Читать книгу Академия Зеркал - - Страница 8

– Когда ж уже? Зорь ушла, а тятя никак не начнёт. В твой день никто столько не медлил.

– Смеялся тогда, а теперь сам каков? Жди. Позовут вот-вот.

Двое спрятались под сенью широкого раскидистого дуба. На двор и правда опустилась ночь, небосвод горел звёздами. Сегодня Белая вершина праздновала: один из княжичей вступал во взрослую жизнь, ему исполнялось пятнадцать лет.

– Так что за дар тятя сготовил? Спорим, будет меч какой, богатый и редкий. А ежели булатный, из чёрной стали!..

– Даже спорить не буду. Всем то известно. Мне орудья незачем, Витамиру доверять рановато. Остаёшься ты один, от отцовского гнева нас уберегающий.

Огонёк в ладони Яромира стал подрагивать. Уже несколько ночей он не мог спать, и потому силы ослабли. Поклясться готов был – ежели дар его отвергнут, посмеются, проще удавиться. Сколь многое потратил, поставил на кон. До самого пира сердце будет не на месте.

– Рано иль поздно тятя разгневается. Бегай, не бегай – не успокоится.

– Не порти праздник. Дорогам нашим ведомы сегодня лишь песни, пляски и сладкий мёд.

Далемир засмеялся, как умел только он: содрогаясь всем телом, заваливаясь назад, будто вот-вот упадёт и его пора хватать. И раньше завидный жених, сейчас расцвёл ещё краше: наряженный в белый кафтан и длинные сапоги, увешанный сапфирами и рубинами, умытый и причёсанный. От девиц отбоя не будет. Ежели обряд стерпит.

Вдруг их окутала тьма. Оглянка погасла, и Яромир недовольно встряхнул ладонью. Что твориться-то! Уж и легкий заговор не держит! Не дай отец увидит – убьёт. Внезапно по коже поползли холодные пальцы. Далемир впился в его запястье, и Яромир тогда смог вновь увидеть чужое лицо, на этот раз обеспокоенное и всматривающееся чуть пристальнее. Черные лисьи глаза поблёскивали в холодном свете.

– Не используй меня, как проводник, – пробормотал наперёд.

– Какой-то ты не такой. Захворал ли? Бледный вон, как после чащобы, дух на пределе. Когда последний раз спал? Книжки свои поди опять читал? Может?..

– Нет. Ничего такого, – получилось излишне поспешно, из-за чего Далемир недоверчиво прищурился. – Устал, не выспался. Добро? Ты прав. Но такой день негоже пропускать. Твой день. Я должен быть рядом.

– Не поверю… Ты что же, ведёшь себя как подобает старшему братцу? – он расплылся в широкой улыбке.

– Я всегда такой, – оба рассмеялись, зная, что то не правда.

Вскоре пришёл отцовский прислужник и, убедившись, что всё готово, повёл их через лес к Малой вершине. Далемир нервничал. Любой, кто знал его достаточно близко, понял бы по задранному подбородку и болезненно прямой спине – дела плохи. Яромиру приходилось следить, как бы тот не оступился. Покрытая снегом скользкая тропа сегодня могла стать смертельной.

Около жертвенника полукругом стояло шестеро человек. Лица их укрывала тень, за спинами ярким пламенем разгорался костёр. Ряженные в тяжёлые меха они напоминали зверей, на запах крови и мяса вышедших к людям. Одним из них, точно бурым медведем, был отец. Остальные – старейшины Рода. Все смотрели, все выжидали. Яромир оставил брата одного и занял место подле отца.

– Настал этот день. Вместе с Богами мы принимаем в мир нового мужчину, воина и защитника, – отцовский громогласный голос поднял стаи птиц в округе. – Отныне покровительству отца и матери нет места. Вверяя себя в руки Богов, ты сам отвечаешь за свои решения. Никто не волен отнимать твою душу. Только смерть. Готов ли ты, Далемир, сын мой, отречься от прошлого и вступить в новую жизнь?

– Готов, – страх и предвкушение смешались внутри.

– Тогда подойди и ублажь Богов своей милостью.

Яромир как сейчас помнил своё «прощание». Странно будь иначе – даже зима не успела кончиться. Тогдашнее утро он проходил в беспамятстве, от и до прокручивая всё, что прочёл в родовом талмуде, выданным отцом. Любимое, казалось бы, дело – чтение. Но когда Яромир вступил на заметённую снегом дорогу, увидел столп дыма и размытые жаром фигуры, в голове поселилась зловещая тишина. Он перепутал слова клятвы, споткнулся, разбил обрядную чашу, старше их всех собравшихся. Ходившее поверье остерегало: быть беде. Но куда уж хуже? Будь они одни, отец не остановил бы нож и воткнул до самого сердца.

Далемир справлялся замечательно. Словно рождён именно для того. Сбросив кафтан, он повторял заученные слова клятвы-подношения и спиной опустился на ледяной камень. Глаза закрыты, дыхание ровно.

Отец первым достал нож.

Одно движение и на груди Далемира проступила кровь – начало полукруга, знака перехода в инакий мир. Так повторилось один раз, другой, третий. Пока кинжал не дошёл до Яромира. Оставалась последняя косая черта, последние кровь и боль. Деревянная рукоять неудобно легла в ладони. Он медлил и делал лишь хуже. Бледное беззащитное тело сковало его руки хуже верёвки. Находиться по другую сторону оказалась…странно? Не так приятно, как думалось. Но отныне он часть Рода, не мальчик больше, и должен это доказать. Так надо. Надо. Делай. Лезвие разрезало мягкую плоть, но до того слабо и невесомо, что и крови не было. На помощь пришёл отец, своей грубой хваткой толкая нож глубже. Даже в темноте легко различить было гневный блеск глаз. Конечно, сам-то никогда не дрогнет.

– О Боги Древние, внемлите словам моим, услышьте просьбу. Воздайте. Примите душу дитя и верните к нам юношей.

Луна поднялась высоко над небосводом прежде чем обряд завершился. Костёр прогорел, и стоило последней из искорок потухнуть, им сделалось ясно – всё прошло гладко. Никто из Вышних не вмешался, не разозлился. «А бывало ли иное?» – закралась крамольная мысль. Яромир первым подхватил Далемира, помог подняться и накинуть хоть что-то тёплое. Кожа у него сама стала как камень, холодный и твёрдый гранит. Знахарь быстро осмотрел его, поводил ладонями и отпустил. Здоров как бык. Только знак на груди заживлять нельзя – доказательство.

– Вот и всё. Вот и всё. Добро. Ты справился.

– Да не страшно было. Не больно даже. Холодно немного, – хрипло рассмеялся. – Небось, ты больше меня трясся.

– Не правда, – щеки зажгло стыдом, но хорошо, что на морозе то осталось не замеченным, – я тебя так порезал, чуть без всякой кровинушки не оставил!

Жаль только Далемир знал, кто шёл последним, и чьё лезвие оставило самую тонкую рану.

***

Может обряд и считался важной частью сегодняшнего вечера, но не такой важной как ночное пиршество. От ночи до рассвета двор кипел. Убирались, готовили, расставляли лавки и столы, располагали гостей и всех родственников. Хлопот много, времени мало.

Густая ночь опустилась на Белую Вершину в тот момент, как празднество началось, и зазвучала музыка. Яромир сидел подле Далемира за главным столом и со скукой вслушивался в длинную речь дяди Слава. Начав с пожеланий здоровья, тот вновь перешёл к воспоминаниям о Велицей батчине, а после и того воинским байкам.

– Спорю, он дойдёт до хмельного чурла, – наклонился ближе Далемир.

– Рановато. До водяницы слепой.

– Дело твоё. Но ежели выиграю, ты следующий.

Яромир метнул взгляд к другим столам, уставленным яствами: печеным поросёнком, фазаном и тетеревом, икрой рыбьей, овощами и мясом; оглядел разошедшихся гостей, уже порывавшихся в пляс. Им и правда пора сбегать отсюда.

– Следующий отец, – покачал головой.

– Значит после него.

Как и ожидалось, выиграл Далемир. Словно быть могло иначе. О его жажде споров ходило много толков: неким образом всякая ставка безоговорочно работала. Пора думать, как бы вещим не заделался. Яромир помнил один лишь раз, когда своего-таки добился: первая серьёзная драка, Далемир распластан на земле и смеётся, запрокинув голову.

Дядя Слав продолжал бы свои россказни многим дольше, да тут из-за стола поднялся отец и вышел вперёд.

– Спасибо, Бурислав, за твои добрые слова. Время вспомнить былые подвиги ещё предвидится, – гости притихли, обратившись в слух. – А сейчас я бы хотел обратиться к своему сыну. Далемир. Шесть лет ты уже с нами, шесть лет как стал частью нашего Рода. Ты рос на наших глазах, превратился из гадкого мальчишки в прекрасного юношу. Многое ушло, многое мы разделили вместе. Кажется, ещё вчера я привёл во двор напуганное чумазое дитя, закованное в цепи. Поучал, наказывал, где-то хвалил. Отныне же я больше тебе не указ. С этих пор ты отвечаешь за себя сам, а мне остаётся только принимать и в крайнем случае давать советы. Отныне я надеюсь, ты станешь отличным воином и возглавишь однажды нашу дружину. Поэтому дар мой ни для кого не загадка…

Прислужник торопливо протиснулся к отцу и передал в руки поблёскивающие серебром ножны. Булатный меч. «Залаз». Им ещё дед побеждал буйных, а после и отец отвоёвывал Скривы горы. Этот дар не просто вобрал в себя память и подвиги, он поставил точку в вопросе: «Можно ли считать наследником Вершины оборванца без кровного родства?» Далемир подскочил со своего места и в считанные секунды оказался подле отца. Глаза обоих горели одинаковым задором и предвкушением.

Подхватив меч, Далемир обнажил лезвие, острое, совсем недавно наточенное, и примерился, совершив серию ударов. В широкой улыбке не укрыть было восторг и благодарность. Он воскликнул:

– Я не подведу! «Залаз» в надёжных руках, ни за что не затупиться и не заржавеет!

Гости подняли шум, одобряя. Яромир продолжал улыбаться, но, наблюдая за крепкими объятьями, невольно вспоминал свой праздник. О даре и говорить нечего. Перстень Рода – вот что вложили ему в руку. Самое безликое и самое гнетущее. Казалось, Яромир ещё не родился, а то уже принадлежало ему, вместе с ответственностью, вместе с ожиданиями и возложенными надеждами. Нужен ли он был отцу как сын, а не как княжич, наследник?

– Нет, думаю, сейчас черёд моего брата.

Далемир похлопал его по спине, настаивая. Отказывать было неприлично, да и разве он собирался? Встав на место отца, Яромир дал себе вздохнуть спокойно, всего немного, чтобы собраться с мыслями и не начать нести пургу. Все смотрели на него, но то не волновало сейчас так сильно. Повернувшись лицом к Далемиру, заметив его поддержку, он начал:

– Не могу сказать, что я рад тому, как быстро ты вырос. Мы опять наравне, а мне так хотелось побыть старшим. Хотя даже в этом, ты всегда на шаг впереди. Отец верно сказал – ты часть нашего Рода. Для меня – с самой первой встречи. Поэтому мой дар не совсем обычен. Скорее даже совсем не, и я пойму и приму, если ты откажешься от этой затеи. Такой вариант тоже предусмотрен.

Далемир уже был заинтригован и пойман в сети любопытства. Отец же, напротив, напрягся, зная, что Яромир не умеет по-простому.

– Конечно же, отыскал я это в древних письменностях. Хочу предложить тебе обоюдную клятву, древний обряд. Шерт. Он позволяет наречённым породниться душами, соединяет двух людей воедино. Это доказательство безграничного доверия. После оба не могут навредить друг другу, не подставив самих себя, и я не нашёл упоминания тех, кто не отправился б следом за грани смерти. Звучит совсем не весело, да? Поэтому у тебя есть шанс отказаться.

Позади себя Яромир слышал возрастающий гул из перешёптываний и вопросов. Прежде чем Далемир дал ответ, отец вновь поднялся с места.

– Это крайне серьёзная вещь. Мне единожды доводилось видеть подобный обряд. Его затеял Златояр, твой дядя, и Ведагор, ныне великий полководец, а тогда простой кузнец. Они полжизни были неразлучны и говорят, даже смерть встретили вместе. Златояр погиб от руки разрушителя, а Ведагор чуть позднее в опале меж рекой Хурь. Ежели и случайность, всё равно нельзя браться за это впопыхах, не обдумано.

Яромир кивал, полностью понимая опасения. С самого начала идея была излишней и давящей. Но увидев в свежем писании о Шерт, он уже не мог остановиться, постоянно вспоминал и думал: «Ежели Далемир согласиться, ежели сами Боги и смерть свяжет нас, то больше никто, никогда не заикнётся о неправильном побратимстве. Шерт лишь покажет всем нашу близость, докажет преданность». Но ведь клятва – действо обоюдное. Хоть сто раз будь готов, решить должны оба.

Яромир посмотрел на Далемира, чуть улыбнулся и, идя на попятную, согласился с отцом:

– Твоя правда. Я знал, что не стоило браться за это, не спросив совета, но за своим желанием…

– Иди сюда.

Речь сразу сбилась, как язык прикусил.

– Что?

– Я согласен, – и пожал плечами, будто соглашаясь на простой спор, а не важный ритуал.

Тогда сразу же вмешался отец:

– Ты точно уверен? С таким не шутят и ежели…

– Я верю Яромиру, и коли он сказал, что нам оно надо, я с ним.

Далемир встал из за стола и подошёл ближе. Так и читалась в нём готовность к действию. А вот Яромир вдруг струсил, чувствуя поднимающуюся внутри тревогу.

– Я ведь уже говорил: ты всегда можешь отказаться. Я приму и не обижусь. Не стоит мне потакать, ты сам должен желать, а коли только…

По зале разнёсся искренний смех. Далемир в дурашливом жесте схватил Яромира за щёки и вкрадчиво втолковал одному ему:

– Хоть я и признаю что из нас двоих ты умнее, но за полного дурака меня не держи. Я понял. И я готов.

Обряд вызвался провести отец. Яромир передал ему талмуд на сотню страниц, а сам подготовил всё необходимое: чара с мёдом и клинок. Это его затея, ничья больше, но почему-то чем дальше, тем сильнее укоренялся внутри скребущий страх. Правильно ли? Под всеми взглядами он растерял былую уверенность. Точно хотел ли этого Далемир? А ежели так, стоило провести обряд в уединении? Жаль только Яромир совсем не мог ждать, изнемогая в мыслях, загоревшись идеей.

Отец встал полу боком, они двое напротив. Тишина повисла мгновенно, даже те, кто изрядно выпил и порывался в пляс, сейчас присмирено сидели и, коли не заснули, наблюдали.

– Проводя обряд, я выступаю посредником перед Богами и даю своё дозволение. Однако мне важно, чтобы каждый из вас делал это обоюдно и осмысленно. Вы уверены в своём выборе?

– Да.

Такие вопросы и вся атмосфера невольно напоминали о венчании: и родитель, и вопросы, и двое юнцов. Хотя Шерт сильнее даже таких уз. Что говорить, боевой товарищ никогда не сравниться с женой.

– Тогда приступим. Кровь станет для вас проводником, свяжет плотью и силами. Сделайте друг другу небольшой надрез. Заживлять их нельзя, это станет сродни священной метки, напоминанием.

Первым ладонь протянул Яромир, поспешно и резко. Он ненавидел боль. Но едва не во всех обрядах и праздничных ритуалах требовалась жертва. Далемир, конечно же, знал это и, взявшись за кинжал, одним слитным движением вспорол загрубевшую кожу. Маленькие красные капли одна за другой срывались в подставленную чару, смешиваясь с мёдом. Затем Яромир повторил то же для Далемира. Их кровь заполнила кубок. Порез жгло и понять легко, что заживать будет долго и мучительно, но вот именно сейчас в этот момент боль будто испарилась.

– Станьте же едины. Испив из чары, вы будете родны, как братья, преданы, как воины, ближе чем мать и отец, чем возлюбленные и Боги. Коли не станет никого, вы всегда будете друг у друга. Двое.

Повернувшись к Далемиру и смотря прямо в глаза, Яромир принял чару из рук отца и сделал первый глоток. Язык обожгло терпким вкусом. Мёд оказался горьковатым, но сладким. Зато привкуса их крови совсем не чувствовалось. Далемир поморщился, допивая до донышка, и прикрыл рот ладонью. Даже леваши казались ему «сильно сладкими», приторными, а мёд и подавно.

Ещё губы не обсохли, а кровь не остановилась, они соприкоснулись ладонями, сжали крепко, до боли. Рана пульсировала.

– Теперь же перед всеми свидетелями, передо мной, перед Богами скажите свои клятвы верности, подтвердите намерения. Отныне вы принадлежите не только себе. Ваши души и судьбы переплелись неотделимы.

С каждым этапом обряда отец становился всё мрачнее и задумчивее. Жалел, что позволил Шерт случиться? Или было что-то ещё?

– Повторяй за мной, – уверенно шепнул Яромир и поймал озорную улыбку напротив. Вот у кого не было сомнений и страхов.

Клятва звучала просто и бесхитростно: «Я обещаю быть верным своему брату до самой смерти, никогда не предавать, иначе расплачусь собственной душой. В бою обещаю стоять за него до конца, прикрывать спину и защитить от любого врага». Яромир медленно проговаривал заученные от и до слова, Далемир же сосредоточенно следил за его губами и повторял, ни разу не запнувшись.

Когда оба смолкли, смолк и мир вокруг. Вдвоём они будто очутились в совершенно ином месте, хоть и знакомом – ржаном поле. Здесь ими устраивались игры, а в знойный день легко было спрятаться за высокими колосьями от отца или его прислужников. Место приятных воспоминаний. В этом образе оно замерло, как неживое – ни звука, ни движения. Делемир схватился крепче и дернул Яромира в сторону. Позади них мерцала чернота. Бесформенная, расползшаяся как туман, но что странно, внутри не было пустоты – кто-то наблюдал и следил. Почувствовав на себе их взгляды, оно заговорило шелестом листвы:

– Ах, ещё одни юные-юные души. Чего же вы ждёте? Никогда не слушаете мудрость нашу, есть ли толк? Идите-идите, не зовите Бога. Вмешиваться в перипетии судьбы ему нельзя. Коли ни один из Вас клятв до конца не исполнит…

– О чём ты?..

Но стоило Яромиру сделать шаг и открыть рот, как образ пропал – они опять стояли в княжеской зале. Что это было? Далемир рядом был задумчив, но быстро отпустил думы. Отец подошёл к ним и похлопал по плечам, заглядывая в лица. Гости хлопали и шумели.

– Добро?

– Добро, – за двоих ответил Яромир.

Переглянувшись, оба решили оставить это между собой. Маленькой тайной, не известной никому, кроме них. Ночь обещала быть длинной.