Читать книгу Эмпирическая психология. Часть первая. О человеческой душе в общем и способности познания в частности - - Страница 13

§. 91. Воспроизведение идей объектов, воспринимаемых чувствами.

Наш ум способен воспроизводить идеи объектов, которые мы воспринимаем через чувства, даже если они отсутствуют. Если душа что-то восприняла с помощью чувств, она может создавать образы этих восприятий, даже когда объекты не находятся рядом. Это подтверждается нашим опытом: нет ни одного момента, когда мы не представляли бы себе отсутствующее в соответствии с тем, что мы видим и чувствуем. Например, когда мы находимся в храме, мы можем вообразить дом так, как будто смотрим на него снаружи, даже если наши глаза не фиксируют никаких изменений, от которых зависит восприятие храма (§. 90), следовательно, он отсутствует для нас (§. 63). Тем не менее, это воспроизведение, при котором храм представляется нам как бы находящимся вне нас, даже если его нет, является идеей храма (§. 48), и храм, который можно увидеть, таким образом, является объектом, воспринимаемым чувствами (§. 77). Таким образом, душа может воспроизводить идею объекта, который ранее был воспринят через чувства. Таким же образом можно собрать информацию из любого другого примера. Пропозиция, на самом деле, представляет собой универсальное утверждение, которое содержится в любом конкретном примере или частном случае. Важно отметить тот метод, с помощью которого в подобной ситуации универсальное, скрытое в конкретных примерах, отделяется от тех же самых понятий, которые были ранее усвоены. Это дает нам явные преимущества в развитии способности видеть абстрактное в конкретных случаях, о чем мы будем говорить позже. Мы не предлагаем ничего, что не могло бы принести пользы в отдельности, и не будем углубляться в очевидные вещи без достаточных оснований. Мы сами, конечно, испытали, почему важно заниматься изучением явных вещей, если вы готовы приложить максимум усилий и остроту ума к размышлениям. Никто не поверит в это, пока не испытает на собственном опыте. Тем не менее, тот, кто в конечном итоге пройдет через этот опыт, почувствует то же самое, что и тот, кто размышляет о явных вещах подобным образом. Неосведомленные математики, чьи недостатки в понимании понятий компенсируются формой, а порой неясные идеи становятся более понятными благодаря успешным вычислениям. Все остальные ученые, которые далеки от точного анализа, также остаются в неведении. Поэтому мы не будем задерживаться на суждениях, которые не приносят нам никакой пользы. Мы считаем целесообразным иногда напоминать о таких вещах, которые должны вдохновить нас, философствующих, на продолжение усердной работы.

§. 92. Определение воображения.

Способность создавать восприятия вещей, которые воспринимаются чувствами, в их отсутствии. Эта способность называется воображением. Душа, таким образом, может воспроизводить идеи отсутствующих объектов (§. 91). Душе присуща способность воображать, то есть воображение. Таким образом, мы подчеркиваем, что реальность воображения должна быть вынесена на поверхность. У Аристотеля воображение также часто называют Фантазией. У Тширнхауфена термин «Воображение» используется в более широком смысле, включая способность чувствовать. Воображение, безусловно, это то же самое, что и верхняя часть познавательной способности, о которой мы говорили ранее (§. 55). Однако значение этого термина настолько обширно, что, как он сам отмечает в части 2. §. 2. стр. 41, это дает основание для наименования, что эти способности, хотя и различны, имеют нечто общее: их действия чаще всего представлены нам в виде образов. Мы подчеркиваем это, чтобы избежать путаницы при чтении книги Тширнхауфена.

§. 93. Определение фантома.

Фантомом мы называем идею, возникшую в результате воображения. Аристотелики, однако, используют термин «фантом» не совсем в том же смысле; для нас же достаточно, чтобы этот термин удобно обозначал идеи, возникающие из воображения. Как отмечает Гоклениус в своем Философском словаре, определение фантома также может относиться к образу какой-либо вещи, воспринятой через чувства и оставленной в нашем сознании; в то время как фантом используется для обозначения способности к воображению (см. §. 92); более удобно ограничить понятие фантома идеями, созданными воображением. Поскольку аристотелики в своих учениях о человеческом уме не всегда четко разделяли то, что должно быть различимо, никто не упрекнет нас, если мы придадим определенные и фиксированные значения словам, стремясь к точному пониманию души.

§. 94. Как легче всего представить

Когда мы что-то воспринимаем ясно с помощью наших чувств, нам легче и понятнее это представить, чем то, что мы воспринимаем неясно. Более того, если мы что-то представляем, то это будет менее ясно, чем если мы воспринимаем это с помощью чувств. Например, когда мы пытаемся представить лицо солнца, мы хорошо представляем его форму и размер, и это довольно ясно. Однако представить свет солнца нам почти не удается, так как ясность, которую мы ощущаем, отсутствует, когда мы воспринимаем его через чувства. В фигуре солнца мы можем различить множество деталей, и также можем соотнести размеры, как, например, диаметр солнечного диска с высотой воспринимаемых объектов, а площадь, заключенная в периметре, с другими плоскими поверхностями. Мы четко воспринимаем форму и размер (§. 38). Однако, поскольку в свете солнца невозможно отделить множество различных понятий, мы воспринимаем свет только неясно (§. 39).

Мы хорошо различаем форму и размер фантома листа, который воспринимают другие, и благодаря этому можем распознать его фигуру; восприятие фантома листа является ясным (§. 31). В то же время фантом света настолько неясен, что из этой темноты ты не можешь распознать свет, и даже если он будет освещен какой-либо яркостью, этого недостаточно, чтобы распознать свет листа; ты скорее осознаешь, что они значительно различаются. Восприятие солнечного фантома света бывает либо совершенно темным (§. 32), либо, по крайней мере, менее ясным (§. 31). Таким образом, очевидно, что мы можем легче и яснее представить то, что воспринимается четко, чем то, что воспринимается смутно; и если мы что-то воображаем, то это воображение будет менее ясным, чем то, что воспринимается чувствами. Не лишним будет, если, обратившись к другим примерам, ты извлечешь из этого данное утверждение. Однако, поскольку примеры очевидны, нет необходимости приводить больше. Полезность данного утверждения станет ясна в последующих разделах; однако в области морали она иногда проявляется более явно. Кроме того, стоит отметить, что способ вывода универсальных понятий из частных случаев, который мы применяем при формулировании предложений на основе опыта, эквивалентен более сложным доказательствам, применяемым к конкретным случаям. Такие примеры часто встречаются в математике, и их не может не знать тот, кто хоть немного изучал эту дисциплину. Важно отметить одно, прежде чем мы перейдем к следующему вопросу: легко ли нам что-то сделать или трудно представить – это становится очевидным, когда мы осознаем усилия, которые прилагаем для воображения. В приведенном примере появляется солнечное фантомное изображение, которое, как будто по зову, мгновенно проявляется в форме и размере. Однако, когда мы пытаемся представить свет, мы осознаем, что повторяем неудачные попытки, и таким образом приходим к пониманию этой импотенции (замечание §. 39).

§. 95. Что такое чувственные идеи.

Чувственными идеями я называю те, которые возникают в нашем сознании в результате ощущений, или те, которые в данный момент находятся в нашем сознании, когда происходит изменение в сенсорном органе. Также можно сказать, что это те идеи, которые порождаются ощущениями в нашей душе. Например, когда мы видим солнце, идея солнца, благодаря которой мы его воспринимаем, зависит от нашего зрения, и поэтому существует в нас, поскольку лучи от солнца, попадая в глаз, вызывают определенные изменения в органах зрения; таким образом, эта идея называется чувственной. Аналогично, мы воспринимаем звук трубы, потому что он вызывает изменения в нашем слуховом аппарате; идея звука также является чувственной. То же самое можно сказать и о других идеях, которые возникают в ответ на изменения в других сенсорных органах. Эти чувственные идеи противопоставляются фантазмам, которые возникают в результате воображения (§. 93): причины их различия станут ясны в дальнейших рассуждениях, и их значимость в моральных вопросах также станет очевидной.

§. 96. Различие между фантомами и чувственными идеями. Фантомы менее ясны, чем чувственные идеи. Если мы воспринимаем что-то нечетко через чувства, это не влияет на его ясность (§. 39), как, например, с фантомом света и цветов; если мы это воображаем, то представляем себе это менее ясно, чем если воспринимаем через чувства (§. 94). Поэтому объекты, воспринимаемые чувствами, всегда должны восприниматься нечетко, как, например, видимые цвета (см. §. 39); если мы воображаем какое-либо чувственное восприятие, оно должно быть менее ясным, чем если мы воспринимаем его через чувства. Действительно, идея, возникающая через чувства, является чувственной идеей (§. 95); фантом же – это идея, которая создается воображением (§. 93). Таким образом, ясно, что фантомы имеют меньшую ясность, чем чувственные идеи.

Примером служит идея феноменальных образов и фантомов, которые, имея две восприятия, различаются по степени яркости – это ощущение знакомо каждому из нас. Мы хорошо различаем степени яркости, но в этих случаях не можем четко определить что-либо конкретное, поэтому воспринимаем их лишь смутно. Таким образом, если существуют два цвета, один из которых ярче другого, это очевидно; но откуда нам знать, что один цвет ярче, а другой – менее яркий? Мы не осознаем этого, и не можем выразить свои мысли.

§. 97. Как различать фантомы и сенсуальные идеи.

Поскольку фантомы и сенсуальные идеи различаются по степени яркости (§. 96), мы можем отличать их друг от друга. Следовательно, если фантомы и сенсуальные идеи сосуществуют в нашей душе, мы можем их различать. Опыт подтверждает это утверждение. Каждый из нас осознает, что отлично различает фантомы и сенсуальные идеи, и поэтому никогда не возникает опасности спутать то, что мы воображаем, с тем, что мы чувствуем, пока мы одновременно чувствуем и воображаем: это происходит с нами, когда мы бодрствуем.

§. 98. Эквивалентность актов воображения и ощущений.

Акты воображения можно сравнить с более слабыми ощущениями. Слабее всего ощущение, обладающее меньшей степенью ясности (§. 75). Поэтому, когда образы, создаваемые воображением, менее ясны, чем сенсорные идеи (§. 96), они, тем не менее, возникают благодаря силе воображения (§. 93), а ощущения являются результатом восприятия (§. 95); акт воображения имеет меньшую степень ясности по сравнению с ощущением. Поскольку мы можем воображать ощущения (§. 92), то то, что воспринимается чувствами, эквивалентно (§. 77). Опыт показывает, что ощущения воспринимаются яснее при ярком свете, чем при более тусклом; акты воображения эквивалентны более слабым ощущениям.

Этот факт подтверждается нашим опытом. Действительно, если мы видим всадника на расстоянии в темноте ночи, его силуэт выглядит менее ярким, чем если бы мы смотрели на него при дневном свете с того же расстояния. Мы наблюдаем нечто подобное, когда рассматриваем один и тот же объект при дневном и лунном свете в разные моменты времени, если расстояние от глаза в предыдущем случае было достаточным, чтобы вызвать такую разницу в восприятии. Однако сейчас не следует углубляться в то, как именно должно определяться это расстояние.

§. 99. Обскурация воображения через ощущения затмевает наши воображаемые акты, так что мы их вовсе не осознаем.

Акт воображения сопоставим с более слабыми ощущениями (§. 98). Таким образом, сильное ощущение затмевает слабое, и мы полностью теряем осознание более слабого (§. 76); ощущения, которые сопутствуют актам воображения, должны затмевать их, так что мы не можем их воспринять. Это происходит в нашей душе, когда появляются фантомы, о которых мы, однако, совершенно не знаем; в следующих частях это станет ясным. Поэтому необходимо будет выяснить, как скрытые фантомы могут быть выявлены, чтобы мы смогли осознать их, даже если ранее не знали о них.

§. 100. Слабые ощущения становятся более четкими, когда сильные отсутствуют.

Опыты показывают, что слабые ощущения становятся яснее в отсутствие более сильных. Например, когда Луна светит ночью, объекты, освещенные ее слабым светом, начинают сверкать, и мы воспринимаем лунный свет гораздо ярче, чем днем, когда он бледнеет, как облачко. Мы воспринимаем солнечный свет намного ярче, чем лунный, что делает первое ощущение более сильным, а второе – слабым (§. 75). Когда, следовательно, Солнце больше не видно, а только Луна попадает в поле зрения, находясь под скрытым горизонтом, так что свет из этого источника не достигает нас; сильное ощущение скрывается, остается лишь слабое. В результате лунный свет воспринимается гораздо ярче, чем раньше, так как Луна уже не выглядит бледной, как облачко, и слабое ощущение становится более четким при отсутствии сильного. Ясно, что причина затемнения исчезает (§. 76), поэтому слабое ощущение не затемняется. Оно сохраняет свою ясность.

§. 101. Акт воображения, когда он становится более ясным.

Если акт воображения является единственным, он оказывается более ясным, чем сопутствующие ощущения. Поскольку акт воображения эквивалентен более слабым ощущениям (§. 98); если акт воображения единственный в душе, при отсутствии всех ощущений, это похоже на ситуацию, когда присутствует лишь более слабое ощущение, особенно когда более сильные отсутствуют. Действительно, более слабые ощущения становятся более ясными, когда отсутствуют более сильные (§. 100). Следовательно, акты воображения должны быть более ясными, если они единственные, чем если они сопутствуют ощущениям.

Это также подтверждается последующими наблюдениями. В сновидении ощущения прекращаются, и в душе остаются только акты воображения. В этом случае, действительно, последующие акты становятся более ясными, чем когда мы бодрствуем, когда у нас есть фантомы вместо чувственных идей, полагая, что мы бодрствуем, когда находимся в состоянии сна, и на самом деле происходит то, что лишь кажется.

§. 102. Особые случаи.

Акты воображения становятся более ясными, когда они происходят сами по себе, чем когда они связаны с ощущениями (§. 101). Высшие акты воображения проявляются особенно ясно в темноте и когда мы закрываем глаза, а также в отсутствие других объектов, которые воздействуют на наши сенсорные органы.

Эта идея соответствует общему представлению: для того чтобы достичь ясности образа, мы закрываем глаза и исключаем другие объекты из контакта с нашими чувствами.