Читать книгу Волчий отрок. Поцелованный тьмой - - Страница 5

Михей резко проснулся и повертел головой, отгоняя остатки образов, которые не желали покидать разум. Ему снился сон, но всё, что он помнил из него, – глаза, всматривающиеся в него. В них была заключена злоба и боль. Михей зажмурился, глубоко вдохнул и сосчитал до десяти. После резко раскрыл глаза – видение исчезло. Он потянулся и огляделся – лучи рассветного солнца неловко пробивались из окон, освещая комнату. Михей встал с постели и оделся. Увидев на прикроватной тумбе графин с водой, он наполнил стакан и залпом, с жадностью истощённого путника, осушил его.

Он встал и осмотрелся, ожидая Жужанну. Ему хотелось найти хоть что-нибудь, что могло объяснить отношения между матерью и дочерью, но следы прошлой хозяйки исчезли. Комната была невзрачной и никому не принадлежавшей, как оставленная сирота, без роду и племени. Михей тоскливо вздохнул и уселся на кушетку, стоящую у окна. Он почувствовал, как что-то жёсткое впилось в его бедро. Вскочив, он стал вытаскивать мягкие подушки, чтобы найти причину неудобства. Предмет был зашит в подушку. Михей подбежал к столу, где лежал нож для писем и, схватив его, вернулся на место. С ловкостью, которой он подстригал овец, он распорол подушку и запустил пальцы внутрь. Он довольно улыбнулся, когда нащупал две деревянные дощечки, и потянул их на себя, вытаскивая на свет предмет. В руках у него оказалось две доски, между которыми лежали пожелтевшие листы бумаги. Михей провёл пальцами по обложке чёрного дерева, где была выжжена надпись «Дневник», и тут же открыл его. С листов на него смотрели красивые чернильные завитки аккуратного почерка. Тот, кто заполнял листы, был болезненно осторожен. Михей хотел начать чтение, но передумал – вряд ли тот, кто писал это, хотел быть обнаружен. Он спрятал дневник под подушку на постели, а после принялся убирать бардак, который устроил. Не хватало, чтобы Жужанна заметила, что он рыскал по комнате.

Дверь распахнулась ровно в тот момент, когда Михей взбивал ажурные подушки на кушетке. В проёме стояла Жужанна. Она сменила дорожный наряд и теперь была облачена в изумрудное платье по фигуре, которое придавало её лицу болотный и болезненный оттенок. Интересно, кто подбирал цвет платья? Неужели мать? Но чего она добивалась? Даже в нарядном платье Жужанна не сравнилась бы в красоте с ней. Волосы она собрала в высокий пучок, который заколола гребнем с тремя вытянутыми жемчужинами, напоминающими клыки дракона – единственная деталь, показывающая её принадлежность роду марежуда. Вырез платья снова обнажал шрамы от ожогов. Михей скривился, не понимая, зачем она это делала.

– Ты уже встал, – сказала Жужанна, подбоченившись. – Идём. Госпожа желает завтракать с тобой. – Она повернулась и пошла прочь из комнаты, не дожидаясь его.

Он поспешил за ней.

В дневном свете коридоры перестали казаться загадочными и пугающими, будто всю жуть, какую он чувствовал вчера, спешно спрятали. Жужанна повела его дорогой, отличавшейся от той, что они пришли вчера. Михей чувствовал, как голова кружилась от всех лестниц и коридоров. Он никогда не запомнит их. Поспевать за Жужанной было тяжело, казалось, что она не идёт, а скользит или парит. Настоящая ведьма. Он бросил на неё быстрый взгляд, которого она не ожидала, и заметил, что под глазами залегли тёмные тени, будто она не спала. Но больше его поразило, насколько босоркани была печальна. Сейчас он понял, что именно эту щемящую пустоту, она скрывает за нервным смехом. Сердце больно заныло. Разве имел он право осуждать её за внешний вид? Это же делало его не лучше досужих старух в Драгосте. Решив как-то отвлечь Жужанну от тоскливых мыслей, Михей спросил:

– Вы когда-нибудь вели дневник?

– Дневник? В котором плачутся обо всех печалях? – Жужанна вновь усмехнулась.

– В котором жизнь описывают…

– Жизнь? Но зачем это?

– Чтобы душу облегчить. У вас не было печалей, какие вы хотели бы вылить, чтобы забыть?

– Мне сложно что-то забывать…

– Значит, не вели?

– Глупости всё это.

Михей нахмурился – не хочет отвечать прямо. Возможно, в своей находке он узнает причину всех её печалей. Раз она не признаётся, что вела его, то нет же ничего плохого, чтобы взять и прочитать дневник? Может быть, она специально оставила его, чтобы он нашёл и узнал все секреты.

– Ты хоть обучен грамоте? – спросила Жужанна.

– Да, я ходил в школу при храме.

– А в университет не хотел поступить?

– Какой университет? Госпожа бы не позволила… – Михей пожал плечами. – Но, может, оно и к лучшему… Вон, где теперь я…

– Я бы не обольщалась. – Жужанна вновь резко повернула, сменив направление. Казалось, ей не нужно было задумываться, куда идти, ноги сами вели её. – Волчья участь – это тягостное бремя.

– Почему?

Она неопределённо пожала плечами и покачала головой.

– Тебе всегда будет грозить опасность, – медленно, задумываясь над каждым словом, ответила она. – Настоящая опасность. – Она нахмурилась, что придало её лицу неприятную строгость.

– Я ничего не боюсь. – Выставил Михей грудь вперёд.

– Зря… Это глупо… Все чего-то боятся.

– Даже госпожа Эржебет?

– Особенно госпожа Эржебет. – Жужанна усмехнулась и прибавила шаг.

– И чего же боится госпожа?

– Потерять власть.

– Она же марежуд. Как она может этого бояться?

Жужанна усмехнулась и ничего не ответила. Она снова убегала от разговора. Михей вздохнул – обычно все были готовы открыть ему душу, поделиться своими печалями. Но Жужанна была совсем не такой, отличаясь от всех, кого он знал.

– Мы пришли, – подытожила она, когда они оказались в огромном обеденном зале.

Во главе длинного дубового стола восседала госпожа Эржебет. На ней было богатое бархатное красное платье, плотно облегающее каждый изгиб тела. Оно с трудом прикрывало налитые и упругие груди. Ложбинка между ними призывно смотрела на него. Верх платья был отделан квадратным воротником, стоящим колом, будто его плели не из накрахмаленных кружев, а из серебряных прутьев. Роскошные волосы волнами ниспадали на спину. Губы горели ярко-красным, что бурно выделялось на белой коже, а глаза были густо подведены чёрным. Она напоминала хищницу, и чем дольше Михей смотрел на неё, тем сильнее увязал в её когтях. Разве такая дикая и необузданная женщина могла бояться потерять власть? Она была её воплощением.

– Как я рада, что вы присоединились ко мне, – сказала госпожа. – Присаживайтесь. Вот сюда, Михей,– она указала на место справа от себя, – а ты, Жужа, вот сюда, – махнула налево.

Михей послушно сел, Жужанна с неохотой подчинилась.

Стол был завален всевозможными угощениями. От плошек с закусками, сырами и мясом у Михея кружилась голова. В нос ударило множество запахов – солёные, пряные, сладкие, острые и кислые. Буйство вкусов глядело на него, вожделея его внимания. Он с трудом сдерживался, чтобы не накинуться на еду. Слуга, безропотная тень, подошёл сбоку и наполнил его бокал.

– Вино? Утром? – спросила презрительно Жужанна. – Не рановато, госпожа?

– Жужа, мы празднуем приезд Михея, – госпожа Эржебет бросила на неё хищный взгляд, полный недовольства. – Не каждый день находится волчий отрок.

– Действительно, – сказала она, отхлебнула воды и скривилась – будто в стакане была отрава.

– Михей, не обращай внимания на Жужу. Она вечно всем недовольна. – Эржебет улыбнулась ему. – Не сдерживайся и отведай с моего стола, а после поговорим.

Михея не нужно было просить дважды. Он, сохраняя приличия, которым его обучила мать, наполнил тарелку мясной подливкой, овечьим сыром и хлебом. Жужанна взяла яйцо и вяло прокатила по столу надавливая. Оно покрылось трещинами, которые с каждым движением расползались всё больше, превращаясь в паутину. Госпожа Эржебет надменно смотрела на это, потягивая вино.

– Почему вы не едите, госпожа? – спросил Михей.

– Я ем. – Она хитро улыбнулась. – Не беспокойся. Люблю смотреть на людей с хорошим аппетитом.

Михей смутился и опустил голову.

– Что ты. Тебе не нужно стесняться. Ты молод, силён и здоров. Конечно, тебе нужно много энергии. Ты порадуешь меня, если не будешь сдерживаться. – Её глаза впились в него, завораживая.

Михей увидел, как вокруг неё проступил тёмный ореол, медленно расползающийся. Он нахмурился, чувствуя сопротивление сиянию. Оно наступало на него, требуя подчиниться. Михей сглотнул, не понимая, чего боится. Разве не правильнее отдаться ему? Сияние окутало его и подавило волю. Михей схватил кусок мяса руками и жадно впился зубами. Подливка медленно стекала по подбородку и жирным пальцам. Баранина, приправленная розмарином, отправляла прямиком к Босоре – настолько божественный был у неё вкус. Михей зажмурился и застонал от удовольствия.

– Так-то лучше. Продолжай.

Госпожа улыбнулась ему. Михей замер, нахмурился – сияние перешло на него, но сторонилось Жужанну. Что это такое? В нос ударил резкий запах гниющих слив. Он покачал головой и бросил взгляд на испачканные руки – как он мог позволить себе опуститься до этого? Мать его не этому учила. Он потянулся к льняному полотенцу и протёр руки. Сияние отступило и замерло.

– Михей, почему ты остановился? – спросила госпожа и отхлебнула. – Не хочешь порадовать госпожу?

– Что это вокруг вас?

– О чём ты? – Она нахмурилась.

– Я вижу тёмное сияние вокруг вас, которое пыталось поглотить меня. Это странно. – Он опустил голову и отодвинул тарелку.

– Ты, правда, это видишь? – вмешалась в разговор Жужанна и отложила яйцо, что мучила всё это время.

Михей посмотрел на неё – она выглядела на удивление заинтересованной и немного возбуждённой. На лице проступил лёгкий румянец.

– Да, вижу.

– Глупости какие-то. – Госпожа скрестила руки на груди. – Как он может видеть мою форту? Даже босоркани её не видят без заклятий.

– И часто ты видишь сияние, Михей? – Жужанна скрестила пальцы в замок и положила голову на них, подавшись вперёд.

– Когда пас стадо, я так отыскивал вещую овечку. Ещё видел у подземного озера и у госпожи вчера. – Он задумался. – На реке…

– Это объясняет, почему он так быстро восстановился после штимы…

– Так я особенный? Я знал. – Михей ударил по столу.

– Я бы не спешила с выводами, – заметила Жужанна.

– Полно, Жужа…

Госпожа запнулась – дверь в зал отворилась, и на пороге появился неизвестный мужчина, в сопровождении Марчела и Киры. Незнакомец был высоким, ростом с капитана, и статным. Он был смуглым, с тёмными курчавыми волосами и практически чёрными глазами. На нём были доспехи с изображением луны и синий плащ, укрывающий его, на поясе висел ятаган. Василе упоминал о таких мечах в рассказах о войне с Девлетом, в которой он участвовал. Незнакомец совсем не походил на простого посыльного.

Всё внимание госпожи перешло на пришедших.

– Как это понимать? – грозно, обращаясь к Марчелу, спросила она. – С каких пор девлетцы появляются в моём замке без приглашения? Марчел?

– Простите, госпожа Эржебет. – Марчел смотрел прямо, во взгляде не было и намёка на извинения. – Гонец прибыл из самого Девлета с письмом от султана.

– Письмом? – Она посмотрела на посыльного. – Ну, и где оно?

Посыльный поклонился и подошёл к госпоже. Она протянула руку, он вложил в него письмо. Разорвав конверт, она быстро пробежалась по тексту. С каждым новым словом Эржебет хмурилась всё сильнее. Михей почувствовал напряжение, повисшее в воздухе. Спокойно ситуацию воспринимала только Кира, которая с любопытством окидывала присутствующих. Она явно не думала, что кто-то может за ней следить. Встретившись взглядом с ним, она фыркнула, смеясь одними глазами. Михей посмотрел на Жужанну, ища в ней поддержку, но она вновь вернулась к злосчастному яйцу. Как можно столько мучить его? Неблагодарная тварь… Михей осёкся и заметил, как тёмное сияние вновь окутало его. Нельзя терять голову. Нельзя! Что-то внутри него поддержало этот порыв.

Посыльный, стоя навытяжку, ожидал, когда госпожа дочитает. Михею показалось, что он смотрит на госпожу нагло, без должного почтения, будто даже раздевает её глазами, что смотрелось дико вместе с напряжённой позой. Он сразу же воспылал к нему ненавистью. Как вообще такое возможно? Что Девлет себе позволяет?.. Михей покачал головой. Может это не его чувства, а госпожи? Как вообще работает форта? А сила лидерца?

– Значит, султан хочет прислать своего поверенного, чтобы обсудить наше перемирие? Но зачем? – Госпожа внимательно смотрела на посыльного. – Мы не вмешиваемся в дела других жудецов. Залесье не поднимает Седмиградье против султана и не откликается на просьбы императора Маттиаса. Мы зажаты между Империей и Седмиградьем, но никому не служим. Я не пытаюсь вернуть себе жудецы. Всё, как я договаривалась с отцом Селима. Что не так?

– Султан Селим негодует, что жуд Влад повысил налоги для посещения Священных Озёр, – сказал посыльный; у него был интересный выговор. Он произносил каждое слово с характерной глухотой. Василе именно так передавал произношение девлетцев.