Читать книгу Когда у тебя будет свой дом - - Страница 3

В школе нам не нравятся хорошие парни, нам нравятся красивые, а лучше красивые и плохие. Моей подруге нравился парень по кличке «сопливый», а другой подруге парень по кличке «бобер», они были очень плохими, ходили на разборки и ругались матом, то что нужно. Мне же каждый год нравились разные, мой выбор падал то на парня из параллельного класса, то на старшеклассника, о моем выборе знала только я и пара подруг, надо же было что то с ними обсуждать, а обсуждение это складывалось в основном из фраз «он так на меня посмотрел» и «да, я видела как он на тебя смотрит», собственно на этом история любви заканчивалась, обычно вместе с учебным годом. Я не раскрывала своих чувств избраннику и не особо хотела оказаться рассекреченной, порой я думала что такой стимул мне необходим чтобы ходить в школу, иначе заниматься одними уроками не так интересно, а красоваться в новых сережках перед избранником вполне занятно. В нашей школе выбор того чем можно выделиться был небольшой, форма единая, краситься не разрешалось, да и времени не было в первую смену, но вот сережки, пусть даже едва заметные придавали плюс сто к самоуверенности. Когда мне перевалило за пятнадцать я с ужасом осознала что у меня нет лифчика, как собственно и груди, в отличие от девочек на физкультуре, которые заметно отличались телосложением. Кстати говоря месячных у меня тоже не было, а когда я узнала что моя приятельница лишилась девственности и вовсе растерялась. Ее звали Эльвира, она была моей одноклассницей, той самой с кем мы иногда покуривали, точнее курила она очень активно, а я лишь делала вид, в целом она казалась мне намного старше, на ее волосах переливался блонд созданный в домашних условиях из голубых таблеток и перекиси водорода. Эльвира пользовалась успехом у парней ее возраста и старше, у нее уже была первая любовь в лагере, это она рассказала мне после лета, и соответственно первый поцелуй. Я же летом училась целоваться на помидорах, которые в знак взаимности оставляли на коже красные аллергенные пятна. Известие о ее интимной жизни и вовсе сбило меня с толку, на счастье в тот год к нам в класс перевелась новенькая, звали ее Кристина, она ярко красилась что подсвечивало бунтарский дух, но была таких же пуританских взглядов как и я, мне это подходило и мы подружились. Кристина не очень хорошо училась, была не очень умной, но у нее было главное качество, она тоже была не готова проводить время с парнями и предпочитала оставаться девственницей. Тем временем вокруг нас кипели страсти, парни и девушки объединялись в союзы, расставались, вскрывали себе вены такой же тупой как они бритвой, слушали дворовый реп и искали место чтобы уединиться. Мы с Кристина ходили на каток и мечтали к весне обзавестись кожанными куртками, чтобы казаться старше. Мне то и дело продолжал кто то нравиться, ей тоже, но это было лишь дополнительной темой для обсуждения. Когда наша дружба стала еще крепче я рассказала ей про пьянство и унижения моего отца, про нездоровую и унылую обстановку в семье и про то что когда мне исполнится восемнадцать, я всеми правдами и неправдами постараюсь свинтить оттуда, тогда она поведала мне свою историю, которая оказалась страшнее, помимо пьянства, побоев и домашнего насилия им с братом приходилось прятать ножи, веревки и все то чем можно себя убить, потому что у ее отца уже было несколько попыток после контузии. Жуть и мрак. Видимо так у всех подумала я, у меня не так уж и плохо, можно и потерпеть. Очевидно тогда я еще не знала каким образом мы притягиваем к себе в жизнь людей и события, читала недостаточно книг и довольствовалась малым количеством информации из которой и делала выводы, разумеется ложные выводы. Узнав друг друга мы с Кристина начали откровенничать еще больше, иногда это было что то вроде игры «посмотрим у кого хуже». Мать продолжала быть тенью и занималась лишь тем что заботилась о сестре и регулярно сносила упреки. Отец тем временем расширял рамки дозволенного еще больше, как то придя домой я увидела что у нас на кухне незнакомые люди, я привыкла к тому, что папа пьет с соседом или двоюродным братом, но открыв дверь поняла что это кто то совершенно чужой, даже для отца, дурно пахнущая женщина с короткой стрижкой в мужском свитере, мужчина в олимпийке не по размеру и кажется кто то еще, я постаралась скорее закрыть дверь. Когда я прошла в зал и увидела как мама непринужденно играет с сестрой я спросила у нее кто это, она лишь пожала плечами и сказала что он познакомился с ними возле подъезда, тут я начала чувствовать что закипаю, я надеялась что мать тоже, я надеялась что она сделает хоть что то, как то защитит нас, но она жила в своем мире. Тем не менее в эту ночь нас все таки пришлось защищать, папа выпил очень много и когда проводил своих новых друзей начал все крушить и ругаться, он был в бешенстве, причина котороц была известна только ему замахивался на нас поочередно, я была в панике и не знала что делать, мать испугалась что он навредит сестре и велела быстро одеваться, когда он вышел на балкон курить нам удалось улизнуть. мы шли в полицейский участок, прямо через школьный двор, по которому через несколько часов мои одноклассники будут идти на первый урок. Нас встретил дежурный, мать начала плакать держа сестру на руках и просила помочь сбивчиво объясняя что мой отец ненормальный и может навредить ей и детям, я стояла рядом и тоже плакала. Я плакала от того что оказалась в такой ситуации, наверное это было эгоистично, но мне было очень жаль себя. Тогда я впервые испытала весь ужас безысходности, всю боль оттого что просто некуда идти, жгучий страх и непонимание как вообще все это может происходить. Когда нам дали отворот поворот в полицейском участке за отсутствием состава преступления, мы пошли к моей второй бабушке, к той самой которая жила в десяти минутах ходьбы от нашего дома. Когда мы позвонили в дверь она удивилась, но ненадолго, как будто она знала что когда-нибудь это произойдет. Так и вышло. Когда она разговаривала с мамой на кухне я все слышала. «Ну что теперь поделать он твой муж, надо терпеть, я от его отца тоже всю жизнь терпела, и дурой была и проституткой и битой ходила и детям попадало, но ничего как то выросли». Тот самый дед в это время мирно спал в соседней комнате и будучи почти глухим даже не проснулся когда мы пришли. Утром мы пошли домой, нас так никто не понял и никто не поддержал, можно было сказать что домой возвращалось три ребенка, ведь мать тоже не была психологически взрослой, она не могла за себя постоять и тем более защитить нас, а все что она могла сделать не увенчалось успехом. Оставалось жить дальше. Отец проспался и сделал вид что ничего не произошло.

Помните ту соседку по парте Машу, которая читала стихи с выражением? Так вот, когда нам стукнуло по шестнадцать мы вновь нашли друг друга после ее переезда и начали дружить, теперь вместо стихов она с выражением читала сообщения от многочисленных ухажеров, которые ездили на собственных автомобилях и были старше нее. Ее переезд и переход из нашей школы был связан с финансовыми трудностями родителей и теперь она жила в одном из самых неблагополучных районов с черно-серыми пятиэтажками и разбитыми дорогами. Я иногда ездила к ней в гости на маршрутке, дорога занимала около часа и как то раз осталась у нее ночевать, мы болтали без умолку и тогда я многое узнала о «взрослой» жизни, она отвечала на все мои вопросы и была для своих лет очень опытной. Парни конечно не знали сколько ей на самом дела лет, в той одежде которую она предпочитала носить это было бы невозможно, очень высокие каблуки, обтягивающие короткие платья с выдающимся декольте и сумка с кошельком внутри, что тоже являлось атрибутом взрослости. У меня кошелька не было, как и приличной сумки, но зато появилось два других важных атрибута. Нет, к сожалению это не грудь. У меня появились месячные и первый лифчик, который я купила себе сама на китайском рынке на отложенные деньги, постоянно оборачиваясь, чтобы кто чего не увидел, он был мне еще не очень нужен физически, но очень нужен психологически. Прокладки я тоже купила себе сама на сэкономленные на обедах деньги. Иногда мое финансовое положение временно улучшалось, потому что дед получал пенсию и порой хлебнув горькой протягивал мне несколько смятых купюр, после чего он резко повышал голос и говорил «Хорошо ходи!», что это значит я не до конца понимала, но думала что хожу хорошо и мне не о чем беспокоиться. С матерью мы не разговаривали на девичьи темы, она ничего не спрашивала, а я не хотела навязываться с вопросами, мне было у кого все узнать.

Так моей семьей стали подруги, я проводила с ними много времени, и меньше времени старалась проводить дома. Подруг было несколько, мы общались, заводили компании, успехом у противоположного пола я еще не пользовалась, но уже начала огорчаться по этому поводу, если бы мне кто то сказал что это очень скоро поменяется, утешил, помог с выбором одежды или просто поддержал бы меня добрым напутствием я была бы благодарна, но никого не было. Пришлось справляться самой, делать неудачные эксперименты с волосами, макияжем и стилем.