Читать книгу Каин - - Страница 5

4. Ярослав

Оглавление

Октябрь 2005 года, Рига, Латвия.


Рабочий день на деревообрабатывающем предприятии уже подходила к концу. Все, чья смена заканчивалась, доделывали последние операции на станках и убирали свои рабочие места, подготавливая их для ночных сменщиков. Ярослав немного небрежно отбросил последний на сегодня отшлифованный брусок.

– Саныч, мне надо пораньше уйти сегодня, ты помнишь? – Ярослав вопросительно посмотрел на напарника.

– Помню я, помню,– недовольно проворчал тот и, остановив станок для шлифовки дерева, спросил,– ты куда ходишь-то постоянно после работы?

– Саныч, я же не спрашиваю, что вы с женой в шестьдесят пять лет в постели делаете? Вот и ты не задавай вопросы, на которые знаешь, я не отвечу,– Ярослав снял рукавицы и вытряхнул оттуда залетевшую стружку.

– Ладно, ладно. Ты прямо сейчас что ли хочешь уйти?

– Да. Мне надо быть в центре через час.

– Ну, это ты уже не успеешь.

Ярослав с усмешкой посмотрел на пожилого напарника.

– Ты плохо знаешь, на что я способен, Саныч,– он засунул рукавицы в карман и, сняв защитные очки, быстро направился в сторону раздевалок.

Сергеев Владимир Александрович, которого все называли Саныч, посмотрел вслед Ярославу и подумал, что он никогда в своей жизни не встречал более замкнутого и отстраненного человека, чем его напарник. Они проработали вместе уже больше года, но он не знал о нем практически ничего. Ярослав был хорошим, исполнительным работником, практически никогда не перечил, но был как-то особенно холоден и порой даже груб. Особенно, если кто-то пытался расспросить его о семье, девушках и вообще жизни вне работы. Ярослав отмалчивался или открыто огрызался. Поначалу Сергеев думал, что это все напускное, и только со временем понял, что его напарник действительно замкнутый и нелюдимый человек, а от таких в жизни ничего хорошего не жди, это он усвоил давно и на своем опыте.

Внимательно осмотрев станок на предмет неполадок, Саныч стал предельно быстро и четко убирать место их с Ярославом работы, чтобы поскорее вернуться домой, где его ждала любимая жена и теплый вкусный ужин.


***

Ярослав пришел к Анжелике ровно в назначенное время. Он заглянул в кабинет как раз, когда она закрутила свои длинные темные волосы в свежую кичку.

– Здравствуйте, Ярослав! – Анжелика отошла от зеркала и жестом предложила Ярославу сесть в уже давно знакомое кресло.

– Здравствуйте.

– Как вы себя чувствуете? С чем сегодня пришли?

Ярослав устало плюхнулся в кресло и поставил на пол свой рюкзак.

– С чем я могу к вам прийти, Анжелика? – с легким раздражением спросил он.– С тем же, что и последние семь месяцев.

– Вы раздражены…– Анжелика спокойно смотрела на Ярослава, положив руки на подлокотники кресла.

– Конечно, раздражен! Мы с вами встречаемся два раза в неделю больше полугода, а я как был психованный, так и остаюсь,– зло процедил он,– точнее, все стало еще хуже.

– Что конкретно стало хуже, Ярослав?

– Кошмары никуда не ушли, я постоянно сижу на снотворных и антидепрессантах, я не могу нормально общаться ни с одним человеком.

– Вы же понимаете, что это не быстрый и легкий процесс вроде удаления зуба с обезболивающим лекарством.

– Понимаю.

– Хорошо… Вы помните, о чем мы говорили в прошлый раз?

– Да,– тихо ответил Ярослав и сжал кулаки.

– О чем?

– О Биляне. О…ее смерти.

– Когда вы потеряли Биляну, что вы почувствовали?– голос Анжелики был тихим и сочувствующим.

– Я ее не потерял,– глухо и зло ответил он,– ее убили.

Почти не дыша, Ярослав долго смотрел в окно, пытаясь совладать с нахлынувшими воспоминаниями и чувствами. Когда он перевел взгляд на психолога, то ничего кроме пустоты и безразличия она там не увидела.

– Я не буду больше вспоминать об этом. Вы должны научить меня забыть это, а не заставлять переживать все снова и снова,– он сжал зубы, постепенно возвращая контроль над эмоциями.

– Ярослав, вы понимаете, что находитесь на грани?– Анжелика звучно выдохнула и продолжила.– Наши встречи бессмысленны, если вы будете отмалчиваться и постоянно контролировать себя, не давая мне возможности вам помочь.

– Разве ваша задача не состоит именно в том, что достать из меня все необходимую информацию и чувства? У вас же должны быть какие-то методики, чтобы я, наконец… раскололся?

– Все эти семь месяцев, что вы ходите ко мне, я пытаюсь вам помочь, и я испробовала все возможные и известные мне методы и подходы, чтобы взломать вас, если можно так выразиться. Однако у вас очень сильная психика, и вы сопротивляетесь так отчаянно, что я должна признать, у меня не получится вам помочь, если вы сами не захотите этой помощи.

– Я же пришел к вам!– в сердцах сказал Ярослав.– Разве это не крик о помощи?! Разве это не доказывает, что я готов делиться и отдавать.

– Несомненно,– Анжелика чуть понизила голос, тем самым пытаясь успокоить Ярослава,– но прийти это только первый шаг, и он один ничего не изменит. Да, вы готовы открыться, возможно, просто не мне. В какой-то момент вы по какой-то причине потеряли ко мне доверие, поэтому и открываться мне для вас стало все сложнее и сложнее. Однако, если мы попытаемся понять почему это произошло…– Анжелика не успела закончить.

Ярослав мотнул головой и решительно встал.

– Вы правы. Я думаю, мне больше не надо сюда приходить. Мне становится только хуже,– взяв рюкзак, он вытащил десятилатовую купюру.– Спасибо вам за помощь. Дальше я сам.

Положив деньги на столик, Ярослав решительно вышел из кабинета.

Дойдя до остановки, и, отстояв длинную очередь на автобус до Олайне, он окончательно продрог. Ярослав понимал, что его трясет не только из-за ветра и почти нулевой температуры, совсем не свойственной октябрю. Каждый раз, после визита к Анжелике его колотило, как в лихорадке. Она говорила, что так тело реагирует на его постоянный контроль над собой и своими эмоциями, когда все мышцы напряжены и готовы к обороне. Сопротивляясь ее натискам и под давлением воспоминаний и чувств, томящихся в нем и рвущихся наружу, тело и разум настолько устают физически, что, когда он позволяет себе расслабиться, выйдя из ее кабинета, от перенапряжения мышцы самопроизвольно сокращаются и тело начинает трясти. Возможно, она и права. Вот только, что ему делать с этим? Он понимал, что дальше жить в таком состоянии невозможно. Ему было плохо, тяжело и иногда даже физически больно вспоминать и проживать все, что было с ним в Космете на каждом сеансе у Анжелики. Скорее всего, поэтому он и сопротивлялся, как мог, пусть даже и не осознанно.

Зайдя в автобус и устало плюхнувшись в теплое сидение у окна, Ярослав закрыл глаза и попытался уснуть. Однако перед ним все время всплывал такой знакомый и приятный сердцу и уму образ… Маша. Когда ему было плохо и одиноко, он почему-то все время вспоминал именно ее. Ярослав не звонил ей после той встречи в кино, когда они поцеловались. Она явно дала понять, что не хочет его больше видеть. Давно уже надо было забыть и ее, и тот нелепый поцелуй. Он и забыл. Почти.

Никогда Ярославу не было так тяжело, как в последние полгода, когда он по капле стал отдавать свои переживания, начал вспоминать и переживать все снова, чтобы отпустить мрак и боль тлеющую внутри. Опять пережить потерю близких и любимых людей… что может быть хуже? Сейчас он, как и когда-то, отчаянно желал себе смерти, чтобы прекратить эти мучения. «Биляна… Милая, любимая Биляна, если бы ты осталась жива, ничего бы этого со мной не происходило. Мы бы поженились и были счастливы. Как же я хочу к тебе… к тебе, Сашке, Костяну, Валерке, Марку. Хорошо вам там… Я очень надеюсь, что хорошо. Потому что здесь – ад». За окном в сгущающихся сумерках мелькали деревья и прореди давно убранных полей, Ярослав смотрел на эти ничего незначащие для него картинки и погружался в легкую дремоту…

Ярослав открыл дверь квартиры своим ключом и, сбросив куртку и рюкзак с ботинками, вошел на кухню. Мать как обычно что-то варила-парила на плите, а отец, подвыпив, привычно дремал в углу у стола. Он жил с родителями не потому, что не мог снять квартиру или не хотелось самостоятельной жизни, просто было очень страшно быть одному в тишине, когда нет кого-то рядом. Пусть даже эти «кто-то» практически не обращали внимания на него и его жизнь, но все-таки присутствие кого-то живого хоть немного успокаивало и расслабляло его.

– Мам, Пашка приехал?

– Да, в комнате, тебя ждет,– не оборачиваясь, ответила она.– У него первый пациент сегодня ночью умер.

Сказав это, она недовольно перемешала мелко нарезанный лук и сало, задорно скворчащее на сковородке. Всю жизнь ей не нравилось готовить, и она делала это, словно отрабатывая повинность, наверное, поэтому ее стряпню не любил ни одни из членов семьи. Однако это ее мало заботило, еда приготовлена, белье постирано, квартира убрана – что еще от нее может быть нужно?

Она с тоской посмотрела на дремлющего у стола мужа и, неуклюже толкнув его в плечо, сказала:

– Если кушать не будешь, иди спать на диван.

Он вяло поднялся и поплелся в гостиную, где его ждал старый продавленный диван советского образца со светло-коричневой обивкой в мелкий цветочек. Этот диван становился его прибежищем каждый раз, когда он выпивал, то есть довольно часто.

Наспех запихав в рот ломтик хлеба, Ярослав взял со стола тарелку с нарезанной колбасой, помидорами и сыром и пошел в свою комнату.

Младший брат спал на его диване, радом стояла непочатая литровая бутылка водки и две рюмки, из телевизора громко орал Малахов.

Павел Шиповалов был полным антиподом Ярослава, который был старше его всего на полтора года. У него были совсем светлые волосы, он был ниже брата на голову и обладал плотным и увесистым телосложением. Павел был одним из тех, кто всю жизнь посвящает тому, чтобы спасать других и просто не мыслит жизни без этого. Наверное, именно поэтому он решил стать врачом и, заканчивая учебу в резидентуре, работал в Детской клинической больнице в детской хирургии под руководством доктора Ариса Лациса. Павел восхищался своим наставником и коллегами, которые почти с самого начала позволяли ему принимать участия в операциях не только как наблюдателю. В этой профессии ему нравилось все, и частые, изматывающие дежурства, и командировки на один день, например, в Данию, чтобы присутствовать на сложнейших операциях на сердце трехлетнего ребенка, и долгие ночные обсуждения с коллегами предстоящих операций в поисках наилучшего решения. Он был без остатка предан своему делу, однако оказался совершенно не готов к смерти пациента. Конечно, он знал, что такое случается сплошь и рядом, их учили, как преодолевать это, но, столкнувшись с гибелью ребенка в первый раз, он не нашел лучшего способа, чем приехать в гости к брату, чтобы напиться. Уж очень ему не хотелось оставаться одному в пустой съемной квартире неподалеку от больницы.

Сделав телевизор тише, Ярослав сел на диван и потряс брата за плечо.

– Пашка!

– Мммм…– Паша с трудом разлепил глаза и непонимающе посмотрел сначала на Ярослава, а потом на Малахова на экране, вещавшего об ужасах жития в отдаленных деревнях и селах России.

– Ты сколько выпил уже?– Ярослав огляделся в поисках пустых бутылок.

– Нисколько…– невнятно пробормотал Пашка и сел, потерев голову руками и взъерошив ладонями волосы.– Таблеток твоих наглотался и вырубился.

– Ты что? Их только в крайних случаях принимать можно! Это же…

– Пошел ты!– огрызнулся Паша.– Сам, небось, их горстями каждую ночь жрешь. И я – врач, если ты не забыл. Знаю, что и сколько можно.

Ярослав посмотрел на брата, и устало сел рядом. Спорить и что-то доказывать совсем не хотелось.

– Почему умер-то?

– Мы делали операцию Росса, меняли клапан сердечной аорты пациенту на клапан, взятый у него же из легочной артерии. Операция технически сложная и очень опасная. Пациент умер.

– Пациент это тот годовалый ребенок?

– Да, годовалых тоже называют пациентами,– вновь огрызнулся Павел.

– Ладно, не заводись,– Ярослав взял бутылку водки и, откупорив ее, разлил по рюмкам.

– Давай выпьем,– Пашка потянулся к рюмке.

– Давай,– Ярослав снял свитер и бросил его на стул, оставшись в майке.

Паша секунду посмотрел куда-то в пустоту, а потом, не говоря ни слова, опрокинул рюмку водки в рот.

– Самое паршивое,– слегка морщась, сказал он,– что этот ребенок был не последним. Первым, но не последним.

– Ты собираешься пить после каждого,– спросил Ярослав и, осушив свою рюмку, налил еще.

– Не знаю. Пока не привыкну к этому, наверное, буду, хотя Лацис сказал, что крепкий сон и осознание того, что мы попытались, и этот опыт нам еще послужит в будущем, тоже должен помочь,– ответил Павел и опять залпом выпил, закусив куском колбасы и сыра.– Скажи, как ты пережил то, что случилось в Косово?

Ярослав посмотрел на брата и, тяжело ухмыльнувшись, ответил:

– А я не пережил. Живу в этом говнище уже почти семь лет,– осушив рюмку, он добавил,– и водка не помогает. Впрочем, как и все остальное. Так, что завязывай с этим.

Остаток вечера они почти не разговаривали, а только пили. Каждый о своем – Павел об умершем ребенке, Ярослав о прошлом и настоящем. Они никогда не были по-настоящему близки, уж так их воспитали, но в самые тяжелые моменты жизни всегда оказывались рядом друг с другом. Пусть даже только для того, чтобы выпить в тишине.


***

Когда на столе беззвучно завибрировал телефон, я, занятая работой, даже не посмотрела на высветившееся имя звонившего и подняла трубку.

– Алло,– устало произнесла я.

На другом конце молчали, неуверенно дыша в трубку.

– Алло!– повторила я уже более четко и громко.

– Маш… это я.

– Кто я?

– Ярослав.

На мгновение я подумала, что меня с ног до головы окатили ушатом ледяной воды и воткнули сотни маленьких острых и ледяных сосулек. Одним именем, одним голосом.

– Да, я слушаю тебя,– сказала я, пытаясь понять, зачем он вдруг позвонил мне столько времени спустя.

– Мы можем встретиться?

От его голоса и моментального воспоминания нашей последней встречи и поцелуя у меня по всему телу побежали мурашки, и слегка закружилась голова.

– Зачем?– настороженно ответила я вопросом на вопрос.

– Я тебе объясню при встрече.

– Нет. Нам не надо встречаться,– быстро выпалила я в ответ, пытаясь привести в порядок мысли и внезапно вспыхнувшие эмоции.

– Маш… мне очень нужно с тобой увидеться.

– Зачем?– повторила я свой вопрос, уже заранее зная ответ.

– Я буду ждать тебя после работы около выхода,– настаивал Ярослав.

– Нет,– тихо и коротко ответила я и повесила трубку.

«Он придет. Он обязательно придет и будет меня ждать»,– пронеслось у меня в голове.

Стараясь унять и угомонить воспоминания такого далеко и короткого поцелуя, я полностью погрузилась в составление искового заявления о разводе и разделе имущества между супругами Лиепинями, которое решил подать муж. Их история казалась уж очень банальной. Познакомились еще в школе, поженились в восемнадцать лет, он учился, потом успешно шел в карьере, она помогала ему, поддерживала, рожала и воспитывала детей и обустраивала быт. В итоге почти двадцать пять лет в браке, трое детей, большой дом за городом, четырехкомнатная квартира в центре Риги, две машины, мотоцикл и так по мелочи – драгоценности, шубы и прочее. И тут появилась Она. Двадцати трехлетняя, красивая, неглупая, хитрая, цепкая, соблазнительная. Одним словом, в ней было все то, что жена растеряла за эти долгие годы брака. Он хочет развестись, он молод, бодр и свеж, жена же хоть и ухоженная и элегантная, но все-таки уставшая и потерянная. Она оскорблена и зла, оттого и требует половину всего, что они нажили в браке, а это ой как не мало. Конечно, он не хочет отдавать так много, считая, что воспитание детей и содержание дома в опрятности это мелочь не стоящая так дорого, ведь теперь ему надо что-то предложить и своей новой молодой спутнице.

Дележка нажитого всегда неприятна и мелочна. Вот уже два года я занималась в основном бракоразводными делами, точнее подготавливала документы для подачи в суд, были еще и споры между компаниями и возмещение ущербов, но семейное право давалось мне намного проще, хотя и не было таким интересным, как имущественное.

Закончив составлять проект заявления о разводе, который получился почти на пять страниц, я отослала его и отсканированные документы своему начальнику, который был главой адвокатской конторы, и устало посмотрела в окно. Очень хотелось поскорее попасть домой и устроиться на диване с любимой книжкой в руках. Мне было очень жалко эту женщину, мне казалось, я физически чувствовала и ее отчаяние, и боль, и грусть, и обиду. Поэтому я так торопилась домой, чтобы забыться за чтением очередной доброй интересной книжки, где в итоге у главных героев все будет хорошо.


Выключив свет в кабинете, я вышла в фойе и стала искать записанный в мобильном телефоне код, чтобы поставить входную дверь на охрану. Услышав за спиной шорох, я резко обернулась и увидела Ярослава стоящего рядом с огромным деревом фикуса. За работой я совсем забыла, что он должен был прийти. «О, господи…» – пронеслось у меня в голове.

– Как ты вошел?– спросила я.

– Твоя коллега, уходя домой, меня впустила. Я сказал, что должен доставить цветы,– он вытащил из-за спины небольшой букет роз какого-то необычного лососевого цвета.

Я с недоверием посмотрела на него, но все же, взяла цветы в руки.

– Очень красиво, спасибо.

– Маш, давай пойдем куда-нибудь, попьем чай или что ты захочешь,– Ярослав сделал попытку приблизиться, но я отступила назад.

– Зачем?

– Ты мне уже в третий раз за сегодняшний день задаешь этот вопрос.

– Потому что ты до сих пор не дал мне на него ответ,– чуть раздраженно ответила я.

– Ну, что ты хочешь, чтобы я тебе ответил?– спокойно спросил он.

– Я ничего не хочу, Ярослав. Ты пропадаешь, потом объявляешься и говоришь, что нам надо встретиться. Естественный вопрос, который возникает – зачем? Тебе нужна консультация? Флирт? Секс? Компания сходить в кино? Что? Я правда очень устала сегодня и хочу домой. Поэтому говори, что ты хочешь, и позволь мне уйти.

Он едва заметно улыбнулся, хотя его взгляд все время оставался напряженным.

– Секс был бы очень кстати, но для начала я хочу просто попить чай, поговорить и объяснить почему пропал так надолго.

– Мне это совсем неинтересно,– ответила я, сжав в руке сумку.

– Секс или где я был все это время?– в голосе Ярослава появилась плохо скрываемый смех и ирония.

– Очень остроумно,– сухо парировала я.– И то, и другое.

– Неправда,– сказал он,– тебе это интересно. Я даже предположу, что обидел тебя таким резким исчезновением, и причина такого поступка должна быть тебе как минимум любопытна.

– Отнюдь,– соврала я.– Если помнишь, тебе нужна была только моя консультация, я ее тебе дала. Все остальное было огромной, неуместной и необъяснимой глупостью, которая вовремя закончилась.

– Думаешь?– спросил он, глядя мне прямо в глаза, и незаметно сделал шаг в мою сторону.

– Уверена,– мой голос немного дрогнул, но звучал вполне убедительно.– Неужели ты думаешь, что произвел на меня такое неизгладимое впечатление, что я помнила о тебе столько времени?

Я пыталась ощетиниться и иронизировать, хотя от его взгляда и голоса в душе уже началась песчаная буря, помутняющая разум и не позволяющая рассуждать трезво.

Ярослав улыбнулся.

– Я думаю, что ты сейчас чувствуешь себя неловко. Ты все время отводишь глаза и отступаешь, когда я пытаюсь подойти к тебе, а значит, ты все прекрасно помнишь. Более того, думаю, ты боишься, что я опять попытаюсь тебя поцеловать. Ты хочешь этого, но боишься,– неторопливо ответил он, и от этих слов у меня по всему телу разлилось тепло переходящее в жар.

Я стыдливо опустила глаза, не зная, что ответить. Меня как будто опутало чем-то невидимым, липким и чертовски приятным.

Ярослав словно хищник за добычей, крадучись, подошел ко мне совсем близко. Так близко, что я уловила знакомый запах леса. Отступать мне было фактически некуда.

– Я думал о тебе все это время,– тихо сказал он.

– Не подходи ко мне…– выдохнула я.– Ты не смеешь появиться и опять перевернуть все вверх дном.

– Маш…– прошептал Ярослав и, обхватив ладонью мою шею, запустил пальцы в волосы.

– Ярослав, не надо,– упорно твердила я, понимала, что уже упустила контроль над ситуацией, хотя, наверное, в отношениях с ним я никогда ей по-настоящему и не владела.

Как будто не было этих месяцев разлуки, как будто только вчера мы вышли из того кинотеатра… Ярослав едва ощутимо коснулся губами моего лба. Я уперлась кулаками в его грудь и слабо попыталась оттолкнуть его от себя, однако ничего путного из этого не получилось, и он только крепче сжал своей ладонью мой затылок. Я посмотрела на него, и его губы тут же нашли мои. В один миг я потеряла почву под ногами, и вся воля с таким трудом собранная в кулак просочилась сквозь пальцы как горячий морской песок… Этот человек одним своим голосом и взглядом мог кинуть меня в какую-то темную бездну.

Не помню, как долго мы целовались, страстно прижавшись друг к другу около фикуса, и жадно ощупывая друг друга руками, но, когда Ярослав отстранил меня, я не сразу поняла, где мы и как сюда попали.

– Я хочу тебя… Поедем ко мне,– слегка хриплым голосом сказал он, касаясь губами моего уха.

Эти слова почему-то хлестнули меня, как пощечина, и мой полет резко прервался, больно бросив меня на землю. Я отстранилась от него и, отрицательно мотнув, сказала:

– Нет. Я поеду домой,– я потуже запахнула пальто и, подняв с пола упавшую сумку и цветы, подошла к входной двери.

– Тебе пора.

Ярослав стоял, не понимая причину такой резкой перемены.

– Маш, в чем дело? Что я опять сделал не так?

– Просто уходи,– я стиснула зубы, пытаясь унять появившуюся дрожь. Было ощущение, как будто после жаркой бани меня в одну секунду выпихнули на двадцати градусный мороз.– Ничего не изменилось – я не свободна, секса не будет.

– Хорошо, давай просто погуляем по городу, поговорим, сходим…

– Да не получается у нас просто поговорить, неужели ты не видишь?!– не выдержала я.

– Вижу. Только меня это не смущает,– спокойно ответил он.

– Ярослав, что ты делаешь?– от негодования на себя и на него за только что произошедшее, я начинала злиться.

– Неужели это так не понятно?– удивился он.– Я пытаюсь тебя отбить. Я знаю, что нравлюсь тебе даже больше, чем тебе хотелось бы, и ты будешь моей.

– Нет. Не буду,– тихо, но твердо сказала я и, открыв входную дверь, вопросительно посмотрела на Ярослава.

Он взял свой рюкзак и, застегнув куртку, вышел на улицу. Поставив дверь на сигнализацию, я вышла за ним и как можно более твердо и уверенно сказала:

– Ярослав, я очень прошу тебя, не приходи больше и не звони мне.

– Я буду встречать тебя здесь каждый день после работы,– как будто не слыша моих слов, сказал он.– Я буду ждать, пока ты не перестанешь сопротивляться.

– Я никогда не перестану,– отчеканила я и поспешила в сторону станции.

Ярослав только улыбнулся и посмотрел мне вслед.

Каин

Подняться наверх