Читать книгу Баллада о неудачниках - - Страница 9

Я приготовился к штурму, но крепость сдалась без боя. Дверь открыла не эта кошмарная саксонка, а заспанная де Бов, замотанная во что-то вроде ярко-зеленой туники с разрезом спереди. Шнуровки не было, и держалась эта штука только на поясе, не то чтобы туго затянутом. На тунике были желтые цветы и птички, а под туникой ничего, кроме самой де Бов, не было. Не такая уж она, пожалуй, и тощая, если приглядеться. Хотя сиськи все же маловаты.

Де Бов зевнула и потерла кулаком правый глаз.

– Ты вообще спишь?

Я отвлекся от птичек – и всего, что под ними. Какое, нахрен, спишь? День на дворе!

– Прошу прощения. Не знал, что потревожу ваш сон. Я могу подождать, когда вы переоденетесь.

– А смысл? – загадочно вопросила де Бов. – Входи.

Она развернулась и скрылась в глубине дома. Ну что ж, если так хочет дама… Я пожал плечами и двинулся за желто-зеленым сигнальным огнем. Де Бов обнаружилась на кухне. Она возилась у шкафчика, доставая какие-то горшочки, связки травок и кружки. Туника выразительно облепила задницу. Я тактично опустил глаза и тут же наткнулся взглядом на голые лодыжки. Сквозь белую кожу над щиколотками просвечивали голубоватые венки. Де Бов переступила с ноги на ногу, потерла ступню, стряхивая прилипший мусор. Ну вот что мне, зажмуриться, что ли?!

– Садись, – де Бов махнула рукой на лавку у стола. – Я сейчас.

 Она сыпанула в кружки сухих листьев, залила из кувшина водой, сжала на миг ладонями. Забурлило, из кружек повалил пар.

Интересно, а если она за голову кого-то ухватит, мозги так же вскипятить может?

Де Бов пододвинула одну кружку мне, поставила на стол тарелку с печеньем, мед и соль – очень ровную, очень белую и очень чистую, как первый снег.

– Теперь рассказывай, – она зачерпнула ложкой соль и высыпала в отвар. Я вылупил глаза.

– Вы это солите?!

Не знаю, почему меня так поразило именно это. Я сижу на кухне у ведьмы, собираюсь пить какое-то зелье и, может, рискую бессмертием души. Ну, если вдуматься. Но нет, по-настоящему пугает меня мысль о необходимости пить рассол с печеньем. Идиотизм же.

– Рехнулся? Это сахар, – де Бов пихнула ко мне горшочек. Я осторожно взял ложку. Для сахара эта штука была слишком белой. – Давай, давай, попробуй.

Я колебался.

Да ладно, это же детская шутка. Не будет меня взрослый человек дурить. Или будет? Между прочим, де Бов еще не отпила.

Да какого дьявола! Я рыцарь, а рыцарю неведом страх!

Зажмурившись, я лизнул ложку. Действительно сахар.

Вот так просто, утром на завтрак.

Кажется, насчет финансовых возможностей чернокнижников я здорово ошибался. Зато теперь я точно знаю, почему люди заключают сделку с дьяволом. Если бы мне кто-то лет десять назад сказал, что за проданную душу полагается сахар, я бы колебался минуты две – решал, просить один мешок или все-таки парочку.

Кстати, а из чего отвар вообще? Ладно, неважно. С сахаром я и сушеные жабьи глаза слопаю.

Печенье было в форме звездочек и полумесяцев.

Вкусное.

С орешками.

Я дожевал, запил подостывшим отваром, смахнул с физиономии налипшие крошки. Хватит, пожалуй, жрать, пока задница к лавке не приклеилась. Я сюда не за этим пришел.

Я с сожалением отодвинул тарелку с печеньем.

– Еще раз прошу прощения за ранний визит, но у меня приказ.

– Да, помню. Докладывай, – де Бов приглашающее махнула рукой – той, в которой держала кружку. – Черт. Разлила.

Она потянулась к лежащей на подоконнике тряпке, не достала и досадливо поморщилась. Тряпка дрогнула, медленно поднялась в воздух и плюхнулась на стол – точно на лужу.

– Ну? Я тебя слушаю.

А. Да. Точно.

– Кхм. Крестьяне жалуются, что дети в лесу пропадают.

– Часто?

– Чаще, чем обычно. Один-два за год – это нормально. А тут за пару месяцев шесть человек. Я поначалу был уверен, что это волки. Поднял людей, те прочесали лес.

– Волков нашли?

– Ну да. Потому я и успокоился. К тому же все вроде бы прекратилось.

– А теперь, значит, опять началось, – де Бов задумчиво выколупывала из печенья орешки и складывала их на край тарелки. Привычка у нее такая, что ли – наковырять еды и мозаику из нее выкладывать?

– Вроде как. Сегодня целая делегация пришла. Помочь просили.

А я не знаю, как. Ненавижу это. Самая дерьмовая штука в жизни – беспомощность, чего бы она ни касалась.

Де Бов закончила с одним печеньем и взяла другое.

– Детали помнишь?

– Деревни разные. Друг от друга далековато. Дни разные, к луне не привязаны, – ну да, я тоже учусь. – Пропадали и мальчики, и девочки. Криков в деревне не слышали, похоже, дети просто уходили, и все.

– А может, действительно уходили? Может, в семьях конфликты были?

– А что, могло не быть? – я удивленно посмотрел на де Бов.

Твою мать, это же семья. Где еще быть конфликтам, как не здесь.

– Я имела в виду, серьезные. Может, их обижали, и они решили сбежать.

Ну я же не сбежал.

– Это как ребенка обижать нужно, чтобы он от теплой печки и миски каши в лес к волкам рванул?

– Я просто предположила. Ты действительно считаешь, что это невозможно?

– Уверен, что да. Обычные крестьянские семьи. Ничего хорошего, конечно, но в деревнях везде так. Тогда бы уже вся детвора скопом бежала.

– Может, родители пили?

– А где не пьют?

Когда мой не-папаша винищем нажирался, свиньи в хлеву в дерьмо зарывались – и ничего, жили.

Де Бов удивленно посмотрела на свои руки, отложила раскуроченное печенье и отряхнула ладони.

– Ладно. Если ты так уверен… Сколько было детям лет? Как они выглядели? Что делали до исчезновения? Откуда пропадали?

– Это действительно важно?

– Пока не знаю. Но, думаю, собирать и анализировать информацию разумнее, чем бегать с воплями по лесу. Черт, как ехать-то не хочется, – де Бов потянулась, изгибая спину, и туника обтянула все, что я еще не успел рассмотреть.

– Куда ехать?

– В деревни же. С родителями беседовать.

– Зачем? Берите допросные записи и читайте.

– Серьезно? У тебя все записано? – де Бов смотрела на меня так, будто я достал из кошеля бриллиант и вручил ей. То-то же! Я как можно равнодушнее пожал плечами.

– Ну да. Порядок есть порядок. Все допросы записываются. Если хотите, я вам их передам.

– Да. Нет! Подожди, я сейчас оденусь, вместе съездим – так быстрее!

Де Бов вымелась из-за стола и резво ускакала в глубину дома. Там что-то загрохотало, громко и мерзко заскрипели дверные петли.

Я откинулся на стену, взял расколупанное печенье – просто из жалости, чтобы добро не пропадало. Надо же чем-то время занять.

Забавная у де Бов туника. Ткань гладкая и тонкая, никогда такую не встречал. Кстати, очень гладкая, да. Если бы де Бов в этой тунике спала, то помяла бы. Значит, спит она в чем-то другом. В рубашке, к примеру. А тунику надела, когда двери пошла открывать. Стоп. И где рубашка? Вот я просыпаюсь, вот встаю, вот беру тунику и натягиваю на рубашку. Поверх. И проще, и быстрее, и задницей не отсвечиваю. А когда я надеваю тунику на голое тело? Именно! Когда рубашки нет!

Я отсалютовал самому себе кружкой.

Теперь я знаю, что де Бов спит голышом. Очень, очень полезная информация.

Куда дети деваются, я понятия не имею, зато тут я на коне.