Читать книгу Горелое озеро - - Страница 7

В конце марта ярко светило высокое, но еще холодное солнце. Зима уходила сварливо и неохотно. Шипела метелями, заваливала снегопадами, но все же отступила, растворяясь под натиском ослепляющих лучей законной преемницы. На дверях подъездов появились плакаты «Осторожно, сосульки!», а под ногами захлюпал тающий вперемешку с реагентами снег.

Доктор Орловский аккуратно припарковал машину, чтобы Алина не забрызгала грязью свои высокие кожаные сапоги. Ремонт в клинике почти закончился, но вывеску рабочие еще не успели повесить. Максим галантно распахнул дверь. Пахло побелкой и новым ковролином. Алина сразу вспомнила свою школу накануне первого сентября. Залитый светом класс, еще не высохшая до конца краска на окнах и запах крошащегося белоснежного мела. Странно, что это было ощущение именно из детства. В Марининой школе она никогда не испытывала ничего подобного.

Максим выбрал для клиники престижный спальный район на юго-западе Москвы. Основными клиентами были обеспеченные жены чиновников и бизнесменов, которые в большинстве своем не работали и проводили существенную часть времени дома. Далеко не у всех были личные водители, поэтому отсутствие необходимости стоять в пробках и искать парковку, по мнению Максима, было очевидным плюсом. Кроме того, аренда была хотя и ненамного, но дешевле, чем в центре.

Справа от входа был гардероб, в центре – полукруглая стойка ресепшен, от которой уходил разветвляющийся широкий коридор. Стены были того же мягкого фисташкового оттенка, что и в прежнем кабинете Максима.

Алина прошла вперед, внимательно приглядываясь, насколько точно выполнен ее дизайн-проект. Каждый кабинет напоминал небольшую уютную комнату с мягкими удобными креслами, книжным шкафчиком и цветущими комнатными растениями. Шторы, книги и посуду еще не привезли. Зато из багетной мастерской доставили картины, концепцию которых Алина больше двух недель обсуждала со знакомым художником. Она поспешно распаковала стоящую на столе коробку и с волнением посмотрела на Максима, ожидая его реакции.

На первой картине была изображена растерянная молодая женщина. Она сидела на полу и крепко прижимала к себе красивый блестящий чемодан с золоченой ручкой. Внутри извивалась змея, которая высунула жало через щель чемодана и присосалась к сердцу женщины. Внизу светло-коричневой рамы была платиновая табличка «Отпустить». На второй картине – гибкий силуэт танцовщицы на фоне искрящегося моря. За горизонтом тонул пурпурно-горящий шар солнца, а внизу алела подпись «Быть». На третьей – уставшая мать с опухшими веками облокотилась виском о дверной косяк и беспомощно смотрела на бритый затылок сидящего подростка в огромных наушниках. Он самозабвенно играл на компьютере, не замечая присутствия матери. На блестящей табличке сияло: «Понять». На четвертой – изнуренная босая женщина со следами былой красоты наклонилась к земле с маленьким ключиком в руках. Она хотела снять с щиколотки окровавленную железную скобу, за которой тянулась железная цепочка с гирей из плотно сплетшихся мыслей. «Уйти» – убеждала табличка. Еще на одной картине раздраженная женщина лет пятидесяти, с трудом сдерживая гнев, что-то пыталась объяснить престарелой матери, которая смотрела на дочь абсолютно отсутствующим взглядом. Подпись побуждала: «Принять».

– Интересная задумка. Очень необычно. – Голос Максима не выражал никаких эмоций.

Алина почувствовала, как ее сердце резко стукнуло и рухнуло куда-то вниз. «Ему не понравилось. Все пропало».

Но Максим как будто не заметил ее реакции. Он мягко дотронулся до ее плеча и произнес:

– Давай теперь посмотрим мужскую секцию?

Они вернулись к ресепшн и повернули направо. Небольшой терракотовый вестибюль с деревянными панелями скорее напоминал приемную руководителя. Кабинетов было всего два. И таблички на темно-коричневых дверях оповещали, что это не «кабинеты психологической помощи», как в женской части клиники, а «кабинеты делового консультирования». Максим открыл дверь и пригласил Алину пройти в первый. Он был похож на комнаты отдыха, которые обычно совмещены с кабинетами крупных руководителей. Глубокие кожаные кресла, разноуровневый журнальный столик, металлический стеллаж со вставками из фактурного дерева и большой плазменный экран на стене с имитацией кирпичной кладки.

– Ну как тебе?

Дизайном мужской части клиники Максим занимался самостоятельно.

– Очень… современно, что ли… Стильно, да, но как-то нет ощущения уюта. Человек ведь должен быть максимально расслабленным, чтобы рассказать о своих проблемах, разве нет?

– Смотри, мне кажется, что уют важен именно для женщин. Чтобы было похоже на домашнюю обстановку. Женщины нуждаются в понимании и заботе. Они с готовностью принимают помощь. А мужчинам важно прежде всего сохранить свою самооценку. Ты же видишь, что здесь всего два кабинета. Мужчинам часто сложно признать, что им нужна помощь. Поэтому я и пытаюсь создать атмосферу, где клиенты будут чувствовать себя не пациентами, а клиентами или потребителями консалтинговых услуг.

– Наверное, ты прав, – задумчиво ответила Алина.

Она думала о том, как бы неестественно выглядел Эдуард в белом кресле, рассказывая у камина о своих переживаниях. Правда, она вообще не представляла, как он может рассказать о своих чувствах посторонним людям. За эти месяцы он ни разу не говорил даже ей, что чувствует на самом деле.

– А у меня, кстати, небольшой сюрприз. Извини, правда, что стаканчики пластиковые. – Максим вытащил из рюкзака бутылку шампанского и миниатюрную коробку шоколадных конфет ручной работы.

– Ну, за удачный бизнес! – смущенно улыбаясь, подняла тост Алина.

– Дзынь-дзынь! – Максим прислонил свой стаканчик к Алининому и неожиданно спросил: – Кстати, а почему у тебя нет картины «Любить»? Мне кажется, что без нее серия картин не выглядит полной.

– Ну… – Алина чуть заметно прикусила губу и подошла к окну, чтобы скрыть свое замешательство и мгновенно проступивший на щеках румянец. – Наверное, я просто не знала, как это выразить…

– А какие у тебя были мысли?

– Что-то открытое и свободное. Луг с разнотравьем, воздушный шар на закате, я не знаю… Мне кажется, я просто забыла, что это… – чуть слышно ответила Алина, не оборачиваясь.

Максим подошел к ней беззвучно. Она вздрогнула всем телом, почувствовав на шее его теплые мягкие губы. Не говоря ни слова, он крепко прижал Алину к себе, жадно втягивая аромат ее волос. Мягко прикусил мочку ее уха, играя языком с жемчужиной ее сережки. Его руки, обжигая мимолетным прикосновением ее грудь, скользнули вниз к бедрам. Алина не развернулась к Максиму. Ее конечности оледенели, дыхание сбилось. Через плотно облегающую юбку она с восторженной дрожью чувствовала его растущее возбуждение. Алине казалось, что ее сердце подпрыгнуло и продолжило биться уже в горле. В ушах появился нарастающий шум. Быстрые пальцы Максима ловко расстегнули перламутровые пуговицы блузки и уже играли с ажурным кружевом ее белья. Максим резко повернул Алину к себе и впился в ее губы, оставляя на них привкус сладковатой табачной горечи. Такой новый, такой долгожданный и такой счастливый запах. Совсем не такой, как у мужа.