Читать книгу Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю - - Страница 8

Новая институциональная экономика не единственная школа, возникшая как улучшение игрушечной модели чистой экономики. Крайне познавательно изучить экономику Нобелевской премии. Впервые врученная в 1969 году, премия часто присуждалась тем, чья работа помогла ослабить строгость необходимых предпосылок (см. приложение в данной главе). Из пятидесяти восьми лауреатов (на декабрь 2006 года) шестнадцать получили премию за эмпирическую и методологическую работу; девять – за работу в макроэкономике; пять – за работу в международной экономике и финансах; пять – за работу в финансовой экономике, а двадцать три – за исследования в области микроэкономики[24]. Например, премии, полученные Мирлисом и Викри (1996) и Акерлофом, Спенсом и Стиглицом (2001), были присуждены за их работу по асимметрии рыночной информации. Герберт Саймон (1978) был удостоен премии за работу в области «ограниченной рациональности», исследовании последствий нашей ограниченной рациональной способности.

Пресс-релиз, в котором объявлялось о премии Саймона, в частности, гласит:

В 1930-х экономисты начали смотреть на структуру компаний и на процесс принятия решений совершенно по-новому. Работа Саймона была крайне важна для этой новой линии в развитии. В своем эпохальном труде «Теория административного поведения» (1947) и ряде последующих работ он описал компанию как адаптивную систему физических, личных и социальных компонентов, удерживаемых вместе сетью взаимосвязей и готовностью ее членов сотрудничать и стремиться к общей цели. Новым в идеях Саймона прежде всего явилось то, что он отвергает предположение, которое делается в классической теории фирмы, о всезнающем, рациональном, ориентированном на максимизацию прибыли предпринимателе. Он заменяет подобного предпринимателя рядом сотрудничающих лиц, принимающих решения, чьи способности к рациональному действию ограниченны, и отсутствием у них знания о совокупных последствиях их действий, а также личными и социальными связями[25].

Аналогичным образом Дэниэл Канеман (2002), психолог Принстонского университета, получил премию за работу об исследовании поведения потребителей, которое, как и в случае принятия решений фирмой, не столь рационально, как это изображают игрушечные модели. Рональд Коуз получил признание за двойное достижение. Как он говорит в своей Нобелевской лекции 1991 года:

Взгляд на систему ценообразования как на координирующий механизм был совершенно верен, но были и спорные аспекты, не дававшие мне покоя… Конкуренция… действующая посредством системы цен… делает любую коор-динацию… необходимой. И все же у нас был и фактор производства, менеджмента, чьей функцией является коор-динировать. Зачем он был нужен, если система ценообразования уже обеспечивала всю необходимую координацию?[26]

Кому нужны фирмы, если рациональные, полностью информированные экономические акторы могут мгновенно (без временных затрат) и без издержек (беспрепятственно) отдавать приказы о том, чтобы определенное количество сизаля (обработанные волокна текстильных агав. – Прим. пер.) было перевезено ткачу, который направит конечный продукт сборщику, получившему части обработанных лесоматериалов для производства гамаков, переправляемых конечному пользователю грузоотправителями на основе отдельных контрактов? (Все это в одномерном, плоскостном мире.) В реальном мире затраты на согласование подобных операций (неслучайно называемых «операционными издержками») столь значительны, что никто бы никогда и не смог бы наслаждаться гармонией и покоем в своем гамаке. А отсюда – потребность в менеджерах и фирмах. Они экономят на операционных издержках и забирают себе долю из итоговых прибылей в качестве вознаграждения.

Другая часть работы, за которую был награжден Коуз, касалась включения побочных эффектов (или «экстерналий», внешних эффектов) в инструментарий спроса и предложения чистой экономики. Производители железных дорог и локомотивов заключают частный договор как покупатель и продавец. Но, когда локомотив вступает в эксплуатацию, он начинает производить выбросы оксида азота в атмосферу, которые посредством преобладающих ветров выпадают в другой местности в виде кислотного дождя, убивают деревья, окисляют горные озера и наносят ущерб туристическим районам за многие километры и, вполне возможно, в другой стране. Частная сделка между двумя сторонами, таким образом, затрагивает и третью, а эта третья сторона не получает возмещения за причиненный ущерб. Третья сторона вынуждена терпеть убытки, что влияет на ее работу. Ясно, что это экономика, но игрушечная модель не учитывает подобные побочные эффекты. Коуз исправил этот недостаток, который в отличие от его идеи операционных издержек теперь является стандартом, вошедшим даже в учебники по основам экономики.

Обсуждение выше служит двум целям. Во-первых, игрушечная модель является ограниченной из-за своих предположений, которые ограничивают набор ситуаций и событий реального мира, которые мы постараемся разъяснить с помощью модели. Эти ограничения постепенно преодолеваются, по мере того как теоретики смягчают предположения; в результате экономика расцветает. Во-вторых, однако, необходимо признать, что в простых моделях экономики заложены некоторые фундаментальные принципы, которые продолжают сохранять силу в уже полноценно развитых версиях экономических моделей, а возможно, главным образом именно в них. Отбросим в сторону время, пространство и рациональность; гораздо большее значение имеет набор главных принципов. В разделах ниже мы обсудим шесть таких принципов – издержки упущенной выгоды, ожидаемые предельные издержки и выгоды, замещение, убывающая отдача и проблема неполной или асимметричной информации (которая возникает в двух вариантах). Действие каждого из принципов связывается с конкретным примером из военной истории далее в книге. Относительно того, что собой представляют принципы неоклассической экономики, согласие отсутствует, но немногие экономисты подвергли бы сомнению тот факт, что представленные здесь принципы – одни из принципов неоклассической экономики.