Читать книгу Тайны забытых сердец - - Страница 17

Задумавшись обо всем и ни о чем одновременно, я лежала на заднем сидении машины, когда Август открыл дверь.

– Ой, – испугалась я и села.

Август сел рядом со мной и откинулся на спинку сиденья.

– Мы здесь в ловушке, нам отсюда не выбраться. По крайней мере, сейчас это сделать невозможно.

Парень опирается локтями о колени и трет руками уставшее лицо.

– Поспи немного. – Говорю ему я, но так и не решаюсь положить руку на его плечо.

Август качает головой из стороны в сторону и еле слышно шепчет:

– Я ужасно голоден, думаю и вы тоже. Нам надо что-нибудь придумать.

– Я не думаю, что Эвелин настолько хочет нас убить, чтобы держать здесь голодными три дня. Может она наколдовала какую-нибудь еду? – улыбаюсь я тому бреду, который только что вырвался из моего рта.

– Может и оставила, – произносит Август, пожимая плечами, – пока мы нужны ей, она нас не убьет. Марк с Тибо осматривают замок, есть шанс, что найдут что-нибудь полезное.

– Будем надеяться.

Август опять откидывается спиной на автомобильное сиденье и, улыбнувшись, смотрит на меня.

– Что?

– Ты же лежала, так ложись.

– Куда? – не понимаю я, на что Август хлопает по своим коленям.

Кажется, я заливаюсь красной краской и уже хочу провалится под землю, но меня спасает стук в окно. Это Марк. Он открывает дверь и, наклонившись, радостно произносит:

– У меня две хорошие новости и одна не очень.

– Давай сначала хорошие, – просит Август.

– У нашел немного еды, – мы с Августом переглянулись, – и что-то похожее на спальное место. А теперь плохая новость: кровать одна, на ней с трудом поместятся два человек, и от кровати там остался деревянный каркас на четырех ножках. Матраса нет, но можно закидать одеждой. И кто-то один поспит в машине. Думаю, это буду я.

– Почему ты? – хмурюсь я, – Самое мягкое решил себе забрать?

– Хорошо, давай тебя оставим ночью одну на улице, а мы с Августом поспим в обнимку, да Принц Рейнт? – не успевает договорить Марк, ему прилетает очередной подзатыльник от Августа. – Ауч! За что? – растирает голову одной рукой Марк.

– Аврора будет спать на кровати, закидаем туда одежду, чтоб было мягче, – говорит Август, – Я буду спать на полу, комнату выберу позже. А ты, Марк, раз сам так захотел, будешь спать в машине. Только никуда не ходи, прошу тебя.

– Отлично, а теперь давайте пойдем к еде, я жутко голодный.

***

Проснулась я с первыми лучами солнца, светящими сквозь кроны деревьев и разбитые окна прямо в глаза. Спали мы не так, как предлагал Август – все в разных местах, а в одной комнате, мальчики на полу и тряпках, которые мы нашли в разных комнатах, а меня уложили на что-то похожее на кровать. Утром я поняла, что мы заперты в заброшенном замке без отопления и водоснабжения.

– Нам надо отсюда выбираться, и как можно скорее! – простонала я снова легла на спину.

– Первую загадку мы почти разгадали, если их будет не много, то к завтрашнему утру нас здесь не будет, – раздался голос Марка откуда-то из угла.

– А если кто-то встанет прямо сейчас, то мы уедем уже вечером! – в меня прилетает худи Августа. Я хмурюсь и Август спешит объяснить: – мы спускаемся в подвал, испачкаешь свое.

– Не испачкаю, – кидаю худи обратно Августу и встаю с кровати.

Сонная подхожу к таким же помятым на вид парням и смотрю, что они так рассматривают.

– Откуда у вас эти знаки? – Я метаю взгляд между Марком и Августом.

– Ночью взяли твой телефон и перерисовали, – виновато пожимает плечами Марк, – пароль я подсмотрел еще дома.

– В свое оправдание скажем, что как раз к твоему пробуждению мы все разгадали! – защищает Марка Август, – А если бы только сейчас все это начали, то провозились бы с этим полдня. Так было быстрее.

– И давно вы проснулись?

Мой вопрос остался без ответа, парни дальше обсуждали непонятные знаки:

– В итоге мы имеем… В западном крыле подвала должна быть какая-то жертва? Или это место чьих-то страданий?

– Вы же сказали, что почти все разгадали, – я опускаю взгляд на пыльный подоконник, где чистыми остались узоры четко нарисованных знаков из лабиринта.

На первом рисунке был изображен огонь из девяти языков пламени, извивающихся вверх. На втором находился полукруг с длинной нижней линией, это было похоже на солнце за горизонтом. Третий рисунок был похож на раскрытую кисть руки и запястье, по которому стекала какая-то капля. И последним рисунком была еще одна рука, но в этот раз сжимающая что-то в кулаке.

– Мы, кажется, поняли значение этого раздельно, но вот в единую цепь не можем соединить, – задумчиво проговорил Август, не отрывая взгляд от «напыльной живописи».

– Кажется поняли? Хватить говорить загадками, их и так здесь достаточно. Давайте в сторону спуска пойдем и заодно вы все объясните.

– Отлично.

Марк спрыгнул с подоконника, а Август наоборот на него сел и высунул голову из окна.

– Тибо, ко мне! – крикнул он и уже тише добавил, – пару минут подождем и пойдем. А пока, Марк, можешь начать рассказывать.

Выдохнув, Марк начал издалека:

– Как ты уже знаешь, я был рыцарем в вашем замке, и нам обязательно надо было учить руны, причем их много разных видов. И это одно из того, что я должен был знать.

– Должен был? – недоверчиво переспрашиваю я, и слышу из-за спины голос Августа:

– Твой брат-оболтус видимо не выполнял приказы и ничего не учил.

– Да учил я! – Марк кидает злой взгляд на Августа, а потом виновато смотрит на меня, – Просто этот вид рун выглядел так, что при желании любой дурак догадается о значении, и даже учить ничего не надо. Я помню большинство символов, но некоторые выпали из головы, а какие-то имеют несколько значений.

– Да, – на выдохе протянула я, – года идут, миры меняются, а Марк остается все тем же.

Повисла тишина, которую нарушало лишь громкое дыхание прибежавшего Тибо.

– Так вот, о значении, – продолжил говорить Марк, когда мы шли по тихим коридорам подземелья. – Первая руна, в отдельности от всего обозначает «Ад», вторая «Запад».

– Или «Восток», – перебил Август, шедший за моей спиной.

– Хоть я и прогуливал занятия, но «Запад» от «Востока» отличать умею.

– Поверим ему на слово или пойдем в противоположную сторону? – шепчет Август мне на ухо.

– Да что с тобой такое? – резко останавливаюсь, а парень врезается в меня. Пытаясь не обращать на это внимание, я продолжаю: – Чего ты к нему прицепился сегодня с утра пораньше?

– Зол на то, что твой брат-недоумок решил, что «легкие» руны не обязательны для изучения, а теперь мы из-за него будет долго выбираться отсюда.

– Начнем с того, что недоумок здесь ты! – ткнула я указательным пальцем в грудь Августа. – Вроде принц, а значение рун не знаешь.

Август на секунду замолчал, а потом тихо буркнул:

– Мне вообще-то память стерли.

Развернулась и, поймав взгляд Марка, полный благодарности, кивнула, чтобы он продолжил, пока мы идем дальше.

– Третья руна значит «Жертвенность» или «Страдание», в зависимости от предложения, но в большинстве случаев можно использовать как синонимы, так что если перепутать значение, то особо ничего страшного не произойдет. Последняя, четвертая, тоже зависит от общего смысла, «Любовь» или «Самопожертвование», иногда используют в значении «Уязвимости», но такое бывает редко.

– Ты же говорил, что не учил, а вроде все значения знаешь.

– Говорю же, значение по-отдельности узнает каждый дурак. А вот в комбинации с другими рунами…честно, ничего не помню.

– Расскажи подробнее про эти, все равно идти пока скучно.

– Нуу… – замялся Марк, – Огонь из девяти языков пламеня значит «Ад» с его девятью кругами.

– Ад внизу, поэтому мы решили, что решение загадки будет в подземелье, – добавил Август.

– Круг за длинной линией – солнце на горизонте, закат. Значит это в западной стороне, потому что при значении «Востока», от полукруга идут еще линии, означающие лучи солнца.

– Поэтому мы идем на запад, – шепнул на ухо Август, которому видимо стало скучно.

– Ладонь, тянущаяся к небу, а по запястью стекает кровь чаще олицетворяет «Страдание», а вот кулак, сжимающий человеческое сердце можно понять, как «Самопожертвование ради любви».

– Самопожертвование ради любви? – Усмехнулся Август. – Никто не должен жертвовать своими интересами или благополучием ради кого-то другого. А если под «самопожертвованием» имеется в виду что-то близкое к «жертвоприношению», когда ты теряешь себя, все свои ценности или лишаешься жизни, разве это вообще любовь? Любовь не требует жертв, ей нужны лишь взаимность и забота. Важно найти гармонию в отношениях и тогда сохраниться комфорт. Вот и будет вам счастье.

Договорил Август, как раз в тому моменту, когда Марк остановился.

– Самый западный угол, – проговорил он и сильно напрягся.

Монолог Августа остался без ответа, потому что, сделав несколько шагов вперед мы замерли так же, как Марк пару секунд назад.

В самом углу, стояло что-то похожее на алтарь: в красной жидкости, напоминающей кровь, плавали чьи-то кости. Почувствовав невероятно сильное отвращение от тошнотворного запаха, я отвернулась и хотела бежать как можно дальше, но проход оказался закрыт. И Тибо остался за каменной стеной.

Мои ноги подкосились, и, если бы не Август, обнявший меня за талию, я бы упала.

– Тише, тише, – слышу его шепот, а затем голос Марка полный отчаяния:

– Я не понимаю, что это за язык.

– Малайский, – удивляет нас с Марком Август, все еще придерживая меня за талию. – Pengorbanan diri demi cinta. Я не так уж безнадежен.

– А в переводе это значит?.. – Протягивает Марк.

– Как бы смешно и грустно сейчас не было, – Август смотрит на меня и продолжает, – это переводится, как «самопожертвование ради любви».

– И… что надо д-делать?

– Прочитать текст ниже вслух, потом что-то случится, уверен это что-то опасное. И кто-то из нас должен будет «самопожертвоваться ради любви».

Я чувствую, как по моим щекам текут слезы. Август аккуратно усаживает меня на пол и сам опускается на против меня.

– Никто сегодня не умрет, – он аккуратно водит большими пальцами по моим щекам, вытирая дорожки слез, – ни сегодня, ни завтра.

– Я бы не давал лишних обещаний, – мрачно произносит Марк, а я тяжело сглатываю.

– Читай, – хочу произнести я, но мой голос невозможно расслышать, поэтому я только киваю Августу.

Какие слова читает принц и что происходит дальше я не уже не понимаю. Воздух становится плотным и тяжелым, его не хватает для дыхания. Сердце бьется быстрее, каждый вдох становится сложнее, сковывая грудь. В ушах звенит тишина, не слышно ни единого звука. Перед глазами стоит непроницаемая тьма, окружение исчезло. И один из панических вдохов стал моим последним. Мир превратился в безмолвный мрак.