Читать книгу Долгожданное прошлое - Сергей Замятин - Страница 8

– Вот, смотрите, – Вовка подошёл к верстаку и рукавом смёл с него стружку.

Пахло скипидаром и столярным клеем.

Он прошёлся по мастерской, показывая нам фрезерный и токарные станки, вытащил из сложенных в углу досок одну самую ровную и широкую:

– Из этой, пожалуй, и будем делать вашу гитару!

– Н-да! – произнёс демонстративно Колька, глядя на шершавый кусок дерева.

– Что? Ты знаешь, что главное в этом деле – подобрать «массив»? Правда, ширины не хватает… Рога же надо делать! А?

– Конечно! – ответил я. – «Рогатую» гитару хотим.

– Поэтому, – повертел в руках доску Вовка, – придётся доклеивать по краям.

– А та, гитара, которую ты сделал, красивая получилась? – как-то уже безнадёжно спросил Коля.

– Не хуже, чем в музыкальном магазине продаются!

Он принялся старательно объяснять:

– Это только заготовка. Вот смотри, – он подошёл ко мне и положил заготовку на верстак, – здесь будет углубление – я выберу его на фрезе. Там мы разместим электрическую часть: звукосниматель и потенциометр. Конечно, подклеим и придадим гитаре форму. Гриф возьмём от старой какой-нибудь гитары. Но он короткий. Его надо удлинить. Колки найдём тоже. Струнодержатель мне сделают ребята на заводе. Струны сами принесёте. Хорошие покупайте. Лады сделаем заново: делаем пропил, вбиваем туда проволоку, всё шлифуем, красим и лакируем.

Тут сверлим, – он повернул доску набок и потыкал пальцем, – для выхода проводов. Можно, конечно, и вибро сделать, но это дороже, да и возни много. Так… тут плексиглас будет. Цвет какой? Красный? Да! Ещё с вас потребуются катушки для звукоснимателя. Звукосниматель положим в коробочку из нержавейки, отшлифуем и отполируем.

– Какие такие катушки, где взять-то? – спросил Колька.

– Катушки надо ставить от высокоомных телефонных аппаратов. Лучше сопротивлением тысяча двести или шестьсот ом.

– Ты видел, – он обратился ко мне, – какие в телефонных трубках на микрофоне катушки стоят?

– Знаю.

– Ну, так вот… Там стоят две катушки. Два прямоугольных сердечника. Под каждую струну идёт один сердечник. Значит, что? – он назидательно поднял палец. – Шесть струн – шесть сердечников. Поняли?

Мы молчали, переваривая услышанное.

– Ладно, – сказал Вовка, кладя на верстак заготовку, – с катушками я сам решу.

Коля не верил в затею, хотя он не видел той гитары, которую Вовка сделал для одной музыкальной группы.

А может быть, он и не верил в то, что эта гитара делается для него в подарок.

Он больше не приходил со мной в мастерскую к Вовке, но по-прежнему мы собирались и слушали его песни.

Я каждую неделю спускался в подвал и с интересом наблюдал, как шершавая доска становится музыкальным инструментом.

Последний раз я взял её в руки, когда она, отшлифованная и покрытая несколькими слоями лака, лежала на верстаке.

Гриф уже был на месте. Отполированный струнодержатель из нержавейки готов был для установки струн. На грифе были закреплены колки.

Вовка покручивал гитару в руках, показывая мне отблески на лакированной поверхности. Я обратил внимание на грубую и потрескавшуюся кожу на его руках, на тёмные полоски грязи под ногтями и опасался, что он поцарапает этими руками нежное тело гитары.

– Ну вот, – он взял со стола коробочку для звукоснимателя, она, как и другие металлические части, была безупречно отшлифована и отполирована. – Теперь приноси струны и пару пластмассовых мыльниц.

Он сразу пояснил:

– Обыкновенные пластмассовые перламутровые мыльницы. Желательно синего и жёлтого цветов. Мы их разрежем на кусочки и подложим под плексиглас. Общий фон у нас же тёмно-красный, будет очень красиво!

Коля принёс новые струны, и я видел, как он всё-таки сильно заинтересован, но почему-то скрывает это.

– А где мы сможем опробовать гитару? – спрашивал он. – Да хоть в клубе, на заводе! В любом месте, где усилитель звука есть!

Последний раз я пришёл в подвал уже в конце лета.

Из дома выходила Роза Трофимовна:

– Ты посмотри, – жаловалась она мне, – какое хулиганьё завелось у нас в районе! Все трубки в телефонах-автоматах оборвали! Теперь иди на завод, на проходную, если позвонить надо!

Через несколько дней гитара была полностью готова.

Но забрать её из подвала мне не пришлось – Коля уехал домой, не предупредив и ни с кем не попрощавшись.

Гитару выкупил солист группы «Грани». За двадцать пять рублей. Он стоял на сцене, и в свете прожекторов гитара отливала голубым, и зелёным, и жёлтым цветом, как небо, трава и песок на том месте, где когда-то был наш дом.

Все в зале ждали продолжения танцевального вечера. Солист группы подошёл к микрофону, притянул его к себе рукой и объявил под шум и одобрительные возгласы:

– «Дом восходящего солнца!»

Колю-Тарзана с тех пор я никогда не встречал.

Но я помню, как он выглядит.

Я открываю томик Есенина и вспоминаю Колю: его лицо с белёсыми кудряшками, спадающими на потный лоб, трогательный, немного застенчивый голос, виноватая улыбка… И только один фрагмент романтической бедной юности, незаметно растворяющийся в цветущих садах летнего вечера и без предупреждения исчезнувший, оставляя смутные надежды явиться ещё раз с первым аккордом Колькиной гитары с царапинами на деке.

Я забыл у него спросить, как называется одна мелодия, которую он часто наигрывал.

Он играл её без наших просьб – просто для себя. Он прижимал гитару к груди, низко опускал голову и некоторое время оставался так сидеть – то ли покашливая, то ли всхлипывая.

Но играл только один коротенький фрагмент.

В одном месте он всегда останавливался и обрывал мелодию, прихлопывая струны рукой.

Мне никогда раньше и потом не приходилось её слышать.

Да и как она называется, я не знаю.

Только догадываюсь.