Читать книгу Лекарство - - Страница 2

– Медея Мильтон!

Невысокая девушка с аккуратно уложенными черными волосами поднялась на сцену. Традиционная атласная мантия выпускника искрилась в мягком свете ламп зала, заставляя сидящих сосредоточить все внимание на ней.

Профессор Нельсон коротко улыбнулась, вручила диплом и, прошептав напутствие, объявила следующего студента.

Три года по направлению бизнес-аналитики пролетели как один миг. Но поняла Медея это только сейчас, когда стояла на сцене с дипломом об окончании бакалавриата в руках. Ясное дело, обучение на этом не закончится. Вся жизнь – это возможность учиться чему-то новому. Пожалуй, это был главный девиз жизни Мильтон.

Чувствуя, как слезы подступили к глазам, девушка незаметно смахнула их и с аплодисментами присоединилась к остальным.

Сейчас, стоя среди своих одногруппников и друзей, некоторые из которых успели стать дружной семьей, девушка впервые осознала, что впереди ее ждет совсем другая жизнь. Ни один год и ни одно новое окружение не будут похоже на это. И вопрос «что делать дальше?» для нее не был исключением, как и для всех остальных выпускников в этом зале.

– Питер Филипп Пирсон!

Медея широко улыбнулась, наблюдая, как высокая и худощавая фигура вышла из тени зала и стала подниматься на сцену. Смущенную улыбку парня она никогда и ни с чем не смогла бы перепутать. И сейчас девушка отчетливо осознавала, что ее будущее – это он. Точнее, парень определенно станет частью ее жизни. Важной частью. Но не «целой вселенной», как порой любила говорить тетя.

Питер встал рядом с ней и незаметно дотронулся до ее руки. И пусть его взгляд был устремлен на других студентов, Медея чувствовала, что он рядом. Атмосфера в зале была дружелюбной и, в какой-то степени, семейной, но присутствие Пирсона рядом добавляло больше уверенности и комфорта.

Как-то раз она сказала, что Питер похож на большой и вязаный свитер, от чего парень весело рассмеялся и обнял ее, крепко прижимая к груди. В такие моменты все лишние мысли и тревоги улетали, оставляя в душе место только для светлых чувств и любви.

Когда торжественная часть подошла к концу, для выпускников был объявлена небольшая вечеринка – ничего сверхъестественного – шампанское и сок, легкие закуски и много музыки. Приятно грел душу тот факт, что профессора тоже будут присутствовать на этом балу. И не только для того, чтобы следить за «оперившимися» студентами, но и для того, чтобы отдохнуть и пообщаться со многими, возможно, в последний раз.

Медея взяла фужер шампанского и осмотрелась вокруг. Питер о чем-то разговаривал со своими приятелями, которые решили полететь летом в Америку. Она толком их не знала, поэтому даже не пыталась хоть как-то влиться в беседу. Сделав глоток, она посмотрела в другую часть зала. Возле дальнего стола с закусками сидели три профессора. Прищурившись, она сразу узнала, кто именно следил за всей вечеринкой из темного угла.

– Я отойду к профессорам, – Медея невесомо коснулась локтя Питера, отвлекая того от разговора и предупреждая о своем запланированном и совсем недолгом исчезновении.

Молодой человек с улыбкой кивнул и, оставив на ее щеке легкий поцелуй, вернулся к разговору.

– И вот, не успели они выйти за пределы университета, как мистер Спарк уже…, – донеслось до Мильтон, когда она подошла к столу. Ну конечно, кто же еще мог безостановочно ворчать на студентов, как не профессор Ванг.

– Добрый вечер, – девушка кивнула и не смогла сдержать широкой улыбки.

Три профессора сидели рядом и не сводили глаз со студентов, но сейчас их взор обратился на подошедшую девушку.

Офелия Нельсон, которая спокойно потягивала сок, тепло улыбнулась, готовясь расспрашивать Медею о планах на жизнь. Это была женщина лет пятидесяти. Самым запоминающимся в ее внешности был серьезный взгляд, в котором, время от времени, можно было заметить искорки смеха и тепла.

Нельсон была крайне любопытна в делах житейских, но при этом знала меру в количестве вопросов, которое следовало задать тому или иному человеку. Самое парадоксальное, что при всем ее любопытстве о личной жизни самой Офелии никто не знал. Или практически никто.

Алан Андервуд, не изменяя себе, достаточно вальяжно устроился на диване и коротко кивнул с еле заметной улыбкой, из-за чего несколько длинных прядей русых волос упали на лицо. Пожалуй, это был один из самых молодых профессоров в университете. Медея точно не знала, но от кого-то слышала, что ему даже нет и тридцати. Он мало с кем общался, а среди студентов о нем отзывались как об одном из самых требовательных профессоров. Мильтон в целом могла согласиться с этим, но от некоторых сплетен лишь закатывала глаза. К тому же, преподавать он начал не так уж и давно.

– Я так не могу, – полненький профессор, которому было на вид лет сорок, немного неуклюже поднялся с диванчика и засеменил к группе студентов. – Не могу больше смотреть на это безобразие! Мистер Спарк, шампанское рассчитано на всех присутствующих. Мистер Спарк!

Это был профессор Ванг. Медея не занималась в его учебной группе, но пару раз пересекалась с ним. Она мало что знала о нем, лишь то, что порядок для него был важнее всего на свете. Именно поэтому он сейчас быстро подбежал к студенту, который осмелился нарушить правила.

– Не маячьте перед глазами, мисс Мильтон, – Андервуд немного подвинулся, как бы приглашая сесть на диван. – Вы закрываете нам обзор на представление.

Медея усмехнулась и села на край предложенного места.

– Что планируете делать дальше? – первый вопрос от Офелии не заставил себя долго ждать. – К нам в магистратуру? Или куда-то еще?

– К вам, – Медея была уверена в своем ответе. Более того, все необходимые документы, которые она без проблем могла собрать до вручения диплома, уже ждали своего звездного часа на столе в зеленой папке.

– Она просто боится сказать тебе правду, – прокомментировал Алан и, сделав глоток из фужера, посмотрел туда, где профессор Ванг отчитывал Спарка. Вся комичность происходящего заключалась в том, что студент был на две, а то и на три головы выше профессора. Но все же ему хватило смекалки выглядеть хоть немного пристыженным.

– А чего ей боятся? – Нельсон вполне естественно удивилась его словам. – Это ее жизнь, она вправе сама решать. Но грех скрывать, что у нас самая лучшая магистратура по бизнес-аналитике и управлению бизнесом, – профессор перевела взгляд на бывшую и, возможно одновременно с тем, будущую студентку. – Так что?

– Давит, – вновь прокомментировал Алан и еле слышно усмехнулся, когда Ванг, вполне довольный своей скромной победой, возвращался к ним. Несмотря на редкие проявления строгости, за Андервудом водилась одна привычка, которая невероятно раздражала Офелию, – он любил везде вставить свое слово. Поэтому, если случалось так, что ей нужно было отчитать кого-то из студентов, она делала это в том месте, где не было Алана. Иначе серьезная беседа превращалась в поток комментариев из-за которых студент переходил из стадии «пристыженный» в стадию «задыхающийся от истерического смеха».

Медея тут же подскочила с дивана, чтобы освободить приближающемуся профессору место.

– Да не давлю я, – возмутилась Офелия. – А может быть ты хочешь перетянуть ее на свою химическую кафедру? Кто знает, все-таки год изучения дополнительного предмета мог оказать достаточно сильное влияние на неокрепший разум, который еще не до конца знает, чего он хочет.

Да, Мильтон успела отличиться за время своей учебы не только тем, что она довольно успешно изучила свою программу, так еще и тем, что выбрала в качестве дополнительного предмета изучения курс химии, а не литературы или искусства, как все ее одногруппники. И причиной тому был папа.

Сама Медея не испытывала к химии никакого интереса. Да, проведение опытов в школе определенно оказали на ее маленького внутреннего ученого благотворное влияние, но чтобы идти изучать это… Папа не понимал все эти современные названия «управление бизнесом», «бизнес-аналитика» и т. д. Поэтому в его представлении все было просто – химия. Собственно, это была его сфера деятельности и сфера деятельности мамы. Он даже уж готовил место, где могла бы работать Медея, если получит химическую специальность.

Но Мильтон с детства была довольно-таки своенравным ребенком. Поэтому, никого не слушая, она подала документы на бизнес-аналитику. Папа был разочарован, хотя не говорил этого напрямую. И тогда, после долгого разговора на кухне, он с самым серьезным выражением лица, на которое только был способен, попросил дочь взять в качестве дополнительного предмета химию. И она пообещала. Этого, к счастью, оказалось вполне достаточно, чтобы папа больше не расстраивался.

Его главным аргументом, который Медея не смогла оспорить, было то, что если у нее не сложиться с аналитикой, то он поможет устроиться в лабораторию к другу семьи. Вся семья Мильтон была практичной, и на каждый неудачный план А припасен десяток запасных. Поэтому сказать что-то в противовес такой просьбе она не смогла.

Но даже год достаточно плотного изучения химии не изменил ее целеустремленности касаемо бизнес направления.

Медея хотела что-то ответить на слова Нельсон, но Андервуд опередил ее:

– Не дай Бог, я увижу ее в скором времени на расстоянии пушечного выстрела от моего кабинета, – он поставил фужер на столик и продолжил, хитро глядя на смущенную девушку. – Знали ли бы вы, профессор Нельсон, сколько колб и пробирок она мне поразбивала. Плакали всей кафедрой над такими убытками. Бишоп предлагал устроить похороны.

– Всего две, – подала голос Медея, но тут же исправилась, заметив слегка прищуренный взгляд Андервуда. – Ну, может быть, пять.

– Шесть, мисс Мильтон, целых шесть предметов университетского инвентаря. Так что, если я увижу, что у вас хоть на секунду промелькнет мысль поступить в магистратуру по моему направлению, я приложу все усилия, чтобы этого не произошло.

– Вот и славно, – Офелия чуть ли не хлопнула в ладоши. – Зато кафедра по бизнес-аналитике тебя ждет с огромной радостью, – решила смягчить ситуацию Офелия, потому что даже сама не до конца понимала, шутит Алан или нет.

– Вот так вот и не появляются великие химики в нашей стране, – с чувством глубокого оскорбления заключила Медея, с улыбкой наблюдая, как на лице профессора Андервуда появляется усмешка.

– Идите к друзьям, мисс Мильтон. Если будет суждено, встретимся еще, – с этими словами мужчина встал с диванчика и направился к другой группе профессоров, которая, по всей видимости, подошла на вечер только сейчас.

– Буду ждать, Медея. Как минимум, просто в гости, – профессор Нельсон тепло улыбнулась и, кивнув, последовала за Аланом.

Медея оглянулась на притихшего профессора Ванга, который вытирал тыльной стороной ладони пот со лба. Видимо, его недавний поход до выпускников дался ему не так уж и легко, вынуждая остаться здесь в одиночестве.

Девушка медленно петляла между группками ребят. Тут было много знакомых лиц, но нужного среди них не находилось. Покрепче стиснув в руке фужер шампанского, она еще раз оглянулась по сторонам и, прищурившись, довольно усмехнулась:

– Андрес Родригес! – Медея громко воскликнула, но ее голос все равно утонул в шуме зала. Каким чудом ее услышали – загадка. Но тем не менее, невысокий парень с широченной улыбкой, которая, как казалось, никогда не исчезала с его лица, обернулся и поднял фужер в знак приветствия.

– И даже не подошел после вручения, – осуждающе заявила девушка на далеко не виноватый взгляд парня.

– Торопился встретить Джо, – он покрутил головой и махнул в сторону столов с диванами. которые предназначались выпускникам. – Спрашивала про тебя, кстати, и… передавала поздравления.

– О, я тогда сейчас к ней подойду, – радостно сказала Медея. На слова подруги Андрес улыбнулся еще шире. Ему грел сердце тот факт, что подруга и девушка быстро нашли общий язык. Потому что, наслушавшись от знакомых про то, как умеют дамы пилить мозг, он сильно переживал и взвешивал все «за» и «против» такого знакомства. В итоге, ему порой казалось, что при совместных встречах третий лишний – он. Особенно когда речь заходила про какие-нибудь… да про что угодно.

– А где Питер? – парень приподнялся на цыпочках и заглянул куда-то за плечо подруги. – А все, увидел! – и помахал рукой. – Тогда следующий вопрос – где Нельсон? Хотел увидеться, так сказать, в крайний раз. Да и свалить отсюда пораньше.

Мильтон посмотрела в дальний угол помещения, где мелькали несколько знакомых ей профессоров:

– Вон там, – она махнула в ту часть зала, откуда только что вернулась. – Когда заметишь Андервуда, значит где-то поблизости и Нельсон.

– Как думаешь, у меня есть шанс подойти к Нельсон, минуя Андервуда? – Андрес поморщился. – Как вспомню, как он меня из кабинета гонял…

– Ничего он тебя не гонял. Просто надо было заходить со стуком и тихо, а не выламывая ногой дверь с возгласом: «Я спасу тебя от этого чудовища!», – Мильтон усмехнулась, глядя на ничуть не виноватое лицо друга. Порой ей казалось, что он гордился этим воспоминанием.

– Подумаешь, один раз так зашел. Тем более, тебе напомнить, что он на это ответил? «О, мистер Андрес, наконец-то. Спасибо!», а потом взял свой портфель и вышел из аудитории на десять минут.

– Спасибо, что напомнил о таком прекрасном воспоминании., – девушка цокнула, но улыбку сдержать не смогла. – Давай, иди-иди, иначе в жизни отсюда не сбежишь.

Родригес еще раз широко улыбнулся:

– Отлично выглядишь, кстати, – его внимательный взгляд практически просканировал девушку с головы до ног. – Если бы Питер и Джо были где-нибудь в другом месте…

– Андрес…, – Медея предупреждающе подняла руку.

– Пригласил бы тебя на танец, – парень ухмыльнулся. – А так, красавица, прости – я занят, – Родригес развел руками и направился к профессорам.

Андрес был отличным другом, но не таким, которому можно позвонить с проблемой в три часа ночи, и он тут же помчится ее решать. Это был добрый и обаятельный парень. А смуглость кожи, по мнению матери Медеи, придавала ему еще больше харизмы и обаяния. Девушка могла бы назвать его самым активным из своих друзей и знакомых в целом. После школьного выпускного он предложил всем погулять по ночному Лондону, и в итоге Мильтон была готова проклясть его. Да и в целом, все прогулки или какие-то поездки инициировал он. Последнее особенно было странно, так как машины у него не было. Зато была у Джоан, его девушки. А Андрес руководил всеми процессами с пассажирского сидения. Почему они каждый раз соглашались на его авантюры? Непонятно. Но одно Медея знала точно – он отличный друг, даже с этими небольшими недочетами.

Повернувшись, девушка чуть не врезалась в Питера, который только что подошел:

– Отправила друга в путь, чтобы он терроризировал профессоров?

Мильтон обняла парня:

– Совсем немного, чтобы они так быстро нас не забыли.

– О, поверь, они его вообще не забудут. Это теперь их проклятие. Кстати, мне показалось, или я видел здесь Джоан? – Питер посмотрел в сторону диванчиков, мимо которых он недавно проходил. – Отсюда не видно, но…

– Да, Андрес привел ее. Он собирался сначала поговорить с Нельсон…

– Андервудом, – поправил ее Питер.

– Нет, именно с Нельсон. Андервуда он как раз-таки планировал обходить стороной.

– Нет, ты не поняла, – усмехнулся Пирсон и аккуратно развернул ее за плечи, указывая на Родригеса. – Он сейчас разговаривает именно с ним.

– Бедняжка.

– Кто из них?

Медея тихо рассмеялась:

– Оба в равной степени. Жаль, что мы стоим так далеко и не слышим этого, бесспорно, великого диалога.

– Не сомневайся, милая. Андрес будет рассказывать об этом моменте еще своим правнукам как великую легенду противостояния, – Питер поцеловал девушку в макушку и, взяв за руку, потянул к диванам. – Пойдем к Джо, а то она скоро совсем заскучает.

Джоан же спокойно сидела, неторопливо потягивая шампанское, которое предусмотрительно вручил ей Андрес, и что-то разглядывала в телефоне.

Когда Медея впервые увидела ее, то внутренний голос подсказывал, что они не поладят. Мильтон была практичной, уделяла внимание внешности не больше, чем того требовали обстоятельства. Мода для нее было непроходимым терным лесом, точнее та ее часть, которая касалась ежегодного обновления модных домов и каких-то показов. Медея не водила машину и особо не задумывалась над тем, что стоит это когда-то начинать делать, а вот Джоан напротив во всем этом преуспела.

Когда Андрес впервые решил поделиться с подругой, что встретил такую девушку, его глаза буквально светились от радости. Но вместе с этим он боялся получить отказ. И это было для Медеи самым большим удивлением. Родригес был умным и начитанным парнем, веселым, добрым, в меру внимательным и позитивным. Мильтон была уверена, что он бы мог предложить встречаться любой девушке, и каждая бы согласилась. Чего таить, в старшей школе она думала, что если и начнет с кем-то встречаться, то это будет Андрес. Но со временем Медея поняла, что в ее чувствах к Родригесу нет ничего, кроме дружбы.

Так вот, когда они увиделись с Джоан впервые, то разговор не задался. Мильтон видела панику на лице Андреса и всеми силами старалась сгладить ситуацию. Но потом что-то произошло, и по итогу они весь вечер разговаривали не переставая, пока парни с недоумением шли позади них. Первое впечатление бывает обманчивым.

Вот и сейчас Джо сидела в красивом, Медея бы даже сказала, смелом платье с глубоким декольте. Она всегда казалась немного стервозной и недосягаемой. Но стоило этой девушке только улыбнуться, как вопросов, касаемо ее доброго сердца, не оставалось.

– Привет! – она радостно воскликнула и тут же подскочила с места, чтобы обнять своих друзей.

Джоан была всего на один год младше, поэтому принять полноценное участие в выпускном для нее не представлялось возможным. Тем не менее она была очень рада за друзей и при первой возможности приехала поздравить их лично.

Вопреки ошибочно распространенному мнению, друзей у нее было не слишком много. То ли ее испепеляющий взгляд, то ли еще что-то не слишком располагали к ней людей. Но уж если она с кем-то и начинала дружить, то это непременно должно было длиться до конца жизни. По крайней мере, Джо прикладывала все усилия для этого.

– Ну, как ощущения? – Джо широко улыбнулась, слегка отдернув платье. – Чувствуете себя свободными птицами?

Питер усмехнулся и сел на диван:

– Чувствую себя пока пингвином – из гнезда вроде уже поперли, а летать я как бы не умею.

– Да ну тебя. Вечно ты себя недооцениваешь, – рассмеялась девушка и обратилась к Медее. – Что насчет тебя?

– Из одного гнезда пока перепрыгиваю в другое – магистратура все еще ждет меня после непродолжительных каникул.

– На бизнес? Или как хотел папа – на химию?

– Да кто же ее на химию то возьмет? – неожиданно рядом появился Андрес с обновленным фужером шампанского. – Только что болтал с Андервудом, он сказал, что видеть ее больше не хочет. Вы слышали о шести разбитых колбах? Никогда еще университет не видел таких…

Договорить он не успел, так как получил достаточно ощутимый толчок в бок от Мильтон:

– Первое – он не мог тебе такого рассказать. Второе – они уже были не очень. А третье – надо предупреждать, когда даешь что-то горячее человеку.

– Это ты в химии не очень, – Родригес решил, что решающее слово в этой переплавке должен быть за ним. – А тут все четко. Он еще, кстати, жаловался, что ты украла у него пачку цветных мелков…

– Не было такого.

Андрес хихикнул:

– Ладно, может быть, я немного выдумал. Но уверен, у него наверняка нашелся бы на тебя еще какой-нибудь компромат.

***

Вечер проходил спокойно и весело. Со всеми, с кем можно было поговорить за этот вечер, Медея поговорила. Так сказать, исполнила напоследок долг студенческого братства. Многие из знакомых в магистратуру пока поступать не собирались, некоторые готовили документы для поступления в другие институты и даже страны, и лишь некоторые оставались здесь. Но по какому-то парадоксальному совпадению тут решили остаться те, кого девушка практически не знала.

Ближе к завершению вечера Анредес с Джоан убежали, напоследок еще раз попрощавшись с профессором Нельсон. Питер тоже предложил Медеи особо не задерживаться и пойти погулять.

Погода была замечательная. Особенно она радовала их после недели летних дождей. Солнце уже не светило так ярко, как днем, оставляя на домах розово-золотистые блики, и даже обычно темная Темза преобразилась под лучами уходящей за горизонт звезды.

Питер тоже изъявил желание поступить в магистратуру. Был только небольшой нюанс, что нужный ему профиль был в совершенно другом университете. С другой стороны, этот университет также был в Лондоне, а учиться там нужно один год. Поэтому это был лишь нюанс, к которому и Медеи, и Питеру нужно было привыкнуть, не более. Ему нравилась его будущая профессия – учитель, поэтому парень не видел преград, чтобы улучшить свои знания в этой отрасли. Тем более Пирсону больше нравилась идея преподавать языки в средней школе, чем возиться с начальными классами. И даже сильная любовь к детям не смогла бы переубедить его изменить принятое решение.

Медея радовалась, что во многих аспектах их взгляды совпадали. Вряд ли она, даже испытывая большую и сильную любовь, смогла бы смириться с каким-нибудь разгильдяем или неучем. Любовь любовью, а принципы жизни, на взгляд девушки, были важнее. Хотя, окажись она в такой не самой приятной для нее ситуации, наверняка бы не смогла гарантировать порядок своих действий. Ведь на словах все просто, но на деле…

Они неспешно гуляли по набережной. Под стать им, по улицам засыпающего города разгуливали парочки, а кто-то наслаждался вечером в одиночестве и вряд ли жалел об этом.

Странным образом все сейчас напоминало девушке их прогулку три года назад, когда Питер предложил ей начать уже не просто дружеские, а романтические отношения.

Они познакомились в старшей школе, когда Питер перевелся туда. До этого ее опыт общения с парнями был сконцентрирован исключительно на Андресе, потому что других подходящих для общения ребят не находилось. В первые недели они с Родригесом присматривались к новенькому, потому что, несмотря на довольно привлекательную внешность, Пирсон вел себя крайне тихо и застенчиво. И чуть позже они решили разговорить его, приглашая на очередную прогулку после занятий.

Питер понравился Андресу сразу, они нашли достаточно много тем для обсуждения. А если он понравился Родригесу, то соответственно и Мильтон. Вот только между девушкой и Пирсоном разговоры в первое время особо не складывались. Они были наполнены неловкостью и какой-то скованностью. Почему так происходило, Медея смогла ответить на этот вопрос только полностью осознав свою влюбленность в этого застенчивого парня.

Все между ними сдвинулось с мертвой точки, когда они втроем должны были пойти в кино, но Андрес накануне заболел. Тогда Питер осторожно поинтересовался – встречается ли Медея с Родригесом. Она лишь с улыбкой отрицательно помотала головой и сказала, что он будет последним человеком на планете, с кем она начнет встречаться. После этого Пирсон стал вести себя более раскованно. Мильтон до сих пор с улыбкой вспоминает эту перемену, потому что после того похода в кино она наслушалась неимоверное количество шуток от друга. Что же, в конце концов она признала, что Андрес вправе считать себя сводником, хоть и отдаленно. Но справедливости ради, в тот день он и правда заболел, поэтому его совесть была чиста.

Медея осознала свою влюбленность, конечно же, после многочисленных шуток Андреса в конце предпоследнего класса. Впереди было лето, и ей предстояло много обдумать. Они также проводили время втроем настолько часто, насколько позволяла занятость каждого. Возможно, Медеи бы пришлось куда проще, если у нее была сестра или лучшая подруга, чтобы она могла обсудить свои чувства. Но вместо этого у нее был Андрес, которому не посчастливилось выслушивать весь ее до ужаса неловкий монолог. Он до сих пор на полном серьезе считает, что если в старости у него разовьется какое-нибудь психическое заболевание, то в этом будет виновата Мильтон.

Родригес устал заверять ее, что она тоже нравится Питеру, и что, по-хорошему, им следовало бы все обсудить. Но, к сожалению, у девушки была одна черта, которая в тот момент только все портила – она была ужасно упрямой. На каком-то основании Медея вбила себе в голову, что Пирсон с ней общается только потому, что она была первой девушкой, которая решила подружиться с ним в школе. Но на самом деле были и еще причины, в которых она осмелилась бы признаться только самой себе. Ночью. Лежа под одеялом. Мильтон считала Питера идеальным.

По ее мнению он был невероятно милым, добрым и умным. Парень был в неплохой физической форме. А еще у него была внешность, по которой тащилась добрая половина класса, – черные волосы, слегка спадающие на лоб, и синие глаза. Да, Пирсон был чертовски красив, и к разочарованию девушки, это понимала не только она, но и другие ученицы школы.

Андрес бросил какие-либо попытки убеждать ее. Он даже предложил тайком посплетничать с Питером на предмет того, нравится ли ему кто-нибудь в новой школе, но Медея пригрозила ему жестокой расправой, если Родригес осмелится поднять эту тему. В ответ он только кивнул и продолжил наблюдать за тем, как один идиот не может подобрать нужных слов, а другой – отталкивает объект обожания по непонятным причинам.

Но, увы, причины были кристально ясны для самой Медеи. Ни один вечер она провела перед зеркалом в своей спальне, чего раньше никогда не делала. Питер был высоким с аккуратными чертами лица. А что она? Средний рост, излишне худощавая, о чем неустанно твердила мать. Греческие грубоватые черты, которыми бы следовало гордиться, сильно выделяли ее среди сверстников. Конечно, последнее было совершенно не так, но только не для самой Мильтон. Ей всегда казалось, что она выглядит старше своих лет, что явно не добавляло ей привлекательности. А отсутствие опыта общения с другими парнями, кроме Андреса, еще сильнее уверяли ее в этом.

В общем, после нескольких вечеров самокопания девушка пришла только к одному выводу – это лишь глупая подростковая влюбленность, которая непременно пройдет, стоит ей сосредоточить внимание на чем-то более важном. И в данном случае этим «важным» были поступление в университет и успешное окончание школы. Вот только простой влюбленностью там было не обойтись. А весь план Медеи по сосредоточению на учебе рухнул на следующий же день, когда Питер с широченной улыбкой махал ей у ворот школы.

Кто знает, что бы произошло если Андрес не капал на мозг обоим? Но в результате с горем пополам общение наладилось. А после вручения школьных дипломов Питер предложил ей прогуляться. И совсем также, как и сейчас, они неторопливо шли вдоль Темзы, где в один момент он и предложил ей встречаться.

Где-то в глубине души Медея была расстроена, что так долго сопротивлялась собственным чувствам, и сама взращивала в себе неуверенность. Но девушка всегда была склонна к практичности, поэтому радовалась, что все сейчас сложилось именно так.

А сейчас теплая мужская ладонь крепко держала руку девушки, даря ей спокойствие и счастье, которые радостью разливались в груди где-то в области сердца. Питер купил ее любимое мороженое и протянул стаканчик девушке. И все в этом дне и моменте было хорошо, лишь слегка нервное состояние молодого человека немного напрягало девушку.

– Все хорошо? – она предложила присесть на свободную лавочку, с которой открывался красивый вид на парк. – Сегодня был волнительный день…

Пирсон неуверенно улыбнулся и, присев, мгновенно засунул руку в карман, проверяя что-то:

– Все просто замечательно, – он снова быстро улыбнулся и сглотнул, оглядываясь по сторонам.

От внимательного взгляда девушки не укрылось, что, может быть, у него все и замечательно, но со стороны так не казалось. Он могла бы и дальше выпытывать из него правду, зная, что он не выдержит и расскажет все, что таится в душе. Но сегодняшним вечером Медее этого делать не хотелось. Вместо расспросов она зачерпнула ложечку мороженого и с улыбкой протянула Питеру. Возможно, он просто перенервничал, и ему нужно немного времени, чтобы окончательно пережить этот день.

Но увидев отказ молодого человека, который всегда соглашался на сладкое, она по-настоящему заволновалась:

– Питер…

Юноша оглянулся и, быстро достав из кармана брюк маленькую коробочку из черного бархата, опустился на одно колено и открыл ее, показывая Мильтон изящное, недорогое, но очень красивое золотое кольцо.

– Я… мы знаем друг друга уже давно и любим тоже друг друга уже достаточное время, – он часто дышал, подбирая нужные слова. – И я не вижу больше ни одной причины откладывать момент, наступление которого жду с нетерпением, – Пирсон прокашлялся и посмотрел прямо в ее глаза. – Медея, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня? – и с этой секунды до прозвучавшего ответа мир для молодого человека будто замер. Питеру казалось, что стук его сердца слышен из любого уголка Великобритании, а волнение было настолько сильное, что он боялся впервые в жизни упасть в обморок, чем, безусловно, по его мнению, опозорился перед любимой. И чем дольше молчала Мильтон, тем сильнее он переживал. Пирсон был практически уверен, что она согласится ровно до того момента, когда встал на одно колено.

Если бы Медея сейчас ела мороженое, то непременно уронила содержимое ложки себе на платье. Но события сложились крайне удачно, поэтому ложка оказалась в стаканчике. Ни какие слова не смогли бы описать то, что сейчас происходило в ее душе. Она была готова расплакаться и громко рассмеяться одновременно. Ей казалось, что это сон, потому что сколько бы она мысленно в тайне не представляла себе этот момент, происходящее ощущалось по-другому – ярче и эмоциональнее.

Медея почувствовала, как в уголках глаз собираются слезы, а на лице появилась счастливая улыбка. Боже, если кто-нибудь попросит ее описать, что же она испытывала в этот момент, она ни за что не подберет нужных слов. Переведя взгляд с кольца на Питера, который выглядел до ужаса бледным и в какой-то степени напуганным, Медея нежно улыбнулась ему и кивнула, прежде чем тихо произнести:

– Да, – сморгнув появившуюся слезу, она заметила, как и на лице Питера появляется невероятно счастливая и красивая улыбка. – Да, я выйду за тебя!

И вот так всего за один день в жизни двух людей произошло сразу два значимых события. Кто-то может посчитать, что они поспешили, что слишком молодые, и у них ничего не выйдет. Но они счастливы. И сколько бы проблем не свалилось на их голову, их не избежать. А справиться с ними они смогут только вместе, разделив бесконечную любовь, нежность и счастье на двоих.