Читать книгу Академия Зеркал - - Страница 2

– Полагаю, на время с ним покончено, – заключил мужчина спустя несколько минут тишины, – но Лукерия озадачить всё же придётся. Шмелям пора поработать, – оттянув белёсую прядь, с губ его сорвалось намеренно тихое ругательство: – Маленькая погань.

– Кто он? Нет, – Элина попыталась выровнять дыхание, не поддаваться панике,  – мои родители, они правда превратились в лёд? А теперь просто исчезли, он забрал их с собой. Можно ли спасти, как, что вообще делать, я не?..

– Возьмите себя в руки. Для начала, – пристыдил холодно.

Вот опять! Чужие эмоции раздражали его. А ещё непослушание, препирательства и слабость. Всё то, какой была сейчас – одним большим комком нервов. Может, раздражала бы и саму себя тоже?

– Уверяю, произошедшее не останется без внимания. Одно моё слово и Ваши родители будут здесь, в своём глупом мирке. Нам же надо уходить, и уходить как можно скорее.

– Куда?

– Возвращать Вас на родные земли. Куда же ещё?

Он вновь достал часы, прошёлся взад-вперёд, осмотрелся и о чём-то глубоко задумался. На Элину лишний раз старался не смотреть. Может, хотел дать время прийти в себя. А может просто избегал вопросов. Их-то точно накопилось огромное множество, целый вагон и маленькая тележка. Неужели могло быть иначе? Сделав несколько пасов рукой, мужчина с легкостью избавился и от тающего снега, и от каких-либо следов «магического и не объяснимого». Будто ничего и не было, будто преступник спрятал улики.

– Всё готово. Пора выдвигаться.

– Нет, погодите! – не важно, что вся она заледенела и едва могла шевелиться. Ей нужно было знать, нужно было поверить, что мир до сих пор реален. – Объясните же мне. Что всё это значит? Кто вы? О каких землях, возвращении, магии говорите? Это сон или галлюцинации? А может я и вовсе умерла?..

Ожидаемо тот поморщился, будто лимон умудрился съесть. Молчал, но не отмахивался, а, наконец, по-настоящему увидел её, всю взмокшую, с потёкшим макияжем и мертвецки бледной кожей. Приблизился. Элина неосознанно сжалась. Перед глазами отчего-то встал образ отца. Интересно, что бы она выбрала сейчас: его наказание или эту промозглую дорогу с осколками привычного мира? Глупая мысль сбилась, стоило неожиданно горячим ладоням обхватить её щёки. Тут же дёрнулась.

– Неужели думаете, я причиню Вам вред? – от него ничего не скрылось.

Но Элина не ответила. От чужих прикосновений тело вдруг разгорячилось, будто разом окунули в кипяток. Онемевшие пальцы приятно закололо, и ей даже удалось легко пошевелить ими. Одежда высохла, дрожь прошла. А всё эти волшебные руки, которые словно вливали в неё жизнь. Когда они исчезли, отпустили свободно, Элина едва не потянулась следом – «ещё чуть-чуть, ещё немножко». Тепло успокаивало. Тепло давало защиту. Вот только под пристальным взглядом, чего-то выжидающим и насмешливым, она словно увидела себя со стороны, и щёки в тот же миг вспыхнули безо всякой магии.

– Что Вы сделали?

Этот вопрос стал первым, на который получила ответ.

– Оглянку, – и даже пояснение, – небольшой заговор, дарящий тепло или свет. Для созидателя сущая мелочь. Для такого как я тем более.

Конечно, всё сразу стало понятным.

Вновь повисло молчание. Элина уставилась на свои чёрные кеды, ища решимость и нужные слова. На языке осел металлический привкус. Порез. Если бы это был сон, от боли она давно бы проснулась. Так ведь?

– Расскажите. Почему так сложно? Почему я не могу знать? Как должна просто довериться незнакомцу и идти не пойми куда? – запнувшись, уже тише добавила. – Или Вы сотрёте мне память и оставите здесь?

Господи, до чего жалостливый тон! Осталось только на колени встать и умолять его: «Пожалуйста, дайте шанс!»

– Позвольте, но такое было бы куда гуманнее. И проще, – от усталости или мороза голос его приобрёл хрипотцу. Чуть поморщившись, он сглотнул. – Я не лучший человек, для того, чтобы устраивать вводные лекции или хвалебные проповеди. Но Вы правы…

…и другим, более воодушевлённым и представительным, заученным, тоном заговорил:

– К Вашим услугам Севир Илларионович Зорин, служитель Государственной канцелярии и по совместительству заместитель директора в Академии Зеркал. Моя цель здесь: Вы и Ваши проявившиеся силы. Аркуда почуял всплеск по мощности равный не то въержену, не то новоявленному ведающему. Встретив Вас воочию, я убедился в его правоте и решил не медлить. Поэтому сейчас должен сопроводить Вас в Академию, направить на дальнейшее обучение.

Да кто в такое поверит? Полная чушь, лишь бы завести её подальше в лес и убить. Сыграть на детских мечтах. Куче прочитанных книг. И пусть она уже видела, на что они способны, видела, как правила обычного мира рушатся одним взмахом руки, всё равно… Она боялась верить.

«Ты волшебница, Эля»! Смех, да и только.

– Это шутка такая? Розыгрыш, скрытая камера?

– Вы сами знаете ответ.

Он прав. Знала. Всё детство, проведённое в книгах и фантазиях тому подтверждение; слепая вера, что всё в этом мире не для неё и не её – тоже. А ещё то свечение на кончиках пальцев, появлявшееся каждый раз, как Женя позволял тронуть струны Сириус и гордо улыбался, если аккорды звучали верно.

Но Элина никогда не верила себе: «тебе кажется», «у всех так», «ты не особенная»; и в какой-то момент перестала замечать, как будто забыла, стёрла из памяти все странности. А сегодня вот вспомнила. Разом. Безвозвратно.

– Довольны? Теперь готовы идти? – повторил Севир настойчиво. Он не оставлял ей выбора.

– Но могу ли я вернуться? Если захочу?

– Конечно.

Последний рубеж. Последнее сомнение. Путь отступления, которым воспользуется, стоит кому-то прижать хвост. Сбежит, будто никогда и не было, будто забыла обо всём, подхватила амнезию.

До чего же ты безрассудная и доверчивая, Эля.

– Впёред тогда?

Вот и всё. Выбор сделан. Лично твой выбор – второй за всю жизнь.

«Никаких сожалений!» – словно сам Женя эхом зашептал на ухо.

Севир не стал медлить. Из широкого рукава, словно фокусник, выудил снежный шар. Вместо домика и новогодней ёлки там стоял очень детальный и очень реалистичный маленький дворец, вышедший прямиком из ренессанса, с площадью и кучей арок.

– Ни в коем случае не отпускайте моей ладони. Сниж-юза способен занести куда угодно, и хорошо, если то будет Анива, а не Сожжённое княжество. Полунощные земли, знаете ли, не щадят заблудшие души.

И действительно протянул ладонь. Её влажные горячие пальцы сомкнулись на чужих, хоть робко и слабо, но уверенно. Тогда же губы Севира растянулись в улыбке, ласково кошачьей, снисходительной. «Так что ты хочешь от меня? Одну из твоих девяти жизней, кошачий царь».

Он поднёс снежный шар к самому кончику носа, так что игрушечный домик стал казаться большим и настоящим. Долго всматривался в окошечки, словно что-то искал или всё-таки пытался обмануть разум, а затем вдруг тряхнул им, поднимая снежинки со дна. Едва слышно шепнул: «Гостиный двор».

Но ничего не произошло. Элина старалась не смотреть так пристально, помнить о приличиях, но не получалось от слова совсем, она даже моргнуть боялась. А вдруг упустит самое главное?

И в ту же минуту прямо на её глазах снежный шар расцвёл алым, затянулся мутной дымкой. Севир быстро отстранился. Ослабил хватку, и шарик послушно соскользнул прямо им под ноги.

И земля пропала.

Они упали.

Элина раскрыла рот в немом крике и, не думая, ещё крепче вцепилась в Севира. И как она только доверилась ему?! «Вредить Вам никто не хочет» – да конечно! А отправить в бездну, превратить в лепёшку, запереть в кроличьей норе – это другое!

– Успокойтесь. Всё идёт по плану.

– Сомнительный у Вас план!

Они летели в никогде: темнота окутывала коконом, дальше носа ничего не разглядеть, и только воздух бил по лицу, усиливая панику. Севир будто и не чувствовал этого. Он вообще вёл себя так, словно за спиной держал парашют или пару ангельских крыльев. Элину, наверно, должно было это обнадёжить. Но спасительной всё равно стала мысль: «Разобьёмся – так вместе».

Впрочем, этого не случилось. Удача, иначе не объяснить.

Падение закончилось резко. Под ногами снова образовалась твёрдая земля, и огромных усилий стоило устоять, а не свалиться, сдирая колени в который за сегодня раз. Элина, оставшись без опоры, пошатнулась. Голова шла кругом, яркий свет бил в глаза. Да на американских горках и то было лучше. Если такое придётся терпеть из раза в раз, то, пожалуй, она предпочтёт свои «глупые» автобусы и машины.

Шум улицы привёл в чувство. Скопище голосов вынудило сделать вид, что ничего странного только что не произошло.

Они оказались у главных ворот старинного здания солнечного, песочного цвета. Коридоры его состояли из аркад – множества одинаковых арок. На первом и втором этажах размещались витрины и вывески магазинчиков, предлагавших всё, чего душе угодно: книги, картины, косметику, выпечку, антиквариат. На проспекте собралось много людей. Провожали последнее осеннее тепло, радовались и смеялись вместе. Музыканты играли «Три полоски», собирая аплодисменты и мятые купюры. У лотков с кофе было не протолкнуться, в воздухе стойко пахло жареной карамелью.

– Вижу, пришли в себя? Тогда не медлим.

Никто даже не заметил, как они появились здесь, вывалились из червоточины, как инопланетные захватчики. Зря Элина боялась. До чего же нужно быть слепыми! Мимо них проходили парочки и компании друзей, но все, если и смотрели, то насквозь: очередное безымянное лицо в бесконечном потоке. Севиру очевидно, было плевать, как и остальным. В своих странных одеждах, больше похожих на платье, многослойных и расшитых узорами нитей он всенепременно должен был привлекать внимание – музейный экспонат, вышедший погулять. По крайней мере, так думала она. Ей-то постоянно мерещилось, что на них смотрят, следят пристально, подозревают. Но нет, тайна ускользала ото всех.

Севир взбежал наверх. На втором этаже почти никого не осталось, магазинчики медленно готовились к закрытию. Несмотря на это, они шагали всё дальше и дальше, пока не остановились напротив лакированных дверей с потёртым колокольчиком. Кофейная, состаренная вывеска гласила золотыми буквами: «Лавка Мастеров Нагорных».

– Хорошо запомните это место. Единственный способ попасть в Академию, как впрочем и любую другую точку мира, здесь, – и не раздумывая, распахнул дверь.

Цзинь-цзинь-цзинь.

Помещение оказалось хоть и большим, но ужасно тесным, словно вот-вот стены сдвинутся и рухнут прямо им на головы. Всё свободное пространство занимал антиквариат: под потолком весели ажурные люстры, вместо обоев – гобелены, полотна картин и циферблаты часов, а стеллажи погрязли под бронзовыми статуэтками, резными шкатулками и чайными сервизами. Часы тикали, граммофон пел Синатрой: «Two lonely people, we were strangers in the night», и за этим шумом легко терялись собственные мысли. «Вот откуда здесь столько вещей», − заключила с полной уверенностью.

Севир, как Гулливер, широким шагом пересёк путь от двери до крохотного письменного стола в самом центре хаоса. Элина старалась по пятам следовать за ним, боясь запнуться и налететь на что-нибудь ценное, но, то и дело, взглядом цеплялась за блестящие кубки и шестерёночные механизмы. Ничего магического и необычного – может только отсутствие пыли. Да и место это больше походило на барахолку, нежели обитель великого чародея. Но ведь внешность бывает обманчива?

За столом восседал молодой парень лет двадцати. Он никак не обращал на них внимания, погрязнув в тяжёлых раздумьях, и бесцельно листал страницы пожелтевшей книги. Рукава его белой рубашки были неаккуратно подвёрнуты и выпачканы в синей краске, также как и надетый поверх фартук, как и несколько прядей белокурых волос – настоящий творческий беспорядок. Хотя, конечно, странно было бы увидеть в таком месте педантичного клерка.

Зато взгляд Севира как-то резко поменялся. Подожди немного и проскочит молния. Оказывается, к ней он ещё был добр и ласков. Когда подойдя ближе, они остались не замечены, Севир молча сложил руки на груди и принялся ждать. Вот только минуты сменяли друг друга, а реакции так и не было, и, в конце концов, тот не выдержал:

– Вечер добрый, Ангел. Обрадуйте же меня, скажите, неужели Мастер осознал, наконец, проблему и избавился от своего потворства? Хотя, похоже, Ваша бездарность распространилась уже и на эту простую работу.

Названный Ангелом парень вздрогнул и даже слегка подскочил на месте. Заметил-таки. Промедли ещё чуть-чуть и в лавке начался погром.

– И Вам всего хорошего, господин Зорин, – отбросив книжку, тот поднялся из-за стола и теперь возвышался над Севиром на добрые полголовы. Настоящий исполинский богатырь. Дрожжами их всех что ли кормят? – Я всё ещё подмастерье, так что оставьте оскорбления при себе. Чего хотели?

– А как иначе с такими как вы? – тем не менее продолжать не стал. – Мне нужен Мастер.

– Всем он нужен, – Ангел хмыкнул. – Заказ у него сейчас. Не знаю, захотите ли ждать. Уверен, другие Проводники свободны. Нифонт Маврикьевич, например, он Вам всегда рад.

Севир скривился лишь от одного упоминания.

– Ни за что. Даже имя его при мне забудьте. Мы подождём.

«Но разве Вы не спешили?» – обозлёно подумала Элина. На объяснение всего или помощь маме с папой у него не хватало времени, а сейчас?..

Ангел рассмеялся, будто услышал отменную шутку. Похлопал по столу, заваленному бумажками, и резво подскочил к проёму, завешанному гобеленом. Похоже, там находилась подсобка. Отодвинув тяжёлую ткань, он сунул только голову и громко предупредил кого-то:

– Я ухожу!

– А ну стой, – тут же ответили скрипучим голосом, – Мастер что тебе сказал? Сидишь в Лавке и ни шагу в город! Ты наказан!

– Здесь важный гость, дядь. Срочный заказ, понимаешь. Я быстро! – и не дослушав поток нравоучений, задёрнул полог обратно. – Идёмте.

Весь вдруг воодушевлённый и даже излишне энергичный, он обогнул стол и подошёл к стене, где накренённой стояла картина, изображавшая девушку с младенцем, такая огромная, что уголок позолоченной рамы намертво упёрся в потолок и, казалось, сросся с ним. Встав напротив, Ангел вскинул руку и буквально из воздуха достал белый кинжал, острый и тонкий.

Элина даже подумала, не успела ли моргнуть и просто пропустить момент, но потом вспомнила: здесь не нужно искать логики! Вещи берутся из неоткуда, снежный шар переместит куда угодно, призрачные мальчишки клянутся убить – ничего необычного!

Остриё кинжала легонько коснулось лба младенца, и в тот же миг полотно вместе с рамой исчезли. На их месте оказалась железная дверь лазурно-голубого цвета, уходившая в стену на несколько сантиметров. Створки словно оплетала живая лоза, но на деле выточенные из белого металла завитки и листья.

Ангел одним движением сдёрнул с шеи болтавшийся на цепочке ключ и вставил в замочную скважину, надёжно прячущуюся в узоре. Два поворота, и вот скрип – дверцы широко распахнулись, зазывая в свою темноту.

– Сейчас перейдём на полудненые земли. Ощущения незабываемые, на всю жизнь запомнятся, – обращался, кажется, к ней. Элина смогла лишь выдавить улыбку. Чтобы взглянуть в чужое лицо, приходилось сильно задирать голову.

Ангел держался чуть впереди, собираясь показывать дорогу, хотя коридор вёл прямо и никуда не сворачивал. Было темно. Идти приходилось замирая над каждым сделанным шагом. В воздухе летали крохотные светлячки, но их просто не хватало для того, чтобы осветить пол. Впрочем, Севира явно не заботило, что там у него под ногами. Элина чувствовала его цепкий, любопытный взгляд, прожигавший спину дотла. Было это так отчётливо, так близко, никуда от него не деться. Что же опять не так делает? Чем раздражает? До этого лишним взглядом боялся одарить, а тут? Пришлось крепче стиснуть зубы. Чёрт с ним.

Наконец, показалась ещё одна ярко-лазурная дверь – их выход, конечна остановка. Ангел легонько толкнул створки, и жёлтый свет пробился в царство тьмы, освещая ровные каменные стены и последние две ступеньки. Широким шагом он перескочил их и выбрался наружу. Элина, не раздумывая, повторила следом.

И тогда же замерла.

Волна тепла окатила изнутри, такая родная и долгожданная. Обезоруживающая. Как похвала матери или гордость отца. Как искренняя любовь.

Её будто не стало здесь. Растворилась, исчезла. Отныне она – небо, солнце, горный ручей. Она не жива.

Тело сделалось до того лёгким, невесомым, ещё чуть-чуть и воспарит, унесённое южным ветром. Мысли исчезли. Проблемы исчезли. О чём ты думала всё это время? О чём переживала, по чему убивалась? То мелочь, глупость… Всё решено. Спасение рядом.

Ты – ничто. Ты – всё.

Забудь.

Забудь же…

«Не слушай их, Дроля»

Она резко очнулась, будто кто-то окатил ледяной водой. Так страх вернул её на землю. Элина не умела доверять себе, и сегодня это спасло. Странный порыв лишь насторожил, заставил очнуться и не поддаваться. Ведь не бывает просто, не бывает легко. Если просто, значит ловушка.

– Что это?..

Она не договорила. Только сейчас поняла, чего ждали эти двое с таким мерзким предвкушением – её реакции. Вот почему смотрели так. «Хлеба и зрелищ!». Нашли себе развлечение. Такие ведь крутые, знающие всё.

Элина выпрямилась. Вспомнилась школа и любимый класс. У них был точно такой же взгляд, когда дружно подкладывали ей на парту жуков, и когда резали форму, и когда чёркали в тетрадях с домашней работой. Выжидающий. Изголодавшийся. Звериный.

– Понравилось? – Ангел подмигнул, посмеиваясь.

– Очень.

Что она вообще забыла здесь, с этими людьми? Захотелось вдруг сбежать, как ещё недавно, вихляя в снегу и падая.

– Таково влияние перехода, – взялся пояснять Севир, хотя до этого божился, что ненавидит и не умеет.  – Сам мир приветствует ведающих, детей восьми Богов, вернувшихся под крыло матери. Здесь им место, здесь их суть. Нигде больше не испытают этой защищённости, свободы; ни в одном уголке чужого мира. Глупцы те, кто сами лишают себя этого.

Одно Элина осознала чётко – Севир ненавидел мир «простых» людей. Возможно, ненавидел и её, живущую там. Его голос звенел от подавляемой злости. Ангел поглядывал косо, но даже ему хватило ума промолчать. Элина неопределённо кивнула. В ней росла какая-то отстранённость.

– Сегодня у нас многолюдно. Домцы устроили форум. Мастер обещал тоже поучаствовать, но хоть бы к концу успел. Вечно он…

Только теперь обратила внимание, куда их вывел коридор. Широкая площадь, жёлтые фонари, толпа людей. Казалось, вышли на противоположную сторону Гостиного Двора, вернулись туда откуда начали, но это было не то место. Совершенно не то.

Низенькие каменные дома ютились совсем близко друг к другу, наслаивались как мазки краски на холсте. Под ногами хрустел снег, а кустистые ёлки светились в инее. На площади прямо напротив них, горел костёр. Люди водили хороводы, пели песни. Поголовно носили тяжёлые меховые накидки, хотя с Элины пот катился градом, а на поясах держали непонятные деревянные фигурки в виде солнца. С тележек разбирали что-то горячее, дымящееся в деревянных стаканчиках. Один мужчина и вовсе забрался на плечи стоявшей в центре статуи и декларировал: «Следующая группа из Омойвки! Оцените по достоинству их Вахру, революционная идея! Я помогал!». Где-то далеко видна была сцена. Похоже, как раз там и представляли свои идеи и изобретения.

Это ведь настоящий город. Город, распростёршийся на километры. Город, поместившийся внутри здания. А это не горы ли там видны? Магия, да… Как давно это здесь скрывалось? Всегда? И сколько же ещё такого неизведанного, ей не доступного?

Ангел повёл их дальше сквозь галдящую толпу. Удивительно, но, завидев его, даже преклонных лет дядечки спешно расступались и склоняли головы, горячие споры смолкали, и они легко проплывали мимо.

– Я пойду встречу его, предупрежу. Вы ждите, – только этого и желая, он пулей вылетел наружу.

Оставил их в холле какого-то очень старого поместья. Элина устало свалилась в одно из кресел. Неужели долгожданная передышка? Сейчас бы горячую ванну и чая. И большущий кусок черничного пирога. Интересно, могут здесь колдовать еду? Севир остался стоять у не зашторенного окна, наблюдая за бушующими веселящимися людьми. Тишина между ними отчего-то стала отдавать неловкостью. Так прошла одна минута, за ней вторая, третья, пока вдруг Севир не зашевелился, вспомнив, и не достал из нагрудного кармана серебряные часы.

– Не нервничайте так. Это вынужденная мера. Вы бы поняли, доведись увидеть Нифонта воочию.

Элина вздрогнула. Уже успела так привыкнуть к тишине и мыслям, что чужой голос показался хлопушкой, взорвавшейся над ухом.

– Я не нервничаю, – и всё равно добавила, – но тогда, казалось, у Вас даже нет времени поговорить.

– Теперь есть. Любые Ваши вопросы, пожалуйста, – как бы в подтверждение занял второе кресло и, облокотившись на подлокотник, прищурился выжидающе.

«С чего такая щедрость?» – наверно, не самый лучший первый вопрос. Подтянувшись и сев ровно, Элина сцепила руки вместе и медленно проговорила:

– Где мы? Это место не похоже на академию.

– Всё верно. Мы лишь на полпути к ней, – кивнул, – Не представляю даже как донести всё в такие сжатые сроки. Но, будем честны, выбора у меня особо нет… Как я уже говорил, сейчас мы пересекли границу. Отныне мир неключимых позади. Этот город, Ярмс, уместился на клочке полудненых земель. Тысячу лет назад он никому не был нужен, окружённый и разделённый, а теперь руками Нагорных стал мечтой многих умов, воинов и юнцов.

– И кто они? Ну, те к кому мы пришли? Почему мы их ждём, если до этого Вы просто взяли шар и переместились?

Как же ненавидела она задавать вопросы. Как назло голова мгновенно пустела, хотя до этого гудела от догадок и рассуждений. Так ещё и буквы не хотели складываться в слова. Хуже пятилетки, ей-богу.

– Дом Перехода не просто так получил своё название. Мы пришли к Хранителям Пути, к Мастеру, в частности, к Досифею Маврикьевичу. Он сам и его ученики – проводники. Они пользуются Тропами и через полунощные земли имеют ход в любую точку мира. Что до Сниж-юза, это их изобретение, товар, и скажу я Вам, не самый дешёвый. Пусть пока ещё в стадии доработки, на него уже огромный спрос, и то, что я истратил его на Вас – невероятная щедрость с моей стороны. Но даже так, без Мастера в Академию нам не попасть. Она запрятана в самой глуби полунощных земель, и ни одному Сниж-юза с таким не совладать.

– Понятно, – соврала Элина.

– Думаю, Вас интересует, что за силой мы пользуемся, что это вообще такое? – помог Севир, заметив заминку. – Впрочем, Вы уже сами имели шанс познакомиться с ней. Признаюсь, никто так быстро не справлялся с моими Путами. Удивительно, как Вас не нашли раньше, – и едва слышно хмыкнув, он–таки начал лекцию. – Итак, силы. Они – наша, скажем так, внутренняя, а для кого-то и внешняя, энергия, преобразованная в нечто материальное и необходимое в данный конкретный момент. Всего их две: созидательная и разрушительная. Каждая по иному рассматривает получение энергии и визуализацию, но то сейчас не важно, узнаете больше на занятиях. Важно, что принцип у них один и тот же – быть орудием для защиты от полунощных тварей. Неключимые бы назвали это магией, но как всегда оказались бы не правы. Это дар Восьми Богов. В их бытность только избранные обладали силами: сами горние князья и их семьи. Теперь же всё иначе.

Тишиной можно было убить, так внимательно слушала.

– Но, пожалуй, начну немного издалека. Ваша яркая мимика выдаёт, как плох мой ораторский навык, – и слегка усмехнувшись, продолжил, не дав Элине вставить ненужное извинение, уже щекочущее язык. – Почти тысячу лет назад существовало шесть княжеств. Они никак не могли обрести мир, войны заканчивались и начинались вновь. Всё потому, что одни делили север, а другие юг. Одни превозносили идолов, другие Богов древности. Во главе одних правили созидатели, а у других разрушители. Не в их природе искать баланс. Так могло продолжаться ещё многим дольше и дойти до наших дней, но получилось, что в один момент пришлось им объединиться. Иначе всё исчезло бы, мир рухнул, превратился в сплошные полунощные земли. А виной тому Морена – тогда вдова одного из княжичей Утёса, даже неключимых слабее, а сейчас, наравне с теми, кто боролся против неё, Богиня. И за что интересно? За то сколько жизней погубила и до сих пор продолжает, руками своих порождений? Или как разорвала материи единого и лишила нас святых земель, ослабила, вынудила прятаться? Воспевают её, почитают…

Непонятная злоба вспыхнула как спичка, голос его сорвался, и Элина сама не заметила, как вжалась в кресло. Какого чёрта, это же просто древняя легенда! Чего принимать так близко к сердцу-то? Лишь заметив её напрягшуюся, выжидающую чего-то, Севир осознал, где и с кем он, и тут же замялся.

– Не обращайте внимания, – попросил неловко и, прикрыв глаза, постарался продолжить. – Итак, как я и сказал, князья объединились против Морены. Но силы в ней имелось столько, что даже этого примирения, тяжёлого и вынужденного, оказалось недостаточно. Они больше не знали, что делать. Бесполезно искали, выспрашивали, молились. И вот в один день Белобог нашёл выход: древнейший ритуал, кровавый, требующий жертвы, но способный спасти мир от холода и тьмы. Им нужно было выбрать лишь одного. И они сделали это с лёгкостью. Тот, кто даровал Морене настоящую силу, кто причастен к разрушениям не меньше – её последний муж, недолгий хозяин Утёса, Чернобог. Он ответил за содеянные злодеяния, пособничества, предательства. Но прежде удивительно для него честно вместе с остальными Богами разделил собственные силы между подданными, чтобы те защищались от полунощных тварей, чтобы остались живы и несли в себе частичку горних князей. Так появились ведающие, как Вы можете понять. Сейчас мы продолжаем защищать мир и этих слепых неключимых, но ничто не стоит на месте. Единственное, о чём до сих пор помнят: о подвиге князей, а культ Восьми лишь усиливается из века в век.

Элина слушала внимательно, кивала даже, но в голове до обидного было пусто. Ей нужно время, чтобы переварить всё: двадцать четыре часа наедине с чашкой кофе и смятыми листами бумаги – попытками впихнуть легенду в понятную схему.

– Разве можно поклоняться обычным людям? – вопрос сам сорвался с губ, тихо, по привычке. За последней партой никто не смог бы услышать, но она забыла, что сейчас не урок.

Севир издал что-то наподобие смешка и весь как-то сразу расслабился.

– Они никогда не были обычными людьми, только не в глазах своих подданных. В их руках была сила, магия, если так проще. Конечно, раньше существовали иные Боги, но до того далёкие и эфемерные, нереальные, что их легко вытеснили. В то же время потомки Восьми до сих пор на этой земле несут с собой память о предках, следуют их заветам и традициям; а некоторые даже учатся в нашей академии.

«Столько кануло в лету, а всё такой же изветчик».

Элина замерла. Прямо в голове, но так словно кто-то стоял рядом за спиной, раздался юношеский голос. Могло ли показаться? Нет, после всего пережитого нет, не могло. «Призрак», – в панике застучала мысль, – «нашёл, нашёл их даже здесь!». Но разум пытался анализировать – не он, это не он, обожди. Слишком взрослый, слишком спокойный, слишком человечный.

«Ш-ш-ш, Дроля, тихо. Ты должна успокоиться и молчать. Не вздумай ему говорить, не вздумай дать понять, слышишь?»

«Кто ты?»

Но ответа не было. Пусто. Чёрный квадрат. Похоже голова опять только её. Или тот затаился и решил обмануть?

– Я сказал что-то не так?

Конечно же, Севир заметил. Сложно не заметить, когда она вдруг заметалась, разнервничалась, стала избегать взгляда. Рассказать ли? Разве слышать голоса и следовать им не главный признак шизофрении?

– Что будет с моими родителями? Вы сказали, с этим кто-то разберётся, но тот призрак клялся убить меня, угрожал даже Вам! Он уже превратил их в лёд…

И всё же Элина послушалась. Вывернулась, так ужасно воспользовавшись собственной потерей. На грани каких-то ощущений её тянуло довериться. Сказать ведь никогда не поздно?

– Не стоит переживать, – Севир истолковал всё, как ей и было нужно. – Буду откровенен, такое происходит не впервые. Полунощные твари стали пробираться сквозь барьеры и посты, утягивать неключимых. Пожирают они их или оставляют в живых, чтобы те обратились в им подобных, неясно. Но, что хочу сказать, Братство Защитников уже набило руку в подобных делах. Вашим близким ничего не грозит. Тот мальчишка не более чем Мертвец.

«Вы совершенно не умеете утешать» – подмывало съязвить. Хотя может его истинная цель, заставить её прочувствовать до самых костей эту горькую вину. Лица родителей так и стояли перед глазами, заледеневшие, неживые. Лица, молившие о помощи. Но она слабая, она бросила их, спасая свою жалкую жизнь. Наверно, надо было остаться тогда в машине, никуда не бежать и замерзнуть. Сдаться. Так было бы проще. Справедливее.

– Гильдия Хранителей Пути тоже работает над такими происшествиями. Знаете, им приходится разбираться со всем, что имеет хоть какое-то отношение к Полунощным землям, а подобного, поверьте, немало. Из-за загруженности перемещения стали проблематичны, но то цена развития. Вот ещё десять лет назад всё было по другому, но сменяются люди, правители, и мы уже видим совершено новый мир…

«Эй, тебя правда здесь нет? Не ответишь мне? Думаешь, исчезнешь, и я забуду просто?» – ещё раз попыталась Элина, но ощутила себя полной дурой. Ей надо слушать Севира, вникать в его рассказы. Знакомится с новым миром. Не отвлекаться на чужие голоса, пусть даже в собственной голове.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась. На пороге показался молодой мужчина, чуть запыхавшийся и растрёпанный. Он спешно попытался пригладить выбившиеся из хвоста волосы, одёрнуть манжеты туго стянутого пиджака, но ничего не могло уже спрятать сковавшую весь облик усталость. Болезненно худой и осунувшийся, под глазами тёмные круги, о скулы можно порезаться. Глядя на него, невольно возникало желание покормить и дать отоспаться. Не человек, а бледная тень. За ним попятам следовал Ангел, с натугой нёсший металлический сундук.

− Господин Зорин! Прошу прощения, что заставил ждать. День сумасшедший выдался, ничего не поспеваю.

Севир тут же поднялся и подошёл ближе, встал лицом к лицу. Они пожали руки на странный манер: пальцами крепко обхватили запястья друг друга.

− Досифей-Досифей, Мастеру не пристало извиняться. За такие мелочи тем более, − улыбка, словно приклеилась к его губам, до того удивительно открытая, безо всякой скрытой насмешки, что сам собой возник вопрос: «Когда успели подменить?» − Я слышал, Вам пришёл золотой конверт. Неужели Дом Перехода скоро присоединится к Канцелярии?

− Поставь здесь, − отвлёкшись, Досифей ответил не сразу. Ангел, следуя наказу, опустил ношу на пол и, с лязгом открыв крышку, начал что-то искать. − Думаю, этому уже не случиться. По крайне мере до тех пор пока Его Императорское Величество не пересмотрит свои требования. Погоня за пустыми землями ни к чему хорошему не приводила. Никого и никогда.

− Бесконечно Вас поддерживаю. Нельзя изменять себе, особенно в таких делах.

− Спасибо. Никто из Домцев со мной не согласился. Хотят, чтобы я ещё подумал и передумал в конце концов. Вы единственный, кто понимает…

Разговор прервал Ангел:

− Мастер, всё готово.

И правда. На стеклянном столике уже мерцали в ряд стоящие кривые склянки, соседнее кресло полностью накрыли красной бархатной тканью, а сам Ангел сжимал в руках белые перчатки. Оглядевшись и видимо оставшись довольным, Досифей приглашающее взмахнул:

− Севир Илларионович, прошу.

Тот, не колеблясь, вновь послушался и, устроившись левым боком, ровно тем, где была сквозная рана, стал расстегивать мелкие незаметные пуговки. Элина вмиг покраснела и опустила взгляд в пол, но, проиграв любопытству, подняла обратно. Её бы точно отругали за такое − всего один косой взгляд! Как будто перед ней так часто раздевались мужчины. С тяжелым вздохом Севир сдёрнул-таки прилипший рукав и оголил бледное плечо, неожиданно тронутое светлыми рыжими пятнышками. Но всякие мысли смыло рекой, стоило увидеть рану. Розоватую, кровоточащую опять. Элину передёрнуло от фантомной боли.

В горле тут же встал ком.

Нужно отвернуться.

Ведь кровь…

− Боитесь крови?

Ни с того, ни с сего вдруг обратил внимание Досифей. Ангел одевал ему перчатки, то и дело растирая ладони, но так аккуратно и медленно, словно боялся ненароком причинить боль. Светлые брови сошлись на переносице от усердия. Каким же покорным стал!

− Вроде того, − попыталась звучать отстранённо.

На самом деле пробирало всегда по-разному. Иногда просто кружилась голова, иногда начинало тошнить, а бывало и так, как совсем недавно, что страх снедал голову, воспоминания оживали, и она терялась.

Севир тоже обернулся и, похоже, сложил два плюс два. Чёрт. Лишь бы не стал задирать нос опять, не стал смотреть как на мерзкую беспомощную гусеницу.

− К слову, это наша новая ученица. Академия пополняется стремительно, столь одарённых уже не мало.

Только отвернувшись, Досифей вновь взглянул на неё, но теперь иначе. Что-то успело незримо поменяться. До этого ему, очевидно, было плевать, кто ты, что ты − лишняя информация. Сейчас же тёмные глаза прошлись от кончика носа до постукивающей подошвы сбитых кед, внимательно и вдумчиво, словно зазубривая книгу, оценивая. Такое уже случалось. Элина вспомнила: так смотрел Севир в самый-самый первый раз.

− Буду рад стать Вашим проводником, − выдавил вежливую улыбку и суетливо приступил к делу. − Ангел, хватит. Давно достаточно.

− Твои руки будут болеть, − запротестовал тот, не желая отпускать. Похоже, упрямство всё же никуда не делось.

− Ангел.

Это подействовало, и с показной неохотой ладони разжались.

До чего же странная меж ними висела атмосфера, Элина никак не могла разгадать, хотя обычно ей и взгляда хватало, чтобы понять чужие чувства. Вроде бы старший и младший, вроде Мастер и его ученик. Но то словно фасад, а на деле были друг для друга равными, близкими друзьями.

Досифей подошёл к Севиру, уже успевшему схватить со стола одну из склянок и залпом выпить неприятную молочную субстанцию. Разборки мастера и подмастерья он слушал, скорчившись, и вины горького настоя в том точно не было.

Чуть склонившись, в последний раз поправив перчатки, Досифей вытянул руки вперёд, прямо над плечом − разворошённым кровавым месивом. На кончиках его пальцев загорелись обмотанные вокруг каждой фаланги, связанные на крепкие узелки белые полупрозрачные нити. Они тянулись к краям раны, проходя насквозь, и, вторя движениям, шевелились.

− Начнём.

Один стежок, и голова Севира опустилась ниже. Элина больше не видела его лица. Второй, и плечи задрожали от участившегося дыхания. Ангел протянул очередной пузырёк, в этот раз чернильно-чёрный. Ещё стежок, и ещё, и ещё, и ещё…

Прошла четверть часа, прежде чем на белой коже не осталось и шрама. Со своего кресла Элине слишком хорошо был виден процесс. Теперь она могла похвастаться отличным знанием паркета. Поднять взгляд удалось лишь раз, и то мир поплыл, как на карусели. Но справилась же?

Севир скоро пришёл в себя, застёгивался, что-то пил, и был живее всех живых, чего не скажешь о Досифее. Ангел взялся опять растирать его ладони и бубнил себе под нос, что «мальчишки знают лучше». Видимо судороги, столько времени продержись в одном положении − ещё бы. Или тремор? Пальцы продолжали хаотично дрожать.

− Может, позовём Нифонта?

− Всё в порядке. Пустяк. Скоро пройдет, − Досифей отстранился, легко выдерживая напористый взгляд.

− Но…

− Было предельно ясно сказано, Вам не кажется? − Севир не смог смолчать, как раз закончив прихорашиваться.

− Ваше какое дело? Не лезьте, куда не просят, не с Вами говорят.

Грубость искрилась ненавистью. Ангел переключился на Севира, наверно, выпуская пар. Желваки играли на лице, и, со своим внушительным ростом и широкими плечами, он казался страшным непобедимым волком. Элина побоялась, как вдруг, набросившись, не оставит от глупца и косточки.

− Ангел! Прекрати сейчас же, как ты себя ведёшь! − Досифей неожиданно прикрикнул, преграждая путь.

И это его-то она посчитала самым безобидным садовым цветочком? Значит за тихим голосом и вежливостью, скрывалась-таки росянка? Или нет, и то особая форма, только для непослушного глупого подмастерья?

Раздражённый, он тем не менее загородил Ангела своей спиной и повернувшись к Севиру, попытался сгладить ситуацию.

− Извините этого нерадивого мальчишку. Ребёнок совсем несносен, я не спущу этого с рук. Наказание своё получит, обещаю.

− Только ради Вас, − Севир сложил руки на груди. − К тому же, думаю, нам пора выдвигаться.

Элина неуверенно подошла к нему, всё ещё ожидая продолжения. Но этого не последовало. Досифей повёл их по тёмным коридорам куда-то в глубь поместья. Разговор больше не клеился, и путь прошёл в неловком, ощутимом молчании. Ангел плёлся позади, подавленный, но ни капли не успокоившийся. Элина шла рядом и то и дело косилась в его сторону, но, боясь разоблачения, тут же отводила взгляд, хоть и ясно понимала, что до неё ему нет дела, − все мысли заняты Мастером.

Ещё пару раз она пыталась достучаться до голоса: «Знаешь, прятки для детей!», «Ты не хочешь ничего сказать?», «Ну пожалуйста, хватит», но всё без толку. Тогда же родились сомнения − а не показалось ли? Может, надо было сразу сказать Севиру?

Они остановились у самой дальней двери на минус первом этаже. Войдя внутрь, Элина пожалела белоснежную подошву своих кед. Здесь было ужасно грязно, а ещё так сильно пахло ацетоном, что заслезились глаза. Стены и пол слились друг с другом, погрязли в нескольких слоях малярной краски. Странные знаки, вроде рун, находили друг на друга, смешивались, создавали такую психоделическую картину, испугавшую даже психиатра.

Красные, чёрные, жёлтые. Все цвета радуги.

Самой свежей была синяя надпись, почти рисунок. Полукруг с восьмью волнистыми линиями, под каждой − кривая, едва читаемая буква. Если сложить их, получалось: «Скарядие», ничего не значащее слово, или, может, Элина неверно читала. Тот, кто рисовал это, явно держал кисть зубами, иначе как получилось настолько ужасно? Но кое-что она вспомнила: именно это изображалось на тех деревянных медальонах, что носили с собой Домцы. Интересно для чего?

Ангел, обойдя всех, подошёл к раскинувшемуся во всю стену шкафу. С антресоли достал металлическую банку и распушённую некрупную кисть, передал всё это в руки Досифея, но с таким видом, что любой бы прочёл мысли. И, действительно, не выдержав, тут же попросил:

− Разреши мне.

Мастер же, потянув вещицы на себя и чуть запрокинув голову, чтобы смотреть хотя бы в глаза, осадил вновь, загрубевши голосом:

− Нет. Повторяю последний раз. Я прекрасно себя чувствую.

Поставив банку у одной из стен, он окунул кисть в синюю краску и стал вырисовывать точно такие же символы, какие были здесь повсюду. Элина сразу поняла, кому принадлежала та кривая надпись. Рука Досифея дрожала.

− Вот и всё.

Последним штрихом стало прикосновение, размазавшее буквы, и тогда же вместо голой стены, с потрескиванием, как от костра, появились две створки, уже знакомые, лазурно-голубые. По спине невольно пробежал холодок − она ещё помнила те веселящиеся лица.

Ангел, немедля, подскочил с платком и принялся оттирать замаранную ладонь. Досифей никак не отреагировал, принимая как должное, а вот Элину, напротив, передёрнуло. Это нормально, вообще? Да о ней так даже родители не заботились! Ни в детстве, ни когда ломала ногу, ни-ког-да! А он!.. Не смотрит, отмахивается, не ценит. Нос воротит. Завидовать ему? Или злиться? Она бы всё отдала за подобное, за капельку тепла и внимания.

Метнувшись обратно к шкафу, Ангел на этот раз достал две тяжёлые шубы. Ту, что с чёрным мехом, накинул на плечи Досифею, а другую, серую, надел сам. Теперь оба походили на викингов, только без топоров и рогатых шлемов. Им же с Севиром ничего не предложили, не заикнулись даже, и Элина с какой-то обречённостью поняла: в этом мире ей никогда не согреться. Почему утром не догадалась надеть свитер и шерстяные носки?

− Идём по очереди. Сначала я, затем Вы, Севир Илларионович, Ваша ученица, и, замыкающим, Ангел, − остальное, очевидно, предназначалось лично для неё. − С тропы не сходить, не отставать и не нарушать строй. Обо всём прочем мы уж позаботимся.

Не дожидаясь ответа, Досифей распахнул дверцы и, без задержки, шагнул в полную темноту. Сразу будто пропал, вмиг поглощённый, ни звука шагов тебе, ни голоса. Элина уставилась в бездонный проём. Возможно, когда-нибудь она привыкнет. Когда-нибудь совсем не скоро.

Следующим шёл Севир. Но прежде чем ступить за порог, он вдруг схватил Элину за плечи, как птица когтистыми лапами, и, притянув ближе, склонившись опять так, словно личных границ не существовало, зашептал поспешно:

− Не отходите от меня ни на шаг. Не смейте сходить с тропы, отвлекаться даже.

− Я не тупая. И с первого раза ясно всё, − невольно огрызнулась, тушуясь и пытаясь отодвинуться. – Да поняла я, поняла. Идите уже. Пожалуйста.

Напоследок смерив её ещё одним предостерегающим взглядом, тот, наконец, убрал руки и, подобно Досифею, испарился в темноте.

И о чём только думал? Не уж то в его глазах она вот такая? Глупая и ничего не понимающая. Даже если так, слушать-то она умеет. Единственная полезная черта.

− Давай, твоя очередь. Я последний.

Ангел нетерпеливо, а может и нервно, подтолкнул вперёд. Элина тут же очнулась. Какие горячие ладони! Она передёрнула плечом и в ответ лишь кивнула, делая глубокий вдох, как перед прыжком в воду. Времени настраиваться не было, надо двигаться. Её трясло немного. Опять волновалась.

Посмотрела в чёрную бездну. Та молчала, стылая и отрешённая. И тогда же, зажмурившись, Элина сделала шаг ей навстречу.