Читать книгу Любовь с джетлагом - - Страница 6

Пошла третья неделя нашего общения. Каждый день Матвей желал мне доброго утра в голосовом сообщении и присылал фото цветов. Забавная, немного детская, но очень приятная мелочь и внимание, к которому привыкаешь как к любому ритуалу. Разбитое сердце ещё болело, но план отвлекаться работал. Я не строила ожиданий, общалась ради развлечения, и не замечала, как легкое раздражение от его ежедневных сообщений уступало место ожиданию и предвкушению очередного голосового. Про перспективу встречи не думала. Было бы классно, но понимала, что это почти невозможно.

Матвей предложил созвониться во второй раз: на ближайших выходных он поедет к родителям и сможет говорить в дороге. Я обрадовалась, вспоминая эмоции после первого разговора. Хотелось поболтать без пауз, чтобы это больше было похоже на настоящую беседу.

В ожидании звонка я включила первую часть трилогии «Пятьдесят оттенков серого». Он вышел на экраны несколько месяцев назад, саундтрек вирусился в чартах и звучал буквально везде. Было невозможно выйти из дома и ни разу не услышать Love me like you do. Я не читала книгу, но все подруги только об этом фильме и говорили, поэтому решила ознакомиться хотя бы с экранизацией, чтобы составить собственное мнение. Не хотелось говорить об этом Матвею, чтобы не поднимать рейтинг общения соразмерно фильму. Я уже знала: стоит завести разговор про мелодраму, беседа скатывалась на обсуждение сексуальных пристрастий и вопросы, что бы мне хотелось повторить из фильма. И хоть общение с Матвеем становилось более личным, переходить границы было рано. Да и какой смысл флиртовать с парнем, который находится в прямом смысле слова на другой стороне глобуса?

Мы снова созвонились по Facetime. Удобство этой технологии восхищало меня: можно звонить по интернету в другую страну без дополнительных сервисов, регистрации и смс9. Но в дороге у Матвея была плохая связь, разговор постоянно прерывался. Я решила, что поболтать сегодня не судьба, но телефон зазвонил снова, и сеть после этого не пропадала.

Матвей продолжил рассказывать об учебе.

Оказалось, у него уже была лицензия медбрата, которая позволяла ему работать, но останавливаться на этом он не собирался. Доходы анестезиологов были в несколько раз выше, что, в первую очередь, позволяло быстрее выплачивать баснословные кредиты за обучение. Также он понимал, что ему быть главным в семье и доходы должны быть соответствующими. Особенно, если жена не будет работать или зарабатывать меньше.

Обучение тоже было с особенностями. В отличие от привычных мне «пар» в университете по четыре-пять штук в день, американским студентам доставалась пара лекций в лучшем случае ― остальной материал изучали самостоятельно. Система оценок тоже была жестче. За курс по итогам «сессий», которые проходили каждые два-три месяца, можно получить всего лишь одну «тройку». За вторую такую оценку исключали без возможности пересдачи и продолжения обучения. До экзамена на лицензию тоже не допускали. Соответственно, в случае отчисления приходилось брать новый кредит и учиться заново. Или расстаться с мечтой стать врачом, и всё равно выплачивать долг банку. С одной стороны, такие радикальные меры казались дикими. С другой, не хотелось бы попасть к доктору, который учился на «тройки». Но и для всей системы здравоохранения такой подход к подготовке врачей был оправдан: в Америке пациент мог подать в суд на врача, если заподозрит врачебную ошибку. В таком случае медицинские учреждения защищали своих сотрудников, но это означало дополнительные расходы на адвокатов. И врач, который учился на «тройки», представлял опасность как для самих пациентов, так и был рискованным активом для клиники.

– Расскажи, какой ты была в школе? Почему пошла на юрфак?

Матвей был хорошим собеседником, и следил за тем, чтобы никто не узурпировал эфир. Его интерес к событиям десятилетней давности удивил – какое это имеет значение? Но такие вопросы в меру личные, помогают лучше узнать человека, и в то же время достаточно нейтральны. Мы сближаемся с людьми и начинаем им доверять, когда делимся личным и важным, и нас принимают с нашими переживаниями и тем опытом, который тащим за своими плечами. Уже мало что общего между той девочкой, которую не любили одноклассники, и 26-летней девушкой, с которой Матвей общался, но это всё равно была я и мое прошлое, которое всегда будет частью меня.

Я пыталась уйти от ответа, но стоило Матвею спросить, была ли я первой красавицей школы, слова полились сами. Этот период жизни до сих пор не вызывает теплых воспоминаний. Слишком умная, слишком правильная, не такая как все, а дети не любят тех, кто от них отличается. Меня дразнили за высокий рост, я рано выросла и до девятого класса была самым высоким ребенком не только в классе, но и в параллели. После выпуска я обходила здание школы за километр. Ярких и теплых воспоминаний о школьных годах тоже не было, что лучше всего говорит о том, насколько «счастливым» было то время. Моя осознанная жизнь началась в старшей школе, а то и вовсе в университете, куда я поехала подавать документы на утро после выпускного. Я предположила, что выпускной Матвея был как в подростковых комедиях нулевых – главное событие года, на котором выбирают Короля и Королеву бала. Почему-то я не сомневалась, что если ему не дали корону, то он точно был одним из кандидатов. Не может быть, чтобы такой красавчик не был популярным в школе.

Но его школьные годы тоже оказались частью американской комедии, в которых зубрил и странных детей недолюбливали. Матвей приехал без свободного английского, и чтобы не терять год, учился сутками, зубря предметы и подтягивая язык. К выпускному он освоился, но не попал на него. Пока его приятели зажимали девчонок по углам и распивали тайком алкоголь, он корпел над учебниками, готовясь к тестам для поступления в медицинский колледж на следующий день. Когда одноклассники оклемались от похмелья и хвастались, с кем из девчонок переспали, Матвей напускал равнодушный вид, что ему это неинтересно, потому что ещё в Ташкенте познал все прелести взрослой жизни, подразумевая первый сексуальный опыт.

Неожиданно наш разговор прервался. Я подумала, что снова пропала связь и ждала, пока он перезвонит. Но минуты шли, а телефон молчал. Мы проговорили почти два часа. И не наговорились. «Ничего непонятно, но очень интересно», – подумала я и продолжила смотреть фильм. Через несколько минут снова услышала его голос в трубке.

Звонила его мама, которая ждала его с минуты на минуты на обед, но предстояло ещё не меньше двух часов дороги. Пока мы разговаривали, Матвей стоял на обочине, чтобы не потерять сигнал.

– Но придется всё же поехать, иначе я и к ужину не успею. А ты чем займешься? У тебя уже вечер, почти ночь.

Беседа с ним подействовала расслабляюще, и я всё-таки призналась, что буду смотреть «Пятьдесят оттенков серого».

– Я смотрел. Там есть несколько хороших песен в саундтреке.

Я ожидала любой ответ, кроме этого. Матвей согласился, что фильм рассчитан на массового зрителя, и никто не покажет по-настоящему откровенный фильм на большом экране. Я высказала мнение, что это современная версия Золушки: красивый, богатый, сексуальный мужчина и самый завидный жених города влюбляется в неопытную девушку, которая вертит им, как хочет.

– Я тоже такого комментария не слышал, признаюсь честно.

Вот так мы оба поразили друг друга нестандартным мышлением. И попрощались.

Почему-то я думала, что Матвей был «золотой молодежью», что за ним стояли обеспеченные родители, и всё давалось легко. Но всё, чего он достиг в новой стране, было только его заслугой. Переезд в Штаты и адаптация в школе дались ему нелегко. А разборки с отчимом превратили в зону боевых действий то место, где он должен был бы чувствовать себя в безопасности. Но ощущение дома последний раз он испытывал в Ташкенте.

И стоило отдать ему должное: не поддался на провокацию фильмом и держался достойно. За всё время переписок не позволил ни одного скабрёзного намека или шутки, даже не просил новых фотографий, кроме тех, что висели в моем аккаунте в приложении.

Зачем я решила его проверить? У меня не было плана, просто вырвалось.