Читать книгу В поисках Зефиреи. Заметки о каббале и «тайных науках» в русской культуре первой трети XX века - - Страница 8

Ситуация с антропософией несколько отличалась от таковой в Теософском обществе. Как известно, Рудольф Штайнер (1861–1925), глава германской секции Теософского общества, возглавил недовольных проводимой его руководством политикой именно под знаменем восстановления христианского эзотеризма и отказа от чрезмерного увлечения Востоком. В результате в конце 1912 – начале 1913 года германская часть Общества откололась и было создано Антропософское общество70. В целом можно сказать, что Штайнер не стремился найти себе союзников среди нехристианских эзотерических учений, существовавших в Европе. К тому, что он называл «мистикой» и «мистериями», он был вполне терпим, однако еврейский мистицизм (как и мусульманский) требовал значительной реинтерпретации, чтобы вписаться в его концепцию «мистического христианства». Это тем более любопытно, что, как мы уже говорили, «новый оккультизм» XIX века, из которого родились Теософское общество и другие подобные организации, унаследовал от масонства интерес к еврейскому эзотеризму и был очень сильно «каббализирован»: такие видные оккультисты, как Антуан Фабр д’Оливе (1767–1825), Элифас Леви, Станислас де Гуайта (1861–1897), считали каббалу высшей мудростью человечества и посвятили ей наиболее значительные свои произведения. Штайнер, во многом опираясь на труды этих авторов, «христианизирует» каббалу, подобно тому как теософы ее «ориентализировали». В своих интерпретациях Евангелий он вполне благожелательно отзывается об иудеях, однако, на первый взгляд, не проявляет особого интереса к «мистическим учениям» позднейшего иудаизма, чем заметно отличается от многих современных ему оккультистов.

Вместе с тем ошибочно полагать, что сам Штайнер не интересовался каббалой и не использовал ее идеи в своем учении. И в ранние (доантропософские) годы, и впоследствии он время от времени касался темы еврейского эзотеризма в статьях и лекциях, а его близкие соратники (среди которых были и евреи) давали антропософские толкования каббалистическим концепциям. Еще будучи теософом, Штайнер, следуя Блаватской, указывал на ограниченность представлений европейских оккультистов, считавших каббалу принадлежащей исключительно к наследию «западного» эзотеризма. В 1‐й лекции цикла «Теософская космогония» (Берлин, 1904) он отмечал, что европейским исследователям-эзотерикам трудно понять «Тайную Доктрину»:

…европейское оккультное знание весьма специфическим образом определялось христианскими и каббалистическими влияниями и поэтому приняло односторонний характер. Если разобраться с этим и вернуться к основе этого знания, то возможно достигнуть полного согласия с тем, что было открыто нам г-жой Блаватской71.

18 марта 1904 года Штайнер даже выступил в Берлине с докладом «О каббале» («Über die Kabbalah»)72, в котором объявил о согласии каббалистического учения с идеями теософии:

Я расскажу кое-что о том, что такое каббала. Из моей книги73 вы поймете, что эти тайные доктрины вполне согласуются с теми, которые мы изучаем в теософии74.

(Текст этой лекции сохранился в виде записей, сделанных двумя ее слушателями; его перевод мы публикуем в Приложении I.) Он называет в этой лекции каббалу «традицией древних евреев»:

Глубокая мудрость каббалы сегодня малоизвестна даже среди евреев. Иногда она обнаруживается там, где меньше всего этого ожидаешь. Если вы встретите ученого еврея, приехавшего из самых отдаленных уголков Галиции, который выглядит очень бедно и может показаться цивилизованному человеку отталкивающим, вполне возможно, что он-то как раз еще знает остатки каббалистической мудрости. В Австрии таких людей называют «чудо-раввинами» («Wunder-Rabbi»), потому что они владеют некоторыми внешними магическими искусствами, например, могут практиковать внушение (Suggestion) намного лучше, чем наши современные врачи. В какой-то степени они даже являются посвященными75.

В своей лекции Штайнер достаточно подробно рассказывает о системе 10 сфирот, связывая ее с тремя мирами – телесным, душевным и духовным (и, соответственно, с тремя «частями» души) – и называя ее «каркасом еврейской тайной доктрины»76. Учение о сфирот для него —

это тоже вид самопознания, лежащий в основе каббалы. Мы ходим в царстве и узнаём себя в трех сфирот: [это] царство тела, царство души и царство духа77.

Отметим, что Штайнер неоднократно возвращается к учению о сфирот и в более поздние годы. Обсуждение сфирот как основных принципов существования мироздания и человека в антропософском контексте можно обнаружить в 8‐й лекции его цикла «Евангелие от Матфея», прочитанного в Берне в 1910 году и впервые изданного в 1918‐м78. Штайнер предлагает здесь антропософское истолкование всех десяти сфирот, начиная с последней, Малхут (Царство)79, правда заявляя при этом, что каббала является тайной традицией «ессейского посвящения» и что «именно за это учение Иисус бен Пандира и был обвинен в святотатстве и казнен (побит камнями)»80.

В лекции в Дорнахе (19.09.1922) он говорит о десяти «членах» человеческого существа, которые соответствуют десяти сфирот «дохристианской эпохи»:

Если мы посмотрим на человека в целом, в том смысле, в каком я его представляю, в девяти частях, то мы увидим, спустившись вниз: дух человека, жизнь духа, Я-дух, сознательная душа, интеллектуальная душа, чувствующая душа, тело желаний, эфирное тело, физическое тело. Это девять членов (Glieder). Они не смогли бы правильно соединиться с земной жизнью, если бы не существовало их синтеза: десятого. В результате мы имеем десять членов, которые также выразились в [представлении о] десяти сефирот дохристианского периода, но таким образом, который соответствовал тому времени, когда еще не было полного самосознания81.

В поздней лекции «Древо сфирот в его связи с тройственной природой человека» («Der Sephirothbaum in seinem Zusammenhang mit der dreigliedrigen Natur des Menschen»), прочитанной в Дорнахе в мае 1924 года, Штайнер вновь обсуждает систему сфирот и фигуру Адама Кадмона, а также возможную связь между сфирот и десятью категориями у Аристотеля. В его архиве сохранились его собственноручные рисунки с изображениями Адама Кадмона и древа сфирот82. Эту тему подробно развивает один из ведущих антропософов Гюнтер Шуберт (1899–1969) в статье «Категории Аристотеля», опубликованной в журнале «Гётеанум» (1927)83.

Рис. 1–4. «Каббалистические» рисунки Рудольфа Штайнера. 1904 (1924?). Публикуются по изд.: Steiner R. Bewusstsein – Leben – Form. Dornach: Rudolf Steiner Verl., 2001. S. 276–279.

Неудивительно, что каббалой интересовался целый ряд участников антропософского движения, в основном (как и в Теософском обществе) еврейского происхождения. Вероятно, наиболее известным среди них был Эрнст Мюллер (1880–1954) – венский математик, философ, писатель, библиотекарь, убежденный теософ и антропософ, написавший несколько книг о каббале84. Подобно Андрею Белому, со студенческой поры он имел «оккультно-трансцендентные переживания», увлекался индийской теософией, спиритуализмом, в 1899 году посещал в Мюнхене лекции теософа Франца Гартмана, только что основавшего «Международное теософское братство» («Internationale Theosophische Verbrüderung»). Мюллер был активным сторонником сионистского движения, знакомым Т. Герцля, М. Бубера, Х.‐Н. Бялика, в 1907–1909 годах жил в Палестине. После возвращения, в 1909 году, он становится членом тесно связанного с Р. Штайнером теософского кружка в Вене. Заинтересовавшись идеями руководителя германской секции Теософского общества, он посещает его лекции, в частности цикл «Тайны библейской истории творения» («Die Geheimnisse der biblischen Schöpfungsgeschichte»), посвященный основам «древнееврейской мудрости» («althebräische Weisheit»)85. Слушая эти и другие лекции Штайнера, Мюллер пришел к убеждению, что новая теософия Штайнера намного ближе к еврейской (иудеохристианской) традиции, чем «восточная» теософия последователей Блаватской. Более того, он полагал, что предложенная Штайнером трактовка Книги Бытия исходит непосредственно из учения каббалы. В воспоминаниях Мюллер писал, что лекции «Доктора Штайнера» «выросли из непосредственного знакомства с древними еврейскими мистериями» («Aus dem unmittelbaren Kontakt mit den althebräischen Mysterien emporgewachsen») и восходят к каббалистической традиции Маасе Берешит («Дело Творения»)86. Вряд ли стоит удивляться тому, что идеи Штайнера вызвали энтузиазм у теософа-сиониста с каббалистическими интересами, ведь «Доктор» говорил о перспективе восстановить «древнееврейское» мистическое понимание рассказа о Творении в Книге Бытия с помощью антропософского языка и метода:

Важно, чтобы с нашей антропософской подготовкой мы смогли проникнуться, хотя бы отчасти, тем настроением, которое обитает в сердце и в душе старого еврейского ученого (der bei einem alten hebräischen Schüler im Herzen und in der Seele lebte), всякий раз, когда он возглашает следующие слова: Брейшит бара элоѓим эт-ѓа-шамайим ве-эт ѓа-арец87, 88.

Именно Мюллер становится впоследствии основным пропагандистом идей каббалы среди антропософов. Считая, что его учитель предлагает современную теософскую версию «каббалистического понимания Творения», во многом согласную с Зоѓаром, он пытался убедить Штайнера в необходимости специального изучения этой книги для целей антропософии. В мемуарах он рассказывает о разговоре со Штайнером летом 1912 года:

Я спросил об истинности Зоѓара и каббалы. Д-р Штайнер заметил, что их содержание соответствует содержанию духовной науки («Dr. Steiner bemerkte, dass deren Inhalt mit denen der Geisteswissenschaft übereinstimmen»). Разница, по-видимому, носит методологический характер: в то время как аналитический подход каббалы направлен от единства к множественности, синтетический подход духовной науки, наоборот, устремлен от множественности к единству89.

В Праге Мюллер с друзьями организовали кружок, в котором занимались изучением каббалы и антропософии. Один из участников этого кружка, ученик Штайнера Карл Штокмайер разработал первый проект теософского храма, на основе которого был впоследствии создан Гётеанум в Дорнахе. Использовав материалы по изучению Зоѓара в этой группе, Штокмайер создал впоследствии собственный эзотерически-поэтический перевод первых глав Книги Бытия, опубликованный им в 1917 году под названием «Ход дней творения» («Der Schöpfung Tage Gang. Genesis I–III»).

Вместе со своим другом, энтузиастом изучения каббалы, сионистом и антропософом Гуго (Шмуэлем) Бергманном (1883–1975), впоследствии – известным израильским философом и писателем (он был также другом Ф. Кафки), Мюллер переводит фрагменты Зоѓара на немецкий язык и публикует их с помощью Мартина Бубера. Мюллер также издал несколько книг о Зоѓаре и каббале, среди которых «Зоѓар и его учение» («Der Sohar und Seine Lehre. Einleitung in die Gedankenwelt der Kabbalah»; публ.: Wien, 1920) и «Зоѓар: священная книга каббалы» («Der Sohar. Das Heilige Buch Der Kabbalah, Nach dem Urtext»; публ.: Wien, 1932). Найдя убежище в Англии во время Второй мировой войны, он опубликовал на английском языке уже после ее завершения свою «Историю еврейского мистицизма» («A History of Jewish Mysticism»; публ.: Oxford, 1946), которая принесла ему особую известность.

В предисловии к своей книге «Зоѓар и его учение» Мюллер благодарит трех людей, которые направляли его в его работе, – Р. Штайнера, М. Бубера и Г. Бергманна. «С особенно теплой благодарностью, – пишет он, – я называю имя Рудольфа Штайнера, который первым указал мне на скрытые факты универсальной оккультной науки»90. Согласно Мюллеру, каббала Зоѓара является основой и источником современного оккультизма:

Довольно рано я увидел в тексте Зоѓара первоисточник каббалы, в которую я постепенно погрузился. Здесь я увидел – в «оккультном откровении» – изначальную эзотерическую мудрость, хотя и передаваемую весьма запутанно, но, тем не менее, в постоянной связи с еврейской литературой – наполовину мистической, наполовину народной, почти легендарной, – а также с оккультизмом других народов и времен91.

По мнению Мюллера, теософия с ее сильной антизападной тенденцией практически свела к нулю значение каббалы. Исключением была ее основательница, Блаватская, которая, по словам Мюллера, многое заимствовала из Зоѓара в «Тайной Доктрине» и, в особенности, в «Разоблаченной Изиде». Напротив, антропософия, по Мюллеру, теснее связана с еврейским эзотеризмом, она раскрывает скрытый смысл библейского рассказа о творении, занимается тайными сторонами иврита и языка как такового, связями еврейского гнозиса с ранним христианством, а также розенкрейцерством92. Полагая, что Штайнер опирается в своей «духовной науке» не только на идеи теософии, но и на древнее учение, называемое им самим «каббалой», Мюллер надеялся, что в этой новой школе эзотеризма еврейская каббала вернет себе прежнее, законное положение. Фактически он провозгласил создание исторического и идейного союза между каббалой и антропософией, целью которого было понять антропософию через каббалу и каббалу через антропософию93.

Как мы видим, и в теософском учении Блаватской, и в антропософии Штайнера ценители эзотерического знания могли обнаружить немало сведений о каббале, как мифической «восточной», так и вполне реальной, связанной с иудаизмом и представленной в текстах этой традиции. Конечно, то, в каком виде учения каббалы доходили до них через цепочку переводов и интерпретаций, не позволяет говорить о точности и адекватности. Но ведь энтузиасты «тайных наук», среди которых были и обсуждаемые нами русские авторы начала ХX века, были не академическими учеными, но скорее путешественниками по темным уголкам собственной души и тех миров, о которых современная наука не может сказать ничего определенного. Как к таковым мы к ним и будем относиться.