Читать книгу Лишний в его игре - - Страница 4

Ярослав быстро вливается в компанию одноклассников. В первый же день начинает участвовать в их развлечениях – хотя одно другого тупее. Я эти развлечения совершенно не понимаю. От этих гиперактивных, шумных парней мне хочется держаться подальше. Рядом с ними всегда слишком плотный воздух, в котором тяжело дышать. Только в стороне я могу нормально вдохнуть.

То, что смешно одноклассникам, совсем не веселит меня: ни их приколы, ни дурацкие игры – особенно в «монетки» или «слона». Наблюдая за этим всем, я чувствую себя туристом в диком африканском племени.

Играют обычно только парни – уж больно игры жесткие. В «монетках», например, кто-то запускает щелчком пальца монетку по столу; она начинает вращаться. Следующий игрок должен щелкнуть по монетке так, чтобы она продолжила крутиться, но не упала со стола. И так по очереди – все. Кто роняет монетку, тот проигрывает. Он упирает кулак в стол, а другие игроки по очереди, ставя монетку плашмя, запускают ее пальцем по поверхности так, чтобы она с большой скоростью врезалась в кулак проигравшего. Костяшки пальцев после такого обычно разодраны в кровь.

В «слона» играют двумя командами. Игроки одной выстраиваются в колонну, сгибаются пополам, каждый засовывает голову под мышку впередистоящего. Получается «слон». Вторая команда становится на расстоянии. Первый игрок бежит к колонне и прыгает на нее. Его задача – не свалиться. Затем то же делает каждый игрок. Задача второй команды – развалить слона, задача «слона» – сопротивляться и сбросить противников с себя. Синяки, ушибы и даже переломы обеспечены.

Я избегаю подобных «забав», поэтому кажусь одноклассникам странным, скучным занудой. Впрочем, меня это ничуть не расстраивает. Я знаю, что со мной все в порядке, просто все люди разные.

Уже на перемене после второго урока я вижу, как Ярослав запускает с парнями монетки. А после четвертого они все дружно играют в «слона» в коридоре.

На той же перемене я вижу Ксюшу. Она учится в параллельном классе, и у нее следующий урок в соседнем кабинете. Ксюша держится за руки с Антоном и что-то оживленно рассказывает собравшейся вокруг компании.

Антон учится в одиннадцатом, живет по соседству с Ксюшей. Они встречаются уже больше года. Антон давно в нее влюблен, а вот она обратила на него внимание, только посмотрев второй эпизод «Звездных войн». Дело в том, что Падме Амидала – ее идеал. Она всеми силами пытается слиться с образом любимой героини, буквально прожить ее жизнь. На сходках старворцев Ксюша устраивает ролевые игры, в которых, конечно же, всегда становится Падме. В «Атаке клонов» Падме влюбилась в повзрослевшего Энакина. И Ксюша поняла, что ей тоже нужен свой Энакин. Тогда она и обратила внимание на соседа. Внешне он правда чем-то похож на ее экранного возлюбленного: высокий, с узким лицом, серыми глазами и светлыми волосами. Антону надо сказать спасибо Джорджу Лукасу за удачный кастинг.

Ксюша замечает меня и радостно машет. Я подхожу. В компании все болтают про каникулы, кто как их провел. Решаю вклиниться в разговор. Рассказываю, как за каникулы просмотрел учебную программу на следующее полугодие. Углубляюсь в подробности: что успел изучить, а что нет, что далось мне легко, а что тяжело, и какие подводные камни нашел в программе… Толпа вокруг редеет. Не переставая говорить, возмущаюсь про себя: я тут, между прочим, даю такой ценный материал, о подводных камнях рассказываю! Да за мной записывать надо!

Вскоре рядом остаются только Ксюша и Антон, которые вежливо меня слушают, но между собой обмениваются странными, понятными только им взглядами и улыбками.

Звенит звонок на урок, и Ксюша с Антоном с радостным воодушевлением разбегаются по кабинетам. Я непонимающе смотрю им вслед. Что это с ними? Обычно так радостно бегут с уроков, а не на урок!

До конца учебного дня я пытаюсь приткнуться то к одной компании, то к другой, чтобы поделиться своими ценными знаниями о будущей учебной программе. Но как только я замечаю очередную группу ребят и делаю шаг в ее направлении, группа мигом распадается, и все расходятся в разные стороны. Да что это с ними со всеми? У меня для них такая важная информация, а они все разбегаются!

* * *

За две недели Ярослав полностью освоился. Одноклассникам оказалось сложно произносить его полное имя, и из него попытались сделать Славика. Но он стал всех поправлять: лучше Рик. Так Ярослав стал Риком.

С ним уже общается местная «элита»: недоступные красотки-стервы Маша и Лена, баскетболисты из школьной сборной Рысев и Фиалкин, «голливудская звезда» Никитин. Я уже даже замечал на запястье Лены несколько ярких браслетов Ярослава. Кажется, этой парочке недалеко до золотой свадьбы. А вообще наш новенький уж чересчур сильно пытается всем понравиться: вечно шутит, острит, привлекает внимание, собирает вокруг себя толпу. Боится, не дай бог, пару минут побыть в одиночестве.

Еще через неделю случается то неизбежное, чего я ждал с тоской. В первые же дни четверти классная руководительница объявила сразу два сбора денег: на дополнительную уборщицу и на покраску стен. Она объяснила это тем, что мы ходим без сменки, а в своих играх на переменах пинаем и грязним стены. Естественно, я ничего не сдал, чем подписал себе смертный приговор. И теперь на очередном классном часе Елена Андреевна громко, осуждающим тоном зачитывает фамилии должников.

Кроме меня, таких еще двое. Прекрасно зная, что нужно делать, мы плетемся занимать «места позора». Была бы воля классной, она бы повесила рядом с третьим рядом соответствующую табличку. Елена Андреевна организует сборы с завидной активностью, класс непрерывно скидывается на занавески, обои, подарки учителям и многое другое. Я не могу участвовать, но Елену Андреевну не волнует наше финансовое положение. Она выступает исключительно за равенство. В конце каждой четверти список должников обнуляется, а затем создается заново.

Идя к позорным партам, вижу, что Ярослав наблюдает за мной и хмурится. Он что-то спрашивает у Рысева, тот отвечает. Ярослав хмурится сильнее. Сцена ему явно не понравилась, и от этого я испытываю одновременно неловкость и раздражение. Прежде Ярослав не замечал меня, вел себя так, будто я тень. И надо же ему обратить на меня внимание именно в такой постыдный момент!

Пытаюсь сохранить невозмутимый вид, показываю, что меня как раз вся эта чушь совершенно не задевает. Но это не так. Мне ужасно надоело сидеть за «партами позора». Елена Андреевна специально придумала их, чтобы выделять должников и натравливать на них остальных. Она акцентирует на этом внимание изредка, как бы между прочим, но едко – сообщая классу, что «пока одни отлынивают от сборов, другим приходится платить еще и за них». И каждый раз из-за этого денежного барьера между мной и классом я испытываю ужасно паршивое чувство.

Мы, трое злостных неплательщиков, садимся за разные парты. В классе раздаются смешки. Я слышу гаденькое хихиканье Соколова – длинного, тощего, несуразного парня с темными волосами, бледным надменным лицом в веснушках и огромными руками-клешнями. С Соколовым в классе никто не общается, он входит в ту же касту, что и я. Он говорит тупые вещи, за спиной про всех сплетничает, а еще не моет голову. У него нет друзей, но он все время тщетно липнет к каким-нибудь компаниям. Родители у него обеспеченные, и он никогда не сидел на местах позора. Не выношу его: он все время подлизывается к учителям и поддерживает их вымогательства.

В мою спину что-то ударяется. Оборачиваюсь. Это Рысев бросает в нас копеечными монетками.

– Эй, бомжары! – шепчет он так, что его слышно на весь класс. – Ловите! Мы тут вам скинулись на хавчик!

Очередная монетка ударяет меня в лоб. Я закатываю глаза, показывая Рысеву все свое пренебрежение, и отворачиваюсь.

Елена Андреевна все видит, но не пытается пресечь. Наоборот, удовлетворенно улыбается, наблюдая за этой сценой. Но тут я слышу недовольный голос Ярослава:

– Ну чего ты делаешь-то? Чел, остынь! Ну камон, задолбал, дай сюда!

За их с Рысевым партой слышится возня, после чего обстрел монетками прекращается. Ярослав пресек это. Наверное, это его монетки, и ему просто стало жалко тратить их впустую. Довольная Елена Андреевна, закрыв тему долгов, переходит к обсуждению других вопросов.

После уроков на выходе из школы давка. Передо мной идут Игорь и Антон. Оба одиннадцатиклассники, и оба умные, планируют поступать в престижные вузы. Я невольно слушаю их разговор: Игорь так и лучится восторгом и гордостью.

– Я только два занятия отходил, а уже такой прогресс! У нее такой подход… Она прям мозги меняет, по-другому теперь смотришь на все эти производные и прочие. И те задачи, что раньше сложными казались, теперь щелкаешь как орешки.

– Да, я слышал про нее, сестра у нее занималась, правда, не на дому. Ездила в Москву, в универ, где она ведет курсы, – отвечает Антон. – Поступила в МГУ. Говорят, у нее все поступают куда хотят.

– Хорошо она переехала и сейчас рядом живет, можно домой к ней приходить…

– Да, удобно. Я на первое занятие к ней уже записался, и как раз на дом…

Видимо, они говорят про какого-то суперского репетитора по математике. Эх, такой бы и мне не помешал. Вздыхаю. И Игорь, и Антон – из обеспеченных семей. Родители могут оплатить им лучших педагогов. А я все так же по несколько дней решаю одну задачу. Вот бы у меня были деньги… А лучше классные мозги, тогда не нужны никакие репетиторы.

Я очень медленно продвигаюсь по билетам. Пока решил всего тридцать задач, и то – самых легких, и многие из них однотипные. Такими темпами я ничего не успею.

* * *

В двадцатых числах января получаю зарплату за прошлый месяц, и Нонна тут же забирает три четверти. Как обычно, на следующий день она созывает всех собутыльников. А у меня выходной, который я планирую посвятить учебе, особенно – подготовке к контрольной по физике во вторник. Так что в понедельник после школы, зная, что дома до ночи будет шумная гулянка, занимаюсь в школьной библиотеке до шести. Но затем библиотека закрывается, и приходится тащиться домой. Я мог бы напроситься к Ксюше, вот только она сегодня допоздна не дома.

Гости заполонили квартиру. Повсюду пьяный смех, песни, звон бутылок, кислый запах пота и дешевого алкоголя. Просто не протолкнуться! А мне нужно продолжать заниматься.

Нонна сидит в кухне на стуле, как на троне, с видом императрицы, кокетливо закинув ногу на ногу. Она в дешевом красном платье, волосы смешно перекинуты на один бок. Кого-то она мне напоминает… Блондинку с обложки «Космополитена»! Точнее, пародию на нее.

Пытаюсь укрыться на балконе. Но кто-то постоянно лезет ко мне и сюда.

Тетка со сморщенным, похожим на курагу лицом пристает с пьяными разговорами. Алкаш в белой майке и с опухшими глазами-пельмешками сует мне под нос стакан с чем-то ужасно кислым по запаху. При этом он разливает свое пойло по странице учебника. А лысый мужик с болячками на бровях тычет вонючей сушеной рыбой в мою тетрадь по физике и кричит:

– Это паучки! Это паучки! Слышь, Нонка! А он у тебя художник!

– Это не паучки, – устало вздыхаю я. – А эквипотенциальные поверхности диполя.

– Чего-о? – протягивает мужик, округлив глаза, и в задумчивости чешет рыбой лысину. – Какие такие потенции?

– Ладно, это паучки, – сдаюсь я.

Признаю поражение: в такой обстановке я не могу сосредоточиться. И выхожу в подъезд. Залезаю на широкое окно, обустраиваюсь там и погружаюсь в учебу. Я так глубоко ухожу в разности потенциалов электрического поля, что не слышу приближающихся шагов.

– Ты чего это здесь, Даня? – звучит удивленный голос.

Очнувшись, вижу рядом маму Ярослава – я уже знаю, что ее зовут Катерина Николаевна. Она несет полные сумки с продуктами.

– Да у нас там… Дезинсекция… Тараканов травят, – нахожусь я.

Тут же за дверью моей квартиры раздаются восторженный гул и пьяный хохот.

– О! Видимо, гнездо обнаружили! – торжествующе отвечаю я на вопросительный взгляд Катерины Николаевны.

Она милосердно поддерживает мою игру:

– И сколько займет битва с тараканами?

– Думаю, допоздна.

Она задумывается, а потом оживляется:

– Знаешь что? Пойдем-ка к нам. Посидишь спокойно и позанимаешься.

– Спасибо, но мне тут очень комфортно, – отказываюсь я, стараясь скрыть смущение.

– Пойдем-пойдем. Ярослава нет и еще долго не будет, а я на кухне посижу и не помешаю тебе.

– Но мне и правда ком…

– Тут холодно, простудишься еще. И сидишь черт-те как, вон спина какая скрюченная! Разве это дело?

Катерина Николаевна говорит бодро, почти весело – будто каждый день загоняет детей, которые делают уроки в подъезде, к себе домой. И именно эта непринужденность заставляет меня согласиться. А еще… мне очень хочется увидеть, как у них все дома. Эта семья почему-то притягивает меня, как магнитом, и мне хочется больше узнать о ней.

Со своего балкона я все еще иногда слышу ссоры Катерины Николаевны с Ярославом. Обычно все заканчивается тем, что он выбегает из квартиры, хлопая дверью. А я, уходя на работу вечером, вижу его маму в окне: она вглядывается в улицу.

Квартира просторная, с хорошим ремонтом. В прихожей стены покрыты персиковыми обоями с рисунками роз, одна стена полностью отделана декоративным камнем. Пахнет новой мебелью, деревом, цветами и выпечкой.

Катерина Николаевна проводит меня в гостиную. Здесь светло-зеленые обои с цветами, такого же оттенка диван. Ковер, занавески и мебельная стенка светло-бежевые. Единственное яркое пятно – пестрый кофейный столик, выложенный мозаикой. Вокруг много цветов в горшках, особенно орхидей, из-за чего комната похожа на оранжерею.

Я усаживаюсь на диван за кофейный столик. Катерина Николаевна уходит и вскоре возвращается с подносом. Там чашка с чаем и тарелка с домашним пирогом. От аромата у меня урчит в животе.

Нонна тоже пекла… Когда-то. Когда в моей семье все было нормально.

Сразу оживают воспоминания о детстве.

Суббота, за день до Пасхи. Пора идти в церковь святить кулич и яйца, а у нас вся квартира в дыму, гарь такая, что невозможно дышать. Это Нонна сожгла домашний кулич… К этой маленькой катастрофе мы всей семьей отнеслись с юмором. Открыв все окна, папа махал полотенцем и подшучивал над кулинарными способностями Нонны. Нонна и сама смеялась. А потом папа и Рома быстро сбегали за магазинным куличом.

Но вообще, хоть готовка и не была суперспособностью Нонны, такие курьезы случались редко. Вспоминаю карамельный торт, который она однажды приготовила мне на день рождения… На его верхушке кремом, карамелью и фруктами была выложена мордочка льва. Аж слюнки потекли.

Воспоминание развеивается, вместе с ним пропадает фантомный вкус карамельного торта. Я смотрю на Катерину Николаевну.

Вдруг накатывает острое чувство благодарности к ней. Я ей никто, а она позвала меня домой, угощает чаем с пирогом. Но я не могу выговорить даже простое «спасибо»: между мыслями и словами все так же нет моста. И, стыдливо смотря на пирог перед собой, я лишь киваю ему.

Катерина Николаевна говорит, что не будет мне мешать и, если что понадобится, она на кухне. После ее ухода я оглядываюсь. Замечаю на столе папку с рукописным заголовком «Контрольный журнал». Любопытно… С опаской смотрю на дверь, а потом все-таки открываю папку. Внутри – файлики с листами, на каждом – заполненная таблица.

Планирование уборки

Утренний ритуал

Вечерний ритуал

Закупки

Здоровье

Спорт

Уход

Ярослав – напоминания

Ярослав – меню

Ярослав – дела

Ярослав – школа

Работа

Листов много; на каждом – подробный перечень дел на текущий месяц. Дни, которые уже прошли, помечены знаками «+» или «—» или числами от 0 до 10. Наверное, это оценка качества: насколько хорошо выполнены дела. Похоже, жизнь Катерины Николаевны очень тщательно распланирована.

В таблице «Работа» три дня в неделе – вторник, среда и пятница – помечены загадочными буквами «УН». А в окошках с понедельником, четвергом и субботой стоит надпись: «На дому». Таблица «Спорт» сообщает, что два раза в неделю, по вторникам и четвергам, Катерина Николаевна посещает бассейн. А лист «Закупки» говорит, что она по средам ездит в гипермаркет. Также в «Закупках» я замечаю назначенное на воскресенье дело: «Съездить на садовый рынок за “белой джулией”». На каждый пункт отведено время.

Таблицы, относящиеся к Ярославу, интересуют меня больше всего. Они заполнены особо тщательно. В «напоминаниях» очень много пометок начинается со слов: «Напомнить Ярославу…». И дальше может быть что угодно: «о контрольной», или «что ему нужно сдать деньги на экскурсию», или «что он записан к врачу», или «про реферат».

Перелистываю. Дальше идет таблица «Ярослав – меню». Меню распланировано на всю неделю с суммарным подсчетом белков, жиров, углеводов, омеги‑3, кальция и других полезных веществ.

Следующая таблица – «Ярослав – дела»:

Почистить кроссовки зубной пастой. Если не поможет, то уксусом и лимонным соком

Сдать в ремонт колонки

Купить новую мышку

Подшить джинсы

Замочить толстовку в отбеливателе

Купить тетрадь для черчения, транспортир и карандаши KOH-I-NOOR2B и 2H

Изучаю таблицу полностью. Возмутительно! Она гладит, стирает, покупает ему одежду, школьные принадлежности, меняет ему постельное белье, записывает его к парикмахеру, отдает в ремонт его обувь, убирается в его комнате… Больше всего меня коробит то, что она застилает его постель, а еще моет его обувь! И все это она вносит в свои планы. Она же все делает за него! Может, еще и зубы ему чистит и шнурки завязывает? Этот парень хоть что-то делает сам?

Закрываю журнал, отодвигаю подальше. Он поднял во мне волну негодования и стыда. Мне стыдно: и за себя, потому что я сунул нос во что-то личное, и за Ярослава.

С головой ухожу в учебу. Не замечаю, как пролетает время. Вынырнув, обращаю внимание, что уже одиннадцатый час! Собираю учебники и тетради, иду в кухню.

Кухня небольшая, но уютная. Милый, будто игрушечный, гарнитур из светлого дерева, стол застелен белоснежной скатертью, на нем в вазе стоят хризантемы. Катерина Николаевна убирает засохшие цветы и расправляет оставшиеся. Увидев меня, она улыбается. Улыбка у нее особая: все для той же самой воображаемой передачи.

– Закончил?

– Да.

– И как, успешно?

– Да.

Надо бы еще что-то сказать, чтобы не выглядеть грубым, но почему-то не могу.

– Уходишь? Вроде твои дезинсекторы ушли, за стенкой больше не слышен шум.

– Да. Хорошо.

Обуваюсь. Тянусь к дверной ручке, но она вдруг ускользает от меня. Дверь распахивается, и на пороге появляется Ярослав. Он совершенно не удивляется моему присутствию у себя дома. Даже здоровается первым:

– Йоу, чел! Что, учился?

– Ага, – удивленно отвечаю я. Откуда Ярослав знает?

Выйдя, осознаю, что не попрощался с Катериной Николаевной и не поблагодарил ее. Дверь в соседскую квартиру приоткрыта. Вернуться? Или же уже поздно?

– Мам, а есть че похавать? – раздается из квартиры.

– Да, есть лазанья и пирог.

– Оу, щит! Опять эта макаронная запеканка! – ноет Ярослав. – А от пирога уже тошнит! А нормального нет ничего?

Возвращаться поздно. Ухожу к себе. Можно даже не надеяться, что в следующий раз, увидев меня за уроками в подъезде, Катерина Николаевна снова будет такой гостеприимной.

Как только я вхожу в квартиру, мне в нос ударяет отвратительная вонь. Прохожусь по комнатам. Всюду хаос: бычки, бутылки, пустые консервные банки, чешуя от сушеной рыбы, упаковки от чипсов, смятые пластиковые стаканчики. На кухне открыто окно, на подоконнике – блевотина. В ванной на полу возле унитаза – подозрительные желтые потеки.

Рому я не обнаруживаю. Гости ушли. Нонна спит на полу в коридоре. У меня не получается ее растолкать, и я просто приношу ей подушку и одеяло.

Надеваю резиновые перчатки, беру тряпку и бутылку хлорки и принимаюсь за уборку. Думаю о том, как же мучается сейчас Ярослав, поедая надоевшую лазанью.