Читать книгу Вечный маятник - - Страница 8

Родителей маленького Васи не стало, едва ему исполнилось десять. На попечение мальчика взяла бабушка, но она не походила на обычную бабушку Васькиных сверстников. Они не ездили по грибы, не пили чаи после дачных трудовых будней и не коротали вечера за просмотром телевизора. Тамару Борисовну все знали, как заведующую выставочным отделом городского исторического музея – строгую и неподкупную женщину. Вряд ли бы кто-то осмелился назвать ее бабушкой, даже собственный внук. Он проводил в ее кабинете больше времени, чем дома, изучил каждый музейный угол и экспонат, но больше всего любил пропадать в запасниках и на складах. Он с любопытством наблюдал, как реставраторы возвращали жизнь старинным вещам, как внимательно изучали каждую деталь и восхищенно кивали, когда работа была закончена. Ему нравилось бродить по пустому музею после закрытия, будто перемещаться из древних веков в современные реалии. Постепенно, из зала в зал. Маленького Васю не интересовали жаркие споры и ученые разговоры, он любил смотреть, как создаются новые выставки, как устанавливают правильный свет, как из ящиков бережно извлекают старинные артефакты и превращают в единую экспозицию.

Тамара Борисовна отдавалась работе без остатка и с отрадой отмечала, что внук не требует много внимания, а после школы с удовольствием спешит в музей и сам. Но вскоре поняла, что интереса к науке у мальчика не прибавляется, история его мало волнует, а бесцельное восхищенное брожение по залам она не понимала.

– Василий, тебе уже четырнадцать, и пора бы определяться, чего ты хочешь, – обычным повелительным тоном заявляла бабушка, – ты же не можешь всю жизнь просто гулять и смотреть.

– Ба… – запинался Васька, – Тамара Борисовна, но почему? Ходят же к вам люди смотреть, вот и я также.

– Как же это возможно? Люди ходят, потому что это их досуг, им интересно так проводить время вне своей основной работы. Но при этом она у них есть!

Васька расстраивался, потому что никак не мог понять, чего же он и впрямь хочет. Его вполне устраивали шуточки над шалями-смотрительницами, тихие беседы с художниками и ничем более он себя обременять не хотел. Бабушка была иного мнения, но при виде растерянного внука, пускала все на самотек, надеясь, что со временем он определится.

Пока однажды в судьбу мальчика не вмешался директор музея Семен Лукич, которого не иначе, как «вечным» не называли. Давно не осталось тех сотрудников, при ком он занял этот пост, никто не помнил, в каком году это произошло, но все соглашались с одним – лучшего директора история не знала. Семен Лукич давно посматривал на Ваську, его радовала свойственная молодости энергия и живость, однако он признавал, что тяга к знаниям мальчику не свойственна. Не раз директор подмечал отстранение Тамары Борисовны от внука, но во внутрисемейные дела не лез и наблюдал со стороны. Однажды, увидев, как задумчивый Васька вышел из кабинета бабушки, Семен Лукич задорно подмигнул и по-дружески протянул руку:

– Ну чего, друг Василий, такой понурый? Опять Тамарка тебя пережевала и выплюнула? Она может, все мы тут под ней ходим.

– Даже вы? – Васька ответил вялым рукопожатием и недоверчиво ухмыльнулся.

– Я в первую очередь, – закивал Семен Лукич, – если я такой женщине буду препятствия чинить, то она быстро заявит, куда надо, и скинут меня, откуда не надо. Понял?

Васька сморщился, не поняв ни слова из сказанного, но из уважения кивнул.

– То-то же, друг мой. К таким, как бабушка твоя, подход нужен. Особый, обольстительный, – Семен Лукич наклонил голову, глянул исподлобья и заговорщически продолжил, – но не слишком, чтобы не догадалась, что я к ней и так, и эдак. Но лучше никак, конечно. Поработали и разбежались. Но, должен признать, голова она у тебя, эх, голова! Мозг!

После этого Семен Лукич наконец отпустил Васькину ладонь, откашлялся и без стука ворвался в деловой мир Тамары Борисовны:

– Тамарочка, голубь мой чернобровый, я к вам с воском.

Дверь закрылась, и окончание разговора осталось загадкой для юного мальчугана. Он так и не узнал, что в тот момент директор наведался к заведующей и по его душу тоже.

– Опять вы со своими задумками, Семен Лукич, – откинулась в кресле Тамара Борисовна и постучала пальчиками по столу, – я же вам говорила, восковые фигуры – это развлекательный формат. Не представляю я подобное в нашем музее, не та ниша.

– Вы закостенелый динозавр, – хихикнул директор, на что в ответ поймал грозный хмурый взгляд, – молодежь надо привлекать. И, как вы верно изволили высказаться, развлекать. А ведь мы с вами ровесники, подумать только. Помните, Тамарочка, как мы тут все поднимали, развивали, сами после университетов, глаза горели, боялись, но делали. И никакие форматы вас тогда не пугали. А сейчас что случилось?

Семен Лукич взял со стола статуэтку Пушкина, погладил маленькую гипсовую голову и приложил к своей щеке:

– Гляньте. Вот я и вот наше все, Александр Сергеевич – светило русского языка и литературы. Вы бы хотели с ним фотокарточку?

Тамара Борисовна обомлела, глянула поверх очков и расхохоталась:

– Товарищ директор! Сема, что ты несешь?

– Я несу новое в массы. Точнее в наш музей. Нам нужны восковые фигуры, поставим их куда-нибудь, освободим зал, да придумаем что-нибудь в конце концов. Как всегда же, Тамарочка.

Семен Лукич в один присест подскочил к заведующий, подхватил ту за ручки, и они принялись кружить по кабинету в беззвучном вальсе.

– Ох, Сема, – запыхавшись, уселась обратно Тамара Борисовна, – откровенно говоря, я давно сама подумывала о чем-то новом, чтобы вдохнуть свежести. Так что с воском ты хорошо придумал. Глядишь, не только школьники да редкие туристы к нам потянутся. Только вот где мы возьмем-то их?

Директор лукаво поиграл бровями, у него и на это был готов ответ:

– Я уже все нашел, осталось, чтобы ты подписала бумаги. Мы их перекупим! Тут одна фирма разорилась недавно, маленькая незначительная выставка у них гастролировала по городам нашей необъятной. Но там больше певички да актрисульки зарубежные. Всех переделаем, переоденем и вуаля – будем нам зал с историей. Романовых вылепим!

– А лепить кто будет? Работа не каждому под силу, – опять недоверчиво отозвалась заведующая.

– Есть у меня умелица одна, искусная художница. Руки будто Богом созданы, глаз острый, каждую деталь подмечает. А в подмастерья ей твоего внучка поставим, пусть учится. Глядишь, и получится что у него. На хозяйстве встанет, будет за костюмами следить, расставлять, куда надо. Он у тебя бойкий малый, хоть и балбес. Но направление ему надо задать.

Тамара Борисовна в миг помрачнела, оправила воротничок у блузки, проверила очки на переносице:

– Знаете, Семен Лукич…

– Знаю, знаю, моя хорошая, маловат да нерасторопен. Но его надо пустить в русло, пусть не просто как оголтелый бегает, а пользу приносит. Учиться по-хорошему не хочет, так мы его хитростью заставим, может и выйдет толк.

Но толка не вышло. Васька в себе художественных наклонностей не замечал, а вскоре и все перестали надеяться, что они проснуться. Долгая, кропотливая работа с горячим воском и прорисовкой морщин на лицах утомляла. Его восхищало, что Антонина, восковых дел мастерица, могла любую восковую голову переделать в кого угодно, лишь только дай изображение, но сам притрагиваться к этому не хотел. В одном был прав прозорливый директор – неуемная энергия все же нашла выход, и Васька занялся подсобной работой. Сначала убирал помещения для новых фигур, потом наводил порядок в запасах платьев императриц всех мастей, еще и следил за исправностью инструментов и нужных ламп, где нужно – чинил, когда надо – разбирал. Школу закончил кое-как, а поступать нужды не было, его официально приняли на работу в музей. Хоть и рабочий, зато при деле.

Тамара Борисовна хотела куда более перспективной должности для внука и не раз билась с директором, чтобы того уволили. Надеялась, что может тогда он возьмется за ум, получит образование и найдет нормальную работу.

– А эта чем ненормальная? – удивлялся Семен Лукич, – вот вы, товарищ заведующая, всех по себе меряете. Не всем быть такими умными и строгими. Не каждый хочет, чтобы кулаком по столу, а вокруг тут же все забегали, засуетились. Не нравится вам просто, что суетится при этом не кто-то с улицы, а ваш внук – родненький, холененький. Хотя, надо признать, не такой уж и холененький. Не сильно вы, Тамарочка, его баловали, так что отстаньте от Васьки, пусть живет, как хочет, и работает у нас. Хороших хозяйственников поискать надо, а у него, что не спросишь, все-то знает, и где лежит, и как сделать, и куда прикрутить. Я сказал свое слово!

Вскоре Тамара Борисовна смирилась. Выставка восковых фигур меж тем проработала три года и была успешно спрятана на склад. На ее место приходили новые, экспозиции сменяли друг друга, а Васька прочно закрепился в штате. Где-то помогал, в чем-то руководил, и, спустя время, директор согласился взять ему помощников для мелких монтажных работ. Так Василия окрестили командиром, он рос, а жизнь не стояла месте – его бабушка с почестями ушла на пенсию, не в силах больше выходить из дома, а позже и вовсе покинула этот мир. До ее должности повысили старшего научного сотрудника Людмилу Ипполитовну, которая хоть и отличалась от прежней заведующей мягким нравом, но спуску никому не давала.