Читать книгу Пари. Книга 2. На интерес - - Страница 9

91

Приплыли. Я уговариваю АраГора не ходить на тренировку в спортзал. Потому что Денис его просто убьёт.

Может, и меня вместе с ним до кучи. Откуда такие мысли, Аля? Бек никогда ничего плохого тебе не сделает!

И то, что у него вылетело в разговоре, отличное тому подтверждение.

Непохоже было на тот глупый случай, когда Артём ни с того ни с сего брякнул «любимая». А ты ушки развесила, дура!

Ден отвечает за свои слова. Но всё равно волнительно. Или страшно?

Давай-ка потренируемся нормально, от души? Голову отключим хотя бы на пару часов активного жима лёжа, гантелей, приседа в обожаемом «Дедушке Смите», до кучи пару тренажёров зацепим, заминочку на эллипсе – и красота.

Старый кирпичный «бандитский» спортзал прямо в начале проспекта, а по счастливому стечению обстоятельств находящийся во дворе моего дома, – прибежище!

Ещё когда не пристроили женскую раздевалку, стояли два вшивых велика и потёртые «снаряды» с продавленными сиденьями, сюда можно было свалить при любых обстоятельствах, со ссылкой на «тренировку».

Братва «родная» – поголовно друзья отца и все друг друга знают как облупленных. Любовницы авторитетов, сами авторитеты, жёны тех же авторитетов и их дети на священной территории качалки встречаются легко и непринуждённо. Мужики болтают больше, чем «тягают», женщины в наушниках пашут, дети тусуются, а я наслаждаюсь атмосферой и работаю «по программе» минимум три дня в неделю.

Полупустой вечерний зал перед уик-эндом – кайф! Казалось бы, сыро, холодно, мокро. Куда ещё пойти? Видимо, народ выбирает «пожрать». Таки на здоровье!

Зато эллипсы свободны, дорожка пустая, а в самой вонючей из трёх комнат «домика» никого.

Телефон на лавочке. Глянуть что ли, как там: девчонки, мама, Ден. Ух ты! А который час?

Фига! Девять!

Маруся

Люша! Во сколько точно завтра? А мы там допоздна?

Маруся

А чё надеть? Ты в чём будешь?

Ответить на эту «голубиную почту» одним куском или пусть мучается и частями читает, как я её «истерику»?

Ладно уж.

Аля

1. Завтра к 17 примерно, после репы все пойдём, можешь в гаражи подгребать или сразу к Дену;) 2. Мы работаем до последнего клиента)) 3. х. з., чё надеть, – ты во всём красотка. Джинсы и топ? У нас тепло;)

Накатала от души. Кто у нас на следующее?

Дарья

Алла, привет! Меня завтра мама довезёт, а то все тазики сама не дотащу. Можешь скинуть адрес? И к скольки? Я Левиной передам)))

И сюда отправила время и место. Просто «Король вечеринок», только без бульдога. Ха-ха!

Продолжаем разгребать завал. Бека на сладкое.

На очереди мама.

Мама

Я дома. Отца вызвали на работу. Спать хочу после дежурства. Лягу, наверное. Давай не очень поздно. Спасибо за ужин. Целую.

Уставшая и добрая мать – это трогательно невероятно. Как же надо было упахаться, чтобы написать «не очень поздно»? Стоило всего лишь «накормить, напоить», а спать уложится самостоятельно. А «целую»? Видимо, забота, ласка, доброта, терпение всегда возвращаются к дающему. Не ругались с ней без повода месяца полтора (поступление не в счёт)!

Пусть ложится. Им надо отдыхать.

Добрались до десерта, Бек.

Бек

Аля, я дома. Работаю. Набери за десять минут до конца тренировки – встречу.

Ага, за десять! Лучше сейчас, долгие гудки:

– Аля!

– Ден! Я в зале, полчаса ещё максимум! Могу ускориться и сократиться.

– Ух ты, заранее? Спасибо! Ускоряться не обязательно. Посидим у тебя. До одиннадцати, как правило, меня не выгоняют.

– Сегодня до упора некому гнать – отец на работе, мама спит. Заходи.

92

Двор – вырви глаз. Тусклые, сто лет не меняные разношёрстные лампочки в светильниках фонарей. Какие были, такие и ввинтили? Раскуроченная помойка и раздолбанные качели – дом, милый дом!

Ден угадывается только по силуэту – с такой прямой осанкой и широкой спиной может быть только Бек-Назаров. В нашей Галактике, по крайней мере.

Подойти или окликнуть?

От зала до подъезда двести – триста метров. Он ровно посредине – у качелей. Наших качелей. В первый раз Бек ждал меня там в июле. Сколько воды утекло?! Абсолютно другой мир вокруг, новая реальность. Как могло случиться, что в той иллюзорной жизни мы встретились?

– Денис! – кричу в темноту. Парень, похожий сейчас как две капли воды на героя Алека Болдуина из фильма «Тень», зашевелился и широкими шагами пошёл в мою сторону. В руках что‑то большое. Пакет какой‑то прямоугольный. Сразу не заметила. Надо зрение проверить.

– Аля! – обнял. Бережно. Даже чересчур.

– Ден! – обхватываю двумя руками под лопатки, утыкаюсь в кадык, делаю носом «запятую» через сонную артерию, «вывожу» под подбородок. – Пошли?

Весь напрягся. Подышал. Снял с моих плеч рюкзак с кроссовками.

Домофон пищит. Выходит Лёшка из двадцатой (копия Игоря Петренко) со своей девушкой Светой – высокой, не тощей блондинкой (ноги, грудь, крупные черты лица).

– Привет, Аль! – здоровается Светка.

– Вечер добрый! – улыбаюсь, но задерживаться не хочу.

– Вы туда, а мы оттуда! Познакомишь? – пристально, но с улыбкой протягивает Алексей. А Бек‑то его года на четыре всего младше. Каким взрослым, красивым, недостижимым тогда, в детстве, казался сосед.

– Денис, мой молодой человек. Алексей и Светлана – самая яркая пара нашего двора. Не побоюсь этого слова, района.

– Очень приятно, – Ден сдержанно пожал руку парня, выразительно и лукаво улыбаясь морщинками у глаз.

– Давайте, ребята! Хорошего вечера! – говорю и тяну Дениса внутрь.

Автоматически иду к лестнице.

– Аля, всё хотел спросить, почему ты перестала ездить на лифте? Не на втором и даже не на третьем живёшь. Фитнес – это похвально, но уже ж позанималась, и с «ягодичной» прям отлично?

Бек задал правильный вопрос, ответить нечего. Как объяснить, что наша коробка на тросе каждый раз напоминает о том злосчастном подъезде, зашторенном окне, продавленном компьютерном стуле и кошачьих лапах-утюгах преподавателя по переводу?

Передёргивает.

– Неприятные ассоциации. Лучше на двадцатый этаж пешком, чем – в этом! – киваю в сторону синих фанерок кабины.

– Когда захочешь – расскажешь, – нахмурился.

– Лучше колись, что в пакете? – перевожу тему.

– Увидишь! Давай перебирай ножками, – толкает ладонями под попу. Так и правда легче. Приятное с полезным!

Тихо, как мышка-норушка, отпираю металлическую, прямо‑таки сейфовую дверь квартиры.

В моей комнате горит зелёная советская настольная лампа, прикрученная к узкой этажерке в углу. Похоже, это единственный свет во всём доме.

Снимаем обувь. Прикладываю палец к губам. Ден пытается что‑то показать руками. Ни фига не понятно. Видимо, спрашивает, куда проходить, направо в крохотную кухню или прямо в «детскую».

По сложившейся традиции тыкаю пальцем в сторону своей спальни, шепчу одними губами: «Туда…»

Громче нельзя. Крохотная двушка в «панельке» обязывает: картонные межкомнатные перегородки, справа от входа «клетка-ванная», через бумажную стену с одной стороны «коробок-туалет», с другой – кухонька, строго по центру – гостиная, а наискосок – моя комната.

Раздвинутый диван занимает всю её целиком, за партой с компом и монитором не поместился даже стул. Да, в принципе, и не надо – платяной шкаф влез (один на всех членов семьи), ну и ладно. Нам с Деном так даже удобнее – легче объяснять папе, почему мы смотрим кино на «кровати». А где ещё?! Ха-ха!

В полной тишине отчётливо слышно мамино шумное сопение. Отцовский храп отсутствует. Бедный папочка, видимо, до завтра застрял в своём приёмнике.

Сажаю Дениса на край дивана, прямо в одежде. Обнимаю за голову, прислоняюсь животом:

– Мне надо в душ!

– Я так понимаю, чайник не ставить? – сгрёб руками, прижал крепче, улыбается.

– Опасно! И маму жалко будить. Я быстро, – говорю всё это, а саму так и распирает продолжить дневной телефонный разговор.

– Тогда жду.

С мокрой головой, в полотенце вползаю обратно в «норку». Кажется, кожа парит. Перегрелась.

Бек, уже без пальто, полулежит на незастеленном белье. В башке проносится: «То самое, в мишках, как в наш первый раз».

– Красивая, – коротко и ясно, не поспоришь.

– Спасибо…

Сбрасываю махровый «хитон». Чего стесняться? Он всё видел… трогал, и не только… Напяливаю вытянутую футболку и забираюсь с ногами на диван рядом с Денисом. Как начать?..

– Ты сегодня… когда звонил в первый раз… сказал… это фигурально? Или серьёзно?

– Что именно сказал? – Поднял бровь, издевается?

– «Последствия любви»… понимаешь, один раз я уже слышала отсылки к этому слову в однокоренной вариации… и не спросила. А надо было. Напрямую надо было…

Перебил:

– Со мной можно и нужно напрямую. И не стоит нервничать, – просто впился глаза в глаза! Провёл тыльной стороной ладони по щеке – любимый жест. Бек и его «костяшки пальцев»! Как будто он ими лучше чувствует, чем подушечками. Интересные у них, у пришельцев, особенности тактильного восприятия. Аля! Не сбиваться!

– Так вот… ты имел в виду то, что говорил? Действительно «любви»? Пожалуйста, не перебивай! Вижу! Хочешь…

– Опять‑таки, даже не собирался.

– Когда‑то я это уже слышала… – теперь я улыбаюсь.

– И теперь я играю на другом (любимом) инструменте… мне идут на пользу твои монологи!

– Тогда, может, дослушаешь?

– Молчу, Аля! Я молчу…

– Сбил, блин!.. На чём я… Угу… Сильное слово «любовь». Определяющее очень многие вещи. Из-за некоторых, вполне конкретных событий, участником которых ты поневоле стал… прости меня за это… в общем, так сложилось, что в моём понимании «встречаться», «общаться», «целоваться», даже «заниматься сексом», и иже с ними, – не означает «любить». Не факт, что сочетается. Не совпадает, не складывается пазл в целую картинку. Оказалось, всё это можно без любви. Всё вышеперечисленное со мной и было без неё родимой. А любви как раз не было. И если ты действительно уверен… то будешь первым. Правда, первым… И мне страшно. Потому что, как выясняется, это единственное, что действительно важно. И имеет значение… Говорить что‑то, отвечать, красиво признаваться сейчас не надо. Просто подумай над этим. Прежде чем… – кончились во рту звуки. Заткнулась. Оборвала мысль на полуслове. На меня не похоже.

– Можно уже? Ага… Аля, я не давал тебе повода подозревать себя в подмене понятий? Мне казалось, что Ты меня знаешь. По-настоящему. Не до конца, может быть. Но настолько знаешь только ты. Будь уверена. Сейчас скорее я на тебя во многом опираюсь, чем наоборот. – Пауза.

Сижу молча. Смотрю куда угодно, только не на него: на пол, стену, потолок, шкаф, оконные жалюзи, диван…

Взял жёстко за подбородок, зафиксировал на себе мой взгляд. Зажмурилась.

Бек тихо, вкрадчиво, чётко произнёс (приказывает):

– Открой глаза. Посмотри на меня. Молодец… – Продолжил: – И если я говорю однокоренные слова типа: «любовь», «любви», «любимая», «люблю», – я вкладываю в них именно тот смысл, который они передают. А применительно к тебе – самый конкретный и прямой. «Люблю» значит «люблю», – добавил тише, – правда… как умею. – И опять костяшками пальцев, тыльной стороной ладони провёл по шее, трапеции, лопаткам… по синякам и кровоподтёкам.

Время остановилось. Просто исчезло. Опять зажмурилась. Ни слова выдавить не могу. В животе ком. Трясётся всё – колотит, морозит.

Бек кладёт меня на бок. Накрывает одеялом. Гладит по влажным волосам.

– Вот теперь не открывай глаза. Свет оставить? Мотаю головой из стороны в сторону. Вжалась в подушку.

– Засыпай, – поцеловал в висок.

Только и могу что:

– Обнимаю тебя, Денис…

Шепчет в ухо:

– Обнимаю тебя, Аля.