Читать книгу Аутизм и сознание. Альтернативный подход к проблеме аутизма - Юлия Викторовна Дмитриева - Страница 15

Следующим ребенком была Таня. На момент обращения ей было пять с половиной лет. Перед зачислением в группу девочка ходила ко мне на консультативные занятия в течение двух месяцев. Мама была в разводе, воспитывала девочку одна, ей необходимо было содержать семью, поэтому девочка сразу начала посещать именно мою группу где дети находились полный рабочий день.

Анамнез: Наследственность психическими заболеваниями явно не отягощена. Отец ушел из семьи, когда ребенку было 4 года. Связи родители не поддерживают, финансовой помощи отец не оказывает. Этот брак у него был повторный. В предыдущей семье также растет ребенок (как будто без отклонений в развитии), которым он тоже не интересуется и помощи не оказывает.

Мама по специальности бухгалтер. Очень много и ненормированно работает. К моменту прихода Тани в группу устроилась на работу в крупную компанию.

Девочка от первой желанной беременности, которая протекала на фоне анемии у матери. Роды в срок, затяжные с длительным безводным периодом, через 12 часов после начала схваток сделали кесарево сечение. Когда ребенка принесли кормить, на головке отмечался кровоподтек в виде обруча, но врачи никаких объяснений не давали. Кормить принесли на 2-й день, грудь взяла сразу, сосала активно.

До года была очень спокойной. Ранее развитие было своевременным. Держать головку, сидеть, ходить начала вовремя. Первые слова появились в год, короткая фраза к двум годам. Однако в этом же возрасте девочка стала упрямой, появились истерики, негативизм. В возрасте 2,5 лет по настоянию свекрови была отправлена к ней в другой город, где находилась около шести месяцев. Как позже выяснила мама, к девочке относились очень жестко, применяли физические наказания. После этого девочка резко изменилась. Стала очень возбудимой, плохо спала, утратила многие ранее приобретенные навыки: исчезла фразовая речь, начала избегать контактов с детьми и близкими, к маме же развилась повышенная невротическая привязанность, когда практически не отпускала её от себя, появились страхи, ночной энурез. Была оформлена в частный детский сад. Привыкала постепенно. Там отмечали, что девочка держится особняком, не участвует в общих играх и занятиях, отстает в психо-речевом развитии. Тогда же появилась крайняя избирательность в еде: кушала в основном хлеб с маслом и другие хлебобулочные изделия, отказалась от супов, каш, овощей и фруктов. В детском саду ей в этом потакали, так как девочка при малейших попытках противодействия устраивала истерики.

Логопед детского сада предположила, что у девочки возможны нарушения аутистического спектра. Стали ходить на занятия к дефектологу, продвижения в развитии были, но незначительные. Получала также лечение у участкового невропатолога. В возрасте четырех лет находилась на стационарном обследовании и лечении в детской клинической больнице в неврологическом отделении в течение месяца. Выписана с диагнозом: задержка психо-речевого развития на резидуально-органическом фоне. Было рекомендовано дальнейшее наблюдение у невропатолога. Однако заметных сдвигов в поведении и развитии у девочки не наблюдалось. В детском саду продолжала держаться особняком, стала еще больше уединяться и дома, сидя в одном месте и стереотипно манипулируя куклами. Постепенно продолжала утрачивать ранее приобретенные навыки. Так, со слов мамы, девочка к трем годам начинала хорошо рисовать. К моменту же обращения она просто водила карандашом по бумаге, рисуя «каляки-маляки».

В возрасте 5-ти лет девочку оставили повторно в средней группе детского сада, так как она не усваивала учебный материал. Мама нашла опытного педагога и оформила девочку в другой детский сад. Однако через месяц родители детей написали коллективное письмо с требованием убрать ребенка, так как она дезорганизовывала занятия и пугала детей истериками. Поэтому на период обращения девочка не была организована, и перед мамой стояла большая проблема, куда её оформить.

На этот момент состояние Тани характеризовалось следующим образом. Навыки самообслуживания были достаточно развиты: сама ходила в туалет, кушала, одевалась и раздевалась. К другим детям интереса особого не проявляла, хотя иногда поглядывала на них, но если к ней кто-то приближался, то убегала. Спала в целом неплохо. В состоянии девочки в то время преобладала крайняя возбудимость. Она бросалась на пол и устраивала истерики по малейшему поводу. Также могла начать истерить просто, заслышав вдалеке плачь ребенка или чьи-то крики. С ней стало невозможно ходить по улицам из-за страха животных: завидев собаку, кошку или голубей, она с диким криком кидалась на землю, причем, упасть могла даже на проезжей части, и начинала биться в истерике и дико кричать. Во время истерик отмечалась агрессия: могла схватить любой предмет и бросить его на пол или в человека. Истерики могли продолжаться часами. Крик стоял такой, что в окнах дрожали стекла в буквальном смысле слова, поэтому первой просьбой мамы при обращении было сделать хоть что-нибудь, чтобы с ребенком можно было выходить из дома.

При первичном осмотре физически была довольно крупным взбитым ребенком. Кожные покровы бледные, под глазами отмечалась пастозность и темные круги. Вела себя сначала достаточно спокойно. Визуальный контакт отсутствовал, взгляд был устремлен вниз. На вопросы отвечала выборочно, односложно. К моменту обращения активный речевой запас включал порядка четырех-пяти слов, включая: «мама», «дай», «нет», «не хочу», причем, последние два как в случаях отказа, так и при согласии. В речи Тани была одна фраза: «Помогите мне, пожалуйста!», которую она использовала во время своих постоянных истерик по любому поводу. Ещё она пела песню «От улыбки в городе светлей». Счета не было. Знала основные цвета. Понятия больше-меньше, один-много отсутствовали. О себе говорила в третьем лице. Игрушками заинтересовалась, выбрала куклу и стала крутить её за волосы. При попытке привлечь её внимание к игре, сначала отнеслась благосклонно, но затем, когда что-то пошло не по её, устроила крик, который перерос в развернутую истерику с падением на пол, дрыганьем рук и ног. Отвлечь или успокоить ребенка было, практически, невозможно. Маме пришлось увести её, чтобы хоть как-то успокоить. Такое состояние сохранялось и при дальнейших посещениях. Отмечался выраженный негативизм во всем. Очень быстро любая совместная деятельность и контакт со мной ей быстро надоедали, и она возвращалась к своей стереотипной игре – в таком состоянии она начала посещать нашу группу.