Читать книгу Поцелуй смерти - - Страница 8

Хейзел

Резко развернувшись, я бросаюсь вперед и проскакиваю мимо Киприана и Амадея. Тем временем еще несколько стеклянных бутылок приземляются на пол и разлетаются на сотни кусочков. Мне удается выбежать из мастерской прежде, чем кто-то успевает меня остановить. Слыша крики братьев позади себя, я спешу по дорожке обратно к дому, даже не просто спешу, я почти лечу, поднимая быстрым шагом небольшие пыльные клубы в воздух.

Завернув за передний угол дома, я не могу сдержать улыбки, ведь вижу, как у входа медленно останавливается карета отца.

– Отец! – выкрикиваю я как раз в тот момент, когда в дверях появляется Мерельда; ее лицо мгновенно мрачнеет, как только она замечает меня.

– Хейзел…

Но прежде, чем она успевает отослать меня в мою комнату или отправить заниматься очередной рутинной работой, которая, конечно же, именно сейчас, сию же секунду требует моего скорейшего внимания, дверь кареты открывается. Отец выходит, и я тут же бросаюсь в его объятия; он начинает смеяться.

Затылком я чувствую на себе презрительный взгляд Мерельды: она явно злится из-за того, что я первая поприветствовала отца, но это лишь только подбивает меня продлить этот момент еще на какое-то время. Теплые отцовские руки держат меня в крепких объятиях, и мое сердце мгновенно наполняется радостью.

– Я так по тебе скучала, – шепчу я. – Я так рада, что ты вернулся.

– Я тоже скучал по тебе, дочка, – говорит отец со смешком. – Кроме того, завтра совершенно особенный день, который я не пропустил бы ни за что на свете.

– Какой такой день? – спрашиваю я.

– Ну естественно, ты отлично помнишь про собственный день рождения, – говорит он, издавая еще один тихий смешок.

Я делаю шаг назад, удивленно глядя на него. Совсем забыла об этом.

Тут внезапно появляется Мерельда и отодвигает меня в сторону, даже не удостоив взглядом. Я наблюдаю, как она суетится вокруг отца, обхватывает его лицо обеими руками, воркует, уверяя, что каждый день, проведенный здесь без него, был хуже предыдущего.

Я хмурюсь, делаю еще один шаг назад и, словно растворившись на заднем плане, наблюдаю за ними двумя. Отец выглядит бледным и измученным, будто мчался домой без остановок, еды и сна.

Даже глаза у него тусклые, в них нет былого блеска.

– Хейзел, дорогая, я знаю, что уже поздно, – со вздохом говорит Мерельда, – но не могла бы ты, пожалуйста, помочь с ужином? Твой отец выглядит голодным, но я думаю, что сейчас ему не помешало бы немного подышать свежим воздухом, ведь он столько времени проторчал в этой карете.

Ее голос звучит чересчур приторно, но она, конечно, и не так может – все что угодно, лишь бы задобрить отца. Я чуть не смеюсь вслух, когда слышу ее «помочь»: можно подумать, помимо меня этим ужином будет заниматься кто-то еще. Естественно, все, как всегда, взваливается на меня. Именно я буду выбирать и готовить то, чем они будут наслаждаться потом за столом.

Я поднимаю взгляд на отца. Ненавижу то, как он улыбается ей. Однако искренняя нежность в его глазах заставляет меня просто кивнуть мачехе, развернуться и отправиться в дом.

К счастью, войдя в кухню, я обнаруживаю, что там никого нет.

Вздохнув, тянусь и снимаю с крючка у двери свой фартук. Этим вечером я только рада побыть в тишине и одиночестве, несмотря на поздний час.

Приступив к нарезке лука, я радуюсь даже слезам, которые он у меня вызывает. Ничто не может испортить радость от того, что отец наконец вернулся домой. Он вспомнил про мой день рождения и вернулся как раз к нему; это действительно лучше любого подарка, который он мог бы мне преподнести.

Я позволяю этому счастью полностью поглотить меня, пока заканчиваю жарить курицу, заготовленную ранее, чувствуя себя немного лучше оттого, что моя любимица, ставшая невинной жертвой, накормит и отца, а не только моих ненавистных родственников.

К тому времени, когда кухню заполняет вкуснейший аромат жареной птицы с зеленью, я уже начинаю предвкушать ужин. Накрыв на стол и расставив все блюда, я вешаю фартук обратно. Отряхнув юбку, беру в руки жареного цыпленка и выношу его в столовую, не в силах сдержать улыбку, которая сама расплывается на моем лице.

Все уже сидят, даже Киприан и Амадей, оба в чистой одежде. Они пристально смотрят друг на друга через стол.

Судя по напряженному выражению лица Мерельды, она уже с нетерпением ждет, когда эта трапеза закончится.

Отец, однако, улыбается мне, слегка сжимая мою руку, когда я начинаю накладывать ужин ему первому.

– Пахнет божественно, Хейзел, – делает комплимент отец, прежде чем откусить кусочек.

– Расскажи нам, Леорик, как прошла твоя поездка? – спрашивает Мерельда, намеренно отвлекая его от меня и еды.

Я обслуживаю остальных членов своей семьи, избегая взглядов, которые бросают на меня Киприан и Амадей, а затем и сама сажусь за стол. Ковыряясь в еде на тарелке, молча слушаю, как отец делится историями о поездке. Во всех красках и подробностях он рассказывает о пыльных гостиницах, в которых останавливался, и странных персонажах, которые ему встречались по дороге в прекрасное поместье его последнего клиента.

Мерельда притворяется, что слушает, но на самом деле ее внимание в основном сосредоточено на том, что лежит у нее на тарелке, и это подтверждается каждые несколько минут, когда она перестает издавать тихие, но смачные звуки жевания и принимается снова имитировать заинтересованность в рассказе отца. В то же время я делаю все возможное, чтобы задать ему вопросы, которые не удается задать ей.

Наблюдая за ним, я все чаще обращаю внимание на его тяжелые, опущенные и морщинистые веки. На глубокие складки вокруг рта. И, как бы я ни старалась списать его вид на усталость после поездки, ничего не выходит.

– На следующей неделе меня ждут на побережье, – говорит отец, отодвигая в сторону пустую тарелку. – Лорд Саввас заказал три новые книги. Все тома «Сказок о богах» должны быть проиллюстрированы, поэтому боюсь, что все ближайшее время я буду чрезвычайно занят.

– Это отличная новость, – говорю я, оживляясь. – Я была бы очень рада помочь тебе проиллюстрировать их, отец.

– Возможно, мне действительно придется согласиться на твое предложение, – говорит он, одаривая меня усталой улыбкой и отодвигая свой стул. – А теперь прошу простить меня, но я хотел бы откланяться: эти поездки совсем меня измотали.

Он встает, но вдруг нахмуривает лоб и слегка отшатывается назад, еле держась на ногах.

– Отец? – спрашиваю я, и мое сердце замирает в груди. Я тут же вскакиваю и подлетаю на помощь.

Я нежно обхватываю его рукой, но он отмахивается.

Мгновение спустя Мерельда оказывается рядом с ним, облокачивает его на себя и обхватывает за талию, сверля меня взглядом.

– Займись уборкой со стола. И не думай ложиться спать, пока не закончишь, Хейзел. Я сама позабочусь о твоем отце.

Отец встречается со мной взглядом и слегка кивает, будто желая заверить меня, что с ним все будет в порядке. Я делаю маленький шаг в сторону, но еще мгновение задерживаю взгляд на нем.

– Я в порядке, Хейзел, – говорит он, протягивая руку и слегка касаясь моей щеки. – Ничего страшного, вот высплюсь сегодня дома хорошенько, в своей постели, и завтра буду как новый.

И все же я колеблюсь, наблюдая, как они вдвоем удаляются наверх. Какая-то часть меня хочет последовать за ними и убедиться, что с ним действительно все в порядке, но другая говорит этого не делать.

Придется довериться Мерельде. Будем надеяться, она позаботится об отце должным образом и проследит за тем, чтобы он хорошо выспался и отдохнул. Тем не менее мне требуется еще мгновение, чтобы подавить уже разбушевавшееся беспокойство.

Нельзя стоять без дела, не то Мерельда, если увидит это, не упустит возможности наказать меня. Повернувшись, я начинаю собирать посуду со стола.

К счастью, Киприана и Амадея уже нет, и это такое облегчение. Однако, пока я убираю со стола, мою посуду и навожу порядок на кухне, тревога внутри меня, кажется, только растет.

Я не могу избавиться от мысли, что мне не следовало позволять Мерельде заняться отцом. Я должна была настоять и сделать это сама.

Мерельда не самый понимающий человек. Она может забыть о том, что ему нужен отдых.

Как бы я ни старалась, я не могу избавиться от тревоги и сожаления.

Это так не похоже на отца – заболеть, даже во время поездки… Эта мысль преследует меня, когда я уже поднимаюсь наверх спать.

Проходя мимо отцовской комнаты, я замечаю мерцающий свет. Подойдя к двери, останавливаюсь прямо перед ней. Колеблюсь секунду, оглядывая темный холл, прежде чем подойти ближе и прижаться ухом к деревянной поверхности.

И улавливаю еле-еле слышимый шепот изнутри.

Закрыв глаза, я пытаюсь сосредоточиться и задержать дыхание, чтобы получше расслышать разговор.

– …честно, Леорик. Она такая взрослая, но такая бесполезная, – говорит Мерельда резким и требовательным тоном. – Она практически ничего не делает по дому, вечно только хандрит и ноет, пока тебя нет… Ты бы видел, в каком состоянии я застала ее буквально через мгновение после того, как ты уехал!

– Я уверен, что здесь кроется какое-то недоразумение…

Мерельда охает, и из нее вырывается сдавленный хнык.

– Как ты можешь во мне сомневаться? – причитает она. – Правда, Леорик, если бы я плохо тебя знала, то подумала бы, что я тебе вовсе безразлична. Знал бы ты, как больно мне это говорить, но ведь они мои сыновья. Я должна защитить их, даже если угрозой для них является твоя дочь, маленькая соблазнительница. Я не позволю ей втянуть нашу семью в подобный скандал. И вообще, ты должен сказать мне спасибо за то, что я подняла эту тему, прежде чем она успеет разрушить свои собственные перспективы на жизнь.

Кровь стынет в жилах от того, что я слышу; она кормит отца абсолютной ложью. На мгновение меня переполняют отвращение и ярость. Как она смеет говорить ему такое обо мне!

Мои кулаки сжимаются, а все внутри меня перекручивает.

– Ее нужно выдать замуж немедленно. В противном случае ситуация будет только ухудшаться. Она отвлекает меня и моих мальчиков, я не смогу терпеть твою дочь и ее бесконтрольное поведение еще целых две недели.

Я отстраняюсь от двери, тяжело дыша, дабы не совершить какую-нибудь глупость. Больше всего на свете мне сейчас хочется ворваться в их комнату и начать защищаться, но я знаю, что это лишь вызовет еще больше проблем.

Тем не менее, признаюсь, мне требуется немного больше времени, чем я предполагала, чтобы полностью выбросить эту идею из головы.

Тихо пробираясь по коридору к своей комнате, я думаю о том, что надо обязательно поговорить с отцом завтра.

Первой, если получится.

Он должен услышать то, что я хочу сказать, прежде чем Мерельда еще больше отравит его отношение ко мне.

Уверенная, что утром я смогу разобраться с этим хаосом, я закрываю за собой дверь в свою маленькую холодную комнату и запираю ее на засов.

* * *

Но проблема в том, что к утру отцу становится плохо. Так плохо, что он даже не может спуститься вниз поесть.

Мерельда безмолвно мечется по дому, проводя большую часть утра взаперти в своей комнате, откуда еще и доносятся очень странные звуки. Я впервые вижу, чтобы она так переживала, и это только усиливает мое собственное беспокойство.

Поставив на поднос маленькую тарелку с едой и кружку горячего чая, я беру все в руки и тихо поднимаюсь в спальню отца. Морщу нос от ужасающего запаха приготовленных на пару трав, который тяжелыми волнами доносится из-под двери.

– Куда это ты собралась, милая?

Я поднимаю взгляд и вижу Мерельду наверху лестницы, она смотрит на меня, мерзко щурясь и недовольно упирая руки в бока.

– Я… я просто хотела его навестить, – отвечаю я. – Ему нужно что-нибудь поесть, чтобы восстановить силы.

– Нет, – говорит она, качая головой. – Я не хочу, чтобы ты своими переживаниями и нытьем волновала его еще сильнее. Ты все только еще больше испортишь.

– Но…

– Дай сюда, – приказывает она, подходя ко мне и выхватывая поднос у меня из рук. – А теперь оставь его в покое, пусть отдохнет.

После этих слов она отправляет меня отскребать каждый сантиметр кухни, а также выполнять полдюжины других домашних дел, которые, я уверена, она придумала только для того, чтобы держать меня подальше от дома.

По крайней мере, Амадей, кажется, исчез, а не прячется по углам в ожидании момента, чтобы наброситься на меня и сделать мой день еще хуже. Однако часы тянутся неимоверно медленно, пока я занимаюсь работой, которой Мерельда завалила меня с головы до ног. Все это время я лишь надеюсь, что, вернувшись в дом, услышу какие-то хорошие новости.

Ужин проходит в полном молчании. Кресло отца пустует, а я ловлю себя на том, что не могу оторвать глаз от его места.

Макая ложку в куриный суп с овощами, на приготовление которого я потратила весь день, я практически не чувствую вкуса еды или еще чего-либо; единственное, что я ощущаю, – это беспокойство.

Мерельда молча потягивает уже второй или третий бокал вина, и ни Амадей, ни Киприан не произносят ни слова; только звук их ножей, скользящих по тарелкам, нарушает тишину.

– Хейзел! – вдруг восклицает мачеха, нарушая повисшее молчание. – Я чуть не забыла о сюрпризе, который приготовила тебе на праздник.

Лишь в этот момент я вспоминаю, что сегодня мой день рождения.

Настроение слегка портится, когда я оглядываюсь назад, глядя на то место, где должен сидеть отец, улыбающийся и смеющийся вместе с нами.

Через мгновение я понимаю, что Мерельда нервно ждет от меня ответа, когда она издает что-то похожее на кашель. Вздохнув, я возвращаю свое внимание к ней.

– Какой сюрприз?

Ее губы растягиваются в ухмылке, заставляя мое сердце уйти в пятки, пока я настороженно жду ответа.

– Это правда настоящий сюрприз, – говорит она. – Я наконец-то нашла для тебя подходящую партию! Давно уже настала пора. Ты, прости господи, не молодеешь. Еще чуть-чуть, и я бы начала переживать, что твоя внешность испортится раньше, чем мы успеем выдать тебя замуж.

Она издает едкий смешок, и комната снова наполняется тишиной.

Я дважды моргаю, уверенная, что просто ослышалась. Но, судя по тому, как радостно сверкают ее глаза, я понимаю, что это не так.

Меня действительно собираются выдать замуж.

Я всегда знала, что этот день настанет. С того момента, как она впервые переступила порог этого дома, ей хотелось избавиться от меня. Теперь, похоже, она наконец добьется своего.

Тяжелое молчание нарушает Киприан, отодвигающий свой стул от стола. Деревянные ножки громко скребут пол. Я решаюсь взглянуть на Киприана и вздрагиваю от того, что вижу. Его глаза наполняются яростью, губы кривятся от отвращения, а затем он вдруг встает и выбегает из комнаты.

Не в силах сдержаться, я фыркаю. Разве это не я должна была вот так вылететь из комнаты?

– Тебе нечего сказать по поводу этой хорошей новости? – спрашивает Мерельда, словно это не ее младший сын только что закатил сцену.

Мне требуется мгновение, чтобы собраться с мыслями, а затем я решаюсь посмотреть на нее и тут же встречаюсь с ней взглядом.

– А что думает об этом мой отец?

– Естественно, он это поддерживает, – говорит Мерельда, откидываясь на спинку стула и делая глоток из своего бокала. – Мы обсудили это с ним вчера вечером и обо всем договорились. Я долго вынашивала эту идею и занималась поисками, поэтому он был рад узнать, что я наконец-то подобрала тебе подходящую пару.

Я смотрю на нее, и ее ухмылка, кажется, становится только шире. Ох, чую, тут что-то нечисто. Все чересчур быстро происходит и четко спланировано. Я уверена, что отец бы заранее сказал мне хоть что-то по этому поводу. Даже если они пока просто подыскивали кого-то, он бы все равно дал мне знать.

Сейчас он слишком болен, чтобы подтвердить, правда это все или нет. Если это действительно то, чего он хочет для меня, если так, по его мнению, лучше, тогда я не буду подвергать сомнению их решение… но мне нужно услышать это из его уст.

А не из уст Мерельды.

– Кто? – спрашиваю я, хотя и слишком боюсь узнать имя своего будущего мужа. Боюсь, что, если узнаю его, все это станет явью. – С кем ты меня сводишь?

– С лордом Пейном.

Ухмылка Мерельды не просто холодна, она неистово жестока.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу подходящих слов.

Сомкнув губы, я сглатываю комок, моментально появившийся в горле; даже видя блеск радости и победы в ее глазах, я все равно просто все терплю.

– Когда? – спрашиваю я, едва выговаривая это слово.

– Свадьба состоится, как только мы договоримся насчет твоего приданого.