Читать книгу Лавердо - - Страница 2

Инспектируя антресоль в квартире, я наткнулся на общую сорокавосьмистраничную тетрадь в мятой выцветшей обложке. Стряхнул пыль, открыл титульную страницу. Тезисы Канта и Гегеля, рисунок с трещиной по плотине. Комок подкатил к горлу: ба-а, так это ты, свидетельница страстей полувековой давности! Эх, где ты, наша юность? Как давно ты скрылась за поворотом! – риторические вопросы потекли сами по себе. – Да и была ли ты?

Я слез со стремянки, подошел к окну. Привычный вид во двор расплылся. Может, это слезы сбили старческую оптику, может, память выстроила в ряд картинки былого, а может, просто порыв ветра сильно качнул клены Политехнического парка. Кто ответит?

Альма-матер – известная в стране как Питерский Политех, а если точнее, гидротехнический факультет вышеназванного вуза – взращивала из нас проектировщиков плотин. Однако кроме главной институт ставил перед собой и другую цель: инженер-технарь должен знать марксистско-ленинскую философию. Без нее он не сможет трудиться на совесть.

Шел семестр, когда нам разжевывали постулаты диалектического материализма. В XXI веке это понятие стало анахронизмом, но в пятидесятые годы предыдущего столетия признаться в незнании диалектики не рискнул бы ни один выпускник вуза. Что не отменяло нулевое понимание самих философских законов большинством инженеров советской державы.

Философию читал моложавый доцент лет тридцати, в мятом пиджачке и узких роговых очках, со скошенным подбородком. Та судьбоносная лекция поначалу текла по дежурному руслу: флегматично бубнил доцент, время от времени что-то чирикал мелом на доске, вяло почесывая подбородок. Слушатели скучали, большинство тихо занималось личными делами. Один студент, звали его Сеня Кашин, мирно спал. Такие «дежурные» лекции нет-нет да наводили на истинно философский вопрос: неужели всех устраивает нелепица, когда один только делает вид, что трудится, а остальные не против такой имитации? Единственное, что беспокоило участников сговора, – лишь бы их молчаливую сделку не раскусила некая третья «высокая» инстанция.

Кашин заснул так сладко, что издал явственный храпок. Сенин храп вместил и скуку, и сарказм, и равнодушие. По аудитории прокатился смешок. Доцент отдернул руку от подбородка, с недовольной миной положил мел, обтер пальцы тряпкой и степенно стал подниматься по амфитеатру. Сосед, дабы предупредить конфуз, толкнул спящего Кашина плечом, но так неудачно, что бедолага упал со скамьи в проход, ударился о ступеньки, из уха потекла кровь. Девичий визг, грохот крышек от парт, оханье – студенты повскакали с мест, кто-то взгромоздился на скамьи, чтобы лучше разглядеть происшествие.

– Извините, я тут упал, – Сеня вскочил, заморгал глазами, потер ухо. – Ой, кровь пошла.

– Коллега, если вы не высыпаетесь дома, то зачем ходить в институт? – академическим тоном спросил философ. – Храпели бы себе в радость на общежицкой койке.

– Извините, пожалуйста. На кровати, конечно, удобнее, но Валентина поставит прогул, – Кашин показал в сторону старосты потока.

– Строгая у вас староста. А такое, с разрешения сказать, присутствие – разве нельзя интерпретировать как прогул?

– Он во сне лучше запоминает, – пошутил кто-то из студентов.

– Тушка здесь – не прогул. Не придраться, – подхватил другой.

– Он на лекциях скучает, зато штудирует учебник философии по ночам, вот и не высыпается, – сострил третий.

– Что?! – доцент болезненно среагировал на последнюю шутку и, приблизившись к Сене, спросил доверительным тоном: – Вы скучаете на моих лекциях?

– Если честно, то да. Я вообще мало понимаю в философии, – последовал бесхитростный ответ. – Но, уважаемый товарищ, вы не расстраивайтесь: мне на всех занятиях скучно.

Все напряглись. Кашин в потрепанной курточке с рукой, прижатой к уху, явно не хотел обидеть преподавателя.

– Товарищ… Вы даже не запомнили, как меня зовут, – доцент закашлялся. – Идите в медпункт, у вас кровь течет.

Казалось, лекция сорвана: очки съехали на кончик носа, молодой преподаватель растерян. Но нет – философ вынул из очечника фетру, протер линзы, вернулся к доске и продолжил. Правда, голос его дрожал, мел в руках крошился.

Через неделю оба участника неприятной сцены пришли преображенные. Доцент купил новый двубортный пиджак, завязал яркий галстук. У Кашина не хватало денег на новую куртку, но он стрельнул у друзей чистую рубашку. Загодя занял место в первом ряду, достал общую сорокавосьмистраничную тетрадь с яркой обложкой, поправил ватку в ухе и приготовился конспектировать.

– Коллеги, вы, надеюсь, помните мысль Канта: не надо рассматривать другого человека как средство для достижения своих желаний? – непривычно громко начал лектор, когда все студенты расселись.

– А как его рассматривать? – вдруг вырвалось у Сени.

– Как движение к конечной цели, – философ подошел и приятельски похлопал Кашина по плечу. – Ошибок не избежать, но решения будут осмысленнее, если работаешь не только для себя, но для всего человечества.

– Ух! Для всего человечества! Это реально?

– Например, случившийся казус на предыдущей лекции навел меня на такие размышления. Я читаю вам философию не для того, чтобы сеять в ваши запудренные головки разумное-вечное. Нет. От меня этого требует кафедра. А вы ходите не внимать философские категории, которые помогут изменить мир, а чтобы получить зачет, а не прогул. Так?

– Так! – поддакнул Сеня, одновременно конспектируя Канта в свой гроссбух.

«Так!» – подумал и я.

– Вот именно! – философ продолжил в непривычной для себя манере. – Коллеги, но я хочу поговорить не о Канте, а вспомнить Гегеля с его диалектикой. Помните «гегелевскую триаду»?

– Нет.

– Тезис – антитезис – синтез. Течет себе большая, мощная река, всё спокойно – это тезис. Но нет перспективы – мало дает она пользы: рыбакам развлечение да путь для лодочников. Противоречие. И люди придумали перегородить реку, построить ГЭС. Я подумал, что вам, гидротехникам, такая аналогия будет близка. Вроде у реки появилась новая перспектива. Это антитезис. Построили. И река течет, и электричество людям дает. Это синтез. Одновременно это уже новый тезис. И у него есть свое несовершенство.

– Какое может быть несовершенство в плотине? – подал голос один из головастых студентов. – Нас учат, что наша работа приносит людям только пользу.

– Вас учат правильно, но без учета диалектики. Вот, например, вы слышали, новый проект: хотят перегородить Обь в низовьях. Построить ГЭС, чтобы обеспечить электричеством всю Западную Сибирь. Отличная идея. Но! Геологи считают, что там есть огромные залежи нефти. Водохранилище зальет миллионы квадратных километров. Где уж тут бурить? Вот и противоречие. Вот и антитезис.

– А какой может быть синтез? Надо чтобы и нефть, и ГЭС, – искренне удивился Сеня. – Я вот читал…

– Сеня, ты умеешь читать? – сострил головастый студент.

Все засмеялись, но доцент взял уже шефство над Кашиным.

– Не надо ерничать. Хороший вопрос. Это новая ситуация. Приходится человечеству искать решение. Каков будет синтез, чья точка зрения победит – будете решать вы, молодое поколение. Например, добыть нефть, построить не ГЭС, а ТЭЦ на нефти. Конечно, для жителей Западной Сибири начнется новый уклад. Надо рассчитать все плюсы и минусы. И потом вкалывать, много пахать. Всё не просто. Запомнили последовательность? Старый статус-кво, потом инновация, потом мучительная интеграция и, наконец, новый статус-кво. Точнее – это не окончательное состояние, такое чередование будет постоянно.

Сеня вывел на титульном листе тетради большими буквами «тезис – антитезис – противоречие – синтез!» и нарисовал плотину.

– Не совсем понятно.

– Чего не понятно?

– Сами себе создаем сложности. Зачем? – Сеня окончательно осмелел.

– Помните законы диамата? Противоречия ведут к изменениям. Противоречия есть всегда. Если вы сами не внесете изменения, их внесут другие. Прогресс отменить нельзя. Муки выбора. С этим-то вы сталкивались. Нынешнее положение вещей вам не нравится. Взвесили для себя – идти вправо или влево. Выбрали. Потом снова не нравится. Опять муки выбора.

– А если бы геологи не нашли нефть в Сибири – какое противоречие? Какие муки? – головастому студенту не понравилось, что солирует в разговоре дуралей Кашин. – Стоит ГЭС и работает.

– А у вас как проектировщиков разве нет дилеммы – сделать прочную плотину и экономичную – меньше затратить бетона? Ведь нужно экономить деньги народного хозяйства. Вы спроектировали по минимуму прочности и ошиблись. А после паводка вода надавила на дамбу – пошли трещины.

– Это записывать в конспект? – спросила девушка, которая визжала, она и оказалась той старостой Валентиной, которая отмечала присутствующих. – Про статус-кво вы будете спрашивать на экзамене?

– Про это вас спросит жизнь. Не я. И не только сопромат вам поможет в работе, но и философия. Не проспите эту науку.

– А я и сопромат еле-еле на тройку сдал, – посетовал Кашин.

Все опять засмеялись. Улыбнулся на этот раз и доцент.

– А как связана гегелевская триада и Сенин… случай? – осмелела и Валентина, не побоявшаяся выглядеть непонятливой.

– Например, не отмечать отсутствующих на моей лекции, – усмехнулся доцент. – Скучная лекция – так мне проще. Вам пропускать нельзя – накажут. Тезис. Но есть моя профессиональная гордость. А вам жалко зря потраченного времени – слышен храп. Антитезис. Налицо противоречие. Синтез – можно пропускать, но учить философию дома, и сдать экзамен по-любому. А я постараюсь, чтобы вам стало интересно. Через призму диалектики поймете всё, что случится с вами.

– То есть можно не ходить на лекции? – обрадовался Сеня и провел жирную трещину на рисунке плотины.

– Да.

Студенты радостно зашумели. Валентина несколько расстроилась, потеряв статус грозного вахтера.

– Да, важный нюанс! – философ зажал ладонью подбородок и продолжил почти заговорщическим голосом: – Не забудьте! После инновации грядет хаос. Обязательно будет хаос! Это любопытнейший моментец. Когда старый статус-кво сломан, а интеграция еще не началась. Тогда необходимость перемен и случайность нового пути уравниваются. Легкая пушинка перевешивает одну из чаш весов. Вдруг начинается бифуркация. Река не течет от истока к устью по прямой. А это, казалось бы, с точки зрения закона экономии энергии – самое естественное. Река петляет. Бред! Но такова реальность. И меняет русло не один раз в жизни, а постоянно. Каждый раз через случайную бифуркацию. Так и в социальных системах. Спонтанный выбор индивида может повлиять на исход тенденций общественного уровня. Вот ваш коллега случайно разбил ухо, а мы поменяем ваше мировоззрение. Бифуркация? Бифуркация.

Лекции по диалектическому материализму потекли по другой долине: стали интереснее, с примерами из мировой истории. Но посещение снизилось – в мозгах студентов свобода выбора победила философские категории. Только Сеня не пропустил ни одного занятия и стал «героем семестра». Единственный минус – доцент не успел прочесть всю программу – много времени ушло на лирические отвлечения. За что и получил, как потом доложила всезнающая Валентина, нагоняй от руководства кафедры. Вот такой получился синтез.

А у Кашина новый статус-кво оказался лучше. Говорили, что, несмотря на все старания, он на экзамене отвечал невпопад, но философ поставил ему «хорошо». Из общего человеколюбия.

В конце того семестра я умудрился сильно простудиться, сдавал сессию позже других. И попросил у Сени конспект, чтобы подготовиться к экзамену по философии. Гроссбух так и остался у меня. Прошло полстолетия. Антресоль, никому не нужная общая тетрадь, комок, подкативший к горлу, поплывший вид на парк.

Я пошел в ванную, промыл глаза. Вышибло лицо доцента, остались лишь узкие роговые очки и скошенный подбородок. Не запомнил я и фамилию (Сеня записал только имя-отчество – Михаил Иванович), но метаморфоза в лекциях сразу всплыла в памяти. Больше такие самокритичные преподаватели нам не читали. Да и вообще редко встречались на жизненном пути люди, готовые публично признать ошибки, хотя диалектика кричит, что мы сотканы из противоречий. Но кто ее понял, эту науку?

Сам Сеня – образчик парадокса. На сторонний взгляд, ущербная, хоть и незлобивая овечка в стаде, с возможностями – от земли не видно. Предел мечтаний – водитель грузовика в деревне и бутылка водки после бани по субботам. Но такой судьбе противостояла несгибаемая крепость русской провинциальной натуры. И она оказалась крепче обделенных стартовых возможностей – Сеня стал хорошим инженером.