Читать книгу Тотальность контроля. Как наука объясняет наши действия - - Страница 3

Человек А не является особо общительным и в любой удобной ситуации предпочитает оставаться в стороне от активной жизнедеятельности. Он считает, что его домашняя обстановка является наивысшей формой комфорта для человека и не желает её покидать. В определённое время к его дому подходит один из его друзей (Человек В) и стучится в двери, параллельно с этим отправляя сообщение Человеку А с призывом прогуляться в этот дивный вечер. Таким образом человек А оказывается перед решением, либо остаться в той обстановке, в которой он чувствует себя комфортнее всего, либо покинуть свою зону комфорта и отправиться на прогулку вместе с Человеком В. Первый вариант предполагает личные характеристики самого Человека А (ему удобнее находиться в одиночестве, именно это состояние является для него благоприятным), второй вариант предполагает следование социальным ожиданиям, которые ему выставил Человек В. Во втором случае он должен отдать часть своей свободы и своих предпочтений для обеспечения дальнейшей хорошей дружбы, которая в данном случае зависит от того, последует ли Человек А предпочтениям и социальным ожиданиям Человека В или он решит отстраниться от него и быть самим собой. В последнем случае их отношения дружбы заканчиваются. Предположим, что Человек А выбрал пойти на прогулку. Его друг был в хорошем и приподнятом настроении и в процессе прогулки оба получили моральное удовлетворение от социального взаимодействия. При этом Человек А действовал не исходя из собственных ожиданий и предпочтений, а следуя социально принятым в его группе нормам (нужно быть дружелюбным, нельзя замыкаться только на себе, необходимо соответствовать всем канонам дружбы принятыми в данном обществе и так далее). Таким образом мы видим явно выраженное социальное действие со стороны обоих. Человек В сформировал определённые социальные ожидания, приводя их в соответствие с социальными нормами группы, в которой находится он и Человек А. Сформировав данные социальные ожидание он направился к дому Человека А с конкретной целью – позвать его на прогулку. Помимо простого наслаждения природой, его предложение также несло призыв к солидарности друг с другом, поддержке первичной связи, то есть связи на эмоциональном уровне, а также выполняло несколько общественных функций по передаче сплетен, новостей, моды и других видов коллективного сознания, которые укрепляют общую статику социальной общности. Когда Человек А согласился соответствовать ожиданиям Человека В, он убедился в правильности своих действий, получил эмоциональное удовлетворение и закрепил дружеские отношения с Человеком В.

Теперь посмотрим на данную ситуацию со стороны Человека А. Он обработал и проинтерпретировал действия, которые предпринял Человека В при его призыве на прогулку, проанализировав основные шаблонные варианты развития событий он решил, что согласие на прогулку обеспечит ему социальное одобрение и может принести некоторые другие общественные блага. Другой мотив действий в данной идеальной ситуации не может быть применен, так как мы исходим из положения, что Человек А в повседневной жизни всегда выбирает отказ от активностей в социальных отношениях. Имея конкретный мотив действий, он согласился на предложение его друга, получил планируемые социальные блага. Далее нам пока незачем рассматривать ситуацию.

Таким образом мы видим, что оба друга имели определённые личные интересы и при этом стремились согласовывать свои интересы с интересами и требованиями той социальной группы, к которой они принадлежат. Вместе с тем, они пытались проинтерпретировать действия друг друга. В этих действиях они видели определенный посыл, призыв к ответной реакции, транслируя также социальные ожидания выставляемые друг другу. Из данного идеального примера читатель может увидеть то, как работает механизм социального действия. В процессе него, в данном случае в процессе ответных социальных действий, индивиды имеют свой мотив, согласованный с общими социальными требованиями, имеют цель, на которую направлены их действия. Однако не следует думать, что социальное действие может происходить исключительно в процессе взаимодействия между различными людьми. В социальном действии также может участвовать только один человек. Это мы можем видеть на примере Человека В, который начал стучать по двери, в качестве призыва Человека А выйти на улицу. Он имел свои мотивы действий и поступал соразмерно с принятыми механизмами действий для того, чтобы позвать человека на улицу. Он также имел конкретную цель, на которую было направлено действие. В данном случае мы видим, что стук в дверь является посредником, передатчиком мотивов основного социального действия.

На приведённом примере мы подошли к тому определению социального действия, которое дал Макс Вебер: «действие человека (независимо от того, носит ли оно внешний или внутренний характер, сводится к невмешательству или к терпеливому принятию), если и поскольку действующий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл».

Для чего нам понятие социального действия? Как и в любом другом случае в области социологии, отвечая на данный вопрос, его необходимо рассмотреть с двух различных парадигм. С точки зрения теории изучающих микро взаимодействие, именно социальное действие является основой социальной структуры, формирующей общество как единую систему. Общество может проявлять себя исключительно в действиях людей и создаётся только ими. В социальном действии людей мы можем рассмотреть основу общества, государства, социальных институтов, личности. Для того чтобы общество могло сформироваться, необходимо, чтобы индивиды предприняли попытки взаимодействия между собой. Социальная структура общества основывается на постоянных и возобновляющихся социальных действиях людей. В то же время, одно социальное действие порождает собой другое социальное действие, тем самым порождая данное постоянное воспроизводство социальной системы. Таким образом, с точки зрения теории микро взаимодействия, если мы хотим понять, что составляет личность, общественные отношения или социум, нам необходимо рассматривать единичные социальные действия, потому что именно они являются основой данных явлений и их изучение поможет понять механизмы формирования и работы более больших структур.

К примеру, утилитаристы и теоретики рационального выбора считают, что люди в своих действиях вывешивают всю прибыль и убытки, которые могут быть в результате предпринятого и исходя из этого анализа предпринимают определённые попытки поступить так, а не иначе. Они считают, что человек в процессе своего социального взаимодействия действует только исходя из собственных предпочтений, интересов и собственного склада ума. Концепция рационального выбора пришла к нам из области экономики, где в конце XIX века проявились стремление к максимальной математизации дисциплины, однако социальная жизнь людей не может ограничиваться исключительно рациональными действиями, хотя и они имеют место быть. Более подробно данное рассмотрение концепции рационального выбора будет представлено ниже.

Несколько иной точки зрения придерживаются теории рассматривающие макроструктуры (т.е. такие социальные явления, которые охватывают в своём понятии множество отдельных людей, организации, действия и взаимодействий) в качестве основы социальных действий. Представители макротеорий считают, что социальное действие формируется на основе уже заданных со стороны общества социальных ценностей и норм, шаблонов поведения, предписаний, конформности. Такая концепция имеет множество сходного с первоначальным пониманием социального контроля, в качестве механизмов призванных регулировать социальные действия, чтобы не допускать отклоняющееся от норм поведение. Следуя логики подобных теоретических изысканий, мы можем утверждать, что человек, перед тем как начать сознательно предпринимать свои социальные действия, проходит стадию социализации в обществе, принимает установленные в данном обществе порядки, стремится занять определенную социальную позицию и выполнять в соответствие с ней свою социальную роль и прочие социальные явления, формирующие социальную личность индивида. Особо радикальные теории утверждают, что наши действия полностью детерминированы, т.е. определены социальной системой общества. Такие радикальные концепции принято называть социологизмами. Эмиль Дюркгейм считал, что социальное можно объяснить только социальным. В свою очередь – это социальное является ничем иным, как социальной структурой, которая определяет человеческие действия, мышление, эмоциональное удовлетворение, идентификацию, поведение и прочее.

И микро, и макро теории мы можем назвать ограниченно истинными. Естественно, что наше производство, к примеру, строится на основе индивидуальных действий рабочих и предпринимателей. Социальная система и ее структура воспроизводятся только потому, что люди действуют и взаимодействуют между собой. Разве может кто-либо из нас отрицать, что мы можем создавать предметы искусства, проявлять творческие действия, организовывать новые группы и создавать свою собственную структуру, формировать свои ценности и изменять их. Но, в тоже время, для того чтобы формировать свои ценности, необходимо уже обладать наименьшей общей культурой (термин введённый Жаном Бодрийяром). Для того чтобы человек мог проявлять социальные действия, мог осмысливать своё поведение, то есть проявлять рефлексивность, необходимо, чтобы он прошёл определённые стадии социализации, принятии себя в качестве личности и только после этого он сможет быть творческим субъектом, созидать нечто новое. Таким образом, в тот момент, когда человек выступает в качестве создателя самого себя он уже обладает определёнными ценностями, мировоззрением, поддерживает ту или иную идеологию, культура общества включена в состав его идентичности. Осознав это, многие социологи продолжали развивать концепцию социального действия не на основе двух различных парадигм, а на основе их синтеза между собой. Классическим примером такого развития мы можем назвать структуралистский конструктивизм Пьера Бурдье. Одними из основных понятий в его теории являются социальная практика, габитус и социальное поле. Все эти три понятия тесно связаны между собой и определяются через друг друга. Социальную практику социологи представляют в виде формулы: практика = поле + (габитус × капитал). Таким образом, в состав социальной практики входят различные действия людей, как осмысленные и целенаправленные, так и повседневные, зачастую неосознаваемые и не требующие рефлексивности действия на уровне поведения. Однако в своих действиях человек не является абсолютно волюнтаристичным (в данном контексте, действующим исключительно по своему усмотрению). Он всегда оглядывается на социальную структуру, которая существенно ограничивает границы выбора действия. Это видно во всех элементах социальной практики. Габитус человека представляет собой «систему приобретённых схем, действующих на практике как категории восприятия и оценивания или как принцип распределения по классам, в то же время как организационный принцип действия» (Громов И. А., Мацкевич И. А. Семёнов В. А. Западная социология. – СПб.: ООО «Издательство ДНК», 2003. – С. 531). Сам П. Бурдье характеризует габитус следующим образом: «поскольку габитус есть бесконечная способность свободно (но под контролем) порождать мысли, восприятия, выражения чувств, действия, а продукты габитуса всегда лимитированы историческими и социальными условиями его собственного формирования, то даваемая им свобода обусловлена и условна, она не допускает ни создания чего-либо невиданно нового, ни простого механического воспроизводства изначально заданного».

В тоже время, следуя теории Пьера Бурдье, человек действует всегда в определенном социальном поле. Каждое социальное поле характеризуется своими замкнутыми и автономными социальными отношениями, имеющие свои особенности. Поле устанавливает общие ожидания касаемо действий людей. Если человек в социальном поле экономики начнет проявлять иррациональную креативность, то не сможет долго находится в данном поле, он будет исключен, к нему будут применены социальные санкции. Это произойдёт по той причине, что в каждом поле действует определённое перераспределение капитала (экономического, социального, культурного и т.д.), который придаёт данному полю определенную структуру. Если человек начнет действовать иррационально в экономическом поле, то он лишится своего экономического капитала, скатится до уровня неимущих, отчуждённым от действий в данном поле субъектов. Это накладывает дополнительные ограничения на выбор социального действия.

Теперь мы можем подробнее рассмотреть, что из себя представляет капитал. Как уже было ранее указано, он бывает различных видов и соответствует определённым социальным полям. В полях происходит перераспределение капиталов, борьба за увеличение своего капитала и получения наибольших выгод. В тоже время, сам капитал влияет на личность человека. Пьер Бурдье выделяет три основные формы капитала: экономический, культурный и социальный.

Экономический капитал выступает в форме материальных богатств. Человек может обладать тем или иным количеством денег, средств производства, сокровищ и так далее. Некоторые люди могут с помощью экономического капитала извлекать ещё больше богатств, то есть увеличивать свой экономический капитал. В таком случае они будут считаться господствующей группой. Необходимо указать, что в зависимости от количества экономического капитала действия людей различаются. Люди, обладающие большим количеством капитала, могут позволить себе более праздный уровень жизни (беззаботные светские вечера и пр.), что будет влиять на их самоощущение и восприятие мира сквозь призму «если у меня все хорошо, значит и у других тоже», «при упорном труде каждый может добиться увеличения своего капитала» и т. п. В то время, как люди имеющие меньшее количество экономических благ будут определённым образом социализировать детей. К примеру, кросс-культурные исследования М. Кона показали то, как классовые различия влияют на социализацию. Родители средних слоев общества более гибки в воспитании и во властных отношениях родитель-ребёнок, стараются культивировать у детей стремления к индивидуальному мышлению. В свою очередь родители из семей рабочих проявляют более консервативное отношение к подчинению авторитетам, поддержанию дисциплины и стремлению обеспечения у детей конформного поведения в качестве наиболее благоприятного.

Последние утверждения предыдущего абзаца позволяют начать наши рассуждения о социальном капитале. Социальный капитал, в концепции Пьера Бурдье, это совокупность отношений и связей с другими людьми, за частую связанные с членством в определенных группах. Приведённое выше исследование М. Кона как раз показывает, что в зависимости от принадлежности к той или иной группе (средний слой, низший слой и пр.) будет изменяться и поведение людей, что будет отражаться в их действиях. Если дети из среднего слоя могут проявлять большее стремление к изменению текущего государственного строя, то членство в привилегированных группах наоборот будет способствовать сохранению статуса-кво (современного состояния). Тут можно выделить важное замечание: наши связи с другими людьми влияют на наши действия. Чтобы убедиться в правильности этого положения, мы можем обратиться к теории деликветных субкультур (деликветность означает отклоняющееся, уголовно наказуемое, общественно опасное деяние). Данная теория строится на том, что люди становятся преступниками не потому, что у них есть к этому биологическое расположение или произошёл психический сбой в мозге, а по причине существования неблагоприятных социальных связей (А. Коэн). Такая ситуация истина не только для уголовной среды. Наши социальные связи, которые образуют сеть наших взаимодействий, могут быть и благоприятными, способствовать проявлению в наших действиях альтруизма, стремлению к правильным, нормативным деяниям. К примеру, если человек общается исключительно с волонтёрами, то в скором времени и сам изменит свое отношение к людям оставшимся за бортом хорошей жизни.

Думаю многие из вас слышали слова: «скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты». Однако стоит заметить, что мы можем изменять наши социальные связи. Вспомним пример приведённый в начале главы про дружбу Человека А и Человека В. Человек А стоял перед выбором, как следует поступить. Одно его социальное действие могло повлиять на круг его общения и в общем изменить его дальнейшие действия. Оно могло закрепить текущие социальные нормы или начать процесс их всеобщего разрушения и дезорганизации, если бы подобное, отречённое от эмоциональных связей поведение стало довлеющим. Это указывает на то, что важно смотреть с кем мы вступаем во взаимодействия и в каких социальных группах состоит, потому как именно они существенно влияют на наши поступки, желания, репутацию и т. д.

Культурный капитал может существовать в трёх различных формах: в материальных предметах (объективированный), в квалификациях и званиях (институционализированный), в виде субъективных знаниях человека и его воспитания (инкорпорированный). В процессе социализации мы приобретаем знания об окружающем мире. Мы получаем среднее образование, заканчиваем институт и получаем определённую профессиональную квалификацию. В свободное время некоторые из нас стремятся к самосовершенствованию своих навыков, кто-то проходит дополнительные курсы, кто-то занимается чтением книг. В общем виде, люди обогащают свой культурный уровень. Теперь, когда мы имеем определённое представление о трёх основных формах капиталов, можно указать, что они могут конвертироваться друг в друга. То есть, люди обладающие большим экономическим капиталом, могут позволить себе более дорогое, а вместе с тем и качественное образование, тем самым увеличив свой культурный капитал. Наоборот, люди обладающие высоким культурным капиталом могут получить более высокую должность, а следовательно увеличить своё материальное богатство. Как видно из этого рассуждения, все капиталы связанными между собой. Социальный капитал и вовсе соединяет внутри себя и экономический, и культурный капиталы вместе. Наше экономическое положение придает нам идентификацию с определенным классом, то есть с социальной группой. Из социологических исследований известно, что каждая социальная группа обладает своей культурой, следовательно человек с определённым экономическим капиталом, который идентифицируются с определенной социальной группой имеет свою определённую культуру, свойственную данной группе3.

Однако, несмотря на то, что исследования Пьера Бурдье дополнили понятие социального действия структурными факторами (габитус и поле, капитал), в его концепции виден формальный детерминизм. Социальное действие лишилось своей сущности, своего качества и стало лишь формулой. При этом, данная формула исключает личности индивида, субъекта действия. Необходимо отметить, что через концепцию Бурдье сложно понять истоки и последствия эмоциональных действий, а также действий, которые Макс Вебер назвал традиционными. Также непонятным остается процесс того, как формировались социальные поля и габитуса в процессе истории человечества. Создаётся видимость постоянства социальных полей, в которых меняется только распределение капиталов. Однако мы не можем отрицать качественное преобразование социальной системы общества. Также, на общетеоретическом уровне, мы можем заметить, что социальные поля не являются полностью автономными. Это хорошо объясняет марксистская теория: образование не замыкается исключительно на образовании. На него также влияет и экономическое, и политическое, и прочие поля. Более того, если быть более радикальными, можно сказать, что образование это лишь инструмент для экономически и политически господствующих групп (смотрите исследования Ивана Иллиха). Поэтому теория Пьера Бурдье и вправду внесла большую ясность в понимание влияния структурного контекста на действия людей и их практики, однако не смогла полностью объяснить многообразие социальных действий, формирование социальных отношений, механизмы социального контроля. Она теряет свои положительные стороны при историческом анализе и при качественном изменении ситуации в общественной жизни. Также она не может объяснить истоки и механизмы реализации иррациональных, эмоциональных действий и действий выходящих за рамки социального поля, ломающие прежние габитусы. Его теория нуждается в дополнении историческим анализом и агентности (признания возможной творческой деятельности субъекта, его производящей материальной практики).

Для соответствия научной этики я обязан рассказать читателям об утилитаристской концепции социального действия. Она является одной из самых старейших и берет свои корни ещё из социальной философии XVII. Основное положение утилитаризма гласит, что в своих действиях человек стремится достичь исключительно субъективных, эгоистичных целей. Для примера, один из классиков утилитаристов Иеремия Бентам считал, что все люди в своих действиях руководствуются стремление к максимальному удовлетворению и минимальным лишениям. Однако при таком понимании социального действия остаётся совершенно непонятно, каким образом многие люди жертвуют собой ради ценностей или делятся своими ресурсами с другими членами общества, занимаются волонтёрством. Некоторые неоутилитаристы XX века пытались сказать, что при альтруистических поступках люди действуют как утонченные эгоисты, так как помощь другим доставляет для них личное удовлетворение. Однако Амитай Этциони показал, что если мы будем считать готовность людей жертвовать собой для блага других в качестве утончённого эгоизма, то всех святых нам придется назвать удовлетворенными мазохистами.

В настоящее время теория рационального выбора продолжает существовать исключительно в рамках высчитывания вероятности того, что в определенных, экспериментальных условиях человек поведет себя определённым, рациональным образом. Поведенческая экономика разбила представления экономистов, которые считали, что на рынке субъект стремится и действует наиболее рационально, соответствуя своим целям и потребностям. Ещё Карл Маркс в XIX веке указывал на феномен товарного фетишизма в рыночных отношениях. Он также указывал, что в стремлении капиталистов удовлетворить свою потребность в максимизации прибыли, это приносит вред всему обществу, то есть это не может быть объективно рациональным для общества, однако приносит пользу для капиталистов. Вместе с тем, в его же действиях (действиях капиталиста) кроется основа для социальной революции. В этом диалектическом процессе развития взаимосвязанных противоречивых поступков, заключается то, что мы не можем обойтись в объяснении социальных действий исключительно утилитаристскими теориями действия. После него, на факт влияния культуры указал Макс Вебер ч своей знаменитой работе «Протестантская этика и дух капитализма». Культура влияет на идентичность людей, их социализацию. В соответствии с этим, в зависимости от культуры, изменяются ценности и мотивы поступков людей. Это также влияет и на их социальные отношения, в результате всё это приводит к изменению экономической ситуации внутри общества. Там где будет властвовать культура цинизма, взаимного недоверия сложно будет выстроить свободную конкуренцию (в частности, на это указывает исследовательская статья «Культура, имена и экономическое развитие» (Вопросы экономики. 2016. №1. С. 81—106. Борисова Е. И., Кулькова А. Ю.)).

Несмотря на все недостатки утилитаристской и неоутилитаристской концепции действия, нельзя не отметить, что в современном мире мы воспринимаем себя в стремлении к наиболее рациональной организации нашей жизни. Появилось множество различных научных концепций, которые структурируют человеческую повседневность: научная организация труда, технологии производства на фабриках, распространение популярности «режима дня великих людей» и т. д. Мы можем наблюдать, что люди могут стремиться действовать рационально, а если применить эту концепцию к историческому развитию всего общества, то можно будет утверждать, что люди при развитии общества всегда действовали рационально, так как развитие технологий означает увеличение производительности, достижение цели развития общества. Это то рациональное зерно данной теории, которое мы будем использовать в дальнейшем изложении, отбросив такие категории, как «полезность», «максимизация выгоды ' и т. д.

Несмотря на то, что Макс Вебер предшествовал в своих исследованиях П. Бурдье мы начнем рассматривать его концепцию социального действия именно здесь. Это сделано по той причине, что для понимания социального действия нам не нужно рассматривать всю его теорию, так как она является основной для всех последующих теорий. Поэтому когда мы рассматриваем более развитые концепции социального действия, в них уже содержится наследие Макса Вебера. Упоминаем же мы его для того, чтобы вспомнить его классификацию социального действия:

– Целерациональное действие. Это действие представляет собой концепцию теории рационального выбора. Человек имеет свои интересы и исходя из них анализирует предстоящую ситуацию взаимодействия. Он взвешивает все свои за и против, у него имеется определённые мотив и цель, которые могут принести ему пользу и он действует в соответствии с принципом максимизации результатов. Есть и более изощрённый пример в виде формальной бюрократии. В этом случае человек поступает определённым образом, потому что его действие уже «запрограммировано» начальством, он выполняет требования своей работы. В таком случае мы можем сказать, что его действия рациональны и адекватны. Стоит отметить, что в современном мире большинство из нас считают, что всегда поступают рационально. Макс Вебер исходя из позиции понимающей социологии принимает такой исход событий, утверждая, что люди действуют рационально не только тогда, когда идут по пути максимизации, но и при максимальной рационализации в рамках, при ограничении их выбора и знаний. Приведем простой пример: человек, религия которого воспрещает употреблять свинину, сознательно отказывается от нее, хотя хотел бы выбрать другой вариант (т.е. имеет желание её употребить). Это действие с начала кажется предписанным религиозной традицией, однако мы должны встать на место самого субъекта: он отказался от свинины не под действием истинной веры, а по той причине, что не хотел терять свою групповую идентичность и ощущать социальные санкции. В таком случае мы считаем, что его действия полностью оправданы и рациональны, такая ситуация называется в социологии ограниченной рациональностью.

– Ценностно-рациональное действие. Когда коммунист-комиссар поднимает весь батальон из окопов на бой с фашисты и оккупантами, выкрикивая коммунистические лозунги и цитаты Маркса-Энгельса-Ленина он поступает в соответствии со своими коммунистическими убеждениями. При «понимании» его мотивов, представим себе, мы обнаруживаем, что всё это он делал по той причине, что верил в построение бесклассового общества и был готов в любой момент отдать свою жизнь ради будущих поколений. Он не взвешивал «за» и «против», не стремился максимизировать свою выгоду и даже не стремился приблизить победу коммунизма. Он рисковал жизнью ради ценностей как таковых, они придавали смысл его поведение только тем, что он их разделяет. При ценностно-рациональном действии человек имеет свою идеологию, которая зачастую формально закреплена: Манифест Коммунистической Партии; Бусидо; Библия и т. д. Я считаю важным отметить, что человек, являющийся членом общества и членом прочих, более малых социальных групп обладает своими ценностям. Более того, ценности помогают нам классифицировать людей, по той причине, что люди с различными ценностями действует в схожих ситуациях по-разному. Из этого вытекает тот факт, что любое человеческое действие имеет определенную ценностную окраску. Можно прийти к следующему парадоксу: основными ценностями человека является рационализация всей жизни, это значит, что для него ценностью является целерациональное действие как таковое. В таком случае, действие по мотивации будет являться ценностным, а по форме целерациональным. Выделение такого типа действия даёт преимущество классификации Макса Вебера над концепцией Бурдье, т.к. ценностями человек обладает вне зависимости от социального поля и обладанием капитала, они являются составной частью его габитуса. При этом стоит отметить, что ценности и сами имеют свое основание в социальной структуре, являются частью социального мира и его порождением. Но человек может влиять на восприятие данных ценностей, их распространение и дальнейшее существование. Развивая данную идею мы можем прийти к выводу о том, что люди обладают минимальным количеством ценностей, которые способствуют поддержанию социальной системы. В этом случае концепции Вебера и Бурдье дополняют друг друга.

– Аффективное действие. Свое основание данный тип действия находит в резких, кратковременных эмоциональных импульсов, в форме реакции на действие-раздражитель. В отличии от всех прочих видов социального действия, наши аффективные (т.е. эмоциональные) поступки менее всего предопределены обществом и открывают для нас большой простор индивидуальных эмоциональных переживаний. Однако не следует думать, что это абсолютно субъективная вещь. Напротив, аффективные поступки также имеют свое основание в общей социальной системе. В первую очередь, можно указать, что причины наших эмоциональных действий находятся в сфере социальных взаимодействий и отношений. Для примера: давление и отрицательное мнение властей Российской Империи о книге Н. Гоголя «Мертвые души» побудили его на сжигание её второго тома. Мы видим, что основа его поступка находится в сфере общественных отношений. Это открывает для нас огромное поле исследования: структурные факторы формирующие политику власти Российской Империи в XIX веке, социальная роль писателя, ценностно-нормативная база российского общества, классовое неравенство и социальная стратификация и т. д. Эти факторы формируют общий контекст, в котором субъект предпринимает эмоциональные действия. Вместе с тем они ограничивают формы его проявления и указывают общий мотив, смысл и направленность действия. Николай Гоголь не начал восторженно кричать о продуктивности властей. Вместе с тем он не стал устраивать покушение на жизнь императора или какого-либо отдельного помещика. Таким образом социальная структура создаёт для нас рамки доступного эмоционального выражения. Пример более масштабного проявления аффективного действия это революции. В данном случае, толпа вооруженных людей может смести действующее правительство определенного государства. Люди идут на такой шаг по причине структурного напряжения. Вместе с тем, для революции необходимы организации. Существует группы людей, которые придают данной революции конкретную окраску (якобинцы, большевики и т.п.) и поступают рационально. Вместе с тем, некоторые участники революционной ситуации действуют ценностно-рационально, при этом стремясь к своим ценностям стараются провести рациональный анализ ситуации. Одно и тоже событие в качестве соединения множества социальных действий отдельных людей оценивается и воздействует на разных людей по разному. Как видно из примера про революцию, поступки некоторых людей в ней целерациональны, в то время как других аффективны или носят ценностный характер.

– Традиционное действие. В этом случае мы имеет дело с нерефлексивными, неосознаваемыми действиями человека. Человек предпринимает попытку действия только в силу традиции, обычая или привычки. Как было указано ранее, если человек совершает действие, которое соответствует традициям ради того, чтобы не повлечь за их неисполнение социальные санкции, то он поступает не традиционно, а рационально. Традиционным может считаться лишь то действие, при котором традиции (а зачастую обычаи и привычки, свойственные данной социальной группе) проявляются в действиях неосознанно. В таком случае человек принимает традиционные действия в качестве единственно возможных универсальных шаблонов поведения. В соответствии с концепцией микро взаимодействий (символический интеракционизм, этнометодология, теория Ирвинга Гофмана) традиционные действия проявляются в качестве этикета или ритуальной деятельности. В первом случае (этикет), человек может принимать пищу используя различные столовые приборы. Он не задумывается почему суп он ест именно этой ложкой, а для стейка нужно использовать специальный столовый нож, хотя можно было бы к примеру укусить кусок мяса или, хотя бы, воспользоваться более острым кухонным ножом. Он делает это, потому что он не повергает сомнению установленный порядок вещей, в особенности повседневности, так как она является частью его самого. Традиционное действие в виде ритуалов также усиливает коллективную сплочённость в обществе, на этом особенно настаивал Эмиль Дюркгейм. Дальнейшие социологи указывали и на наши повседневные ритуалы, к примеру рукопожатие при встрече. Появившийся в далекие времена ритуал несущий практическую ценность (символизация того, что воин не имеет в своей руке оружия), стал сегодня простым, но обязательным действием. Если бы отдельный человек решил «отрефлексировать» рукопожатие и перестать действовать традиционно, то вызвал бы волну недопонимание, его социальные связи резко бы сократились. В этом случае, для других людей он начал сомневаться в их солидарности, поставил под вопрос существование группы и был моментально отстранён от участия в ней, на это обстоятельство часто указывает российский социолог Михаил Соколов.

Такая типологизация помогает классифицировать человеческие действия для их углубленного понимания. Более того, она оказало значительное влияние на практическую жизнь общества, к примеру, на законодательства. Человеческие социальные действия не являются постоянно высчитанными заранее в социальной структуре. Некоторые из них происходят спонтанно, некоторые являются привычкой ставшей часть личности, некоторые представляют собой психическое помешательство, а некоторые просто продукт рационального решения. Традиционные действия особо выделяются тем, что являются основой ценностно-нормативной системы общества. Часто повторяемые большим количеством людей действия становятся регулярными ожиданиями, после этого они приобретают характер неформального института (не закреплённая система ожидаемых ответных действий и диспозиций). В свою очередь, именно неформальные институты являются основой формирования законов государственного аппарата. Это особенно показательно, если вспомнить явление обычного права, т.е. законодательной системы построенной на обычаях данной общности. Таким образом, традиционные действия имеют куда большую силу для человека, чем остальные, так как буквально охватывают их (такое положение вещей было близко Эмилю Дюркгейму, который считал, что социальные действия появляются не в человеке, а в обществе, носят надындивидуальный характер). Не следует считать, что к традиционным действиям относятся только действия традиционного общества. Они сохраняют сильнейшее влияние на человека до сих пор. В дальнейших разделах книги будет представлен анализ современных механизмов формирующих нас и наши действия, которые мы даже не осознаем (что очень близко к концепции традиционного действия. Подробнее смотрите разделы II, III, V).

Несмотря на то, что классификация социального действия предложенная Максом Вебером позволяет прояснить многие детали нашего субъективного осознания и мотивов, она обладает рядом ограничений для современного анализа. Исходя из этой классификации мы теряем ту часть действия, которая рассказывает нам о различных культурах, трансформаций в обществе. То, что в одном обществе будет являться рационально, в другом есть аффективное действие. Остаются не ясными критерии классификации. Можно ли назвать традиционное действие рациональным? Если мы исходит из личного самооценивания субъектом мотивов действия, то означает ли это, что мы отвергаем объективное существование традиционного/рационального/аффективного? Последний вопрос относится ко всей сфере понимающей социологии. В обществе существуют свои закономерности (в различное время на них указывали Огюст Конт, Герберт Спенсер, Карл Маркс), отдельные авторы указывали на существование объективных социальных фактов, которые влияют на индивида и его социальные поступки (Эмиль Дюркгейм). Если человек считает, что он действует рационально, это не означает, что его действия соответствуют критериям рациональности. Он может руководствоваться исключительно эмоциональным состоянием. В этом случае мы должны заметить, что наши самоощущения часто являются основой для обмана самого себя, создания видимости продуктивности и прочие формы иллюзорного или даже ложного сознания. Следует также отметить, что классификации действия нередко пересекаются. Одно и тоже действие может быть и аффективным, и традиционным, и ценностным. Предположим вы сидите в театре и смотрите на одну из самых прекрасных сцен, что видели в жизни. По ее окончанию в зале начинаются бурные аплодисменты. В этом случае вы поступает одновременно и аффективно, под впечатлениями от пьесы, и традиционно, так как в театрах принято аплодировать по окончания. В частности, такое смешение социальных действий является недостаточным количеством исследований о том, как соотносятся между собой единичное социальное действие и действия толпы. Стоит отметить одно из главных утверждений данной книги: в настоящий момент, на наши социальные действия за частую влияют другие люди. Поэтому, как бы мы сами не старались классифицировать наши действия, уже сам анализ наших прошлых поступков происходит под влиянием окружающих нас людей, нашего членства в определенной группе и ее ценностей.

Таким образом из ограничений понимания социального действия в работах Макса Вебера мы можем выделить для себя задачи, которые требуют прояснения в данной книге: соотношение между индивидуумом и группой в поступках индивида; личное ощущение мотивации и смысла действия и объективные характеристики наших поступков; механизмы влияния социума на наши действия; современные тенденции и закономерности влияющие на наше поведение.

Последняя классическая концепция социального действия, которая будет рассмотрена в данной главе принадлежит авторству Толкотту Парсонсу. Данный автор изучал социальное действие через его структуру. Читателю незнакомому с его работами будет достаточно знать, что при изучении социума он исходит из положения поддержки в социальной системе нормативной и ценностной солидарности. Т. Парсонс является одним из основателей и классиков структурного функционализма. По его мнению, в обществе присутствуют институты, которые, воздействуя на акторов (членов общества, которые регулярно участвуют в его жизни), воспроизводят социальную систему и обеспечивают ее функциональную жизнь. В общем основании, структуралисты обращают большее внимание не на оторванные элементы социальный жизни (т.е. не на отдельные абстрактные действия), а на отношения между элементами структуры. Он выделяет следующие элементы для понимания социального действия: актор; цель деятельности; социальная ситуация; нормативная система.

Система действия Т. ПарсонсаИсточник: https://upload.wikimedia.org/wikipedia/ru/3/39/Parsons_filosofia.jpg

Начать стоит с актора. Отдельный субъект действия обладает своими интересами, своей личностью (индивидуальностью), своим опытом и намерениями. Однако для того, чтобы получить все названные высшие элементы он проходит стадию социализации, он непосредственно занимает определённую социальную позицию и выполняет определённую роль в социальной системе, для её поддержания (см. Краткий глоссарий понятий в конце книги). Актор является членом социальной системы и уже из этого положения вытекает то, что он действует в её рамках, принимает её, выполняет в ней определенную функцию. Каждый актор имеет мотивационные и ценностные ориентации. Таким образом актор является сознательным, действующим и выбирающим.

В своём действии индивид имеет определённую цель. Когда мы идём в гости к другому человеку у нас есть определенные намерения, мы предполагаем то, как будет развиваться наш разговор, мы имеем мотив (определённая годовщина, желание совместного времяпрепровождения и т.д.), а в соответствии с ним и основную цель (поздравить человека, укрепить социальную связь с ним, уговорить его на определенный поступок и прочее). Актор может выбирать для себя цель действия, руководствуясь своими мотивационными и ценностными ориентациями. Последние в свою очередь связаны с нормативным порядком социальной системы. Актор получает свои ценностные эталоны в процессе социализации (когда становится членом общества, начинает выполнять в нем свою функцию). Однако, нормативный порядок осознаётся человеком не только при социализации, но и в конкретной социальной ситуации. Люди действующие в рамках определенной социальной системы разделяют общие нормы и ценности по отношению к конкретным ситуациям. К примеру, в обществе существует норма, которая запрещает просто так бить человека. в результате этого, каковы бы ни были мотивационные ориентации человека, в ситуации где нет причины драться, вероятнее всего, он не будет проявлять агрессию и противоречить нормативному порядку. В этом раскрывается важность социальной ситуации с действиями людей.

Таким образом мы смогли создать для себя упрощённую, максимально приближенную к оригинальной теории Толкотта Парсонса структуру социального действия. Пусть простят меня социологи за такое упрощённое повествование, Однако в рамках данной книги можно обойтись указанными выше фактами, для понимания того как в конкретном современном мире люди действуют, взаимодействуют, вступают в отношения.

Как уже говорилось ранее, Парсонс указывал, что одна из важнейших функций социального действия – это поддержание единых ценностных и нормативных ориентаций. Однако в этом случае, возвращаясь к классификации Макса Вебера, ценностные действия не являются наиболее благоприятными, для обеспечения работы системы и её развития. Безусловно, они могут способствовать тому, что у людей будет одинаковые социальные ожидания, в которые включены механизмы социального контроля и поддержания статичности социальной системы. Однако вместе с тем это может привести к фанатизму и к торжеству авторитарной личности, которая, по мнению теоретиков франкфуртской школы Т. Адорно и М. Хоркхаймер, является основой фашизма. Парсонс вместе с тем также указывал на подобную «дисфункциональность» (термин ввел его ученик Р. Мертон). Помимо нормативного порядка он выделял фактический порядок. Последний означает конкретно сложившуюся ситуацию, которая отличается от нормативно благоприятной и образованная в результате непреднамеренных действия многих авторов. Парсонс близок к отображению реальной ситуации, однако стоит указать, что нормативный порядок не всегда является наиболее распространенным. Во многих ситуациях складывается именно фактический порядок, это не означает, что он отстранён от норм. К примеру, все люди по утрам следуют единой норме – выезжают на свое рабочее место. В результате большого количества автомобилей складывается, пробка, неблагоприятная ситуация. Также стоит указать на то, что в современном обществе существует множество различных групп и культур с различными ценностями и нормами. В результате единый нормативный порядок становится практически невозможным, даже в рамках высоких теоретический абстракций (в этом Парсонса обвиняли ещё в середине XX века). Парсонс и сам это понимает в своей работе:

«Таким образом, социальный порядок это всегда фактический порядок постольку, поскольку он подлежит научному анализу, но (…) он не может быть стабильным без эффективного функционирования определенных нормативных элементов».

Одно из основных критических замечаний к теории Парсонса, на котором мы закончим, это обвинения его в этноцентризме, недостаточном внимании к эмоциональным поступкам не вписывающихся в рамки господствующих ценностей и норм, а также сложность объяснения; неопределенность каким образом происходят революционные смены и изменения в социальной системе.

Одно из самых главных ограничений большинства теорий социального действия заключается в том, что они рассматривают его законы в качестве абсолютных, почти биологических, для всей истории человечества, не обращая внимания на изменения. Нельзя отрицать того факта, что в процессе технологического развития изменялась и сущность, а вместе с ней и форма социальных действий. Законы, механизмы и тенденции формирующие социальное действие при рабовладельческой формации, существенно отличаются от современных условий нашей деятельности. В дальнейших главах данного раздела мы рассмотрим, как происходила трансформация человеческих взаимодействий в процессе исторического развития. Читатель увидит, что простая трудовая деятельность, которая является практикой нашего производительного мира, в настоящее время трансформировалась до неформальных и высокотворческих обменов идеями. Исходить только из концепции социального поля и определённого габитуса, которым обладает человек, бесперспективно в процессе изменения условий социальной системы. В таком случае каждое действие потеряло бы свою причинно-следственную связь, обладало бы оторванностью и детерминированностью высших сил, не был бы понятен конкретный механизм формирования социального действия за исключением формального шаблона. В то же время, если мы исходили из личной мотивации людей и их самосознания своих действий, нам было бы сложно понять последствия данных действий, влияние и формирование социальной системы на основе человеческих поступков, если бы мы стали исходить исключительно из ценностно-нормативной базы социальной системы, то неразъясненными оставались бы вопросы касаемо изменения социальной системы, революционных действий, конфликтных социальных отношений, экспрессивных действий.

Создание единственного шаблона для социального действия не может отобразить социальную реальность в ее многообразии и конкретики. Стоит отметить, что на протяжении большей истории людей были те, кто в своих действиях были более свободны, а были и те, кто ежедневно выполнял одни и те же функции доводя их до автоматизма пока не покинут этот мир. То есть, уже на теоретическом уровне нельзя отрицать того факта, что у различных людей область выбора социальных действий различает (а вместе с тем различаются и последствия действий, и факторов формирующих их). К ответу на данную проблему приблизился Пьер Бурдье и Х. Йоас, однако они пришли к заблуждению о том, что вовсе нельзя понять социальные действия группы людей, а только единичные акты. Прошлые концепции социального действия подходят для нашего анализа, только после изменения их под современные условия, которые, как мы увидим ниже, характеризуются мобильностью капиталов (для людей становятся важными не только экономические блага, но и культурная образованность, обладание символами престижа и власти, идентификация себя с определёнными субкультурами и пр.), мобильностью полей (действия в поле экономике влияют на нашу культуру и образование, в то же время действия в поле искусства, могут вызвать преобразования в экономике), мобильностью социальных действий при одновременном контролировании одних людей другими.

Таким образом мы рассмотрели с вами три необходимых для нас концепции социального действия, которые вбирают в себя основные положения всех прочих теорий. Концепции Бурдье, Вебера и Парсонса послужат основой для наших дальнейших исследований касаемо конкретного проявления социального действия в XXI веке. По мере нашего изложения будут всплывать и другие теории, которые лишь дополняли названные три концепции. В основной части главы, где мы ответим на вопрос, что такое социальное действие, мы систематизируем информацию трёх данных авторов и необходимые нам методологические основания. Сейчас же мы заметим, что данные теории раскрывают суть социального действия под разным ракурсом. Благодаря их совместному рассмотрению мы сможем увидеть, что социальное действие имеет как субъективный, так и объективный характер. Оно обладает причинами своего появления, а также его последствия влияют на отдельного человека и на социальную структуру в общем. При совместном развитии всех данных трёх концепций мы также приходим к выводу о необходимости рассмотрения множества различных групп и их влияния на наши социальные действия, наши идентичности, наши самоощущения, наши отношений с другими людьми и влияния других людей на нас. На данном этапе мы видим, что эти три концепции выступают для нас в форме цветовой палитры «Red-Green-Blue’, откуда мы можем получить все дальнейшие необходимые нам цвета (в нашем случае, теоретические концепции подтвержденные социальной практикой).

Следует отметить, что данная книга не стремится выработать новую общую теорию социального действия. Мы не будем выстраивать свои теоретические концепции «системы координат действия». Основная ее цель показать, чем определяются наши поступки в повседневном мире, т.е. являемся ли мы собственными творцами своей жизни и пришла ли к нам обещанная неолиберализмом личная свобода или мы продолжаем находится под властью со стороны других людей? Я не стремлюсь выработать общие механизмы действия. Надеюсь читатель смог осилить всю вышеизложенную научную аналитику прошлых теорий, которую я постарался максимально упростить для понимания. В дальнейшем мы будем стремиться использовать публицистическое изложение фактов. Когда мы будем рассматривать наши поступки, будем исходить из общетеоретических выводов принятых в социологии и лишь добавлять наши наблюдении для облегчения понимания наших действий.