Читать книгу Ввысь пуская корни - - Страница 7

В отличие от первой беременности, во второй мой супруг пропустил все УЗИ – я не настаивала, а он не проявлял инициативы. К этому моменту к перечню выполняемых им услуг добавилась сборка мебели любой сложности, в том числе и мягкой. Мы по-прежнему горячо ссорились, но я надеялась, что второй ребенок нас сплотит. Пока животик не округлился, я провернула продажу нашей любимой однушки – с внушительным долгом по ипотеке и без риэлтора. Отработав положенные шесть месяцев на новом месте, я получила одобрение на новый займ на двухкомнатную квартиру ближе к городу и удивила своим положением директора, имевшего на меня виды.

Под четким руководством супруга и при помощи бригады коллег ремонт в новой квартире уложился в четыре недели и пятьдесят пять тысяч рублей. Иметь в загашнике вторую комнату, где можно было не озираться на плохо спящего ребенка – счастье! И мы на радостях даже посмотрели вместе какой-то сериал.

В день переезда мы с Женей снова поцапались в пух и прах. Отношения накалялись, муж много работал по бестолковому графику, предпочитал отдыхать по своему сценарию и держался будто в стороне. Своей главной задачей он считал обеспечить нас (такой же отговоркой прикрывала его мама алкоголизм отца), его энергия была направлена во вне, а семья, о важности которой в своей жизни он так громко кричал, всегда уходила на второй план, а то и вовсе на третий. Он либо работал, либо спал, либо болел. Так, по крайней мере, мне казалось. И тогда я начала медленно анализировать, с каждыми выходными понимая, что алкоголь и Женя несовместимы.

…В моей беременности близился день икс. Шла сороковая неделя, а я с сыном была все еще в одном теле. Моя малышка Анжи появилась на свет всего через три часа сорок минут на сорок первой неделе, после того как мне вскрыли пузырь. Сержика я ждала по протоптанным путям еще более быстро и не ошиблась. Поэтому от платных родов во второй раз я отказалась, опасаясь просто не успеть доехать до больницы. Но мне очень хотелось рожать в том же перинатальном центре, в то время как врач выписала направление в ближайший роддом, по прописке. И мы с Женей, сидя на кухне в спокойной обстановке, приняли решение все-таки доехать до перинатального центра.

19 февраля 2013 года, вечер, срок беременности – сорок недель и шесть дней. Мы сильно ссоримся с мужем по поводу того, куда я завтра поеду рожать. Женю как подменили, словно не было того душевного разговора о выборе роддома. Он злился, что меня не устраивает обычный роддом через дорогу. Утверждал, что это мои капризы и рожают везде, а у него горят сроки, он ничего не успевает, работы много и ездить ему со мной по городу просто некогда… Старшего ребенка в тот вечер не было с нами, его заранее отвезли к бабушке, потому что, как я писала выше, если Женя и был временами хорошим мужем, то отцом точно нет.

Я проревелась и уснула. Утром он завел собаку с прогулки и, стоя в коридоре, заявил, что уезжает на работу. А на вопрос, как же я, ответил: «Едь на такси!» За семь лет супружеской жизни ездили ли мы вообще на такси? Я не припомню. Денежек всегда было впритык, чтобы кому-то со стороны оплачивать транспортные услуги. Да и вообще, в моей голове не укладывалось, как в столь ответственный момент он может отпускать меня с чужим мужиком, как в такой важный день можно просто взять и выйти из нашего семейного автобуса, сказав, что нам дальше не по пути, ведь я носила под сердцем его долгожданного, запланированного ребенка. Это ведь не за хлебом сходить! И это был сын, наследник, о котором большинство мужчин грезит во сне и наяву, опекая своих беременных спутниц от всего и всех, разъезжая с ними по любому анализу и, естественно, сопровождая на УЗИ по определению пола. У нас я везде была одна…

Я не растерялась, тут же резко высказала свое недовольство по его заявлению и, помыв лапы собаке, через десять минут сидела рядом с ним в машине. Мы выдвинулись в перинатальный и минут 40—50 ехали молча, пока не прибыли на место. Там нас ждал обычный для любого роддома размеренный прием рожениц. Очередь, осмотр, неспешные движения, отвлекающие звонки телефона, туда-сюда снующий персонал с наболевшими вопросами, кружка чая и санитарка, рассказывающая о своих домашних делах. И если только тебя не привезли со схватками, то ты будешь обязан отсидеть в приемном покое не один десяток минут. К такому ожиданию мой уже весьма разъяренный муж был не готов. Ему звонили, он громко и резко отвечал, что занят. Мне было стыдно сидеть рядом с ним. Этакий бизнесмен, у которого главное не то, что жена рожает, а самому, наконец, выродить просроченный объект.

И вот звучит вердикт осматривающего меня врача: я совершенно здорова, а потому нет смысла занимать у них место, лучше оставить его для тех, у кого действительно есть угрозы и осложнения по беременности. И меня направляют в обычный роддом по прописке…

Видели бы вы взгляд Жени, когда я вышла с вещами обратно! В его узких зеленых с карим отливом глазах сверкал необузданный гнев. Мы сели в машину, ехать обратно предстояло еще минут сорок. И тут произошло то, что убивает любовь. Навсегда. В голове у меня еще были аргументы в виде ипотеки, общего быта, детей, а тем временем сердце наливалось холодом. Не знаю, что управляло мной в тот момент и почему я не вышла из машины. Как мне удалось сохранить спокойствие, как мое эмоциональное состояние не навредило сыну? Я изо всех сил держала самообладание, чтобы обезопасить малыша и не разрыдаться самой. А он, мой горячо любимый и иногда сильно раздражающий муж, орал на меня минут тридцать, не переставая! Да так вопил, как умеет только он, открывая свой большой зев и выпуская нечисть наружу. Я и сейчас вижу перед глазами его профиль с широко открытым ртом, из которого лилась грязь. Я не помню слов и впервые не стала спорить с ним. Я пыталась сохранить внутренний покой ради моего Сереженьки, одновременно вжимаясь в автомобильное кресло, как будто пытаясь в нем раствориться.

В роддом номер два мы уже зашли посторонними людьми. Я еще ничего не проанализировала, а уже понимала, что это НАЧАЛО КОНЦА. Женя собственноручно потушил свечу нашего семейного очага, и наступила полная тьма.

Мест в роддоме не было и мне предложили поселиться в коридоре, на что я уверенно заявила, что лучше приду завтра с утра сама. Именно сама, не на такси и не с мужем. Хотя еще одна ночь в квартире меня пугала больше, чем больничные стены. И в тот момент высшие силы сжалились надо мной и, о боги, для меня нашли койко-место. Я с облегчением выдохнула. Мы попрощались с Женей, впервые не поцеловавшись на прощание. Между нами внезапно образовалась огромная пропасть, по разные стороны которой оказались мы.

И я ушла, ушла с разбитым сердцем. В общем счете, отмечу я, отец моих детей потратил на нас четыре своих часа, с 9 утра и до 13 дня. В глубине души отчетливо ощущая сквозняк, я не понимала, как такое может происходить со мной, как? Я задавала этот вопрос сама себе снова и снова! Что может быть важнее родильного дома? Что? Почему я оказалась в таком дерьме, ни с тем человеком? Все эти мысли крутились в моей голове, пока не начались схватки. В 15:30 врач поставил мне начало родовой деятельности. И так как я по жизни все делаю быстро, и рожаю, видимо, тоже, в 17:10 мой мальчик уже лежал у меня на животе. 9/10 баллов по Апгар – такого здорового малыша давно не видели местные сотрудники. Я выдохнула. Испытанный стресс породил ад в моей душе, превратив мое сердце в ледяную глыбу и, надеюсь, не успел задеть ребенка.

Я заняла предпоследнее место в палате, в то время как мои соседки, рожавшие с ночи и раннего утра, до сих пор нагуливали круги по коридору, в ожидании активных схваток. Первая мысль, которая пришла в голову после родов, позвонить с радостной новостью моим родителям, но не мужу. «Зачем мы ему?» – думала я. Тем не менее нормы жизни не позволили мне его проигнорировать. Я взяла телефон и сухо отрапортовала про последнее известие. Женя удивился: «Как, уже все? Почему так быстро?» Как будто не было у нас Анжелины, как будто он забыл, что сегодня, на последнем дне сорок первой недели, мне показано было вызывать роды. Он стал чужим.

В ту ночь я лежала с молочным комочком под боком, отвернувшись от других рожениц, и глотала слезы. Желание моментально разорвать отношения с мужем путалось в паутине бытовых проблем. Куда пойти с малолетними детьми? Он добровольно сам от нас не уйдет и просто так не отпустит. Мы только взяли ипотеку. С родителями я жить не хочу. Ему идти некуда. Пособия по уходу мне на троих не хватит. Выходить на работу, значит афишировать о развале семьи. А как же сын? До года ему нужна мама и грудное вскармливание. Одна за другой в голове, как пчелы, роились мысли. Но я поняла одно: всю жизнь с этим мужчиной мне не прожить. «Это не мой муж, я не о таком мечтала», – повторяла я вновь и вновь… В тот миг мне было так стыдно, что я не представляла, с кем могу поделиться своей бедой, и выбрала свариться в кипятке в одиночку. Я старалась никогда не выносить сор из избы.

На следующий день Женя ответил на телефон только после четырех часов дня, потому что отсыпался. И так как еще одним основным качеством в мужчине для меня было умение всегда говорить правду, я узнала, что по возвращении домой после десяти вечера мой муж устроил обмывание с коллегами. Проставлялся, так сказать, за сына. Хм… Казалось бы, не складываются эти две вещи в моей голове – откуда у него восторг, что за повод и повод ли это для него? После утренних сборов это все стало для меня сомнительным. Скорее всего, так было надо, все так делают и он тоже. Вряд ли Женя испытывал умиление. Просто очередной предлог выпить в собственной хате без жены.

Крепкий похмельный сон охранял его от мыслей о семье, от вопросов навестить жену в роддоме, поинтересоваться, есть ли необходимость в чем-либо и, главное, сон защищал его мозг от желания трудиться! Не было никакой важности в том, что объект «горит», а сроки с насмешкой машут ему ручкой. Он крепко спал.

В тот день мои выводы о его приоритетах сложились сами собой. На чаше весов между пьяным сном и работой побеждал сон, а между работой и новорожденным – работа. А следовательно, по умолчанию, всегда выигрывал сон. То, что семья ему безразлична, у меня уже не было сомнений.

Готовясь к выписке, мои родители естественно приехали раньше мужа, который за день до этого нагло просил меня перенести время выписной церемонии. Этот «трудоголик» хотел с утра заняться рабочими вопросами, чтобы вечер посвятить нам, и с нахальной уверенностью считал, что налаженный ритм жизни родильного дома с удовольствием подстроится под его фиктивный график! Я сразу же вспомнила о недавнем совете про такси. Мне захотелось одной просто уйти из роддома, но разум снова не позволил мне этого сделать.

Я до сих пор не знаю, заметили ли мои мама и папа бесчувственность с моей стороны и безучастие с его? Умершую между нами искру любви на выписке чувствовала только я или это было заметно невооруженным взглядом всем окружающим? И все же из последних сил я пыталась не подавать вида о случившемся, чтобы избежать лишних вопросов, несмотря на то что мы с Женей были очень отстранены, держались как на параде перед камерой: никаких ужимок, объятий, улыбок и прикосновений. И, конечно, он опоздал в роддом. А дома, даже не поинтересовавшись здоровьем новорожденного, впервые за нашу совместную историю он заявил, что хочет спать. Да не просто спать, а предложил поспать вместе, считая, видимо, что двое малышей будут с ним солидарны.

За время, проведенное в роддоме, я проанализировала свою жизнь и приняла решение временно смириться с моим зависимым положением и ждать выхода на работу, как возможности разорвать наши отношения.

Были ли извинения, спросите вы? Да! Спустя время он клялся, что не знает, какая муха его укусила и что с ним произошло в тот день. До середины апреля я была без лица, без улыбки, в глубине души я оплакивала свой неудачный брак. Женя старался изо всех сил сгладить свою вину, и мы даже договорились, что купать сына каждый вечер будет только он, возвращаясь с работы ровно к девяти.

Женя до сих пор не знает, что у нас с сыном случился резус-конфликт и в роддоме мне предложили сделать специальный укол для возможности в будущем еще иметь детей. Я согласилась с одной лишь единственной мыслью, что, может быть, в будущем встречу мужчину, от которого захочу родить еще. Мужчину, с которым обрету тихое семейное счастье.

Переживая глубокие страдания, я не догадывалась, что они даны мне для того, чтобы встретиться с самой собой. А стресс есть не что иное, как трансформация сознания. И абсолютно все, что происходит с нами, друзья, дано нам только для того, чтобы приблизиться к задуманной цели. Вдумайтесь в эти слова, кажущиеся на первый взгляд абсурдными! Серьезные эмоциональные переживания даны нам, чтобы пересмотреть свои приоритеты, по-другому взглянуть на себя и отношения с близкими.