Читать книгу Жизнь. Инструкция по применению - - Страница 22

Мы смотрели на мой новый Эго. Глянцевая обложка блестела, ещё не омраченная царапинами. Страницы были ровные и мягкие.

– Почему в закрытом виде четко различаются листы, а когда мы открываем Эго, всегда видим именно сегодняшний день и не можем открыть никакой другой?

Джафри Редонс смотрел на меня с грустью и удивлением.

– Эх, так задумано. Я не знаю, как работает эта штука, но могу отдавать заявки на копии. – Мужчина улыбнулся, как будто оправдал своё незнание.

– Это значит, что есть какая-то база, где хранятся Эго граждан в Виосе.

– Да, такая электронная база есть.

– Сколько памяти она занимает, вы её видели?

– Нет, моё дело – заявки, Сэнни. Ты не грусти, что не знаешь ответов. Эта система слишком идеальна, чтобы задавать вопросы. Я считаю, работает, и ладно. А как, это уже не моё дело!

– А чьё дело?

– Создающих Эго, ну там, инженеры, биологи, программисты.

– А где их можно найти?

– Ты опять требуешь слишком многого, у них не написано на лбу «я создаю Эго».

– А где находиться эта организация… Создающих Эго.

– Центр изготовления Эго находится в центре города, знаешь где…– Джафри резко замолчал. – Ты же не пойдешь туда? И не будешь спрашивать каждого встречного о том, как делаются Эго?

Я задумался, наверно, ответ «я туда пойду» разозлили бы Редонса, но врать не хорошо. Я открыл новенький Эго. В моих глазах появился свет, я увидел свой дом и как мама печет булочки.

Нельзя расстраивать окружающих. Тебе нужно пойти домой и читать предписанные тебе книжки.

Я посмотрел на мужчину с улыбкой, в голове повторялось: «Нельзя расстраивать окружающих».

– Моя мама сегодня печет булочки. Полакомиться ими лучше, чем гоняться за людьми и требовать ответов.

Редонс был рад моему ответу, и в подробностях рассказал мне как добраться до нужного места.

Через полчаса я стоял перед огромным лифтом. Я раньше не бывал в этом районе, меня окружали здания. Мой дом стоял на окраине города, он был двухэтажный с небольшим садиком и пристройкой, где была часть дедушкиной лаборатории. А школа была недалеко от него, так что центр Юнетаула я почти не видел.

Лифт поднимался каждые восемь минут. По отверстиям на шахте лифта, я пытался засечь время подъема, но шахта не была видна полностью, она скрывалась за пеленой облаков. Кстати о них, они были низковатые, может мне и казалось. И странно, что до этого небо было ясное, откуда облака тут?

Я начал изучать людей, которые выходят из лифта. Я не знал насколько большая организация этот Центр изготовления Эго, но должно быть она внушительная. Из лифта выходило от 5 до 30 человек, заходило где-то по 50. Какая часть из них относиться к инженерам, или другим людям, которые смогут ответить на мои вопросы, я не знал.

Прошел час, как я изучал обстановку. Я обошёл строения вокруг, осмотрел все здания, кафе, в которых могли сидеть нужные мне люди. Проводить расчеты и разглядывать людей мне надоело, я решил подойти к кому-нибудь наугад.

И приблизился к мужчине в брючном костюме, который только вышел из лифта.

– Здравствуйте!

– Здравствуй, что тебе нужно мальчик?

– Вы там работаете? – я указал пальцем в небо.

– Да, работаю.

– А кем?

– Ох, малыш, для тебя это будет сложно понять.

– Я попробую!

– Я рассчитываю соотношение появления мальчиков и девочек в Виосе, исследую заболевания, которые …

– Понятно, вы генетик.

– Да…

– Боюсь вы мне не подходите, до свидания!

Я убежал в сторону, чтобы у мужчины не возникло вопросов ко мне. Он ещё несколько минут смотрел по сторонам.

Как только он ушел, я вернулся на пост. Как мне отличить инженера от генетика. Я этого не знал. Следующая моя жертва оказалась социологом. Однако ещё через полчаса размышлений, я заметил человека с бейджиком, я приблизился и увидел вожделенную надпись: «Инженер по сбору Эго».

– Дяденька, здравствуйте!

– Что мальчик? – он приблизился ко мне, поправляя свои очки.

– Вы кажется забыли снять бейджик!

– Я никогда его не снимаю! Еще что-то?

– Да, как делаются Эго?

В черных глазах появилась растерянность и удивление. Мужчина осматривался по сторонам. Что за манера у этих работников, они что ли ищут глазами тех, кому можно сказать: «Посмотрите, этот ребенок задает мне странные вопросы!». Но рядом никого не оказалось, мужчина подошел ко мне ещё ближе.

– Ты знаешь, что такие вопросы нельзя задавать! Ты вообще даже думать не должен об этом!

Я не понимал, почему я не должен думать. Я могу думать, размышлять, могу задавать вопросы. Странные взрослые.

– Пошли я отведу тебя туда, где тебе все объяснят. – Он схватил меня за локоть.

– Объяснят, что?

– Почему такие вопросы ты задавать не можешь? – опять он о своем. Я понял, что идти с ним – это значит расстраивать родителей.

– Да, – я остановился и посмотрел на инженера, – я итак это знаю, может я пойду домой и больше не буду докучать вам. Идти наверно далеко? – я бросил умоляющий взгляд.

Мужчина опять осмотрелся.

– Нет думаю, тебя лучше отвести в управление. Пойдем.

Выхода не было, мы подходили к дороге. Людей было много, кто ждал своего аэробуса, кто хотел перейти дорогу. Мы похоже относились ко вторым. Когда мы встали на обочине, не далеко от нас припарковался аэробус, он должен стоять не больше минуты. Я считал секунды в голове 1 и 2 и 3 и … 40. Я резко вырвался из рук взрослого, прорвался сквозь толпу людей и ворвался в аэробус. Двери захлопнулись. Больше я этого инженера не видел.

Мама и вправду готовила булочки. Я сел за стол и принялся кушать, я так устал.

– Ты где так долго был? – спросила мама.

– Редонс что-то напутал и мне пришлось ждать.

– Ты меня обманываешь Сэнни? Тебя не было четыре часа!

– Нет, мама, я не умею обманывать! Зачем мне врать?

– Возможно и не зачем. – Сказала она задумчиво.

– Тебе звонил дедушка или присылал сообщения? –спросил я.

– Нет. Он покинул Виос и больше пользоваться СЭГ не будет. Ты думал он будет писать?

– Надеялся.

– Думаю, нам стоит перестать надеяться, сынок. Дедушка ушел и больше не вернется. И мы больше не услышим ни одного его слова.

Мы сидели за круглым маленьким столом на кухне. Посередине стола стояла большая чашка с булочками. Я откусывал понемногу, мама гладила меня по руке.

– Мама, я же могу думать?

– Сэнни, ты что? Конечно можешь, все могут!

– Сегодня один мужчина сказал мне, что не могу.

– Ты, наверно, опять приставал к этому человеку со своими вопросами?

– То есть я не могу задавать вопросы?!

– В Виосе нельзя задавать теперь многие вопросы, как бы не печально это было, ты спроси меня, я отвечу.

– Ты не знаешь ответов, на то что меня волнует, мама.

Она опустила глаза, похоже она плакала. Я делал всё чтобы, не расстраивать окружающих. Я врал, а ведь это нехорошо. Мамины слезы, значили только то, что я врал плохо, надо научиться скрывать и обманывать лучше.

– Прости мама.

– Сэнни, дело не в тебе! Был бы тут дедушка он бы тебе все рассказал, он знал всё на свете.

Мы сидели вдвоем на кухне и с мокрыми глазами смотрели на дверь, которую никогда больше не откроет один очень нужный человек.