Читать книгу Моя ковгерл - - Страница 3

Вайолет

Сходя рано утром на собеседование, чтобы устроиться официанткой, я была безумно рада, что получила эта работу. Завтра первый рабочий день.

Провожу рукой по шелковистой, черно-белой гриве Беллы на что получаю радостное ржание. Она придвинула мокрый нос давая прикоснуться к ней для ласки.

Лошадь была белоснежной, напоминая первый снег или же яркий свет Луны. С выразительными светло-голубыми глазами, как ясное небо, не затронутое тучами.

Бабушка часто любила давать имена животным в зависимости от их внешности или же характеристики. Эта лошадь славилась покладистостью, надежностью и своей чарующей красотой. Любимица бабушки.

– Красавица Белль, – шепчу с улыбкой на губах, протягивая ей кусочек яблока.

Рядом слышится недовольное ворчание Энцо, который считает себя обделенным в ласке. Качаю неуверенно головой, сдерживая смешок.

– Не ревнуй, – произношу, наливая воду в металлическую поилку. – Ты-то уж точно не обделен любовью, врунишка.

Конь стукнул копытами по сену, явно оспаривая мое заявление. Он отвернулся к стене, напоследок хлестнув хвостом по ограде. Его стойло находилось напротив Беллы

– Поворачиваешься ко мне задницей? – удивленная выходкой бормочу, складывая руки на груди.

Черная, как смоль морда поворачивается, высовывая язык, а затем отворачивается. Я смеюсь, поднимая кусочек сена, чтобы кинуть в нахала для профилактики.

– Вот и дуйся.

Закончив наливать воду в поилки, перехожу к наполнению сена и овса в стойлах.

Кто бы мог подумать, что в двадцать один год я буду души не чаять в животных? До того, как отец ушел от мамы, мы жили в Нью-Йорке и только изредка приезжали навестить бабушку, которая с ума сходит по своему ранчо или как это можно было назвать? Ведь, здесь не было других животных, помимо лошадей и всеми любимого кота Носферату. Но ничего в этой жизни не может быть вечно. Некоторое рушиться, чтобы потом заново восстать в новом облике, что-то так и остается разрухой. Так что жить на отшибе Кабо Сан Лукаса еще не так плохо и звучит.

Будто услышав мои мысли, Энцо обернулся с некоторой грустью на глазах. Он фыркнул, подходят ближе ко мне, а после толкнул носом в лоб. Его длинная шея выходила за пределы ограды, но он явно не ощущал дискомфорта на коже, в которую упиралась твердая поверхность.

– Поняла, поняла, – поднимаю руки вверх. – Я и не собиралась уезжать отсюда, Энцо.

Удовлетворенно кивнув, Энцо опять отвернулся хлестнув хвостом. С моих губ вырвался резкий смех. И, как можно говорить, что животные глупые создания?

– Снова разговариваешь с животными, – вопрос, который прозвучал словно утверждение. Обернувшись на исходящий звонкий голос, замечаю Района.

Заправив прядь волос за ухо, я была немного потрясена нарушением своего личного пространства.

– А ты вновь подглядываешь за мной? – открывая стойло Энцо, заметила я.

– Не совсем, – оттолкнувшись от косяка, с легким смешком ответил парень, – Миссис Ловетт старшая сказала, что тебе не помешала бы помощь. Я закончил с садом и с удовольствием могу ее оказать тебе.

Рядом стоящий конь фыркнул. Он тоже услышал нотки вранья.

– Вот как. Тогда ты с удовольствием можешь приступить к уборке стойла Квилти, – вычесывая блестящую шерстку своего любимца, поднимаю медленно взгляд на Района. – Последние дни ей совсем нездоровиться, поэтому не пугайся от увиденного. Также обязательно дай ей лекарства, оно лежит на полке в левом углу от входа.

Парень сглотнул, явно ожидая, совсем не этого, но без пререканий отправился к бедняжке Квилти. Надеюсь, она в скором времени поправиться, а док сможет навестить нас как можно скорее.

Закончив ежедневный уход за Энцо, вытираю появившиеся испарины на лбу, голубым платком. Не успел стукнуть полдень, как солнце не щадя жарит землю ко всем чертям. Дав напоследок коню лакомство, выхожу из стойла. На пороге стояла бабушка, кашляя в раскрытую ладонь.

– Бабушка! – недовольно восклицаю, подходят к ней, – Доктор прописал тебе постельный режим.

– Он мне не нужен, нахалка, – дав мне оплеуху по затылку, она хихикнула, выходя наружу, маня рукой следовать за ней. – Мне нужно кое-что рассказать тебе.

Я с вопросом на лице смотрю в след уходящей фигуре. О каком разговоре идет речь? Отряхнув руки об спортивные штаны, выхожу из конюшни. Накидываю на голову черный стетсон, дабы защититься от солнечного удара.

Погода в Кабо Сан Лукас оставляла желать лучше. Более тридцати двух градусов не щадили ничего вокруг. Палящий зной. Вскинув голову вверх, устремляю взгляд на чистое, голубое небо, без лишних оперений. Вдыхаю свежий, теплый воздух, проходящий по легким словно электрошок, пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Бабушка довольно ласкала Зевса, который отдыхал на свежем воздухе в загоне. Единственный конь в нашем ранчо, который до сих пор не позволил себя оседлать. У него были сильные психологические проблемы после предыдущих хозяев. Я подошла ближе, протягивая ему свежее яблоко, хранившееся в кармане. Его тело покрылось шрамами от побоев, а на левом глазу, где было белое пятно находился ожог. Точнее замысловатый шрам. Изюминка Зевса.

– Прошел год, но Зевс продолжается противиться, – с грустной ноткой, сказала бабушка.

– Знаю. Думаю, нужно чуть больше времени, чем мы предполагали.

Конь недовольство фыркнул, чувствуя напряжение в словах бабушки и встряхнул рыжей гривой.

– Каждый заслуживает второй шанс на счастливую жизнь, бабушка.

– Именно поэтому я когда-то и открыла этот заповедник, чтобы помогать таким лошадям, как он, – обменявшись со мной взглядом, ласково добавила она. – Как прошло твое собеседование?

Кивнув, облокачиваюсь о деревянный бортик.

– Меня приняли, но ты, ведь, не об этом хотела поговорить?

– Верно, дитя, хотя это для меня тоже важно. Есть одна тайна, которую ты должна знать вне зависимости от того, насколько долго была в неведении…

Следующие слова оборвались из-за приступа кашля. Не задумываясь обхватываю её плечи с беспокойством на лице. Янтарные, всегда согревающие глаза, устремились на меня, успокаивая.

Сердце сжималось от осознания потери такого дорогого мне человека. Только не сейчас. Не тогда, когда она мне была так нужна. Нам всем. Болезнь отступит, я уверена. Есть шанс на выздоровление – так говорил док.

– Треклятый кашель, – смеясь отвечает Джорджия, вытирая рот от приступа кашля. – Когда-то я дала обещание твоей матери. Однако, в данный момент все же придется нарушить его ради тебя.

– О чем ты, бабушка? – Спрашиваю, с нескрываемым негодованием. Зевс толкает меня мокрым носом в шею, предлагая приласкать не много.

– Пойдем покажу тебе кое-что, – опираясь на деревянную трость, она направлялась в сарай.

Не задавая вопросов, иду следом.

Неужели, мама что-то от меня так отчаянно скрывала? Я знаю, что нет на свете идеальных людей. У матери было предостаточно своих скелетов в шкафу, но какую вещь она хотела спрятать от моих глазах?

Отворяю пыльную, грязную дверь всеми забытого сарая. Сюда никто не заходил больше пяти лет. Смешно, что именно сюда привела меня бабушка. Дверца заскрипела на последнем издыхании, грозясь сорваться с петель. Бросаю напряженный взгляд на неё, но иду за уверенной Джорджией. Словно это не забытое место, а уютная комната, где эхом от стен отскакивает смех.

Будто место ожило, навевая воспоминания.

Оглядываюсь по сторонам, опасаясь пауков и всяких мерзких жуков, что могли в любой момент упасть на голову. По телу пробегает дрожь, но теплый голос бабушки прогоняет все страхи.

– В свое время это место было наполнено любовью, счастьем, теплом, – она провела по гниющему дереву рукой. Нашла устаревшую подставку для свечи, которую достала из кармана брюк. – Это канделя́бр, раньше его часто использовали в качестве держателя свечей. Не поможешь мне?

Джорджия кашлянула с легкой улыбкой на лице, погружаясь в воспоминания о былых временах. Охренеть. Я подошла и взяла в руки вещь, которую могла увидеть только в фильмах.

Мы вместе зажгли две свечи. Повторно оглядевшись, я понимала, что от страха не осталось и следа. Лишь бурлящий интерес. Почему именно это место? Вопросы роем пчёл опутывали сознание. Жаля любопытством.

Бабушка подошла к деревянному ящику, который чудом мог здесь сохранить былую форму, не подвергнувшись гниению последней стадии. Нагнулась, достала оттуда металлическую, небольшую коробку. Я кидаю на неё вопросительный взгляд, а после заглядываю в ящик. Игрушки, покрытые плесенью, детский деревянный меч, древние платья, грязные фотографии, старый плед, магнитофон, переживший атомную войну. Вещи, что я ни разу не видела.

– Что это?

– Если ты приглядишься, мое дитя, то сможешь заметить это место иными глазами, – новый приступ кашля, я подхожу ближе с беспокойством на лице. – Это место носит с собой как плохие, так и хорошие воспоминания, что твоя мать решила навсегда запечатать под тысячи замков.

Последовав совету бабушки Джорджии, привыкнув к мраку, стараюсь оглядеть место иным взглядом. Даю волю воображению. Вижу маму в молодости, которая сидит в старом сарафанчике, который я видела на фото. Её смех эхом отскакивает от стен.

– Вон там твоя мама прятала созданий, что подобрала с улицы. Лишившись надежды они ожидали от этой жизни горе, но находили утешение в добром сердце Эбигейл, – бабушка улыбнулась, вспоминая счастливое лицо своей дочери. Моей ушедшей мамы.

Подняв свободную руку кладу ее на грудь в районе сердца. Я слишком сильно скучала по ней. Сердцебиение грозиться проломить грудную клетку. Смотрю на пыльный камин, где осталось рядом что-то похожее на ковер, а рядом кресло. За креслом стоял небольшой деревянный домик. Точнее то, что от него осталось.

– Она сама его построила.

Возвращаю бабушке взгляд, наполненный слезами.

– Мама боялась твоего осуждения?

Джорджия издала хрипящий смех, качая головой.

– Не моего, твоего деда. Он не был похож на меня и твою маму. Помогал с местом, всегда поддерживал, но явно не считал правильным тратить все свое время на тех, кто однажды облажался. Старый хрыч.– Похлопав меня по плечу, она направилась к выходу, смеясь, – Пошли.

Я последовала за бабушкой, оборачиваясь назад, сбитая с толку. Ничего не понимаю.

Выйдя на свежий воздух, мы направились в беседку, что стояла неподалеку от загонов. Так было проще наблюдать за лошадьми в загонах издали.

Пока бабушка возилась с коробкой, я наблюдала, как Район выводит из конюшни последнего коня. Самого непослушного. Энцо. После полудня, мы всегда выводили лошадей на свежий воздух. Сдержав смех от забавного зрелища, поворачиваюсь к Джорджии. Отказавшись от помощи, она управилась с непослушным замком через несколько минут.

– Вот здесь хранились фотографии с твоим отцом и дядей. Эбигейл, окончательно потеряв всякую надежду на эту жизнь, избавилась от всего, что могло напомнить о прошлом.

– Получается, у меня был дядя?

Сажусь рядом с бабушкой. Она вздыхает, пытаясь избавиться от горечи на губах. Нежно проводит по лицу сначала мамы, а затем рядом улыбающегося мальчика.

– Да, – сдерживая слезы, отвечает Джорджия, – Мальчик с трудом выжил при рождении. Шансы были малы, но у него получилось выкарабкаться. Правда, он был слабым ребенком. Постоянно болел, и в один момент у него обнаружили страшное заболевание.

– О, боже… Какое?

– Лейкемия, – она протягивает мне следующую фотографию.

На ней было изображено два ребенка. Мальчик и девочка, которая явно была старше. Они радостно сидели верхом, совсем не подозревая, что могло их поджидать в жестоком будущем.

– Когда у него обнаружили болезнь? – Сглатывая ком, перевожу взгляд на бабушку, у которой по щеке скользнула одинокая слеза. – Он… он выжил?

Она качает головой, делая мучительный, глубокий вдох.

– Болезнь выявили, когда Томасу было семнадцать лет, перед днем его рождения. Эбигейл места себе не находила, впрочем как мы все. Вера, горящая внутри доброго сердца однажды погасла, а вместе с ней и радость на её лице, – с горестью рассказывала бабушка, – Твоей маме было почти столько же сколько тебе сейчас, но на два года младше.

В моей голове вертелось тысячи вопросов, но я не смогла задать ни один, поэтому просто сказала:

– Мама была совсем юной.

– Верно. В этом возрасте она познакомилась с твоим отцом. Ричард был для нее опорой в самые трудные времена. Прошел год, затем второй, болезнь прогрессировала, вера же угасала. Наш дом наполнился тяжелым бременем и тоской. Затем прошло три года. Наступает четвертый, а вместе с ним радостная новость. Эбигейл беременна.

Бабушка протянула брелок с фиолетовым единорогом. Я покрутила его в руках, пытаясь совладать с эмоциями. На потертой, грязной резине была гравировка с полным именем матери. Засовываю игрушку в карман, собираясь оставит его на память.

– Одна жизнь угасает, другая только рождается на свет, – прерывая блуждающие мысли, уверенно сказала Джорджия. Новый приступ кашля, но совсем отличающийся от предыдущего.

По подбородку бабушки текла кровь. Подскочив с места, подбегаю к бабушке, сдерживая поток слез. Тело бьет озноб с тревогой.

– Я в порядке, дитя, – поглаживая морщинистой рукой мою голову, пробормотала она.

– Эта история не так важна, как твое здоровье, бабушка, – пытаясь вразумить упрямую Джорджию, бормотала я.

– Она важна, Вайолет, ты должна услышать её. Потому что другого момента может не настать.

Теплое прикосновение к щеке, вызывает новый порыв слез. Я сглатываю, смотря в янтарные глаза, что согревали каждую клеточку в теле.

– Хорошо.

– С твоим рождением, жизнь Томаса окончательно потускнела. Он встретился лицом к лицу с Богом, ты же вернулась только от него. Твоя мама впала в депрессию, но не задумываясь возненавидела этот день. Возненавидела тебя.

– Но…

– Тихо, нахалка. Не перебивай, – дав мне оплеуху, возмутилась Джорджия. – Годы шли, мнение менялось. Ричарду удалось вразумить Эбигейл. Она долгое время выпрашивала у тебя прощение, но что может ответить ей трехлетний ребенок? Ничего.

Я налила бабушке сока в стакан, а затем протянула ей. Внимательно вникая в то, что сегодня услышала. Новый день, новая череда проблем с гнетущим мыслями в голове.

– Не понимаю, почему же тогда мама питала отвращение к отцу? – болезненные воспоминания ударили в голову, сглатываю ком продолжая, – Мама говорила он….

Отец бросил нас, когда мне было десять лет. Расплывчатое лицо вспыхнуло перед глазами. Ничего не сказав, бесследно пропал. Я с трудом его помню.

Воспоминания. Вайолет 11 лет.

Протерев опухшие глаза от слез, прижимаю к груди испачканного мишку. Друга, что не бросал в тяжелые дни. Почему папа не навестил меня в больнице? Почему не пришел, когда я так нуждалась в нем лежа на больничной койке с переломом ноги? Одинокая слеза скатилась по лицу, обжигая кожу.

Сажусь на розовый стульчик перед зеркалом.

– Папочка не любит меня? – дрожащим голосом спрашиваю у отражения, – Он обиделся, поэтому больше не приходит…

Дверца в комнату открылась, а следом зашла измученная мама. Она днями напролет была на работе. Присев передо мной на колени, мама протерла следующую скатившийся слезу большим пальцем.

– У папы новая семья, радость моя. Он больше не придет к нам, понимаешь? – я смотрю в ее грустные глаза, поджав губы, – Тогда почему ты плачешь, зовя того, кому ты не нужна?

– Папа обязательно придет, мамочка, – прижимая сильней мишку к груди, уверенно сказала я. – Вот увидишь. Он привезет мне нового мишку из своего путешествия, а тебе красивый букет цветов!

Она засмеялась, подняла меня на руки, а затем села на постель. Нежно поглаживая по голове, мама шептала.

– Доченька, радость моя, я безумно тебя люблю. С годами ты обязательно поймешь меня, а теперь засыпай… – печально заверила она, – Может быть это была самая большая ошибка, но тогда это показалось правильно.

В объятиях дорогого человека, сон накатывал быстрее, чем обычно. Я чувствовала себя в безопасности. Никакие монстры не смогут обидеть рядом с мамой. Она всегда меня защитит.

Воспоминания. Вайолет 15 лет.

Выбежав с улыбкой на лице из комнаты, я чуть не сбила с ног бабушку Джорджию. Она засмеялась, останавливая меня.

– Дитя, ты куда так спешишь?

Радостно взвизгнув, держа в одной руке измученного временем медведя, улыбка расплылась шире. Крепко обняла бабушку, а затем по кружилась в новом платье.

– Сегодня мой четырнадцатый день рождения! Это значит, что папа может приехать в любой момент, – восклицаю, поправляя платье, – Нельзя терять ни минуту времени. Я хорошо выгляжу, бабушка? Сегодня мама сделала мне новую прическу.

Джорджия опустила взгляд, сглатывая ком в горле. Словно обречена тяжелым бременем. Улыбка на лице пропала. Положив руки на её плечи, брови сходятся на переносице.

– Ты чего, бабушка?

– Дитя, твой папа…

Она замолчала на полуслове, услышав шаги позади себя. В коридоре возникает мама, а затем бросив взгляд сначала на меня, а затем на бабушку складывает руки на груди. Явно недовольная от услышанного. Так было всегда, как только речь заходила о отце.

– Джорджия, нам надо поговорить.

Бабушка напряглась, но я не обратила внимания на маленький жест. Сегодня папа приедет, поэтому мысли в голове были наполнены предвкушением долгожданной встречи. Он точно не пропустит еще один день рождения. Сердце наполнилось тоской вместе с теплом. Три года разлуки. Время, проведенное в постоянном ожидании.

Вновь улыбнувшись, бабушка поцеловала сначала в обе щеки, следом в нос.

– Иди, дитя. Пусть в этот радостный день ничто не сможет испортить твое настроение.

Чмокнув сначала её, а после маму, я побежала на улицу. Ждать приезда папы.

Солнце садилось за гарнизон, но являясь упрямым ребенком, оставалась на веранде в ожидании. Подняв взор вверх, смотрю на пасмурное небо. Скоро может пойти дождь. Дождь, что смоет грусть с моего лица. Смахнув скатывающуюся слезу, сердце сжимается от боли.

Когда кого-то любишь, ты не замечаешь очевидных вещей. Не обращаешь внимание, что человек не нуждается в твоем присутствие в его жизни. Так и я, отрицала очевидное, ведь сердце любило этого человека, ведя борьбу с разумом. Перевожу взор на одинокие ворота. Ни единого звука, говорящего о приезде посторонней машины. Надежда умирала, но я продолжала верить. Обязательно приедет. Не может такого быть, что папа действительно забыл о таком дне. Забыл обо мне.

На веранду вышла мама, она села рядом. Вздохнув, положила руку мне на плечо. Я смахнула её, отодвигаясь в сторону.

– Если ты пришла говорить что папа ненавидит меня, то я это уже слышала.

– Вайолет, он не приедет, разве ты не понимаешь?

– Нет, приедет, – сдерживая слезы, выдавила я. – Ты врешь.

– Почему тогда он не приехал на прошлое твое день рождения? На твой первый урок верховой езды? Может тогда в больницу, когда ты лежала с переломом ноги? – мама гневно развела руками, будто сама мысль об этом претила ей. Она ненавидела отца. – Или когда ты в первый раз выступала в театральном кружке? Ты сможешь ответить на эти вопросы?

Если бы только я знала ответы на эти вопросы.

– Прекрати, мам.

– Ты ему не нужна, но ты нужна мне, дочка. Я отдам тебе всю любовь. Не жалея ни капли.

Сжимая руки в кулаки, я пыталась найти хоть один ответ, который мог опровергнуть эти заявления. Вдали послышались ржание лошадей. Наступило время обратно их заводит в стойла.

– Не знаю… – тихо прошептала, поднимаясь со ступенек. – Но хочу верить, что он вернется, мам.

– Но ты сама причиняешь себе боль, думая об этом.

– Знаю, – целую маму в щеку, а затем отворачиваюсь, скрывая слезы, – Но я буду ждать, несмотря на боль.

Оставив её одну на ступеньках, я пошла заводить лошадей в конюшню со слезами на глазах.

Картинки перед глазами, стали размытыми, а затем вовсе бесследно пропали. Он так и не приехал. Время шло, любовь угасала. Надежда умерла, когда мама попала в больницу, тяжело заболев. Тот день стал последним в ожидании чуда. Больше не было мыслей об отце. Я забыла его так же, как когда-то забыли меня.

Но сейчас в голове не укладывалось несколько фрагментов и расплывчатых слов. Большинство воспоминаний заблокировались в памяти, не позволяя вспомнить нечто важное.

Прижав фотографию сына и дочери, Джорджия поджала губы.

– Твоя мама даже когда ненавидела продолжала любить. Дитя, завеса тайн не всегда открывается тогда, когда мы этого хотим. Иногда это всплывает в трудные для нас времена, понимаешь?

Я встаю с места, в полном непонимании, к чему клонила бабушка.

– В свое время Эбигейл совершила грубейшую ошибку, запретив Ричарду приближаться и общаться с тобой при разводе. Твой отец умолял её хотя бы о минуте, проведенной с тобой. Но она отчаянно продолжала стоять на своем, считая, что так будет правильней.

Еще один шаг назад. Меня словно ударили молотком по голове. Сердце пропустило нервный удар.

– Почему ты рассказываешь это только сейчас?

– Потому что я не нарушаю данные обещание, неважно какими путями их получил от меня человек. – Бабушка встала, опершись о трость. – Но ты должна его найти, дитя. Не сегодня, так завтра, я могу встретиться лицом к лицу с Богом. Тебе нужна опора.

Желудок завязался тугим узлом. Вот истинная причина раскрытия обещания? Это было смешно.

– Нет, – говорю твердым голосом, – Я никогда не обращусь за помощью к этому человеку. Никогда не впущу его в свою жизнь. Даже не проси об этом.

– Он нужен тебе…

– Мне нужно решать нынешние проблемы, а не гнаться за новыми, – стискиваю зубы, запрещая себе испытывать давно забытую боль. – Мне нужна ты, а не потерянный временем человек. Больше мне ничего не нужно.

Развернувшись, стараюсь не дать слабину, заталкивая проклятые вопросы обратно в преисподнюю. Так хочется заглушить внутреннего ребенка, который успел обрадоваться услышанной тайне. Но радоваться было нечему.

Почему, мама?

Зачем ты столько лет лгала мне на счет отца?

Оставшийся день прошел, как в тумане, а вечером я сидела в конюшне на сене в стойле Энцо. Мне нужно было немного времени, чтобы дать волю эмоциям. Стать слабой, не боясь осуждения.

Конь положил голову на мои колени, удобно устроившись рядом. Он всегда понимал меня без слов, а говорил громче других. Верите или нет, но нам слова были не нужны.

Откинув голову назад, уперевшись затылком в прохладную поверхность, провожу рукой по шелковистой гриве, находя в этом утешение. Всю жизнь, я жила во лжи своей матери. Возненавидела ли её? Нет. Хотя безумно хотелось достать её с небес, чтобы накричать и потребовать ответы на все вопросы.

«Жаль такие функции недоступны человечеству, – задумчиво мычит, голос, – Ты так не считаешь?». Ох, пожалуй, мне придется с тобой согласиться в кои-то веки!

Обращаю внимание на друга, который никогда не отказывал мне в поддержке, покорно принимал каждую пролитую слезу.

– Знаешь, с момента появления у нас, ты всегда верил в меня больше, чем я сама.

Иссиня-черные, угольные глаза устремились на меня, а от лёгкого движения грива полуночного оттенка качнулась, сверкая под светом лампы. Я нагнулась, прижавшись щекой к массивной шее, проведя рукой по мягкой шерсти.

– Я бы отдала все на свете, чтобы еще раз прожить момент нашей встречи. Познакомиться с тобой, Энцо, дважды, чтобы понять, чем я заслужила такого друга.

Глава 4

Вайолет

Причесывая мокрую копну волос, я смотрела в отражение, находясь под гипнозом мыслей паразитов. Полностью отказавшись от идеи поисков отца, решила сосредоточиться на самом важном. Спасение заповедника. Дело было совсем не в месте, дело было в воспоминаниях и животных, что могли остаться без любящего дома.

В дверь постучались. Нехотя откладываю расческу на туалетный столик. Сегодня был первый мой рабочий день в забегаловке.

– Да?

– Ви, Вайолет! Быстрее на улицу выходи. Там… там… просто ВЫХОДИ, – послышались невнятные предложения по ту сторону двери.

Сестра еще несколько раз стукнула по деревянной поверхности, пока я не распахнула дверь.

– Хорошо, сейчас спущусь.

Выражение на лице Скарлетт меня напугало, поэтому не тратя лишнего времени, завязываю волосы в небрежный пучок. Натягиваю шорты, а следом черную футболку. Быстро лавирую по лестнице на первый этаж.

На улице слышатся громкие недовольные голоса, а следом трескается дерево. Да, что там происходит? Распахиваю дверцу, наблюдая следующую картину перед глазами. Незнакомец по всему двору убегает от разгневанного Энцо. Спотыкается, падает, поднимается на ноги с грязными коленками и руками в попытках убежать дальше. Райан пытается усмирить бунтовщика, бегая за ними следом, но явно отставая. Сестра стоит на веранде рядом, наблюдая круглыми глазами за представлением, а иногда заливается смехом, хлопая радостно в ладоши.

– Так ему, Энцо! – подбадривает она коня.

Бросаю на нее недовольный взгляд, заставляя замолчать. Подаю голос коню, чтобы он прекратил безобразничать. Энцо слушался только меня в подобных ситуациях, поэтому это иногда становилось проблематично.

Подбегаю к коню, который медленно, угрожающе наступает к мужчине средних лет, что отползает на заднице моля ему помочь. Останавливаю Энцо, а следом помогаю подняться незнакомцу. Он отряхивается от грязи, недовольно бурча ругательства.

– Безобразие! Это возмутительно! У коня совсем голову отбило, его прямиком на скотобойню надо.

Скептически восприняв оскорбления в свой адрес, конь поднялся на задние копыта, встряхивая гриву, высказывая возмущения разряда: я-затопчу-тебя-копытами. Мужчина в страхе отступил назад. Скарлетт подходит щурясь, поджав губы.

– Ага, но туда как раз могли отправиться вы, мистер. Может повторим утреннюю зарядку?

– Скарлетт, – говорю предупреждающим тоном, заводя Энцо в загон. – Кто-нибудь объяснит мне, что здесь произошло?

К нам подходит, явно вымотанный Райан. Он протирает лоб от испарин, пытаясь перевести дыхания. Знатно же конь тут всех потрепал.

– Молодой человек пришел смотреть участок для покупки. Я сказал, что он не имеет права так вламываться, когда у нас было время. Тогда, – не отрывая взгляда от мужчины, у парня скривились губы в усмешке, – Не смотря на отрицательный ответ, мужчина словно у себя дома ходил, разглядывая землю, фотографируя, записывая что-то в дневник. У твоей же сестры оказалось хорошее чувство юмора и она выпустила беса на волю.

Скарлетт поднимает руки вверх, перевожу взгляд на незнакомца.

– Вайолет Уайт, хозяйка участка и он не продается. Долг в ближайшее время будет погашен.

Он удивленно вскидывает брови, а затем смещает их на переносице, бросая укоризненный взгляд.

– Разве хозяйка участка не миссис Ловетт?

– Если вам угоднее по фамилии, тогда Вайолет Ловетт. Значение не имеет, по крайне мере для меня.

Мужчина бросил нервный взгляд на лошадь, что смотрит на него предупреждающим взглядом. Готовый в любой момент наброситься, услышав неверную интонацию по отношению к своей хозяйке. Мой мальчик.

– Джонатан Гринч, приятно познакомиться.

– Не могу высказать аналогичные чувства. Предлагаю отправиться туда, откуда вы пришли и больше не беспокоить нас.

– Дело в том, что этот участок выставляется на продажу. У вас большие задолженности, так что срок выплаты не более двух недель, – губы Джонатана искривляются в подобие улыбки, проведя рукой по испачканному пиджаку, он продолжает, – Мистер Канг же является будущим владельцем столь интересного участка. Он попросил меня выяснить, стоит ли это место таких затрат.

Мое сердце сжимается в груди, но я не подаю вида, как каждое слово является гвоздем, вбитым в свежую рану. Да пошел он к черту!

Выпрямляю плечи, складывая руки на груди. «Спокойствие, Вайолет», – твердит внутренний голос, – «превратившись в огнедышащего дракона, ты ничем не сможешь помочь». Делаю глубокий глоток воздуха, считая до десяти.

– У нас есть две недели, так ведь? Соответственно, вы не имеете никакого права вламываться на чужую собственность, собирая фекалии для своего господина, хозяина или кем он вам приходится.

Сестра рядом гордо кивает головой. Еще чуть-чуть и из ушей мужчина пойдет пар красного оттенка.

– Но…– гневно разведя руки в стороны, пытался возразить Джонатан, но я перебила его.

– Никаких «Но». Всего хорошего, надеюсь это первая и последняя встреча с вами.

– Мистер Канг будет не в восторге и вы…

– Ромашковый чай его успокоит, уверяю вас. Советую и вам воспользоваться советом.

Мужчина бросил разгневанный взгляд на Энцо, направляясь к выходу. По дороге он еще долго бурчал под нос различные виды ругательств, но мне было совсем не до этого. Лишь малая часть проблем.

– В следующий раз вы пожалеете об этом! – прокричал последний раз мужчина и залез в черный порш.

Когда фигура скрылась в авто, а после он покинул эту землю, мои плечи поникли. Проведя рукой по волосам, я старалась заглушить чувства.

Скарлетт положила руку на плечо, слегка сжимая, высказывая таким образом поддержку.

– Мы обязательно что-нибудь придумает. Не ты ли говорила, что безвыходных ситуаций не бывает.

– Верно, персик, – стараясь скрыть следы своей слабости, натягиваю улыбку на лицо, – Ловко ты решила его проучить.

Она смеется, бросая довольный взгляд на лошадь.

– Это не я, это все он. Так этому невоспитанному проходимцу и надо. Будет знать, чем чревато разнюхивать что-то в чужом доме.

Киваю.

– Мне надо собираться на работу, иди пока помоги Райану с едой и водой для лошадей.

– Будет выполнено!

Сестра, заливаясь смехом, прописала парню оплеуху и побежала к конюшне. Он выругался под нос, но с улыбкой пошел следом. Я покачала неуверенно головой. Неисправима.

Направляясь обратно в свою комнату, в голове была лишь мысль послать к черту этот мир, а вместе с этим идиота, который мог купить мой дом. МОЙ ГРЕБАНЫЙ ДОМ. Бесчеловечная скотина.

Собравшись, у меня оставалось около получаса до начала смены, поэтому трачу несколько минут на поиски второй работы. Было бы круто найти лампу с Джином, чтобы загадать желание. Делаю глубокий вдох, останавливаясь на объявление горничной отеля. Можно было бы использовать вакансию в качестве подработки в ночные часы.

Я бестактно смеюсь, понимая, что никогда не подрабатывала подобным образом. Как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер? Тогда я являюсь именно таким человеком.

Договариваюсь с ассистентом работодателя на счет собеседования вечером, а затем отправляюсь наружу к пикапу. Было сложно, потому что обычно их проводят утром или в обед, но у меня получилось. Другого свободного времени у меня к сожалению нет.

Садясь в машину, чувствую, как в сумочке жужжит телефон, сообщая о прибытие сообщения. Только одному человеку может приспичить писать смс. Хотя кого я обманываю? В социальных сетях, я общаюсь только с одним человеком.

Достав смартфон из сумки, свайпаю верхнюю панель вниз, а после перехожу в фейсбук. На лице появляется тень улыбки.

Стелла: «Дорогуша, СЕГОДНЯ мой рейс в Кабо Сан Лукас. Это означает, что долгожданная встреча будет уже завтра! Хоть мы и виделись в позапрошлом месяце, все равно безумно соскучилась».

Улыбка становится шире, пока я прикладываю руку ко рту в полнейшем шоке. Однозначно лучшая новость за последние несколько дней. Откидываю голову назад на спинку сиденья, пытаясь переварить информацию. Мои руки дрожат, но это не сравниться с бушующим ураганом восторга внутри.

Вайолет: «О. Боже. Мой. Если не это, даже не знаю, что еще может мне поднять настроение высотой с Эверест!»

Она отправляет танцующую гиф картинку с Томом Холландом… да, ладно! Я смеюсь, наблюдая, как он танцует в женском костюме, как самая настоящая стриптизёрша, а следом летит новое сообщение, готовое убить меня через смартфон:

Стелла: «Может быть тебе тоже следует прикупить такое? А после отправиться в клуб, чтобы ты стала самой настоящей звездой. У тебя были бы тысяча фолловеров!»

Вайолет: «Отличная идея! Зачем мелочиться, можно сразу податься актрисой на какой-нибудь порнохаб. Ты за кого меня принимаешь?!»

Стелла: «Идея-то реально клевая… хахаха».

Вайолет: «Иди в задницу».

Неуверенно качаю головой, ища подходящий гиф, где она большим планом могла бы заметить средний, мать вашу, палец! Знаете, я была абсолютно уверена, что подруга вновь мне припомнит про целибат, который я выполняю лучше любой монашки, но это… Телефон вновь жужжит в руках, предупреждая о новом сообщении:

Стелла: «Тебе привезти какую-нибудь книгу или гостинцы?»

Вайолет: «Нет».

Стелла: «Это значит фэнтези или роман с вкусными, кислыми мармеладками в виде бонуса?»

Я смеюсь, печатая следующее смс:

Вайолет: «Нет – значит нет и не имеет скрытого подтекста, Стелла».

Стелла: «Иисусе, какая же ты зануда. Придется все выбирать самой. Никакой помощи!»

Господи, как же она невыносима! Но черт, как же я её люблю. С улыбкой на лице убираю телефон на соседнее сидение, включаю трек Born For This от исполнителя the Score.

Перед тем, как приехать на работу, я по дороге купила себе стаканчик кофе на кокосовом молоке, чтобы немного перекрыть голод, заглушив урчание в животе. Желудок любил играть в злые шутки надо мной, как в принципе вся жизнь.

Снаружи забегаловка выглядит обычно, не примечательной. Но внутри, там явно поселился бес управляя всей ситуацией. Это место походило на шумное помещение для стервятников, которым лишь бы поклевать спиртное и кидать непристойные взгляды на задницы девушек в коротких юбках. Выражаясь иначе, отбросов общества, но с хорошим денежным доходом или последними грошами для проигрыша в покер.

Переодевшись в форму, глаза собирались покинуть привычное им место, упав на пол. Коротенькая, черная юбка в обтяжку, еле прикрывающая задницу, белая укороченная рубашка, не закрывающая пупок. Кто, мать вашу, придумал эту униформу? Больше походило на два куска ткани, которыми обтянули едва весь верх и низ, а все остальное оставили для привлечения "клиентов".

По спине прошелся холодок. Явно не то, что я представляла и видела в объявлении, но все же лучше, чем сидеть без дела.

Спустя часа четыре мне действительно хотелось выколоть глаза, а уши засыпать песком. Эти взгляды… они все смотрели на меня, как на аппетитный кусочек мяса. Я съежилась, когда очередной денежный стервятник бросил непристойный взгляд на мои ноги, а после подозвал к себе.

Пытаясь не скривиться, подхожу к столику. Достаю ручку с блокнотом из мини фартука, который можно было увидеть в любом порно фильме, но не на официантках. Натягиваю улыбку.

– Слушаю вас, молодой человек.

Да, ему было больше чем моему отцу, но черт, вежливость превыше всего.

– Приятно слышать от такой леди подобный комплимент в качестве «молодого человека», – он изгибает губы в подобие улыбки, глаза бесстыдно блуждают от моих ног выше. А мне-то как приятно. Мерзость. – Пожалуй, остановлюсь на жареных куриных крылышках и коньяке со льдом.

Вежливо кивнув, побыстрее пытаюсь сбежать от этого мужчины подальше. Подхожу к Руби, протягивая листок бумаги. Она быстро пробегается глазами.

– Будет сделано. Чувствуешь себя не в своей тарелке?

– Чувствую себя запертой в комнате, кишащей тараканами.

Новая знакомая по имени Руби, продолжала порхать над барной стойкой, тихо смеясь над комментарием. У неё были рыжеватые волосы, лицо усыпанное веснушками и яркие, большие голубые глаза. Как такой милашке приспичило очутиться в подобном заведение?

– Ты обязательно привыкнешь, правда, потребуется время, – даря мне теплую улыбку, сказала девушка подбадривая.

Хмыкаю. Не думаю.

– К этому невозможно привыкнуть, с этим можно смириться.

– От тебя точно веет оптимизмом.

Мы смеемся.

– Если только испорченным.

К концу смены, ноги молили меня освободить их из оков под названьем обувь на платформе. Все таки гораздо комфортнее и привычнее обувь без неё.

Протираю вспотевшие ладони об ткань фартука, облегченно выдыхая. Вытерпеть этот ад оказалось не так сложно. Хотя несколько раз в голове возникла картина, как я выкалываю глаза вилкой удивительно противному клиенту. Это место плохо на меня влияет.

– Твой первый рабочий день подходит к концу дорогая, поэтому как отнесешь заказ, смело можешь переодеваться и сваливать тусить.

– Если тусить подразумевается завалиться на постель и откисать, я двумя руками за, – беря поднос из её рук, устало отвечаю. – Было приятно с тобой познакомиться, Руби.

Её щеки заливаются румянцем, а улыбка на лице грозится выйти за пределы дозволенного. Она кивает, что-то бормоча под нос. Думаю, мы могли бы подружиться, не будь я противным интровертом, пославшим весь мир глубоко в задницу.

Закончив с последним заказом, я как можно быстрее переоделась, а после подошла к стойке за заслуженными баксами. Хоть люди здесь стервятники, но явно не жадные свиньи. Так что я могла так же похвастаться хорошими чаевыми.

Выходя из помещения, еще раз пересчитываю заработанное. Из добрых двести двадцати восьми получилось триста баксов. Слегка улыбаюсь своей мини победе.