Читать книгу O tempora! O mores! - - Страница 10

Читала мама своему сыночку сказочку

Про хитрую лисичку и про скалочку.

Сыночек хитрую лисичку полюбил:

«Я тоже всех перехитрю,» – он про себя решил.

Сын подрастал, но не любил учиться:

Его ленивый ум неповоротлив был

И не любил трудиться.

Всегда он норовил схитрить: уроки прогулять

И удовольствие от посторонних дел стал получать.

Считается, что хитрому легче живётся.

Достойной цели честный человек

Упорством и трудом добьётся,

А хитрый – лестью, подкупом, обманом

В доверие войти стремится

С корыстной целью – выгоды добиться.

Заметили давно, что слепота

Компенсаторно слух отлично развивает.

Ну, а при недостаточном уме

Его нехватку хитрость заменяет.

К тому же, хитрость близорука:

Стремится к личной выгоде, наживе,

Но вдаль не смотрит,

Не заботится о перспективе.

Сын с малолетства всё хитрил,

И хитростью талант свой загубил.

Имея абсолютный слух,

 Учился в музыкальной школе,

Но вёл себя он так,

Как будто вырваться стремился из неволи:

Теоретических предметов не любил

И, как всегда, хитрил,

Уроки пропускал,

Но на кларнете с удовольствием играл,

В концертах школьных выступал.

Мать с ним в консерваторию ходила на концерты,

Сидела в классе на уроках,

Слушала его кларнет

И музыкой жила,

Ему аккомпанировала,

Все советы педагога выполняла.

И хорошо его кларнет звучал…

И даже строгий педагог успехи сына отмечал.

Сын в музыкальное училище был принят,

На фаготе стал играть.

Но без серьёзного подхода в любом деле,

Особенно в искусстве, достижений не видать.

Мать помнила: когда концерт отчётный

Оркестр училища в консерватории давал:

Сын соло на контрфаготе блистательно сыграл,

Вызвав у публики апплодисментов шквал.

Отрывок с соло контрфагота оркестр на «бисы» повторял.

И каждый музыкант счастливым бы тот день считал,

Когда в консерваторских стенах инструмент его звучал!

Сын этого тогда не понимал…

Ах, если бы талант сын развивал,

То, несомненно, фаготистом бы хорошим стал.

Печально, но его отец, по недомыслию, как-то сказал,

Что музыканты, мол, обслуживающий персонал.

Как опрометчиво отец роль музыканта перед сыном уронил!

Зачем? Быть может, и отец хитрил?

Только в затмении ума можно подумать, уж поверьте,

Что музыканты, которые в концерте

Вновь музыку великую как будто из небытия творят,

Кого-то обслужить хотят!

Духовный человек приходит в филармонию как в храм.

Ну, а невежда поклоняется другим богам…

Сын становился легкомысленным: он начал всё высмеивать,

Над всем подшучивать, всё опошлять.

Юмор, не знающий ограничений,

Становится цинизмом и его уже не обуздать!

Цинизм же начинает всеми ценностями общества пренебрегать,

Он честь и благородство в человеке презирает.

С любовью он не совместим: цинизм любовь уничтожает.

В консерваторию сын всё же поступил.

Профессор на него надежды возлагал,

Но сын специальностью пренебрегал:

Программы минимальные играл,

Как будто экономил силы,

И ожиданий он не оправдал…

Как на беду, отец водить машину сына научил,

И сын его перехитрил: без разрешенья в гараже машину брал,

Частным извозом занимался – деньги добывал;

Быстро смекнул, что выгоднее шоферить,

Чем заниматься на фаготе и на репетиции ходить.

Но вера в деньги – это вера в пустоту,

Надо в талант, в призванье верить и в свою мечту.

На классных вечерах в консерватории сын не играл,

На конкурсы профессор никогда его не выставлял

И перспективным больше не считал.

Сын просто срок для получения диплома

В консерваторских классах отбывал…

Играть в оркестре не любил. Что можно там любить?

Там невозможно обмануть, словчить, схитрить.

Там нужно указанья дирижёра выполнять

И музыку точно по нотам исполнять,

Нельзя ни спрятаться, ни притвориться —

Только талантом и трудом

Успеха можно там добиться.

Московская консерватория была для многих

                                                   сказочной мечтой.

Учиться здесь – значит войти в мир неземной,

Войти в мир музыки и музыкантом стать,

И жизнь великой музыке отдать.

Мы входим в Большой зал консерватории как в храм,

И чудо вечной музыки снисходит к нам.

После концерта покидаем мы храм музыки

                                                   с очищенной душой…

Сбежать отсюда добровольно может лишь предатель,

Человек чужой или тупой.

По легкомыслию сын рано необдуманно женился.

За опрометчивость свою он поплатился:

Чтоб содержать свою семью, он стал шофёром

С убогими запросами и кругозором.

Но после неизбежного развода

Удалось отцу его уговорить

Пойти учиться и жизнь изменить —

Стать звукорежиссёром.

А о предательстве отцу сказал профессор:

«Что ж, звукорежиссер, конечно, хлебная профессия!

Погнался, знать, за длинным он рублём,

Но как бы бывший фаготист не пожалел потом…»

Отец профессора не понял, не смутился,

Даже ничуть не огорчился…

Сын хитрым, стало быть, недальновидным был,

Он сам себя перехитрил:

Талант свой хитростью сгубил..

И сыну невдомёк, что хитрость ум не развивает,

А совесть в человеке подавляет.

К тому ж, насмешник-юморист чаще всего озлобленным

Ничтожным мелким существом бывает

И в человеке доброе, и светлое, и чистое

Насмешливо-шутливой речью он уничтожает.

«Только серьёзное прекрасно,» – Чехов говорил,

Способность находить во всём только смешное

Как низменное качество души он заклеймил.

Хитрый, насмешливый, а потому ущербный человек

Легко может солгать, предать,

И в мире музыки не может он существовать:

Не может он великой музыки понять.