Читать книгу Без лжи - - Страница 4

«Когда любви в помине больше нет,

Верней всего, с надеждами проститься…

А не бежать в слезах за прошлым вслед,

Чтобы покрепче за него вцепиться.»

Римма Хафизова

Черная пелена, ничего не понимаю. Только что я была в машине, только что я поняла, что мы летим с трассы. И больше ничего. Пустота. Что это? Смерть? Получается, жизнь после смерти существует, раз мое сознание еще живо? Раз так, то я не понимаю, какие эмоции должна ощущать. Злость, грусть, и главное, на кого? На отца, потому что он не справился с управлением? На себя, потому что ничего не успела? Живы ли родители? У меня нет никаких эмоций, только вопросы. Одни вопросы.

Я хотела, по приезду домой после деловой встречи отца, отправить письмо Виктору. Спустя два года. Я бы опустила причины, из-за которых не послала ни одной весточки за это время, гордиться там особо нечем. Но и ему знать не нужно. Рассказала бы о том, что приехала домой, как прошла наша поездка в Фуроре. Поделиться впечатлениями после стольких лет, как мы туда не ездили. И теперь уже никогда не съездим. А было бы так хорошо, если бы наша компания вновь соединилась. Лола и Бенджамин были в моей жизни, никуда не исчезали. А он исчез. Я даже не знаю, жив ли он, чем занимается, если да, как живет. Может, женился и у него уже есть дети. Наверняка, ведь ему двадцать девять. Сколько бы я ни писала, все эти десять лет, я надеялась, ждала, что придет хоть какой-нибудь ответ. Например «мэм, вы ошиблись, никакого Виктора по этому номеру нет». Если не пришел, значит он читал, но не видел смысла отвечать. Еще бы, зачем ему это, ведь моя наивная влюбленность в двенадцать для него была не больше чем смехом и абсурдом. Были моменты, когда я думала, что он стал ближе ко мне. Но никакого продолжения не планировалось. Мы не могли быть вместе, как говорится, долго и счастливо. Не наша история. Но я каждый раз, каждый день, месяц и год, видела его лицо в каждом прохожем, чувствовала его запах, он мне снился, но всегда молчал. Как и в жизни. Мне давно стоило принять тот факт, что он больше не появится в моей жизни и отпустить. Перестать ждать и надеяться, еще раз пройти терапию с психологом и жить дальше.

Честно сказать, я тоже думала, что моя влюбленность с годами пройдет, особенно затуманится спустя столько лет. Но я упорно продолжала искать его, писать в пустоту, спрашивала у отца, знает ли он что-нибудь о нем. А тот лишь грустно улыбался мне и отвечал, что ничего не знает. Да как же так? С Александром вы были лучшими друзьями, и ты не знал, куда он увез свою семью? Врешь и не краснеешь. Хотя я понимала, что его действия нацелены лишь на то, чтобы не сделать мне больно. Но он не понимал, что своим молчанием делает только хуже. Я не винила и не осуждала, пыталась понять, но не могла, сколько бы не было попыток. Для меня его поступок был равнозначен предательству, ведь он знал, он видел, как я к нему относилась. Пускай бы позволил узнать хотя бы то, что он жив, что живет и радуется, где-то там, счастливый и не одинокий.

Меня поддерживали Лола и Бен. Им тоже было тяжело, ведь они потеряли друга. Практически брата. Того, кто был опорой. Настоящим, искренним. Но они понимали, что мне сложней, намного. Бенджамин пытался отвлекать меня, как мог. Всячески развлекал, смешил, водил в такие места, где настоящие неподдельные эмоции должны вымещать грусть и обиду. Тир, парк аттракционов. Разговаривал, приводил много доводов, с какими я была согласна, но в глубине души всячески отрицала. Я была ему не безразлична, я это знаю. И я была бы рада ответить ему взаимностью, почувствовать любовь, узнать, что такое счастливые отношения, защиту, опору. Но не могла. Мое упертое нутро говорило, что мои чувства к нему не были бы настоящими, и я бы предала ту, единственную в своем роде, любовь, которая не отпускала с двенадцати лет. Но я не могу знать наверняка, ведь я даже не попыталась. Не пробовала жить иначе. У меня, казалось, было все время мира, чтобы снова дать себе возможность забыть, отпустить. Но, как по иронии судьбы, я канула в небытие. Осталась лишь душа, истерзанная воспоминаниями, отчаянием и одиночеством. Виктор не виноват, что я так себя чувствую. Он не до конца понимал, что все мои чувства серьезны, что они вынесли годы разлуки, продолжая ждать. И не будет того облегчения, как говорят, через тернии к звездам, я уже не смогу забыть, перестать мучить себя. Никогда. Ведь мое время прошло.

В студенческие годы мне удалось себя заставить забыть на какое-то время и дать себе шанс быть счастливой. Джон был мягок, обходителен, заботлив. Не спешил, а давал мне время. Но кто же знал, что моя попытка быть счастливой закончится самым страшным кошмаром наяву? И если бы я знала заранее, то не подошла бы к нему на пушечный выстрел. Единственное, что меня спасло после, это то, что он выпустился. Закончил учебу и уехал домой. Ему было абсолютно все равно, а я собирала себя по кусочкам еще два года. Лола повела меня на терапию, что мне действительно помогла. Но снова нагрузила мыслями о том, кто не отпускал так долго. Он держал мое сердце в таких тисках, что было больно. Было настолько больно думать, вспоминать, и больно забыть. Ведь мое детство было наполнено такими счастливыми моментами, с какими не хотелось расставаться. В них была и Лола, и Бен, и я не могла себе позволить забыть и их. Мне не очень повезло, и просто разговоры не помогали, потому пришлось выгружать тяжелую артиллерию. Около полугода я сидела на антидепрессантах, которые вернули меня к жизни. Я все еще с ужасом вспоминаю отношения с Джоном, их завершение, и то, как все мое женское было растоптано. Я решила довериться, открыться, а получила то, что получила. Весьма неприятная история. Его дружки, похотливые животные, продолжали посмеиваться, когда мы сталкивались на занятиях или в городе, не упуская возможности припомнить и унизить. Сволочи, каких поискать. Все еще надеюсь, что он получил по заслугам. Я считаю, что бумеранг существует, и к этому не стоит относиться легкомысленно, ведь ты никогда не знаешь, что будет завтра. И я уже не узнаю. Видимо, я получила свой бумеранг, только вот не понимаю, за что?

Все еще слышу его «маленькая». Как тогда, в детстве, он называл меня. Как же это раздражало! А сейчас я бы все отдала, чтобы снова это услышать. И такое ощущение, что я слышу, но понимаю, что все это отголоски прошлого, не более. Я пыталась доказать ему, что не достойна этого прозвища, а он лишь смеялся со всех моих попыток, продолжая так называть. Он относился ко мне, как к маленькой сестренке, которая в очередной раз ляпнула ерунду, не подумав. И я понимаю, почему он смеялся. И даже представляю, как это выглядело со стороны. Мне стоит злиться на себя за эту слабость в лице Виктора Радских, но, как я уже сказала, сейчас я не чувствую ничего, абсолютно никаких эмоций. Никаких чувств. Все, что сейчас проносится в моей голове, лишь воспоминания.

И теперь я четко понимаю, что мне стоило сказать себе «нет, забудь, живи дальше». И если бы у меня был еще один шанс, я бы выполнила это обещание, чтобы больше не существовать, а жить. Это так странно звучит… не жить полноценно и счастливо из-за детской любви, которая шла со мной все эти годы, не позволять себе этого. Возвести такие рамки, собственноручно, забыв, что я живая, и я могу любить. Могу любить другого, думать о другом, дарить свою нерастраченную любовь и заботу другому мужчине. Может, если бы у меня появился еще один шанс, я бы позволила себе принять Бена? Он был бы достойным мужем, отцом. Ведь я его знаю. Знаю, каким он может быть. Тем более со мной. Но странно, что он так и не нашел себе женщину, не стал семейным человеком. При всей своей, такой же, как у меня, нерастраченной любви, готовый подарить ее безвозмездно. Он давно смирился, что у нас ничего не выйдет, и мог бы попытаться стать счастливым. Вроде бы, двадцать девять лет, также, как и Виктору, но серьезных отношений было столько, что с лихвой хватит пальцев одной руки. Они заканчивались достаточно быстро, а он ни разу не жалел об их завершении. Лола ругала его, как сейчас помню, за его несерьезность, за отсутствие попытки наладить свою жизнь, принеся в ее любовь, в будущем семью и детей. Это смело можно приписать и ко мне, но она молчала, зная, что все сказанные ей слова, пробуждали бы больше боли, чем обычно. Она знала, что я не могла, и просто была рядом, вовремя подавая новую пачку салфеток, заваривая чай с ромашкой, и гладила меня по спине, пока я захлебывалась в слезах на ее маленьком плече. В прямом смысле – жилетка, в которую я могла поплакаться.

Если бы у меня был еще один шанс, я бы перестала плакать. Если бы у меня был еще один шанс, я бы дала себе право на то, чтобы быть счастливой. Быть счастливой без Виктора Радских, будь он неладен. Я бы научилась жить без этого. Могу пообещать. Самой себе.