свернул на финишную прямую. Здесь после поворота начинались участки дачного кооператива. Как я помнил, первая земля пустовала и стояла одиноко без каких-либо построек и забора в ожидании своего будущего хозяина. Дальше находился участок с добротным большим домом какого-то богатого чувака, который проживал тут круглый год. Пройдя несколько десятков метров, я понял, что поравнялся с домом того самого постоянного жителя. Сейчас справа от меня из темноты и падающего снега виднелось едва заметное желтое свечение. Самого дома из-за отвратительной видимости не наблюдалось, была видна только едва заметная верхняя граница забора, разделявшая светлую и темную часть картинки.

Я продолжал идти дальше, параллельно вспоминая, сколько участков осталось пройти до дачи моего отца.

«Так, вроде бы после этого еще четыре. Да, точно, еще четыре! Значит, это еще метров сто пятьдесят», – прикинул я.

Продолжая идти вперед, я вглядывался в темноту, чтобы не пропустить куст сирени, стоявший у батиных ворот. По кусту я рассчитывал сориентироваться на местности в этой окружающей темно-серой мгле. Погода по-прежнему оставалась неблагоприятной для обозрения окружающей обстановки. Снег все валил и валил, шел крупной плотной стеной, ухудшая и без того не очень хорошую видимость.

«Да, не айс, конечно, прогуливаться на улице в такую погоду. Хорошо хоть ветер в спину дует, идти легче и не так холодно», – подумалось мне.

Тут мне показалось, что я заметил какой-то силуэт справа. Тогда, свернув с дороги и вытянув вперед правую руку, я направился, проваливаясь в снег, как мне казалось, к нашему кусту сирени. И правда, сделав три шага, я уткнулся рукой в ветки и уже более или менее отчетливо увидел растение. Передо мной стоял куст сирени, посаженный когда-то давно моим отцом возле нашей дачи. Обойдя сирень, проваливаясь все глубже и глубже в снег и зачерпывая его в ботинки, я с трудом добрался до входа на участок. Достав связку ключей из кармана и выбрав нужный, я легко открыл замок калитки. Затем, убрав ключи обратно в карман, я стал разгребать снег перед входом.

Снега было много, и мне пришлось нелегко, когда я откидывал его руками от калитки. Через пятнадцать минут я стоял, глубоко дыша, с открытой дверью, перед стеной снега, которая начиналась сразу за калиткой. Снега в этом месте со стороны участка было еще больше, выше пояса, чуть не по грудь.

Хоть на самом участке снега было, скорее всего, поменьше, а под елками, наверное, совсем мало, я подумал, что непросто мне будет найти ключ от дома в таких условиях. Сейчас мне почему-то вспомнились слова героя фильма «Черная кошка» в исполнении Сергея Юрского: «Непросто найти в темной комнате черную кошку, особенно если ее там нет!»

«Да, наверное, совсем непросто придется!» – я прикидывал по памяти, что отсюда до дома добрых метров тридцать будет.

Но, прежде чем идти к дому, нужно было отыскать ключ, и я сейчас стоял перед выбором: с какой елки начать?

Засомневавшись, я задумался. Логичнее всего было бы, наверное, если бы отец спрятал ключ у елки, расположенной ближе к дому. Хотя, с другой стороны, закрывая сезон, он мог бы положить его и тут, под этой елкой, стоявшей прямо у входа на участок. Может, все-таки с нее и начать? И ползти, барахтаясь по снегу к дальней елке, мне тогда не придется!

Немного поколебавшись, я все-таки сделал ставку на елку, расположенную у дома.

Перед тем как «брать на абордаж» сугробы, я произнес: «Глаза боятся, а руки делают», – и рьяно ринулся, разгребая снег, полулежа, полустоя, проваливаясь, на четвереньках, к цели.

Потратив изрядно усилий, я минут за десять, промахнувшись в темноте, с трудом добрался до беседки, стоявшей левее елки. Отряхнувшись как смог от снега, я сел на скамейку, стоящую под беседкой, немного передохнуть.

Откинувшись на спинку лавки и навалившись затылком на стоящий сзади столб, я прикрыл глаза. Сейчас мне вспомнилось, как в прошедшее лето мы с женой, детьми и друзьями отмечали здесь ее день рождения. Хорошо все тогда прошло, весело и без неприятностей. На тот день рождения ей захотелось пригласить всех наших друзей. Обычно она звала на свой праздник одну-две семьи из самых близких, а тут решила пригласить побольше народа. В прежние времена нам просто банально не хватало средств устроить пирушку с большим количеством приглашенных. А ей всегда хотелось позвать всех, близких и не очень друзей и знакомых, к которым испытывала симпатию. И вот у нас появилась возможность подготовить и накрыть большой стол, и мы позвали много гостей. Правда, дачный домик моего отца никак не располагал к приему большого количества людей. Он был небольшим, одноэтажным, с мансардой, размером шесть на шесть, и вместить всех гостей не мог. Поэтому мы накрыли «поляну» прямо на участке, под беседкой, пристроив к ней шатер-навес, чтобы наспех сколоченный из досок стол поместился под двумя крышами. А для желающих остаться с ночёвкой гостей, которые не поместятся в доме, мы подготовили взятые напрокат палатки с сопутствующими принадлежностями. Гостей мы, конечно, предупредили заранее об условиях ночлега. Некоторые из приглашенных не захотели ночевать в «тряпичных домиках», но другие, наоборот, с энтузиазмом восприняли это предложение, и все устроились на ночь, оставшись довольными.

Прерывая воспоминания, я с грустью подытожил: «Да, действительно, тогда все было здорово! Где теперь все это, нормальная, спокойная, счастливая жизнь?»

И, вздохнув, я в очередной раз спросил себя: «И что за хрень теперь происходит со мной?».

Почувствовав, что мое тело опять начинает остывать и что уже немного подмерзли щеки и нос, я открыл глаза. Передо мной была все та же картина: темнота и снег, падающий крупными хлопьями с неба.

– Ну что же, и снова в бой! – негромко произнес я и собрался было уже встать, как вдруг краем глаза заметил один оголенный угол фанерки, лежавшей на столе, припорошенной снегом. Я наклонился и, протянув руку, стряхнул снег с прямоугольного предмета. Это был кусок фанеры размером примерно тридцать на сорок с небольшими бортиками с трех сторон, сделанными из деревянных брусочков. Я вспомнил, что отец соорудил ее специально для сбора ягод с кустов, придумав какой-то хитрый способ. Иногда по этому поводу он радостно говорил: «Вот я молодец, помощника себе соорудил», и потом, улыбаясь, добавлял: «Я с помощью этого устройства в два раза быстрее стал ягоды собирать!»

Глядя на кусок фанеры в руках, я приободрился:

– Ага, а вот и «лопата»! Думаю, и я сейчас со снегом раза в два быстрее справлюсь, не меньше.

Взяв «ягодосборник», я, проваливаясь по колено в снег, уже с большим энтузиазмом направился к елке, расположенной в десяти метрах от беседки.

У дерева снега оказалось больше, чем я ожидал, чуть ли не по пояс. Немного подумав, с какого же места начать и так и не определившись, я стал копать прямо перед собой. Минут за тридцать перед елкой я прокопал, отбрасывая снег в сторону, полукруглую полосу шириной с метр. Тяжело дыша, вспотевший и уставший, я стоял и смотрел, освещая фонариком телефона землю, плохо очищенную от снега. Всматриваясь в каждый бугорок, я пытался увидеть кусок рубероида или сам ключ. Нигде ни того, ни другого не наблюдалось. Тогда я заглянул под нижние ветки елки, но не обнаружил искомые предметы и там.

Немного отдышавшись, я встал на четвереньки и как следует сгреб остатки снега с поверхности замёрзшей земли. Стоя на коленях, я еще раз поискал лучом телефонного фонарика ключ. Кроме пустой мятой пачки из-под сигарет и кусочка упаковки из-под чипсов, здесь ничего не оказалось. Продолжая стоять на коленях, я убрал замерзшими руками телефон в карман куртки. Затем поднес пальцы ко рту и стал дышать на них, отогревая. Мои ноги в модных ботиночках, не предназначенных для долгого пребывания на морозе, тоже стали немного подмерзать.

Поднявшись на ноги, я надел начинающие кое-где промокать от снега перчатки. Подумав немного, я решил, что с другой стороны елки, на не очищенном от снега участке, отец, скорее всего, не мог спрятать ключ. С той стороны дерева был забор и росли кусты малины, которые не давали возможности пройти к задней части ели.

– Ну что ж, значит, ключ все-таки под второй елкой, – немного расстроившись, произнес я и погреб по глубокому снегу к дереву, стоявшему у калитки.

Добравшись до второй елки, я опять тяжело дышал и чувствовал себя уставшим.

– Как же этот снег выматывает! И как же его тут много! – вздохнул я.

Промелькнула мысль, что так надолго меня не хватит.

Посветив фонариком телефона, я осмотрел место и оценил объем предстоящей работы. Эта елка была поменьше и стояла в самом углу, упираясь ветками в забор.

Хорошо хоть здесь меньшую по длине полосу нужно будет окапывать. Но, с другой стороны, здесь снега по толщине больше, и значит, по объему его получится примерно столько же, как и при первой раскопке.

Немного переведя дух и собравшись с остатками сил, я принялся за работу. В итоге снега здесь оказалось еще больше. Отвесная стенка траншеи была выше и постоянно осыпалась, приходилась делать ее шире. Промучившись, с перерывами на отдых, я минут за сорок удалил основную массу снега. У самой земли еще оставался небольшой слой снега, который я собирался убрать аккуратнее, чтобы ненароком не зацепить и не выкинуть сам ключ.

Стоя на коленях и не тратя сил на вставание на ноги, я устроил себе небольшой отдых перед последним рывком для достижения моей цели. Тяжело дыша, я снял перчатки и убрал их в карман куртки, затем поднес пальцы рук ко рту и стал дышать на них, отогревая. Ладони и пальцы у меня совсем замерзли и болели, появилось ощущение покалывания сотни иголок. Ноги мои в псевдозимних ботинках уже тоже изрядно замерзли. Одежда снаружи и изнутри наполовину промокла. Сам я весь вспотел, но телу в куртке пока было не холодно.

Подышав и отогрев немного руки, я потер ладонями щеки и затем зажал пальцами нос, таким образом отогревая и его.

Немного отдышавшись и отогрев пальцы рук и нос, я надел перчатки и продолжил убирать остатки снега. Закончив, я внимательно осветил фонариком телефона высвободившийся участок. Затем, приподняв ветки елки, я осмотрел все под ними. После этого по-пластунски пролез к задней части ели и исследовал все и там, освещая фонариком.

С нехорошим предчувствием я вылез из-под дерева и еще раз осмотрел очищенный от снега участок земли. Результатом моего поиска оказалось «ничего», не предмет и не вещь там какая-нибудь, а просто такая вот штука под названием «ничего».

– Твою мать! – вырвалось у меня от расстройства. – Вот сука! – не смог я сдержаться в разочаровании. – Сука! Сука!

Расстроенный, с накатившей на меня усталостью, еще большей, чем была, я сел на землю, навалившись спиной на выкопанную мной стенку из снега.

«Пиздец! Вот теперь точно приехали!» – подумал я.

– Ну что за хрень?! – совсем расстроившись от происходящего, с накатившимися на глаза слезами от обиды негромко произнес я. – И что теперь?

Нужно было срочно менять план и определиться, как быть дальше.