Читать книгу Любовь, Комсомол и Танцы под Звёздами - - Страница 10

11 июня, в пятницу, директор собрал небольшое совещание в своём кабинете, пригласив начальника отдела кадров, коменданта общежития, физрука Владимира и меня, комсорга.

– «Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор», – начал Сергей Петрович с цитаты из «Ревизора» Гоголя и широко улыбнулся. – Нас ожидают волнительные события, но придётся засучить рукава и подготовиться к ним. После неоднократных обращений администрации и комсорга комбината в вышестоящие комсомольские органы, в конце концов мы получили наиприятнейшую новость: в начале июля к нам по комсомольским путёвкам приезжает в составе тридцати трёх человек строительный отряд старшекурсников Кораблестроительного института города Николаева из Украинской ССР. Рукастые парни, у которых уже имеется опыт участия в строительных бригадах. Такого многочисленного пополнения рабочей силы за один заезд у нас ещё не было. С этим дополнительным составом мы заткнём дыры в строительстве корпусов второй очереди. Но сдача жилого дома задерживается, получение обещанных квартир переносится, а это означает, что места в общежитиях не освободятся и придётся уплотнять размещение в комнатах.

Сергей Петрович посмотрел на коменданта общежития:

– Елизавета Львовна, сколько мест мы сможем высвободить для студентов, если уплотним комнаты?

– Ну, так сразу я не могу ответить. Ребята и без того живут плотно: по три человека в залах, по два в спальнях. У нас только Ангелина проживает одна, – комендантша не упустила шанс укусить меня, видимо, имела зуб за параллельное подключение к её телефону.

– Я совершенно не против, если ко мне кого-то подселят, – поёрзала я в кресле.

Сергей Петрович перевёл взгляд с Елизаветы Львовны на меня.

– Ангелина Витальевна, к вам действительно подселят, но ни кого-то, а Надежду Борисовну. Мы рассмотрели ваше ходатайство о предоставлении ей места в общежитие и решили его положительно.

Он нервно постучал карандашом по столу.

– Что же получается? Просили, просили и напросились на рабочую силу, а размещать некуда? Елизавета Львовна, давайте-ка всё-таки залы уплотним до четырёх человек. Это же временно на летний сезон, пока дом не сдастся.

– Ваше дело приказать, моё исполнить, – она поджала губы, – но не так всё просто. Не уверена, найду ли такое количество кроватей и нового постельного белья.

– Времени достаточно. Проведите инвентаризацию: подсчитайте, запишите. Придётся приобрести, если не хватает. Будем решать этот вопрос в рабочем режиме. Вы можете быть свободны, Елизавета Львовна. Займитесь делами! Их у вас прибавилось!

Когда комендант покинула кабинет, громко хлопнув дверью, Сергей Петрович подобрел, по-отцовски посмотрел на меня, затем на Владимира.

– Ну, молодёжь, на вас вся надежда. Я получил из института рекомендательное письмо и характеристику ребят. Парни спортивные, играют в футбол за команду института, участвуют в КВН и в художественной самодеятельности, с агитбригадой были на БАМе. 1Так что вам предстоит подключить их к активной деятельности как на комбинате, так и вне его, – он порылся у себя в папке и вытащил из неё вышеупомянутые документы и протянул их мне. – Ангелина, сбрось с себя все перегрузки на помошников, всё, что касается стройотряда, будет твоей основной деятельностью как на комбинате, так и за его пределами: размещение, быт, отдых и, конечно, культурная программа – показать город, исторические места, на выходные свозить в областной центр, может быть в театр. Ну не мне тебя учить, чем занять молодёжь. Те же твои танцульки по выходным им не помешают. В общем, берите с Владимиром полное шефство над студентами, да подключайте актив. Надо встретить ребят достойно, с русским гостеприимством. Владимир, организуй товарищеские матчи по футболу. Пусть присоединятся к вашим тренировкам. Может, взаимно будете полезны друг другу. Ну, и с футболистами левого берега познакомь. Всё-таки живём в едином городе, хотя и по разным берегам.

Да уж, свалилось, так свалилось счастье на нас! С одной стороны, мы (читайте, директор и я) сами добивались этого: стучали и звонили во все двери, начиная от комитета комсомола нашего города до областного, а затем и в ЦК писали, потому что результата от нижестоящих организаций не было. А когда пришёл положительный ответ, то застал нас врасплох. Задержка сдачи нового дома во многом затрудняла ситуацию. Но что поделаешь, придётся приложить все силы, чтобы достойно вырулить из неё.

По дороге домой, я ошарашила Надю новостью: теперь она может прописаться в общежитии и переехать ко мне в комнату. Вроде бы новость приятная для неё, всё-таки сулит получение квартиры. Но она всю сознательную жизнь прожила с Капой, заменившей ей мать, и оставить тётушку одну будет стрессом для них обеих. Но, когда всё так непонятно с Толиком, ей всё-таки лучше проживать вместе со мной – поддержу хотя бы словом. Да и мне с ней будет гораздо комфортнее, чем если бы меня «уплотнили» неизвестно кем.

Толик так и не звонил ей. В общем, полнейшая неопределённость. Хорошо, что я собираюсь по уши вовлечь её в шефство над интернатом и стройотрядом из Николаева, и времени на переживания останется гораздо меньше. Своим переживаниям я лазеек не оставила – решила помочь коменданту общежития с инвентаризацией имущества и с уплотнением комнат.

13 июня, в воскресенье, мы вдвоём с Надей отправились в интернат. День был солнечный, хотя и с лёгким ветерком. Голубое-голубое небо с нежно тающими облаками, буйная зелень, разноголосое пение птиц – это умиляло до томного щемления в сердце. Лаконичная простота сквера провинциального городка трогала мою чувствительную душу куда сильнее, чем вылизанные рукотворные красоты парков Парижа. Рожденная в «каменных джунглях» Москвы, волей судьбы перенесённая в Париж, я не была знакома ни с укладом жизни в провинции, ни с холмистыми берегами великой реки. Широта российских просторов обнимала, взору открывались то равнины, то берёзовые рощицы, то хвойные леса.

От пристани до интерната мы шли молча. Каждая думала о своём. На меня всё ещё давил последний разговор с Алексеем. Да, я уже не в первый раз говорила с ним жёстко, не оставляя ему надежды, но душа моя плакала, и слеза могла навернуться в любой момент, даже от созерцания красивой природы… Как это было связано с Алексеем я не могла себе объяснить. И чем настойчивее и убедительнее я отгоняла его от себя, тем больше страдала сама… Когда наши глаза встречались, я осязала, что земля круглая и она вертится… и слабели ноги. Эти прекрасные голубые очи, они своим взглядом обнимали, ласкали, проникали во внутрь меня, и сердце трепетало… Наверное, он чувствовал то же самое. Иначе как объяснить эту тягу ко мне у парня, вокруг которого всегда толпа девчонок? И что с меня взять? Пигалица от горшка два вершка в 45 кг бараньего веса. Ну как оборвать нить, связывающую нас? Как вычеркнуть из своей жизни? Как говорил Алексей, мы всё ещё связаны «на межклеточном» уровне.

Мы подходили к интернату. Я привычно тряхнула головой с надеждой прогнать из неё все мои переживания, улыбнулась, и мы вошли во двор. Девчонки поджидали нас. До выпускного бала остались считанные дни, и им не терпелось дошить наряды и научиться вальсировать. С домашним заданием они справились. И после второй примерки я объяснила каждой, как аккуратно завершить работу и как украсить наряды. Я взяла с собой несколько шёлковых шарфов и цветных поясов различных фактур и конфигураций, учила завязывать шарф или просто элегантно набросить его на плечи. Затем мальчишки принесли проигрыватель, и мы немного повальсировали.

Лариса Ивановна пригласила нас с Надей на выпускной вечер.

– Спасибо за приглашение. Надо согласовать с директором комбината – это рабочий день. Но, возможно, он и сам захочет приехать и поздравить ребят с выпуском и путёвкой в большую жизнь, – я правда была тронута её приглашением.

Когда на обратном пути мы проходили мимо дома Алексея, из внутреннего двора вышел его отец Леонид Иванович, такой же статный, писаный красавец, как и сын.

– Лина, дочка, подожди минуточку! Извини нас, девочка, если обидели тебя. Кто же мог подумать, что такое возможно в жизни: всё у вас с Лёшей случилось точь-в-точь, как это было двадцать два года назад…

Мы остановились посреди дороги.

– Не совсем так, Леонид Иванович: вы были женаты, и ваша жена была беременна. У нас с Алексеем всё гораздо проще. И у меня ни к кому нет никаких претензий, – смотрела я на его красивое лицо и представляла себе Лёшку таким лет через тридцать: высоким, подтянутым, загорелым, с красивой серебристой сединой на висках.

– Если нет никаких претензий, гони Лёшу прочь от себя, не ломай ему жизнь…

– Я ломаю ему жизнь?! Интересная трактовка событий! – мои брови подлетели вверх.

– Девушка от него беременна. Вчера узнали. Приходила, плакала, рассказала, как он признался тебе в любви в клубе на глазах у всех. После вашей встречи он её видеть не хочет и из дому ни на шаг, даже тренировки забросил. Она не смогла с ним поговорить. Сегодня сами собираемся поставить его в известность.

Сердце гулко ударило и упало, адреналин горячо разлился по телу… Долбанный адреналин! До Романовска Привожского он не своевольничал. Сейчас заложит уши, накатит тошнота, я размякну и скачусь вниз… Я старалась сдержать волну, но в глазах всё замельтешило, раздвоилось и покрылось серой дымкой.

– С ума сойти! – произнесла Надя и крепко обняла меня.

…Я очнулась на коленях у Лёшки. Он сидел на корточках посреди улицы, раскачивал меня и покрывал лицо поцелуями. Надя и Леонид Иванович стояли рядом и молчали. Надя хлюпала носом. Как потом рассказала она, Лёшка увидел нас троих в окно, когда я начала заваливаться, а Леонид Иванович хлопал меня по щекам. Лёшка выскочил на улицу и подхватил меня.

Я поймала Лёшкин пылающий взгляд, который прожигал насквозь. И горячая волна поплыла от лица вниз, и голова опять закружилась. Не было сил ни высвободиться из его крепких рук, ни подняться с его колен. Я молча смотрела в его глаза и понимала, что это всё: это последний раз, когда наши тела касаются друга друга и наши глаза купаются одни в других… Больше такого никогда не будет… Я заплакала, с надеждой, что после слёз станет легче… Нет, мне не нужны стаканы слёз для облегчения, не нужно завывание в голос. Но каждый раз вместе с тихими слезами из меня уходила и боль, и сердце возвращалось туда, где ему и положено быть, начинало стучать ровненько, как часики…

Наконец-то мне стало легче. Лёшка поднялся, всё ещё держа меня на руках, поставил на ноги и расслабил руки… Я выскользнула. Мы оба стояли напротив друг друга. И я посмотрела ему в глаза: