Читать книгу Дом Змеи: Восхождение Королевы - - Страница 2

Дома было спокойно. В отсутствии барона, слуги словно начинали жить по-настоящему: становились слышны смешки и голоса, а кто-то даже осмелился запеть. Корнелия улыбнулась, тихо прикрывая за собой дверь. Они с мужем были очень разные: женщина жаждала чувствовать себя живой, пока супруг ее желал только подчинять всех, кого только мог. Спугнуть этот отголосок настоящей жизни не хотелось. Благодаря разговору слуг, их сплетням, баронесса узнавала много информации. Иногда полезной, а порой – не очень. Вот и сейчас Корнелия подняла свои юбки, чтобы они не шуршали, и подошла поближе к двери в гостиный зал, где парочка служанок чистили огромный камин. Ночи в последнее время стали холоднее, так что золы набралось много. От того, что она в собственном доме подслушивает своих слуг было смешно. Но по-другому болтушки-служанки точно не расскажут. Так что альтернатив особо и не было.

– Ты видела Восточного принца? Он такой красивый!

– Ты про младшего, да? Красивый, ты права. Но держись от принца Дарана подальше, Кетси. Слышала что про него говорят? – этот голос Корнелия давно и хорошо знала. Женщина работала в доме барона дольше, чем сама баронесса в нём жила. И сколько ей реальных лет миссис Линтон даже не подозревала. Баронесса всегда считала, что Изабелла о каждом лишнем шаге в доме доносит хозяину.

– Слухи? – слышно удивление. И Корнелия была бы даже готова представить улыбку, но всё же не была уверена в своих выводах. Незнакомый человек. Непонятные реакции.

– Да. Принц Даран не отличается сдержанностью, Кэтси. Каждая шлюха от столицы и до самого Шамерна знают принца. Как и его жену… – разговор продолжался, но Корнелия им уже не интересовалась. Женщина отстранилась от стены и направилась наверх.

О репутации принца Дарана она была наслышана. О скандале, который сопутствовал его свадьбе, тоже. И сейчас эта информация точно была абсолютно незначительной. Откровенно говоря, баронесса надеялась услышать слухи о северянах и причинах их приезда. Или о том, как так получилось, что доблестные восточные воины не попытались убить своих заклятых врагов ещё до въезда в столицу, где каждый из послов был защищён волей Повелителя. Но вместо этого служанки решили обсудить с кем, где и когда спал шамеранский принц. Корнелия никогда не недооценивала сплетни, считая их полезным источником информации. Если уметь с этим источником работать. Но почему-то именно тогда, когда баронесса желала получить информацию, болтушки-сплетницы предпочитали обсудить вещи столь незначительные. Вопрос риторический, конечно. Ответ ждать было глупо. Особенно, когда не озвучиваешь вопрос вслух.

Проходя мимо спальни мужа, Корнелия попыталась заглянуть в неё. Но дверь ожидаемо оказалась заперта. Старый параноик хранил там слишком много секретов, которым не стоило распространяться за пределы четырёх стен. Женщина была даже не уверена в том, что у кого-то из слуг от комнаты есть ключи. Разве что у старой служанки, что преданнее дворовой собаки. И всё же эта комната сейчас была единственной, где могли быть ответы. И их Корнелия хотела получить без личных вопросов супругу. Около дверей собственной спальни женщина немного замедлилась, словно раздумывая. Каждый раз, когда баронесса должна была переступить порог своей темницы, невидимая рука сжимала горло. Там было душно. Холодно. И каждая вещь буквально кричала: у неё нет прав. Даже на то, чтобы выбрать большую часть одежды в своём гардеробе. Но стоять около порога, не находя смелости толкнуть тяжёлую дверь, было просто глупо. И баронесса делает решительный шаг. Тут же ёжится, потому что служанки с утра так и не закрыли окон. Сквозняк в этой части дома всегда чувствовался особенно сильно, кусая за мягкую кожу под одеждой. Порой Корнелия могла поклясться: на улице было куда как теплее. Потому что шерстяное платье не спасало. Промозглый холод пробирался под ткань. Не знай Корнелия наверняка, что это не так, она бы решила, что её дорогой муж договорился с хранителем воздуха на эти небольшие шалости. Хорошо, что эти хранители оставались жить лишь в старинных преданиях и легендах.

Служанку Корнелия звать не торопилась. Сначала надо было убедиться в целостности тех вещей, о которых посторонним людям знать не стоило. Конечно, если баронесса хотела сохранить свою голову на плечах. Поэтому, осмотревшись по сторонам, словно воровка, женщина подошла к нужной половице, опустилась рядом с ней на колени подцепила доску кулоном в виде небольшого кинжала, висящим на шее. С небольшим сопротивлением деревянная доска приподнялась, открывая порядком истончившиеся запасы травяной смеси. Её оставалось немного, не хватит даже на одно использование. А собрать и, тем более, купить эти травы сейчас Корнелия не могла: для сбора не наступило время, а покупать слишком опасно. Кто знает, какая знахарка-травница решит выслужиться перед десницей короля или его казначеем, рассказав о том, что баронесса Линтон купила у неё травы, прерывающие беременность? Как только Джеймс об этом узнает, он, наконец, найдёт ответ на свой вопрос, что мучает мужчину уже не первое столетие. После того, как Корнелия подарила ему первого сына, уже давно выросшего и живущего отдельно, баронесса делала всё, чтобы на свет не появился ещё один малыш. Материнство претило женщине, вызывая у неё глухое раздражение и панику. Эта роль не её.

Корнелия выдыхает, пряча свой маленький секрет обратно под деревянную доску, немного отходит от тайника. Осматривает его внимательно, убеждаясь в том, что ничего незаметно. Выпрямляет спину, поправляя корсет и платье, прячет кулон за тканью и дёргает за шнурок колокольчика. Подходит к окну, немного поджимая губы, а затем закрывает ставни. Движение получается излишни дёрганным, почти воинствующим. Барона здесь нет. Так что стоило прекратить претворяться послушной и верной женой даже в его отсутствие. Иначе это будет означать только одно: Джеймс Линтон победил. А этому Корнелия не позволит случиться никогда. Она слишком долго боролась за каждый миллиметр свободы быть собой, отвоёвывала его годами, а порой и веками. Так неужели она действительно позволит мужу победить? Ни за что.

Служанка прибегает быстро. И баронесса успевает заметить, что девушка тяжело дышит, хватаясь за грудь, до того момента, как служанка сначала склонилась в глубоком поклоне, а затем спешно выпрямилась, получив позволение.

– Мне надо переодеться. Подготовь мое шерстяное тёмно-бордовое платье. И плащ с меховым подкладом. На улице довольно прохладно, – женщина даже не смотрела на свою юную помощницу, сосредоточив всё свое внимание на туалетном столике. <tab><tab>Корнелия пальцами скользила по большому количеству самых разных баночек всех, кажется, форм и размеров. Чего только тут ни было. Корнелия старалась не сосредотачиваться на служанке, что лишь ответила: «да, миледи», приступая к работе. Нельзя было ни словом, ни жестом показывать о тех мыслях, что на самом деле одолевали женщину. Эти мысли и тайные свидания, проходящие в тайне от всего Ада, были единственной отдушиной для Корнелии.

Сборы были короткими. И как только шерстинки меха проскользили по коже баронессы, она поднялась, сама закрепляя серебряную застёжку. Служанка не успела сказать и слова, когда Корнелия покинула свои покои, спускаясь по довольно массивной лестнице вниз. Она старалась идти медленно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Впереди уже были видны ворота города, ведущие к лесу. И сердце у женщины сжалось в предвкушении. Волнение бегало по венам, вызывая приятные мурашки.

– Матушка.

Одно слово заставило Корнелию встать как вкопанную в тот момент, когда женщина была уверена, что опасность миновала. До заветного леса оставалось всего несколько минут пешком, а потом бы и городская стража не смогла бы понять куда именно свернула знатная дама. Но этот голос… Он положил конец надеждам.

– Томас, – улыбка получилась немного натянутой.

Корнелия не верила сама себе. На то, что в эту улыбку поверит сын, не стоило и надеяться. Женщина повернулась к говорившему, чувствуя себя до безумия неповоротливой, деревянной. Красивый статный мужчины был мечтой многих девувшек. Он был высок, с чёткими, почти точёными чертами лица, впрочем, абсолютно не лишёнными мужественной красоты. А каштановые, немного темнее её собственных, волосы оттеняли светлые глаза, делая образ Томаса почти нереальным. Матери бы гордиться таким ребёнок. Вот только Корнелия его ненавидела. И боялась. Она не питала никаких иллюзий по поводу того, что сделает сын дальше.

– Матушка, куда Вы направляетесь? Вы разве не знаете, что в лесу сейчас неспокойно?

– Я лишь хотела собрать букет. В нашей гостиной слишком тоскливо, хотелось придать дому жизни. А что случилось в лесу, что заставляет Вас, сын мой, беспокоиться о моём благополучии?

– Понимаете, совсем недавно до меня дошла информация о том, что в это самое время в лесу находится один из самых разыскиваемых воров королевства… Впрочем, вот и он, – мужчина улыбнулся, указывая на кого-то за спиной Корнелии.

Баронесса не питала ложных иллюзий по поводу своей удачи. И всё же, поворачиваясь, ещё таила в душе надежду. Она не знала кому молиться, чтобы за спиной увидеть другого человека. И всё же направила всё своё отчаяние в немую просьбу. Впрочем, если Тьма или Вселенная и прислушивались к просьбам простых демонов или смертных, то к мольбам Корнелии они оказались безучастны. Стража вывела из леса того, к кому так отчаянно устремилась баронесса из дома. Мужчина посмотрел на женщину лишь коротким взглядом, делая вид, что не узнает. Корнелия поступила также, хотя вся её сущность стремилась на помощь другому. Только сейчас был вопрос выживания. И баронесса не собиралась рисковать своей жизнью ради кого-либо. Даже ради того, кого она трепетно хранила в своем сердце уже несколько десятилетий. Пауза затягивалась. И скоро грозила перерасти в весьма подозрительную.

– Знаешь, Томас, этот человек не выглядит настолько опасным, чтобы уводить его с эскортом… Впрочем, теперь мне неуютно. Не мог бы ты сопроводить меня до дома?

– Конечно, матушка.

И Корнелия сделала вид, что она совершенно не заметила недоверия в чужом взгляде, когда под руку брала своего спутника и направлялась обратно к дому. Людей вокруг было намного больше, чем обычно. От торговцев, желающих заработать в столице, до высокопочтанных горожан. Никто из них не хотел упустить шанса полюбоваться на северян, сидящих в одном трактире с жителями востока. Баронесса только надеялась, что каждый из этих любопытных зевак понимает: в случае конфликта именно они, зрители первого ряда, поплатится жизнью за свое любопытство. Все они ничего не значат в своем великолепии и богатстве. Как только огненность характера Востока столкнётся с ледяной жестокостью Севера, каждый, кто попадётся на пути образовавшегося циклона, по итогу промокнет под кровавым дождем. Томас, казалось, не проявлял никакого интереса к гостям. Корнелия тоже старалась не показывать, что её интересует ответ на один небольшой вопрос: «зачем они приехали?». Она могла бы спросить об этом у мужа, но рискует скорее нарваться на очередной приступ жестокости за то, что лезет в мужские дела, желая посплетничать. Могла бы задать вопросы сыну. Но они с Томасом никогда не были близки, чтобы он просто рассказал любимой матушке все секреты своего отца. И всё ещё оставалась большая вероятность того, что он просто не посвящен во все тонкости происходящего. Слуги? Проще научить змею рычать, чем их выдать секреты барона. В его доме все или боялись мужчины, или были ему чем-то обязаны. Ответа не будет, пока Корнелия не найдёт его сама.

И именно это женщина и собиралась сделать. Баронесса терпеть не могла чего-то не знать. Особенно, после того, как это стало вопросом её выживания. Только для того, чтобы суметь сделать хоть что-то, надо было избавиться от Томаса. А сын крепко держал её под руку, настойчиво, хоть и весьма мягко, уводя Корнелию в сторону дома. Когда городской рынок сменился знакомыми силуэтами двухэтажных домов и появились заборы, па баронессу напало отчаяние. Помимо собственной воли женщина замедлилась. Впрочем, сын не давал и шанса на то, чтобы попытаться вырваться и сбежать. Поэтому Корнелия с лёгкой улыбкой продолжала идти в сторону особняка, скользя взглядом по цветам и живым изгородей соседей. Их собственный двор ничем не отличился от чужих. Те же пихты. Живая изгородь. Розовые кусты. Корнелия терпеть не могла этот сад, желала сжечь его дотла. От запаха роз не начало мутить. А Томас замедлился, наконец останавливаясь около самой калитки на территорию. Каменная кладка в этом месте выступала из-за окружения пихт, слишком быстро переходя в тяжелую резную дверь, окованную железом. Томас сделал легкий поклон, наконец выпуская Корнелию из своей хватки. А затем развернулся и направился в сторону площади. Он успел сделать буквально несколько шагов, когда баронесса подала голос:

– Томас? Почему ты оказался за воротами столицы? Насколько я помню, сегодня ты собирался заняться конюшней отца.

Ответа Корнелия так и не получила. Сын направился обратно в город, уже не пытаясь что-то сказать своей матери. Еще какое-то время женщина смотрела ему в спину. Но ответом для Корнелии стали только ее собственные мысли, запах пихты и едва слышный шелест деревьев. Баронесса немного сжала зубы, подавляя в себе острое желание топнуть ногой. Глубоко в душе зарождалось глухое раздражение, когда женщина смотрела на удаляющуюся спину. Если даже сын не почтил мать вниманием или уважением, то чего стоит ждать от других?

Стоило толкнуть входную дверь, как Корнелия почти физически почувствовала нервное удивление, наполнявшее воздух. Оглянувшись, женщина бросила взгляд на небо. Странно. Супруг должен был уже вернуться. Кажется, ситуация с послами была ещё более серьёзной, чем считала сама баронесса. Барон Линтон никогда не изменял своим привычкам по собственной воле. И редко какая сила могла заставить его сделать что-то не так, как Джеймс того желал. Это знали все. Всё это абсолютно точно не нравилось Корнелии. Она желала узнать все подробности, разобраться в мелочах и извлечь собственную выгоду.

Служанки в доме ничего не знали. Надо было идти во дворец.

Не задерживаясь внизу, баронесса поднялась в свою спальню. Окна всё ещё были открыты. Корнелия со злостью захлопнула ставни. Мурашки покрывали кожу даже под тёплым шерстяным платьем, хотя на улице баронессе было вполне тепло. Проклятая комната. Звать служанку не хотелось, но расшнуровать корсет всё ещё было невозможно без чужой помощи. Корнелия метнулась было к зеркалу, взяла в руки расческу… И замерла. Отражение было неправильным. Чужим. Женщина в зеркале выглядела почти безумной. Глаза блестели словно от лихорадки. На щеках появился какой-то нездоровый румянец, а грудь вздымалась слишком высоко. Даже маленькой полоски света, что просачивалась сквозь створки ставней, хватало, чтобы заметить это.

Нет. Так нельзя.

Поход во дворец в таком состоянии не приведёт ни к чему хорошему. Нельзя позволять эмоциям брать над собой верх. Иначе она просто проиграет в этой игре на выживание. Нужно сохранить холодным рассудок. Расчёска упала на пол, а Корнелия резко дёрнула шнуровку своего платья. Ткань слегка будто скрипнула, но не порвалась. Ещё один рывок позволил женщине наконец немного ослабить шнуровку. Глубокий вздох позволил немного привести мысли в порядок. Баронесса судорожно облизала губы, делая шаг назад от зеркала. Прикрыла глаза, стараясь глубоко дышать. Корсет всё ещё слишком сильно сдавливал грудь, но с этим нельзя было ничего сделать. Ни одна живая душа не должна была видеть её в таком состоянии, если Корнелия и дальше хочет хотя бы создавать иллюзию того, что она достаточно сильная, чтобы выдерживать собственного мужа и не ломаться.

С Джеймсом Линтоном, как с собакой. Можно выжить только в том случае, если он не почувствует твой страх. А Корнелия очень сильно хотела жить. Иначе давно бы уже перестала цепляться зубами и ногтями за любую возможность отвоевать себе хотя бы маленький кусочек свободы. Один из таких кусочков сейчас находился где-то на нижних этажах дома, если всё то, что сказал Томас в лесу было правдой. Впрочем, следовало идти дальше.

Со двора послышался топот копыт, а за ним мужской голос. Корнелия тут же подбежала к окну, чтобы припасть одним глазом к полоске света. Обзор был ограничен, но со своего места баронесса прекрасно видела суетящегося конюха. Приехавшего мужчину было видно плохо. Но, если судить по куску рукава, это определённо точно был не барон. Джеймс, сколько Корнелия себя помнила, никогда не носил настолько простой одежды. Женщина не заметила ни ярких цветов, ни изысканной вышивки на видном ей рукаве. И всё же конюх выглядел так, словно он был готов прямо сейчас упасть в обморок от страха. Баронесса еле сдерживала желание распахнуть створки ставен шире, чтобы посмотреть на приехавшего гостя. Но страх быть раскрытой был куда сильнее. Смешно было полагать, что конюх или гость не заметят внезапно открытого окна. И ещё более смешно было думать, что об этом случае не доложат барону. Джеймс был слишком большим параноиком, чтобы поверить, что Корнелия просто случайно открыла окна в неподходящий момент.

Короткий диалог внизу завершился. По крайней мере, после громкого оклика незваного гостя конюх шарахнулся в сторону. Следом раздался стук копыт. Корнелия ещё выждала пару минут, а затем слегка приоткрыла створку, выглядывая из окна. Чужака не было видно, только слуга продолжал смотреть ему вслед. Что ж, даже не увидев чужака, баронесса смогла узнать одну интересную новость: он был с Востока.

***

Барон так и не вернулся к ночи. И это действовало на нервы. Корнелия уже второй час ходила по своей комнате, кутаясь в тёплый длинный рокетти. С какими же новостями приехали послы, что Джеймс Линтон лишил себя всех благ, отказался от своих вековых привычек. Баронесса успела наступить на шерстяной ковер, когда услышала за дверью приглушенный голос своего супруга. Женщина замерла, взгляд метнулся к свече. Послышался облегченный вздох: свеча успела потухнуть намного раньше того, как Джеймс вернулся.

Подняв свои юбки, Корнелия на цыпочках направилась к дверям. Стоило только ступням коснуться каменного пола вместо шерстяного ковра, как по всему телу пробежался озноб. Женщина передёрнула плечами, всего на секунду задумавшись о том, чтобы вернуться назад. Шоколадная прядь снова выбилась из простой прически, упав на глаза. И баронесса мягко убрала ее, подходя ближе к двери. Судя по голосам, барон вместо со своим собеседником стоял у двери в собственные покои.

– Изабелла, мне надо уехать, – мужчина старался говорить не особо громко, но и не сдерживался. Голос звучал почти устало. Будь это кто угодно другой, Корнедия бы пожалела его. Но усталость в голосе Джеймса скорее напрягала, чем вызывала какие-то положительные эмоции по отношению к барону.

– Что-то случилось, господин?

– Нет. Последи за моей женой. И убедись, что она не засунет нос не в свое дело… – пауза повисла настолько многозначительная, что Корнелия была почти готова фыркнуть. Всё, что касалось её собственного выживания, женщина искренне считала своим делом. Не удивительно, что и в этом вопросе их с супругом взгляды разошлись: пока он хранил тайны, баронесса пыталась их раскрыть. – Меня не будет достаточно долго. Мне нужно найти наследника нашего Повелителя. Ты же всё сделаешь, верно?

– Как всегда, мой господин…