Читать книгу Лиловый фетр - - Страница 5

Челн баюкивали волны

В своих белых кружевах.

В челне тесном, в челне полном

Люди плыли в тех волнах.

Все не все – но жить хотели…

Все не все – но жить могли…

Только в этой колыбели

Ждать училися они!

Кто-то грезам предавался,

Кто-то выл в полночный час,

Кто-то в бездну к смерти рвался,

Но никто души не спас!

Вот заря зарделась только:

Штиль… луна дрожит в воде.

«Берег, берег, берег!» – звонко

Раздалось в чумном челне.

Берег близко… лишь коснуться

Легким лезвием весла!

И с восторгом окунуться

В тверди хладного песка…

Каждый вздрогнул… встали разом —

Тень надежды креном вниз:

Жизни круг замкнулся сразу —

Волн кочующих каприз…

– О, Государь! Неприятность у нас —

Пусто в казне на сегодняшний час!

– Богу угодно! – король отвечал.

И казначей, уходя, промолчал.

– О, Государь! К нам стучится беда —

Войска врага уж стучатся в врата!

– Богу угодно! – король отвечал.

И генерал в изумленье смолчал.

– О, Государь! Я принес злую весть!

Тысячи мертвых – чума ныне здесь!

– Богу угодно! – король отвечал.

Канцлер угрюмо главою качал.

– О, Государь! Прогневили святых —

Гибнут младенцы в купелях своих!

– Богу угодно! – король отвечал.

И кардинал пред распятьем молчал.

– О, государь! Ощетинился ад —

Ваша супруга отравлена – яд!

– Богу угодно! – король отвечал,

И духовник, проклиная, смолчал.

– О, Государь небеса нас клянут —

Сын ваш заколот, а дочь вашу жгут!

– Людям угодно! – Господь отвечал.

Плакал король и покорно молчал…

Бесполезная дань неприкаянной мгле,

Беспробудная грусть в заколдованном сне,

Ржавый медный пятак на дорожной пыли,

Единичный седой отблеск старой зари.

Смерть живая, гнетущая ясность ума,

Плеть литая, дарящая оттиск клейма,

Бесподобная страсть в лоне мертвых морей.

Запорошенный гроб в чреве будничных дней,

Мимолетность любви, пустошащая грудь,

Беспардонность судьбы, предающая суть,

И великая мысль истраченных дней —

Истлевающий разум в гробнице теней.

Но попробуй хоть раз от тебя отрешись:

Никогда не пойму, так зачем же ты – жизнь?

Будет мне, как и вам, – восемнадцать.

На заре накопившихся сил

Будет сердце в свободе купаться,

Будет разум наивностью мил.

Буду душу будить спозаранок,

Буду дух боевой закалять.

Буду зависть с обкатанных санок

В гору мудрости редко пускать…

Буду часто я с кем-то злословить,

Буду влюбчив, наивен и смел.

Буду тело к труду я готовить,

Чтоб изъянов я в нем не имел.

Буду гнаться за зайцем морали,

Потопив в нигилизме главу.

Буду жить я и, что б ни сказали,

Свою жизнь лишь на опыт возьму.

Сколько сделано будет ошибок,

Сколько троп протопчу не туда,

Сколько добрых и нежных улыбок

Погашу, как свечу, без труда, без стыда.

Будет мне, как и вам, восемнадцать,

Чтобы это сберег я навек:

Я, чему б на пути ни свершаться,

Буду просто во всем – ЧЕЛОВЕК!

Фонарный слепит свет,

Стекло чуть слышно дышит,

И снежный вуалет

Неловко сон колышет…

И ветер чудно свеж,

Танцуют спешно тени…

Как сладок танец меж…

На горькой жизни сцене…

Нечаян смерти шаг

В скольженье смелых пятен,

И саван – лучший стяг.

Пускай он жизни кратен.

И свят неровный гам

Луны сердцебиений,

И ноет чуждый шрам

От снежных тех мгновений…

Взор Луны так печален сегодня,

Ночь кротка и добра к Мудрецу.

Ветер дарит постелю холодной,

А дорога все ближе к концу…

Неспокойна душа, что с рассветом

В размышленья пускается вновь.

Долго ищет признания где-то:

Вера в Бога – есть вера в Любовь.

И гордыня умерила силу,

Забывая про роскошь одежд,

Принимая невзгоды, обиды

С всепрощеньем Господним невежд.

Одиночество дремлет устало,

И, его не встревожа ничуть,

Память снова на домре играла,

В лучший мир приготовила Путь.

Струны тронула легким движеньем,

Затаила дыханье на миг,

И помчались волшебным теченьем

Эпизоды прочитанных книг:

Философия в пурпуре нежном

На ступени заветные шла,

И в величии царско-небрежном

Жизни суть воспевала она.

Скинув злато постыдное с лика,

Сквозь серебряный саван небес

Отозвавшись на вечные крики,

Доброта ниспослала чудес.

В хрустале одинокого трона

Царства Веры, Надежды, Любви

Бесполезно сверкает корона:

Нет монарха в небесной дали?!

Размышления вновь прерваны ночью,

Звуков домры уж нет в тишине…

Гомон елей, довольный и склочный,

Все трезвонит о будущем дне…

Лицемерие с вечностью в ссоре:

Терпким ядом любовь напоив,

Как галеру в безжалостном море,

Всю разграбит, в вине потопив.

Но простить лицемерию сможет,

Не желая в опале страдать,

Вечность тут же оружие сложит

И всегда будет честь отдавать.

И подарит навеки жестокий —

Лицемерия страшный огонь.

Выжжет душу тот огонь одинокий,

Сделав прочной, из стали, как бронь.

Вот где гибель души человечной,

Вот где яд всеобъемлющих грез!

Неужель лицемерие вечно?!

Кто ответит на этот вопрос…

Взгляд луны не печален сегодня,

Ночь рассержена на Мудреца.

Ну а ветер совсем не холодный…

Только нет у дороги конца…

Сквозь серебряные тени

в бледном лунном полумраке,

Словно искры жизни прошлой,

ускользают судьбы наши:

Свеч церковных мирный шепот

будоражит ладан чаши.

Песнопения дрожащих медных арф

                     царят во храме…

Свято чти, людское племя,

           святых таинств назначенье —

Всяку заповедь господню

                 ты приемли как ученье!

Богохульство – жаркий пламень

                  леденящего безумья;

Сотвори добра источник,

              что очистит дух порочных;

Не дели созданий смертных ты

                на злых и непорочных…

Свет алтарный взор туманит,

                меркнут пагубные лики;

Крест свинцовый осеняет

              одр смертный на рассвете,

Саван нежно-серый дарит Небо червю,

                      облик смерти…

Время жизни угасает на распятье всемогущем…

О, людское племя,

           хватит на твоем веку падений:

Береги крупицу счастья —

            сбережешь суть Поколений!

Лунный диск – невольный странник,

              тихо дышит над долиной;

Тени судеб ускользают под шатры

                    немых курганов.

И прозрачны грани жизни

             в естестве земных туманов!

Даришь алые восходы,

Плещешь яростные воды

На брега своих владений!

Гонишь прочь свои народы…

Стой же, ярости стихия,

Ты в плену своей природы!

Веет легкий шлейф Багдада,

Острой плетью винограда

Сыплет лакомый шербет.

Танбура зовет услада,

Очи жгучие – стихия,

Кисея небес – награда!

Я не считаю жарких дней —

Приятен холод, холод, холод.

Россия… думаю о ней…

Тоскливый голод, голод, голод.

Небытие – моя страна,

Язык мой нем – прозрачный молот!

Любовь по-прежнему ОНА!

И сон мой надвое расколот.

Нельзя забыть, нельзя украсть:

Мой вдох в основы ее вкован…

Россия – истинная страсть,

Кто вечным зовом околдован!

Часы отсчитывают бег

Шероховатости дороги,

Но ты, любимый человек,

Забудь печали и тревоги!

Пусти в свой дом мои слова,

Что звездной пылью растворятся.

Пускай зажгут они сердца,

Чтоб нам с тобой не расставаться!

Пусть память быстрою рекой

Домчит прожившие минуты,

Всегда я рядом, я с тобой —

И рук сплетения замкнуты!

Прости обидные слова,

Что, не подумав, я сказала…

Передо мной твои глаза —

В них доброта любовь купала!

Пускай сибирский летний зной,

Седая шаль ветров и вьюга

Расскажут сердцу, нам с тобой,

Как нелегко нам друг без друга…

Тяжелым пламенем зажгла

Луна ночи прозрачну тушь…

Ты у окна сидишь, и мгла

Разъединяет родство душ.

Тоска железною рукой

Сурово к сердцу потянулась

И шепчет: «Я одна с тобой!»

Кольцо стенаний разомкнулось…

Представь меня перед собою,

Поговори со мной… печаль…

Печаль развеется весною!

Вернусь я скоро, не скучай!

Когда твоей ладони след

Растает в питерском тумане,

Я спрячу эту нежность в плед,

А тень твою сверну в кармане.

Когда вернешься ты домой,

Зажгу я свет из сладких масел.

Верну и тень – и вот ты мой!

Наш мир вдвоем – всегда прекрасен!

Прощаясь на минуту или час,

Запомни, что секунда – это вечность!

И не растрать впустую бесконечность —

Своей дороги жизненный запас!

Не жди причин творить вокруг добро,

Не стой угрюмо в ожиданье чуда!

Ты чудо сделай для души одной —

Одним счастливым на планете

                   больше будет.

Секунда – миг, но будь секунде рад,

Пусть незнакома будет смерти сцена!

И никогда б не знать осколков град

В дыму вагона метрополитена…

Позвонить попробую я маме,

Номер я попозже наберу,

Сделаю заметку или в плане…

Вся же жизнь, к несчастью, на бегу.

Пусть немного разойдутся пробки,

Ежедневные рутинные дела

Выйдут вон за жизненные скобки,

И найду я нужные слова.

Вот три дня… неделя за неделей…

Пролетели нервным вихрем вновь.

Все дела, соцсети, еле-еле

Я осилить силюсь эту новь.

Наконец я смог поставить точку,

Отговоркам говорю я: «Нет!»

Телефон в руке, гудков отсрочка,

Нет ответа – мамы в трубке НЕТ!

От соседей я узнаю позже —

Приступ… сердце… так ждала меня!

Вот Она теперь всего дороже…

Позвоните маме раньше, чем смог я!

Мне сегодня достаточно неба,

Вязких капель и мартовских луж,

Свеже-теплого белого хлеба,

Кофе крепкого, сахарных груш.

Мне достаточно трели весенней,

Пледа теплого ночью глухой,

Ощущения собственной тени,

Что я жив и не сломан судьбой.

Как же надо для счастия мало,

Как запросы у нас велики —

Ведь, по сути, нам всем не хватало

Рядом верной, любимой руки…