Читать книгу Труды по логике (диалектике) - - Страница 6

Сущность – это то, что в первую очередь и в наибольшей степени называется тем, что не предикается о субъекте и не находится в субъекте, например, о каком-то человеке или о каком-то коне. Вторичные сущности называются теми, в которых содержатся виды тех, что называются основными сущностями, а также роды этих видов; так, например, какой-то человек как вид действительно существует в человеке, а род этого вида – животное. Следовательно, вторичными сущностями являются, например, человек и животное. Ясно из сказанного, что из того, что говорится о субъекте, необходимо, чтобы и имя, и понятие предикались о субъекте, так как, например, о каком-то человеке мы говорим «человек», и имя предикается; ведь ты будешь говорить о человеке, основываясь на каком-то конкретном человеке. Понятие человека также будет предиковаться о каком-то человеке; ведь некоторый человек и есть человек. Поэтому и имя, и понятие будут предиковаться о субъекте. Что касается тех, кто находится в субъекте, то в большинстве случаев ни имя о субъекте, ни понятие не предикаются, в некоторых же случаях имя действительно может быть предиковано, но понятие невозможно; так, например, белое, когда находится в субъекте как тело, предикается о субъекте (говорится «белое тело»), однако понятие белого никогда не будет предиковаться о теле. Что касается остальных вещей, то они либо относятся к первым сущностям, либо находятся в этих сущностях. Это становится очевидным из того, что обсуждается по отдельности; например, животное описывается через человека, поэтому можно говорить и о конкретном человеке. Если бы не упоминали ни одного человека, то и о человеке в целом не говорилось бы. Цвет, например, существует в теле; значит, он присутствует и в каком-то теле; если бы его не было ни в одном из тел, то его не было бы и в теле вообще. Таким образом, все остальные вещи либо относятся к первым сущностям, либо находятся в них. Если первых сущностей не существует, то невозможно существование чего-либо другого. Все остальные вещи либо описываются через эти сущности, либо находятся в них; следовательно, если первых сущностей нет, то невозможно существование чего-либо другого.

Вторичные субстанции представляют собой больше вид, чем род; они ближе к первой субстанции. Если кто-то задаст вопрос, что такое первая субстанция, то он яснее и удобнее укажет на вид, чем на род, например, говоря о человеке, он яснее определит его как человека, чем как животное; ведь это более специфично для конкретного человека, тогда как животное – более общее понятие. Если мы говорим о дереве, то яснее будет назвать его деревом, чем растением. Кроме того, первая субстанция считается наиболее основной, потому что она подчиняется всем остальным, и все остальные либо описываются через нее, либо находятся в ней. Как первая субстанция соотносится ко всем остальным, так и вид соотносится к роду; вид подчиняется роду, поскольку роды описываются через виды, а виды не конвертируются в роды. Поэтому из этих видов род более является субстанцией. Что касается самих видов, которые не являются родами, то одна не более субстанция, чем другая; ведь нет ничего более удобного, чем сказать о человеке, что он человек, по сравнению с тем, чтобы сказать о лошади, что она лошадь. Аналогично, в отношении первых субстанций одна не более субстанция, чем другая; ведь ничто не является более субстанцией, чем человек или бык.

Правильно, что первые сущности считаются вторыми субстанциями всех остальных видов и родов; ведь именно они, которые предикаются, обозначают только первые сущности. Если кто-то определит, что такое человек, и если вид, который он назовет, будет соответствовать роду, он сможет точно представить человека как животное; однако всё остальное, что бы ни было названо, будет чуждым, например, если скажут «белый» или «бегущий», это будет неуместно. Поэтому правильно, что только эти сущности выделяются среди остальных. Кроме того, первые сущности называются собственными, так как они подчиняются всем остальным; и как первые сущности относятся ко всем остальным, так и роды и виды первых сущностей относятся ко всем остальным; о всех этих сущностях можно говорить: если ты назовешь человека грамматиком, то ты также будешь говорить о нем как о человеке и как о животном, который является грамматиком; то же самое справедливо и для других случаев.

Общим является то, что любая субстанция не существует в субъекте. Первая субстанция не может быть описана как находящаяся в субъекте, и не находится в нем; вторые же субстанции также очевидно не находятся в субъекте. Действительно, когда мы говорим о человеке, мы имеем в виду какого-то конкретного человека, но в самом субъекте он не существует; ведь человек не может быть найден в каком-либо другом человеке. То же самое касается и животных: мы можем говорить о животном, имея в виду конкретного человека, но животное не находится в каком-либо человеке. Более того, из объектов, которые находятся в субъекте, название иногда может быть использовано для описания субъекта, но разумное объяснение этого невозможно. Однако для вторых субстанций разум может быть использован для описания и названия; ведь мы можем говорить о разуме человека и животного, имея в виду конкретного человека. Поэтому не будет существовать субстанция, которая находится в субъекте. Однако это не является свойством самих субстанций; различие между ними заключается в том, что они не находятся в субъекте; двуногий и ходячий действительно могут быть описаны как относящиеся к человеку, но в субъекте они отсутствуют; ведь двуногий или ходячий не существует в человеке. Различие также описывается в терминах, которые предикатируются, так что если мы говорим о ходячем в контексте человека, то разум ходячего будет описан также в контексте человека; ведь человек является ходячим. Однако нас не должны смущать части субстанций, которые существуют в целом, как если бы они находились в субъекте, чтобы мы не были вынуждены утверждать, что они не являются субстанциями; ведь не так говорилось о тех, кто находится в субъекте, как будто они были частями.

Однако все сущности и различия могут быть однозначно описаны. Все, что относится к ним, либо касается отдельных объектов, либо видов. От первой субстанции не происходит никаких предикатов (поскольку о ней не говорят как о субъекте), тогда как вторичные сущности и виды действительно описываются в контексте отдельных объектов, род же может быть описан как по видам, так и по отдельным объектам; аналогично различия также описываются как по видам, так и по отдельным сущностям. Первые субстанции также принимают во внимание виды и роды, а виды рода (все, что говорится о предикате, также относится и к субъекту); подобным образом различия учитываются как в отношении видов, так и отдельных сущностей; однозначными являются те, у кого есть общее название и понятие. Таким образом, все однозначно описываются на основе сущностей и различий.

Тем не менее, любая субстанция, по всей видимости, что-то обозначает. В первую очередь, это безусловно и истинно, поскольку она действительно что-то значит; индивидуум и единица в числе – это то, что обозначается. Во вторых субстанциях это также, по-видимому, имеет смысл в зависимости от формы наименования, когда кто-то говорит «человек» или «животное»; однако это не совсем так, а означает некое качество (ведь не одно то, что является субъектом, как в случае с первой субстанцией, но о множественном числе говорят «человек» и «животное»); тем не менее, это не просто обозначает качество, как «белый» (поскольку «белый» означает лишь качество), а род и вид определяют качество относительно субстанции (они обозначают какую-то субстанцию). При этом род охватывает больше, чем вид: говоря «животное», мы подразумеваем больше, чем «человек».

В субстанциях также нет ничего, что могло бы быть им противоположным. Что может быть противоположным первой субстанции? Например, какому-то человеку; ведь ничто не является противоположным; но, в действительности, ничто не противоположно ни человеку, ни животному. Это, однако, относится не только к субстанции, но и ко многим другим категориям, например, к количеству; ведь двум кубитам ничто не противоположно, как и десяти или чему-то подобному, если кто-то не скажет, что много противоположно немногим или большое малому; однако у определенных объектов ничто не является противоположным ничему.

Тем не менее, кажется, что субстанция не воспринимает степень больше или меньше. Я говорю это не потому, что субстанция не может быть более субстанцией по сравнению с другой субстанцией (это утверждение сделано, потому что она существует), а потому что каждая субстанция не может называться больше или меньше в том, что она есть. Например, если субстанция – это человек, то он не может быть более или менее человеком, ни по отношению к самому себе, ни к другому. Один человек не является более человеком по сравнению с другим, так же как один белый не является более белым, чем другой, и один хороший не является более хорошим, чем другой. Субстанция не может быть определена в степени больше или меньше, как это происходит с цветом или температурой. Например, тело, будучи белым, может называться более белым сейчас, чем раньше, или более горячим и менее горячим; однако такая характеристика не применима к субстанции (ни человек не может называться более человеком сейчас, чем раньше, ни что-либо другое, что относится к субстанции). Поэтому субстанция не может воспринимать степень больше или меньше.

Максимум, однако, кажется, что основной характеристикой субстанции является то, что, будучи единым и тем же по своей сути, она может воспринимать противоположности. В других же случаях никто не может утверждать, что что-то не является субстанцией, поскольку одно и то же по числу не может быть восприимчивым к противоположностям; например, цвет, который является единым и тем же, не может быть одновременно и белым, и черным, а одно и то же действие не может быть одновременно плохим и хорошим; подобное наблюдается и в других явлениях, которые не являются субстанциями. Однако сама субстанция, оставаясь единой и той же по числу, восприимчива к противоположностям; так, например, один и тот же человек может иногда быть белым, а иногда черным, горячим и холодным, безнравственным и добродетельным. В других случаях ничего подобного не наблюдается, если только кто-то не выскажет мнение или не сделает утверждение, что это так; ведь одно и то же утверждение может быть как истинным, так и ложным, так, если истинное утверждение говорит, что кто-то сидит, когда он сам встал, оно станет ложным; аналогично и в мнении; если кто-то действительно считает, что кто-то сидит, когда он сам встал, он будет ошибаться в своем мнении, сохраняя при этом то же самое мнение о нем.

Если кто-то примет и это, то оно будет отличаться только само по себе; ведь те же самые вещи, которые существуют в сущностях, сами по себе изменены и могут воспринимать противоположности (холодное сделано из горячего, черное из белого, хорошее из плохого, и аналогично в других случаях, когда отдельные вещи, подверженные изменениям, могут воспринимать противоположности). В то время как речь и мнение остаются совершенно неподвижными и неизменными, в реальности вокруг них возникает противоречие; речь остается прежней, когда кто-то сидит, но когда что-то движется, она иногда оказывается истинной, а иногда ложной; то же самое касается и мнений. Таким образом, сущности свойственно быть восприимчивыми к противоположностям в соответствии с их собственными изменениями – если кто-то и это примет, мнение и речь могут быть восприимчивыми к противоположностям; но это не так; речь и мнение не называются восприимчивыми к противоположностям просто потому, что они воспринимают что-то противоположное, а потому что они связаны с какой-то другой эмоцией. – Ибо в зависимости от того, существует ли вещь или нет, речь может быть истинной или ложной, но не потому, что она восприимчива к противоречию. В действительности, ни речь, ни мнение не изменяются, поэтому они не будут восприимчивыми к противоположностям, если не произойдет никакое действие.

Субстанция, поскольку она может воспринимать противоположности, называется восприимчивой к ним. Она воспринимает как болезни, так и здоровье, а также белый и черный цвет; каждую из этих противоположностей, которую она воспринимает, можно назвать восприимчивостью к противоположностям. Таким образом, свойством субстанции будет то, что, оставаясь единым и неделимым по своей природе, она восприимчива к противоположностям. И о субстанции, в общем, это и сказано.