Читать книгу Детектив, бариста и призраки 2 - - Страница 7

Романтический вечер с блондином плавно перешел в страстный секс, потом в разговоры о профессиональной деформации и сказкой, затем в ночной дожор. И теперь, за полночь, самое начала субботы, они лежали расслабленные на диване. Нарьяна смотрела телевизор без звука и гладила блондина по волосам, перебирая прядки нежно, без всяких мыслей. Было просто приятно вот так вот лежать в обнимку, в тишине и наслаждаться спокойствием. Тем самым обычным человеческим счастьем под названием «семейный уют».

Блымкнуло входящее сообщение и Нарьяна нахмурилась. Как всегда работа мешает личной жизни.

«Я подъехал» – сообщил Петров-старший кратко.

И что? Зачем? Наверное, договарился с учеником, чтобы забрать его. Странно, но Илька вел себя так, будто собирался остаться на ночь.

Она еще погладила волосы любовника, думая о том, что не хочет будить Наиля и разрывать эти теплые объятия.

«Надо» – потребовал Петров новым сообщением, будто подслушал ее мысли.

Она вздохнула и сказала:

– Петров подъехал.

– Олежа? – растеряно спросил Наиль, приподнимая голову. – Как?

– Максим Петрович подъехал, – уточнила она, хмуро отлавливая ревнивый укол в сердце. Каждый день выясняется, что блондин не один, что вокруг его друзья, то Грек, то Олежа… Друзья это хорошо, но ей эгоистично хотелось, чтобы Наиль думал только о ней.

– Петрович? Зачем? – сонно спросил Наиль, потирая ладонью лицо.

Нарьяна лишь пожала плечами, с беспокойством замечая, что молодой любовник сейчас слишком вялый, рассеянный и потерянный. Совсем не тот жизнерадостный энерджайзер, каким был весь вечер. Сейчас Илька выглядел так, будто у него села батарейка, будто он снял маску жизнерадостного и довольного жизнью Дон Жуана.

Она положила ладонь на его лоб. Нет, не показалось. Горячий.

– Как ты себя чувствуешь?

Наиль поморщился, потер грудь в районе солнечного сплетения, медленно поднялся, пошатнулся.

– Я пойду…

– Тебе плохо? – беспокойно спросила Нарьяна, наблюдая как блондин вяло и неловко одевается. Джинсы с незастегнутым ремнем, футболка задом наперед, носки забыл, сразу в кроссовки, натянул один рукав куртки и потянулся к замку двери, крутя не в ту сторону.

– Тебя проводить? – она подошла к нему, накрыла его беспокойные пальцы, останавливая нервное щелканье замком туда-сюда.

– Нет. Я сам. Я в порядке, – ответил он, избегая взгляда.

Другой ладонью она поймала его лицо, взяв пальцами за подбородок, и повернула к себе. Илька выглядел хреново: глубокие тени под глазами, заострившиеся скулы, бисеринки пота на лбу, взгляд в сторону.

– Посмотри на меня, – приказала Нарьяна. Если и зрачки глаз расширены… впору вызывать наркологов. Неужели Илька наркоман? Как хреново-то…

Но он посмотрел на нее твердым взглядом, тусклым, но не рассредоточенным.

– Прости, мне надо идти.

– Ты наркоман? – в лоб спросила она, поражаясь цвету его глаз. Вместо теплых зелено-серых – серо-голубые, бледные, как пасмурное небо Питера.

– Нет, – твердо сказал он.

– На учете у психотерапевта? – она выдвинула еще гипотезу.

– Нет. – Такой же твердый и правдивый ответ.

Ей очень хотелось надавить и вытащить всю правду. Сейчас он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Слаб не физически, а эмоционально…. Она могла получить ответы… Выдавить, давить… Получится насилие над личностью… Илька ей этого не простит.

Она отступилась.

– Завтра придешь?

– Нет… – слабо ответил он, капля пота скатилась по виску, очертила скулу и подбородок.

– В воскресенье?

– Попробую… Не обещаю…

Она жарко прижалась к его губам, но на поцелуй он не ответил. И тогда она отстранилась, отпустила его, сама щелкнула замком и открыла дверь.

Он неловко, споткнувшись, покинув ее гостеприимный дом. Молча, не попрощавшись. Как пьяный пересек лестничную площадку быстрыми и неверными шагами, шоркнул по стене плечом, хватаясь за перила.

Она прислушивалась с неровным шагам, ожидая звук падения тела, но дождалась только хлопок подъездной двери. Прикусив губу, она тихо закрыла дверь, прошла к окну и наблюдала, как Наиль садится в машину.

Ей было очень обидно, что любовник не сказал «до встречи», не извинился за поспешное бегство, и главное, что не ответил на поцелуй. Она решила, что на этом их отношения закончились.

«Что ж, – вздохнула Нарьяна. – Я воспользовалась им, он воспользовался мной. К взаимной выгоде. Да. Просто секс».

Вот только было тревожно, что ж его так размазывает после встречи с ней? С ней что-то не так? Она плохо влияет на блондина?

Нарьян отловила свои мысли и решительно свернула их, мысленно комкая. Никакого самобичевания. Не брать на себя вину. Хватит. Если блондину так плохо с ней, пусть не приходит. Всё.

Проводив взглядом старенькую иномарку, кстати, по документам записанную на Петрова-младшего, что странно, она задернула штору.

Они оба странные, оба. И Петров и Эльчин.

Стараясь не о чем не думать, не анализировать этот вечер и эту полночь, не винить ни себя ни его, пытаясь думать о работе, о маньяке, странных смертях в гараже, о замершем на балконе Квакине, призраках. Она умылась особо тщательно с пенкой и тоником, достала крема и с чувством «я свободная женщина, что хочу то и делаю» упала в кровать.

Провела ладонь по простыне будто выискивая там горячее тело любовника. Увы, постель ответила ей прохладой и пустотой.

– Ну и пусть. У нас все равно бы ничего не вышло, – сказала в потолок, потом обняла подушку и вздохнула. Память предательски подкинуло ей последнее их прикосновение: горячие, но будто бесчувственные губы блондина, нервные пальцы на защелке замка, упрямый подбородок, прозрачный взгляд… А еще… Она вдруг вспомнила то, что не заметила тогда: он прижался бедром… Да, он не ответил на поцелуй («я не умею целоваться»), но тело ответило. Ответило желанием быть рядом с нею.

Она рассмеялась в подушку, как влюбленная девчонка. Илька сколько угодно мог носить равнодушные маски, отвечать странно и невпопад, но его тело, тело танцора, всегда говорило правду.

Нарьяна привыкла оценивать человека по мимике и глазам, голосу и словам… А блондина надо было читать по движениям. Нарьяна с улыбкой вспомнила, как он пританцовывает, услышав любую мелодию, едва заметно, сдерживая себя. «Надо будет попросить его станцевать открыто, посмотреть на его хваленый стриптиз».

Сейчас она верила в то, что блондин не бросит ее молча, не уйдет без объяснений. И даже, наоборот, ей стоит беспокоиться о том, что он не отстанет, прилипнет, как жвачка к волосам, когда (если) она захочет первой прекратить отношения. И будет тосковать под ее окнами и печально вздыхать у подъезда на лавочке.

Петрович гнал автомобиль по безлюдному городу, выбирая заброшенные дворы, пустыри и кривые улочки. Дороги здесь были хуже, подвеска машины жалобно скрипела, но это был кратчайший путь домой.

– Ты как? – спросил он ученика, поглядывая в зеркало на заднее сиденье. Наиль вялым холодцом распластался на сидении, изображая дохлую селедку и лишь иногда чуть громко стонал при особо резкой встряске автомобиля на очередной колдобине.

– Душно, – пожаловался Наиль, поскреб пальцами грудь. – Тесно… Давит… – Потом проныл жалобно: – Ма-а-ма… ма-астер…

Петрович понял, что домой они не успеют, и придется рискнуть чужими жизнями прямо здесь. Он свернул в проулок под ветки разросшихся тополей, надеясь, что здесь не водятся бомжи, гопники, ночные пьяницы. (Если есть, им же хуже).

Пересел на заднее сиденье, уложив голову ученика на колени, пробормотав:

– Душно? Тесно? Это не те симптомы, которые я ждал…

– Будто в клетке… – простонал ученик, – из черного металла… вытягивает все силы…

– Тьфу, – ругнулся мастер облегченно, мысленно добавив армейские маты: – Я-то уже испуг… забеспокоился… Понял. Значит, это не оно, это другое. Сейчас. – Петрович стал распутывать магические ветки колыбели, что накрутил за все время. – Не толкайся… тесь изнутри, узлы только затягиваете…

– Узлы? – ученик поскреб грудь, наконец, осознавая, что на самом деле его беспокоит. Это был вовсе не рождающийся дракон, да, дракончик внутри толкался и метался, но не пытался выйти. Магическому существу было тесно. Клетка из защитных заклинаний давила на подросшего (благодаря щедрым энергетическим всплесками любовных игр) дракончика, бесила своим наличием. – Ты зачем это всё мне наплёл? – ахнул Наиль. Очевидно, что Петрович проделал всё это, пока сам ученик пребывал в отключке. А в отключке Наиль в последнее время пребывал частенько.

– Как это зачем? – возмутился мастер. – Для твоей… вашей безопасности!

– Нам что-то угрожало? – нахмурился Наиль. Пальцы Петровича были быстрые и ловкие, и ему уже дышать было гораздо легче и даже появились силы поспорить-побуянить.

– Конечно! Сначала менты взяли тебя в оборот. Потом эти твои признаки активизировались, мертвяки неуёмные. Потом умирающий за тебя хватался, су*а беспардонная… Живые, мертвые, полуживые. Что дальше? А?

– Полумертвые? – предположил Наиль, продолжая логический ряд.

– То есть твари, – мрачно сказал Петрович. Двадцать лет в Пустоши в бесконечной борьбе с тварями-зомби не могли пройти просто так и давали перекос в обычной жизни.

– Здесь их нет и быть не может, – сказал Наиль чувствуя, что вернулся в норму, сел ровно на сиденье и, поучая, сказал: – Согласно твоей же теории, нет магии – нет тьмы.

– Бездарь, – упрекнул Петрович и отвесил воздушный подзатыльник, который лишь взлохматил волосы. По правде говоря, ученик не был бездарен, просто вернувшись на Землю, он оставил все магические приблуды в магическом мире, и продолжил жить так, как привык, будто мир вокруг не изменился. Мир-то не изменился, но изменился сам Наиль, теперь он был магом. Но магом забывающим про магию, как нелетающая птица, как ворон, выросший среди куриц.

Петрович напомнил:

– Тьма – это застоявшаяся магия. Если есть места силы, значит, могут быть места без силы… с тьмой и…

– Здесь есть места силы? – ахнул Наиль. Это же было бы чудесно! Место, где можно магичить в полную силу, взаправду. И не мучиться, экономя каждую кроху энергии. Он возмутился: – И почему мы не там?

– Хех. Ты как маленький, твоюждивизию, мозги используй.

Наиль воспользовался советом и понял, что здесь как и везде – кто первый встал того и тапки – за теплое место под солнцем нужно будет бороться.

– Мы не готовы к разборкам… Нас слишком мало… – сделал выводы ученик.

– Нас мало, но мы в тельняшках, – гордо выпятил полосатую грудь Петрович. Тельняшка натянулась, показывая всю мощь его тела. – Теоретически мы более подкованы, технически мы круче, а конкретно я еще и опытнее, но…

Петрович придержал главный аргумент, что ученик не готов драться и убивать. Илька слишком жалостливый и добрый. Не всех умирающих нужно вытаскивать с того света, некоторым прямо там и место, на кладбище. И кое-кто наивный своими медицинскими навыками только влез в разборку между кланами. Петровичу удалось спустить случай с ДТП на тормозах, потому что ученик, как маг, не подписывал Договор… но это пока действует отсрочка и смешная упертость Пекарей с их нюансом в традициях – такая мелочь затормозила межклановые разборки, смешно сказать, но держится на чистом упрямстве директора и незнании обоих сторон за что торгуются.

– Ученик, у нас другая миссия. Не хочу рисковать… – привел второй довод Петрович, несколько шаткий. Он был почти уверен, что дракон в боях родился бы быстрее и… был бы более злым. И вот этого пока не хотелось… – Если не прижмут… Мда.

– Возродить драконов, – кивнул Наиль, гордый своей миссией, особенно в периоды хорошего самочувствия, как сейчас. – Петрович, дай порулить, – он резко сменил тему, без разрешения, ловко перебираясь на водительское сиденье и поворачивая ключ зажигания.

Петрович вздохнул, в очередной раз, откладывая трудный разговор. Ученику нужно знать о кланах, других магов, о Договоре ненападения и прочих сложностях, с этим связанными. Но очень не хотелось его в это втягивать, пока была возможность не рушить его детские воззрения на окружающий мир.

– Илька, я купил тебе мотоцикл за каким френом? – проворчал Петрович, точно так же ловко перебираясь на переднее, но пассажирское сиденье. – Получи сначала права…

На старом драндулете ученик мог ездить только по дачным поселкам, почти не рискуя нарваться на случайных гаишников, но сдавать на права нынче стоило приличных денег и, что важнее, времени, которого не хватало.

– Ты сам-то ездишь по правам с советским гербом, – высказался ученик, неумело, рывками выезжая кормой вперед.

– Но у меня есть права. Или ты имеешь что-то против Советов?

– Я? Да никогда! Твое детство – самое лучшее. – Наиль, конечно, ерничал, отвлекая мастера разговорами, чтобы не погнали из-за руля.

– Вот-вот, – добродушно усмехнулся Петрович. – Не то, что у тебя… Балет, паркет, мамзет. А я в шесть лет из отцовской двустволки… Левее! – он схватился за руль, удерживая от излишнего, слишком близко к дереву, поворота.

– Там женщина, – упрямился Наиль, выезжая по крутой дуге.

Петрович отпустил руль. «Нет там никого, а призрака не задавишь машиной». Зря он беспокоился про бомжи-алкаши-гопники – в итоге набежал совсем другой контингент личностей.

– Газу, газу, – скомандовал Петрович, поддаваясь детскому страху, когда облачко энергетического дыма проникло сквозь багажник, почти пробравшись внутрь машины. – Вперед!