Читать книгу Санкции - - Страница 7

Старый Новый год мы не праздновали.

Не было ни сил, ни желания.

Да еще и дети приболели сразу после выхода в детский сад.

Поэтому выходные пролежали просто перед телевизором. Условно.

Хотя нет, не просто – ругались все выходные, потому что с понедельника Дима должен был сидеть с больными детьми дома, а не я. А я не могла, не хотела, не имела возможности сидеть дома с детьми. Мне надо работать.

В субботу поднялась температура у Сони. Ее тошнило, поносило, она все время плакала. А когда переставала плакать, забывалась тяжелым сном. Я не отходила от нее ни на минутку.

В воскресенье все то же самое началось у Алешки. Его знобило, тошнило, поносило. Я отпаивала его, как и Соню, брусничным морсом или некрепким чаем с малиной.

Хорошо, что еще в субботу я успела добежать до аптеки и там, под надзором фармацевта, скупить все, что можно было для детей от жара, боли, простуды и прочего, что могло проявиться. Я все это применяла, но помогало слабо.

Я даже позвонила по дежурному номеру, который всем выдавали и объясняли его смысл. Мол, это не скорая помощь, но по этому короткому номеру можно проконсультироваться по поводу любых заболеваний. И в случае чего они помогут вызвать настоящую скорую или направить к врачу.

Я звонила туда не единожды. По всему выходило, что дети подхватили сезонный грипп. И в поликлинику с ними идти нельзя, потому что мы принесем заразу в общественное место.

А на работу мне идти можно?

Можно, нельзя, а я все равно пойду. О чем и сообщила мужу заранее.

К вечеру воскресенья Дима был явно не в себе и злился.

Казалось, что я тоже заболеваю, но мне некогда болеть. Я не имею права болеть! Я должна работать и стать незаменимой… Да, понятно, я знаю, что незаменимой я могу быть только у своей семьи, у своих детей. Но что же мне теперь делать? Ведь нам – именно нам – так нужна эта работа. Нам нужен этот шанс, чтобы остаться, закрепиться, устроиться. И нет, дома было все далеко не плохо, просто не было никаких перспектив… Никаких.

Можно было получить три высших, вернуться в город детства и попытаться построить хоть что-то, но потом все бросить и опять нестись сломя голову в столицу на заработки. Так у многих и получалось… и не получалось. Именно так, с головой и опытом, с пониманием и желанием, не получалось усидеть на месте, если хочешь хоть чего-то добиться. Надо было искать выход.

И у нас выход стал таким – уехать за границу.

И не то чтобы я была семи пядей во лбу… Просто бакалавр экономики, полученный в платном университете (о, как мама тянулась на это образование), просто бухгалтерский учет и аудит. И немного опыта по разным предприятиям, в том числе на предприятии с реальным производством из области машиностроения. Вот этот маленький опыт сыграл свою роль… А его величество случай не прошел мимо, вот и все.

А я этот случай не пропустила.

– Какая ты мать? – бубнил Дима. – Какая мать оставит дома больных детей?

– Димуль, я же не оставляю их одних, правда? Ты остаешься с ними дома, – я пыталась всеми силами сгладить ситуацию. Итак моя совесть грызла меня изнутри, так еще и Дима посыпал мне соль на рваные раны.

И не то чтобы дети не болели осенью. Прибаливали, но не так серьезно, как сейчас, прямо с высокой температурой и рвотой, и прочими радостями гриппа. Сердце разрывалось на части при мысли, что в понедельник мне надо будет оставить их дома с большим ребенком Димой, который совершенно не хочет становиться взрослым и брать на себя ответственность.

– Тебе просто плевать на детей… – не унимался Дима, – тебе вообще просто плевать на нас, вот и все.

Дима ходил по залу, нервно раскачивался и размахивал руками в такт своим шагам. Он всегда так делал, когда стрессовал и не мог справиться с ситуацией. Он так делал, когда узнал, что нам придется переехать в Швецию: ходил по комнате, нервно размахивал руками и все время спрашивал: «Как, как мы поедем?».

На самом деле, это не выглядело очень странно. Мы все переживаем стресс по-разному. Одни заламывают руки и выкручивают себе пальцы, другие начинают орать или рыдать, третьи могут уткнуться взглядом в одну точку и замереть так на пару часов. Стресс – дело такое… Страшное. И реакция на стресс тоже так себе удовольствие.

Я вот под стрессом начинаю бесконечно иронизировать над собой или ситуацией и говорить цитатами из фильмов. Я сама понимаю, что таким способом мой многострадальный мозг пытается сгладить напряжение и объяснить моей нервной системе, что не все так плохо, как кажется… Нет, все намного, намного хуже! И фиг ты отсюда вылезешь!

– Тебе просто на нас плевать… – твердил муж.

– Дима, что ты такое говоришь? – мой тон заледенел. – Вот скажи мне, стала бы я так напрягаться, столько работать, если бы мне было плевать на нашу семью, а? Вот ты скажи мне!

Дима опешил, замолчал, походил еще по комнате, а потом на какое-то время и скрылся в ванной. Когда он вышел оттуда, он продолжил:

– Может, тебе и не плевать на детей. Но тебе однозначно плевать на меня, – он был жесток, – тебе абсолютно плевать на то, как я себя здесь чувствую.

– Дима, что ты говоришь?

– Что я говорю? С тех пор как мы переехали, ты перестала уделять мне внимание. Ты все время на работе. По дому ты ничего не делаешь…

– В смысле, не уделяю тебе внимание? Как это ничего не делаю по дому? – в этот момент я загружала следующую стирку в стиральную машину, поскольку дети обблевали все, что было только что застелено.

– Так это… – замялся Дима, который просто стоял надо мной и пытался отчитывать.

– Какого внимания ты от меня хочешь?

– Так это… – мялся Дима.

– Что это? – переспросила я. – Что это? Я работаю примерно по десять часов в сутки, в среднем, не считая дороги туда и обратно. Я готовлю еду, стираю, глажу и разбираю вещи. Готовлю вещи всей семье на следующий день. Убираю за вами на кухне каждый день, потому что ты не можешь помыть посуду, тебе сложно. Убирать в квартире получается раз в две недели. И да, за продуктами ходишь ты, потому что магазин через дорогу, а я не успеваю. Что еще ты от меня хочешь?

– Хмм…

– Если тебе надо еще какое-то особенное мое внимание, то, наверное, надо как-то организовать время так, чтобы оно у меня было? Это особенное внимание для тебя… Не находишь?..

Я прервалась, посмотрела на мужа, потом наклонилась и включила стиральную машинку на короткую программу.

– Хммм, – мычал Дима.

– Дима, а ты, между прочим, только на курсы ходишь и детей отводишь и забираешь из садика… И, кстати, ты сдал тест?

– Нет, я не сдал тест, потому что мне нужна тишина, чтобы подготовиться к экзамену, а где я возьму тишину, когда вокруг меня все время дети? Как я могу выучить этот дурацкий язык, если у меня нет условий!

– Условий? Какие такие условия тебе нужны? – я уже переставала сдерживать себя. – Задержись в школе на лишний час и учи там. У тебя ведь лекции не каждый день, а три раза в неделю по полтора часа. А что ты делаешь в остальное время? Найди себе время тишины, когда дети в садике.

– Так они теперь не в садике. Завтра ты меня оставишь с ними, а сама пойдешь на работу.

– Ты так говоришь, как будто моя работа – это развлекаловка какая-то. Ты чего?

– Ничего… – обиделся Дима.

– И вообще, знаешь что, мы с тобой разговаривали перед переездом о том, что будет тяжело. Что надо будет учить язык, что надо будет приспосабливаться и подстраиваться к новым условиям, что ты будешь больше занят по дому, потому что мне надо будет вклиниться в новую рабочую среду. Помнишь?

– И что?

– И то, что все это теперь надо применить на практике. Вот что.

Дима развернулся и вышел в зал. Я услышала, как он плюхнулся в диван и включил телевизор. Каналы начали хаотично переключаться. Дима не любил местное телевидение, потому что ничего не понимал. А мне было абсолютно все равно, потому что у меня никогда не было времени смотреть телевизор. Никогда.

Я пошла в детскую, посмотреть, что там с моими крошками. Дети спали, как будто бы даже без высокой температуры. Понятно, что это лекарства сбили жар, но и на том спасибо. Рвота и понос прекратились, и дети отключились.

Я потрогала обоих, послушала, как они дышат, понюхала их, поцеловала и вышла на кухню.

На кухне, в темноте, налила себе стакан холодной воды. А вода в Швеции из-под крана вкусная. Прямо как из колодца в деревне. Выпьешь, и сразу так легче становится. Как живительная сила.

Потом я встала у окна, опершись руками на подоконник и прижавшись лбом к стеклу. Так хотя бы голова могла остыть чуток. Перед глазами разбегались разноцветные круги… Устала…

Взглянула на собственное отражение в темном окне – ужас!

Даже мимолетный взгляд распознает замученного, смертельно уставшего человека. Глаза впали, нос заострился, уголки губ обвисли. Корни волос отросли больше чем на пять сантиметров, и было видно, что мое мелирование сползает. Я пять месяцев не была у парикмахера. Пять! Дома я каждый месяц ходила к подружке подправить окраску и даже в самое лютое безденежье выглядела прекрасно. Где же, где же я? Где же Светка-конфетка?

Теперь у меня нет ни времени, ни средств на поддержание былого фасада. Да и в Швеции, как оказалось, всякие процедуры типа покраски, маникюра, педикюра доступны по заоблачным ценам. Интересно, как начальница все это оплачивает? Нет, зарплата у нее больше, однозначно, но и налог больше тоже, а значит, в сухом остатке разница не такая уж и глобальная. А вот цены на салонные услуги неадекватные.

И страшно захотелось домой. Заказать полдня у подружки в спа-салоне, зарулить туда, пусть даже с Соней, и отлежаться, проболтаться, продрематься, преобразиться и взглянуть на мир другими глазами. Но нет… не получится.

За окном было темно. Как-то совсем не по новогоднему темно. Снега много намело, фонари отсвечивали в сугробах, но было темно и тоскливо.

– Где вся иллюминация? – подумала я.

Я только сейчас отметила, что не увидела какой-то особой праздничной атмосферы в городе. Никакой праздничной подсветки города ни перед Рождеством, ни перед Новым годом не было. Никакой фоном звучащей новогодней или рождественской музыки. Пара каких-то гирлянд по фасаду нескольких домов в центре да елка, бедненько наряженная, в центре на площади, и все!

Что ж так скромно-то? А? Дорого.

Понятно, дорого, экономим на всем, чем только можно. И на праздниках тоже. А ведь у них тут, в северной Швеции, везде натыканы гидроэлектростанции, электричество должно быть доступным. Но нет… Не угадала. Оно доступно на перепродажу в южную Швецию, так маржа больше, чем своим здесь продавать по сходной цене. Вот и получается – сапожник без сапог.

И почему-то вспомнилась наша центральная улица в новогоднюю ночь. Там было светло, как днем. Улицу перекрывали в новогоднюю ночь и делали ее пешеходной. Фасады домов не только украшали гирляндами, но также подсвечивали прожекторами снизу и сверху. Между домами висели светящиеся Деды Морозы, Снегурочки, олени, санки, снежинки и еще целая плеяда сказочных персонажей. Некоторые фигуры двигались… Некоторые гирлянды мигали разноцветными огнями в такт новогодней музыке.

А на центральной площади стояла елка, огромная такая елка в высоту пятиэтажной хрущевки, наверное. Елка была украшена огромными елочными игрушками и гирляндами, которые поочередно зажигались и потухали, мигали в разном темпе и в целом создавали незабываемое впечатление.

И мы с Димкой гуляли тогда с детьми прямо посреди ночи по этой центральной улице. Соня спала в коляске, а Алешка сидел на шее у Димы. Наверное, детям надо было бы спать в такое время, но ни мы – родители, ни они – дети, этого не хотели. Было легко и свободно, и мы были счастливы вместе.

Это было два Новых года назад, всего-то каких-то два Новых года назад, а как все изменилось. Тогда мне казалось, что нам вместе любое море по колено и любые горы по плечу…

А тут… тут все оказалось не так, как на самом деле.

– Света, – Дима появился в кухонном проеме, – что ты тут делаешь?

– Дышу, – ответила я.

– Светка-конфетка, может, ты не пойдешь завтра на работу? Детям плохо, мне тоже что-то нехорошо… Ну, будь ты человеком.

– Я человек, Дима, и если ты думаешь, что я хочу завтра идти на работу, оставив вас троих в таком состоянии, ты глубоко заблуждаешься. Только тут дело такое. Если я начну оставаться с больными детьми дома, мне не продлят контракт, и тогда мы поедем домой, потому что другой зацепки у нас тут нет. Понимаешь?

– Понимаю… – выдохнул Дима, – я все понимаю…

– Дима, если завтра вам станет хуже, ты звони мне на работу, я объясню и уйду. Бог с ним, возьму больничный по уходу за детьми. Вообще, это возможно, мне начальница кадрового отдела объясняла схему, как это работает. Просто, возможно, некоторые другие сотрудники будут не в восторге от такого.

– Хорошо… Договорились… Я спать. У меня голова болит.

– Да ты тоже решил разболеться, да?

– Да ничего я не решил… Но, по-моему, да…

– Иди, я тебе сейчас таблетку принесу.

Дима ушел. Я нашла таблетки, отнесла ему вместе со стаканом воды. Сама дождалась, когда кончится короткая программа стиральной машинки, вытащила и развесила белье, убрала посуду, приняла душ, высушила волосы.

В первом часу ночи проснулась Соня. Она заплакала, я вынесла ее в зал. У нее опять поднималась температура.

– Да что же это за напасть такая! – подумала я.

Снова питье, снова жаропонижающее… Снова ручки, укачивалки, успокаивалки… Заснула я с Соней на диване около трех, а в шесть меня уже разбудил будильник.

Я отнесла Соню в детскую. Потрогала Алешку. Он был горяченький, но не как сковорода, и я подумала, что попробую поехать на работу. Хотя бы ради того, чтобы сделать по-быстрому выгрузку платежей и подать их на утверждение. А в банк уж потом пусть кто-нибудь другой их грузит. Логистические документы подождут, отчеты подождут, банковские выписки подождут. Ой, все подождет, кроме платежей.

С таким настроем я оделась и незаметно выскочила из дома. По дороге на работу, то есть уже где-то на парковке у завода, я позвонила в детский сад, – Дима ни за что не вспомнит, что надо сообщить в садик, что дети больны, – и проинформировала, что дети не придут в сад, потому что больны. И, скорее всего, будут отсутствовать всю эту неделю, потому что у них жар и рвота… Болтливая воспитательница долго охала и ахала, рассказала, что очень многие дети теперь на больничном с такими же симптомами, и даже несколько воспитательниц заболело, потому что сезонный грипп и все такое. Так что, мол, давайте, оставайтесь дома, выздоравливайте и приходите в садик не раньше, чем через двое суток после болезни, с нормальной температурой, без жаропонижающих медикаментов.

И сначала я не придала этой болтовне никакого значения. Но когда дошла до проходной, меня вдруг осенило, что кто-то отправил на прошлой неделе своего больного ребенка в сад, и теперь слегла большая часть детей и даже персонала.

О-бал-деть!

Войдя на работу, я сразу же сообщила, чтобы ко мне не подходили, потому что у меня дома трое больных гриппом. А я пришла сделать то, что никто не станет делать, кроме меня. Хоть ты тресни.

А уже в одиннадцать позвонил Дима и сказал, что обоих детей опять рвет и, наверное, надо вызывать скорую. Я пошла сначала к своей начальнице, потом к начальнице отдела кадров. Они обе на меня махали руками, как на чумную, и сказали, чтобы я ехала домой, пока всех тут не перезаражала. Так я и поехала домой.

Дома был полный цирк. Ничего другого я не ожидала. Прохладный душ для каждого, жаропонижающие медикаменты, обильное питье, холодные полотенца на каждый лоб. В таком режиме до вечера среды. А в четверг я уже снова вышла на работу. Нет, мои по-прежнему были больны, но уже не смертельно. И могли остаться без меня.

Теперь я позарез нужна была «Нурдметту».

И как ни странно, вот ведь штука! Вся моя семейка слегла с гриппом, но не я. Мой организм, видимо, понимал, что сейчас он не имеет права сдаваться. Он должен собрать себя в кулак и выдержать этот удар.