Читать книгу Звезда Севера - - Страница 11

– Скажи ему, что у меня болит голова и что сегодня я не хочу ни с кем видеться.

Эви стояла у окна, сложив руки на груди, и не желала оборачиваться. Вечер был теплым и безветренным, но ее всю трясло. Она вцепилась в плечи и стиснула зубы, чтобы те не стучали.

– Но, госпожа… – В голосе Линэль звучал испуг. – Вы не можете ему отказать, он же…

– Я знаю, кто он. Иди.

– Да, госпожа.

Эви закрыла глаза. Почему ей так страшно? Она ведь уже не наивная девственница. Они с Иваром дважды занимались тем, чем занимаются супружеские пары. Или скорее… он занимался. Задирал ей юбки в душной кладовке и брал сзади, как кобылу, – быстро, грубо, крепко держа за косу и кусая в плечо.

Он причинял ей боль, особенно в первый раз, и хотя она знала, что боль и кровь поначалу – это нормально, все равно была разочарована. Но когда все заканчивалось, когда Ивар обнимал ее, тяжело дыша ей в шею и бормоча что-то ласковое, Эви утешало это чувство. Чувство, что она смогла дать ему нечто особенное, нечто, что сделало его таким довольным и даже беззащитным на какие-то мгновения. Словно она обретала над ним власть.

Что-то подсказывало, что с Эроном все будет иначе. Она не получит никакой власти, даже выдуманной. Ей придется подчиниться, отдать всю себя окончательно, тем самым признав, что она рабыня и вещь. Эви не знала, какие нюансы, завершающие ритуал, они не смогли выполнить из-за ее обморока, но для нее ритуал завершится именно тогда, когда Эрон овладеет ее телом. Но она не даст ему этого по доброй воле. Никогда.

После того как утром он сказал о том, что… собирается делать ночью, Эви не могла думать ни о чем другом. Вернувшись в замок, она спряталась в своей комнате, боясь, что он вот-вот ворвется, чтобы наказать ее за побег, но Эрон не пришел.

Днем ее навестила Нэн. Она все сокрушалась, что не смогла приехать до церемонии из-за заболевшей в дороге Сестры, которую оставила на одном из постоялых дворов по пути в замок. Теперь жрица была вынуждена снова уехать из-за нее же и хотела попрощаться, но Эви так нервничала и путалась в мыслях, что не смогла уделить ей должного внимания.

«Слушай, что говорит твое сердце, и не позволяй гордости затмить твой разум, – наставляла ее Нэн перед уходом. – Доверься Матери. Она привела тебя сюда и не оставит без защиты».

Эви никогда не знала родной матери, что уж говорить о чужой богине, которая, если верить в их пророчество, убила всех на ее корабле, включая брата, разлучила Эви с отцом и женихом, разделила с сестрой и лишила свободы. Такая мать ей не нужна. Разве эта мать защитит ее от Эрона, который собирается воспользоваться ее телом?

– Госпожа.

Эви вздрогнула. Она обернулась и увидела бледную дрожащую Линэль.

– Он сказал, что, если вы не придете, он придет сюда сам.

– Ты сообщила, что я плохо себя чувствую?

– Да, но он не поверил. Пожалуйста, умоляю, не просите меня больше врать его высочеству.

– Прости. – Эви поняла, какую оплошность совершила, поставив под удар жизнь девушки из-за своих страхов. – Я не должна была…

Волоски у нее на шее встали дыбом еще до того, как глаза рабыни расширились от испуга.

– Да, ты не должна была, – раздалось за спиной, и этот голос, непроницаемый и ровный, напугал хуже грозного крика.

Линэль выбежала за дверь, оставив ее наедине с мучителем, и Эви не могла ее винить. Она медленно обернулась. Он стоял в дверях на террасу, прислонившись плечом к раме, но она знала, его расслабленная поза – это обман. Его взгляд действовал на нее гипнотически, лишая воли. Она совсем забыла, что их покои соединены не только смежной комнатой, но и общей террасой, поэтому не была готова к появлению врага в тылу.

– Почему же ты не в постели, маэле? – спросил он насмешливо. – Разве у тебя не болит голова?

– Я… я солгала.

Эрон шагнул в комнату, и Эви невольно отступила, но тут же заставила себя остановиться и выпрямить спину. Она не будет со страхом вжиматься в угол или убегать, не позволит себя запугать.

– Что тебе от меня нужно?

– Для начала мне нужно, чтобы мои просьбы выполнялись с первого раза.

– А мне нужно, чтобы ты оставил меня в покое. – Нервы все-таки сдали, поэтому голос начал опасно повышаться. – Убирайся! Если ты сейчас же не уйдешь, то я… я…

– Закричишь? – подсказал Эрон, подходя почти вплотную. – Обзовешь меня козлом? Позовешь на помощь?

Она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он поймал ее руку и медленно опустил вниз, крепко сжимая запястье. Затем так же легко поймал вторую и завел обе ей за спину. Их тела столкнулись. Захваченная в его жесткие объятия, Эви выгнулась луком так, что лопатки едва не соприкоснулись, и вздернула подбородок, тяжело дыша.

– Знаешь, что делают с непослушными рабынями?

– Не знаю, – ответила она презрительно.

– «Не знаю, маэль». Думаешь, я не вижу, как ты игнорируешь это слово?

Эви закрыла глаза и стиснула зубы. Ненависть закипала в ней, рвущаяся наружу едва сдерживаемым криком. Ненависть со стыдом унижения, от которого жгло лицо.

– Я не знаю, – процедила она, – аквирский ты ублюдок.

Она пожалела о своих словах сразу же, но было поздно.

Тишина стала такой, словно время замерло, и мир вокруг них исчез. Остался только холодный застывший мрак.

– Я… – первой обрела дар речи Эви.

Эрон развернул ее и так резко перегнул через спинку стула, что она вскрикнула. Ладони заскользили по туалетному столику в поисках опоры, сшибая на пол гребни и пузырьки с духами. Что-то разбилось у ног, и воздух наполнился тяжелым густым ароматом белой розы. Ей все равно не нравились эти духи, а теперь от них першило в горле.

Рука принца скользнула по ее спине вдоль позвоночника и слегка сжалась на шее сзади. Эви вцепилась в края столешницы и задержала дыхание, ожидая, что сейчас он ударит или разорвет на ней платье. Какой глупой она была, думая, что Ивар был с ней груб.

– Открой глаза, маэле, – приказал его высочество. – Я хочу, чтобы ты видела свое лицо.

Она послушалась и посмотрела на свое отражение. Ее глаза в обрамлении влажных ресниц казались темными, как шторм. В нем смешались стыд, ненависть и страх. Губы дрожали в гримасе, и дыхание сбивалось на неровные короткие вдохи. Она была готова к боли, но, когда он дотронулся до ее виска, убирая прядь волос за ухо, нежное прикосновение показалось еще более унизительным.

Он не собирался ее насиловать.

– Запомни этот момент, если не хочешь, чтобы он повторился.

Ее ресницы задрожали и опустились, но Эрон снова приказал:

– Смотри на себя.

Эви всхлипнула и подчинилась.

– Я хочу, чтобы сейчас ты наконец поняла, что принадлежишь мне. И я бы мог сделать с тобой что угодно. Ты понимаешь?

– Да, – едва слышный шепот.

Принц не сдвинулся с места, возвышаясь за ней мрачной тенью.

Она ненавидела свое размытое отражение уже тогда, но еще больше возненавидела его, когда через какое-то время все-таки выдавила:

– Да, маэль.

И все закончилось.

Эви сползла на пол, задыхаясь от слез. Густой запах духов душил ее, вызывая тошноту. Услышав, как за принцем тихо закрылась дверь, она разрыдалась в голос.

* * *

Эрон прислонился к стене и услышал за дверью плач. Он сжал горящие ладони в кулаки. Видят Первородные, он сам не знал, что на него нашло. Он позвал ее, чтобы сказать, что не собирается ее ни к чему принуждать. Хотел снова попытаться поговорить с ней, потому что не смог сделать это утром, но все опять пошло не так…

«Боги, ну почему с ней так сложно?»

Его и раньше называли ублюдком, и ему всегда было наплевать. По крайней мере, он мог контролировать свою реакцию. Но когда это слово вылетело из ее рта, как плевок в лицо, внутри что-то вскипело и затмило зрение алой пеленой. Даже сейчас ярость продолжала клокотать, как раскаленная сталь в тигле. Ему хотелось вернуться в комнату, швырнуть северянку на кровать и отшлепать.

Эрон стиснул виски. Успокоиться. Ему нужно было успокоиться. Чутье подсказывало, что быстрее это произойдет вдали от нее.

Он прошагал к своей спальне и резко распахнул дверь. Рабыня, которая собиралась выйти, испуганно вскрикнула и отскочила.

– Простите, господин. – Девушка склонила голову. – Я уже закончила.

Она готовила комнату ко сну. В мягком свете ламп расправленная постель выглядела как издевательское напоминание о его недавнем желании. С губ сорвался невнятный рык. Девушка попыталась прошмыгнуть мимо, но Эрон поймал ее за локоть и дернул обратно. Корзина для белья упала на пол. Он захлопнул дверь и развернул рабыню лицом к стене.

– У тебя есть возможность, – сказал он ей на ухо, – сказать мне нет.

Она замерла, как зверек в капкане, затем расслабилась и прильнула к нему.

– Да, – прошептала она.

Эрон рывком задрал ее юбки…

Через некоторое время девушка опустилась на пол, дрожащими руками оправляя одежду. Эрон достал несколько монет и бросил в корзину.

– Ох, ваше высочество, – пробормотала рабыня. – Это так щедро. Спасибо!

Она подняла на него взгляд, полный обожания и благодарности, и Эрон отвернулся, не в силах его вынести.

– Уходи, – приказал он. – И держи язык за зубами.

– Да, господин.

Рабыня змеей выскользнула из комнаты, и он остался наедине со своими мыслями.

Благодарила бы его Эви, кинь он ей сейчас деньги? Нет. Почему-то Эрон был уверен, что она швырнула бы эту подачку ему в лицо.

Он вышел на террасу и несколько минут смотрел в темноту. Гнев исчез, оставив тяжелую горечь вины и стыда. Он ведь знал, что Эви не такая, как другие рабыни, и даже не такая, как другие свободные женщины Эфрии. Утром он планировал объяснить ей, что от нее требуется лишь соблюдать определенные формальности на людях, но она так нервничала и так упорно избегала смотреть ему в глаза, расправляясь с едой на тарелке, как с врагами, что Эрон отчасти забавлялся зрелищем, отчасти испытывал раздражение. А потом они гуляли по саду, и все разговоры как-то отошли на второй план. Глядя на нее у обрыва, он поймал себя на мысли, что хотел бы завоевать ее доверие и уважение, чтобы она сама признала его власть. А вместо этого сломал.

Маэль… С чего бы ей так его называть, если он даже не достоин этой чести?

Элиф бы не совершил подобной ошибки, он бы сделал все правильно. Ведь Элиф был бы на своем месте, и любая женщина склонилась бы перед ним с радостью. Даже Нэвия. Эрон хмыкнул и скривился.

Но Элиф мертв.

С тех пор как Дэин произнес эти слова, Эрон на самом деле в них поверил. Его брат больше никогда не вернется. Не расскажет очередную глупую шутку и не посмеется над ней сам, так заразительно, как умел только он. Не похлопает его по плечу со словами: «Ты не прав, брат мой». И не заберет обратно тяжелую ношу – быть наследником Эфрии. Быть чьим-то маэлем…

Эрон сжал перила и опустил голову. Элиф мертв. Нэвия покинула Эфрию навсегда. А он вынужден остаться на руинах прошлого и жить не своей жизнью, потому что Элиф… Эрон ударил кулаком по перилам и стиснул зубы, проглотив стон. Физическая боль не принесла облегчения, но остановила лавину, грозящую вот-вот обрушиться на него и накрыть с головой.

В ее окнах не горел свет, и оттуда не доносилось ни звука. Он вздохнул и пошел по ступеням, ведущим в сад. Глаза давно привыкли к темноте, и голубоватого света луны ему хватало. В кустах шуршали насекомые и ящерицы, позади сверху доносились тихие голоса и покашливания стражников, патрулирующих высокую стену, отделяющую этот сад от других частей замка.

Эрон давно не появлялся здесь, но быстро шел привычным путем, сворачивая на нужных дорожках по памяти. Подойдя к небольшому каменному домику, с крытой террасой, увитой клематисами, источающими давно забытый аромат, он остановился, не зная, рады ли еще ему здесь. Дверь распахнулась.

– Припозднились вы, господин, – сказал садовник, конечно, имея в виду не время суток.

– Ты всегда говорил, что лучше поздно, чем никогда, Нэ́ссор.

Лицо старого друга расплылось в улыбке, и Эрон с грустью заметил, сколько морщин прибавилось на нем за несколько лет. Садовник посторонился, пропуская его внутрь. Тепло ударило в грудь и мягко пробралось сквозь одежду, запах свежего хлеба напомнил о днях, когда они с Элифом бегали сюда мальчишками, чтобы полакомиться горячими булками, политыми вареньем.

– Все так же живешь тут отшельником? – спросил Эрон, осматривая чистую уютную комнату. Теперь все казалось каким-то маленьким.

– Выхожу иногда, если надо купить новые семена или побеги.

Нэссор подошел к полкам, на которых были разложены мешочки с травами, горшки и банки с кореньями и сушеными ягодами, взял щепотку тут, оторвал листик там.

– Садись, – сказал он. – Заварю твой любимый, с ягодами миссы.

Эрон послушно сел на крепкий грубоватый стул и стал ждать, пока в котелке закипит вода, зная, что без чашки ароматного травяного отвара садовник не будет его слушать. Нэссор занимался делом у очага, даже не соизволив повернуться лицом к принцу, как того требовал этикет. Он не торопился, движения его были спокойными и уверенными. Странно, но Эрон за короткое время успел привыкнуть к тому, что почти все обращаются к нему с фальшивым почтением. Их некогда снисходительные или даже брезгливые гримасы превратились в искусственные улыбки. Для них из бастарда он стал будущим королем, и они презирали его за свое же лицемерие и вынужденное подобострастие. Но Нэссор вел себя ровно так же, как и всегда. Словно Эрон мальчишкой забежал к нему послушать истории или вылечить разбитую коленку. Было приятно, что для кого-то он всего лишь обычный человек – не бастард, не принц… и не маэль.

– Все еще занимаешься лекарским делом? – поинтересовался Эрон, разглядывая связки трав и корней под потолком.

– А то. – Нэссор поставил на стол исходящие паром чашки и блюдо с пирогом. – Мальчишки уже не прибегают за мазью от синяков и порезов, – он усмехнулся и сел, – но всегда есть те, кому нужна помощь.

«Рабы, например», – подумал Эрон. Нэссор, как лорд второго круга, из-за своего положения не мог помогать им лично, но мог передавать знания своим помощникам, что и делал.

– Ну-ка, дай мне посмотреть, – нахмурился садовник, заметив его разбитую руку.

– Оставь, – отмахнулся Эрон. – Я уже не маленький.

– Так, значит, это правда, что старик Дэрби теперь не в почете и не может прописывать снадобья королевской семье? – сменил тему Нэссор.

– Собираешь слухи?

– Я хоть и живу в изоляции, но стараюсь быть в курсе событий, знаешь ли.

Эрон отпил ароматного отвара. Сегодня днем он лишил королевского мастера над лекарями звания за то, что тот сделал с Эви перед церемонией. Жрица сказала, что еще одна-две капли, и девушка могла бы никогда не проснуться или стать бесчувственной навсегда.

Бесчувственная…

Эрон видел такую, когда они с Элифом мальчишками пробрались в город поглазеть на ярмарку под видом простолюдинов. Ту женщину не интересовало ничего, она сидела, глядя в пустоту, и пускала слюни, лишь изредка издавая неразборчивые звуки. «Заботливые» родственники выдавали ее за провидицу и просили по медяку за сеанс, но, кажется, ни один из них не шел на ее содержание, потому что она выглядела как иссушенная секатами мумия и была одета в старые лохмотья. Эрону с трудом удалось отговорить Элифа от затеи получить предсказание. На них уже начали обращать пристальное внимание, когда они протиснулись сквозь толпу и сбежали. Но та женщина запомнилась ему навсегда.

«Что если бы Эви стала такой же?»

Дэрби не признал свою вину, советники роптали, но Эрону было все равно. Двор временно лишился королевского лекаря.

– Кстати, если уж ты завел речь о Дэрби, то я за этим и пришел. Его место освободилось.

– И бросить сад? – возмутился Нэссор. – Нет уж. К тому же я не настолько глуп, чтобы нажить себе врага в лице этого мерзкого старикашки.

– Слышал бы ты, как он вопил, что я не имею права его отлучать, – усмехнулся Эрон, но тут же поморщился от боли, пронзившей виски. – Пришлось временно лишить его привилегий и отобрать любимую рабыню. Сдается мне, он уже исписал кучу бумаги на жалобные письма отцу.

– Думаешь, его величество прислушается?

– Траур еще не окончен, а отец дал обет не касаться королевских дел на это время. Сейчас я управляю Эфрией. – В этих словах не было тщеславия или гордости, просто констатация факта.

Эрон не радовался тому, что в одночасье потерял брата и стал наместником короля. Он просто делал то, что должен. И справлялся, как мог. Пока мог…

Чашка противно звякнула о блюдце, и он резко отодвинул ее от себя. Нэссор посмотрел на него внимательно. Затем цыкнул и покачал головой.

– Не нравишься ты мне, – протянул он.

– Я никому не нравлюсь, – отшутился Эрон.

– С каких пор ты себя не контролируешь? – Садовник выразительно покосился на его руку. – И выглядишь так, будто не спал всю ночь. Кошмары снятся? Голова часто болит?

– Со мной все нормально, – солгал Эрон. – Я просто устал, прекрати.

Какое-то время они сидели молча, и садовник задумчиво покачивал головой, барабаня пальцами по столу, будто решал мысленно сложную задачу и что-то прикидывал в уме.

– Не у одного короля траур, – наконец проворчал он. – Не слишком ли тяжелую ношу он…

– Достаточно, Нэссор, – устало перебил его Эрон. – Не переходи эту границу, не вынуждай меня говорить то, что ни тебе, ни мне не понравится.

Нэссор поджал губы.

– Простите, ваше высочество, – сказал он сухо.

Ваше высочество. Всего два слова, но они встали между ними стеной, которую больше никогда не перешагнуть.

– Конечно, кто я такой, чтобы судить короля, – добавил Нэссор и начал убирать со стола.

Закончив, он вытер руки старым полотенцем и достал с одной из полок небольшой глиняный сосуд.

– Вот, для твоей руки. Я добавил туда холодного корня, быстро поможет снять боль.

– Ты точно не передумаешь?

– Точно. Но ты заглядывай почаще.

Не было смысла спорить, поэтому Эрон принял мазь и поднялся. Он знал, что эта встреча останется между ними, но видел озабоченность, промелькнувшую в глазах старого друга. Это одновременно трогало и расстраивало.

– Спасибо.

– Надеюсь, больше она тебе не понадобится, – сказал садовник многозначительно. – Ваше высочество.

– Я тоже надеюсь, – честно ответил Эрон и покинул дом.

Когда он вернулся в спальню Эви, балдахин кровати был задернут со всех сторон, словно она пыталась спрятаться, отгородиться от мира. Осколки и беспорядок уже убрали, но в воздухе еще витал запах белых роз.

Эрон осторожно отодвинул ткань. Эви лежала, свернувшись на боку и обняв подушку, как будто искала в ней утешения. Он присел на край.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он.

Ее лопатки едва заметно сдвинулись от напряжения, и стало ясно, что она не спит. Эрон протянул руку, но так и не решился дотронуться, заметив, как ее плечи вздрагивают.

Он вздохнул и вышел из комнаты.