Читать книгу Антислова и вещи. Футурология гуманитарных наук - - Страница 42

Объективный лингвистический идеализм. Установление языкового субстрата бытия, если хайдеггеровские интенции по–прежнему в философской моде, взывает к конкуренции с естественным антиязыком, который решился на именование того, что лежит далеко за пределами неноминируемого (исчерпание субстрата номинации означает исчерпание не столько номинации субстрата, сколько номинации номинации, суммированное в следующей формулировке онтологического доказательства: «Существовать значит быть именуемым» (объективный лингвистический идеализм)). Под предикатом «быть именуемым» подразумевается: быть именуемым всеми существующими способами номинации – даже такими, которые именуют – не – именуя, а также не – именуют – именуя). Бытие – именуемым – это привилегия не только бытия, но и небытия, которое склонно к номинации, а потому существует отнюдь не в традиционном онтологическом смысле. Критерий несуществования ex definitio распространяется на непоименованное небытие, отождествляя существование с (не) бытием–именуемым). Антилингвистическая философия, занимающаяся разрешением проблем употребления естественного антиязыка, скалькирована с лингвистической философии не для того, чтобы повторить неудачу неопозитивизма, а с целью подготовки пользователей антиязыка, поставляющих факты для соответствующих расследований в духе Витгенштейна (например, каким образом можно номинировать то, что не существует непоименованным). Нищета номинации: «Но то, чего не хватает каждой отдельной вещи, является бесконечным; мы не можем заранее знать того дополнения, которого она требует» (Деррида)84; другими словами, антиязыковая игра в антисловные множества представляет собой классическую игру в семиотику, а также в риторическую теорию числа: «Перечисление, как и обозначение <dé–nomination> собирает и разбирает, сочленяет и расчленяет одним и тем же жестом число и имя, отграничивает их на границах, к которым постоянно подступает без–граничное, перебор, прозвище <surnom>. Так открывается и снова закрывается ларец. Чисел и слов не хватает для производства письма, в силу чего они в нём сотрудничают, приводя к перепроизводству (и прибавочной стоимости), без которой никакая мета не была бы оставлена» (Деррида)85. Тавтологизация перформативного парадокса влечёт за собой автореферентный хаос, который бессмысленен для синергетического движения в естественном языке (если (методологическая) презумпция перформативного парадокса, или автореферентизм, положена в качестве критерия научной истинности, то автореференцией для автореферентизма является её отсутствие в соответствии с методологической презумпцией); бессмысленность рассеивается по направлению к собственной редукции, закладывающей абсурдную номинацию в семи(о)тическое ростовщичество: если бессмыслица опережает деноминацию, игнорируя неденоминабельность в буфере несуществующих деноминаций, то «изначальным опозданием» для неё будет считаться означивание, не поспевающее за обессмысливанием в утопии языка бытия, к беспризорности которого не проследить ни одной тропы). Антиязыковая философия – это философия о вещах, номинация которых в качестве антислов компенсирует принцип «изначального опоздания», присущий естественному языку в форме мышления, путём экспликации их интенции истинного наименования: «Отсюда проистекает общезначимая потребность сегодняшнего дня вновь, с новыми силами взяться за вопрос сохранённого имени – вопрос палеонимии. Зачем сохранять на тот или иной срок старое имя? Зачем смягчать воспоминаниями воздействие некоего нового смысла, нового понятия или нового объекта?» (Деррида)86. По сю сторону антиязыка: «Итак, нужно будет изобрести «такой горизонт, который обозначал бы непрекращающееся, бесчисленное. Изобрести, конечно, в интервале. Изобрести знак для этого «бытия–в–процессе», этого движения, одновременно прерванного и изломанного, для непрерывности разрывов, которая, однако, не может распластаться по поверхности очевидного и однородного настоящего. Наш язык всегда берёт это движение в форме становления–настоящим: становление–настоящее, настоящее в становлении, становление настоящего, поправка движения письма во времени «живой» речи – в так называемом настоящем без следа. Следовательно, нужно было обратиться по ту сторону нашего языка, чтобы обозначить это беспрестанное вне–настоящее. И по ту сторону речи как таковой» (Деррида)87.