Читать книгу Шизофрения: книга в помощь врачам, пациентам и членам их семей. - - Страница 9

У людей, мозг которых функционирует нормально, поступающие сигналы сортируются и интерпретируются, а затем уже подбирается правильная реакция. Большинство реакций заучены: например, когда нам дарят подарок, мы говорим «спасибо». Сюда же относится и умение определять причинно-следственные связи и делать на их основе логический вывод: если мы не придём на работу в назначенное время, скорее всего, у нас будут неприятности с руководством. Наш мозг сортирует и интерпретирует поступающие сигналы и посылает ответы сотни тысяч раз в день.

Одним из основных дефектов шизофрении считается неспособность сортировать поступающие сигналы, интерпретировать их и затем адресно реагировать. Учебники по психиатрии описывают это как расстройство мышления, но речь идёт не только о мыслях. Зрительные и слуховые сигналы, эмоции и некоторые действия находятся в беспорядке точно так же, как и мысли, и за это, похоже, ответственен один и тот же дефект мозга.

Мы не настолько хорошо понимаем человеческий мозг, чтобы точно знать, как работает эта система, но представьте, что внутри вашей головы сидит телефонный оператор, а перед ним находится старый коммутатор, на котором нужно переключать штекеры для соединения с тем или иным абонентом. Он получает все поступающие сенсорные сигналы, мысли, идеи, воспоминания и эмоции, сортирует их и определяет те, которые сочетаются друг с другом. Например, обычно наш мозг воспринимает все слова высказывания и автоматически преобразует их в мыслительную схему. Нам не нужно концентрироваться на отдельных словах – мы можем сосредоточиться на смысле всего сообщения.

Что произойдёт, если оператор коммутатора решит не выполнять работу по сортировке и интерпретации? Два пациента описывают подобный дефект с точки зрения понимания слуховых сигналов вот так:

Когда люди говорят, мне приходится думать, что означают их слова. Видите ли, вместо спонтанной реакции возникает пауза. Мне приходится думать, и это занимает время. Мне приходится уделять всё своё внимание людям, когда они говорят, иначе я путаюсь и не понимаю их.

Если люди говорят просто, я могу сосредоточиться на их словах. Когда же они переходят к длинным предложениям, я теряю смысл. Я слышу множество слов, которые мне нужно связать воедино, чтобы придать им смысл.

Одна пара исследователей описала этот дефект как рецептивную афазию, подобную той, что встречается у некоторых пациентов, перенёсших инсульт. Слова находятся в памяти, но человек не может синтезировать их в предложения, как объяснила эта больная шизофренией:

Часто случалось, что я не понимала, что говорят люди, как будто это был иностранный язык.

Трудности с восприятием визуальных сигналов аналогичны тем, которые были описаны для слуховых:

Я должен собрать всё воедино в своей голове. Если я посмотрю на свои часы, то увижу ремешок, циферблат, стрелки и так далее, а затем мне нужно будет соединить их вместе, чтобы получить единое целое.

У одной пациентки были похожие проблемы: когда она смотрела на своего психиатра, то видела «зубы, потом нос, потом щёки, потом один глаз и другой. Возможно, именно эта независимость каждой части внушала такой страх и мешала мне узнать моего врача, хотя я прекрасно знала, кто она».

Вероятно, именно из-за таких нарушений зрительной интерпретации некоторые больные шизофренией неправильно идентифицируют человека и говорят, что он или она похожи на кого-то другого. Моя сестра, страдающая шизофренией, часто делала это, утверждая, что видела многих друзей из детства, которых, как я знаю, на самом деле в этот момент не было рядом. Другой пациент с шизофренией как-то придал своему визуальному заблуждению оттенок величия:

Сегодня утром, когда я находился в больнице Хиллсайд, я снимал кино. Меня окружали кинозвезды. Рентгенологом был Питер Лоуфорд. Охранником был Дон Ноттс.

Помимо трудностей с интерпретацией отдельных слуховых и зрительных сигналов, многие люди с шизофренией испытывают трудности с их объединением:

Я не могу смотреть телевизор, потому что не могу смотреть на экран и одновременно слушать, что говорят. Для меня это две абсолютно разные вещи – смотреть и слушать. С другой стороны, мне кажется, что я всегда получаю слишком много информации за один раз и не могу справиться с ней и понять её смысл.

Я пробовал оставаться дома и читать; слова казались знакомыми, как старые друзья, чьи лица я прекрасно помнил, в отличие от их имён; я прочитывал один абзац десять раз, не мог понять его смысла и закрывал книгу. Я попытался послушать радио, но звуки, проносившиеся в голове, напоминали жужжание циркулярной пилы. Я осторожно дошёл до кинотеатра и просидел до конца фильма, который показался мне состоящим из множества людей, медленно бредущих по улице и о чём-то увлечённо беседующих. В конце концов я решил проводить дни, сидя в парке на скамейке и наблюдая за птицами на озере.

Трудности этих людей с просмотром телевизора или фильмов очень типичны. На самом деле поразительно, как мало пациентов с шизофренией в больничных палатах смотрят телевизор, вопреки распространённому мнению. Некоторые могут сидеть перед экраном и смотреть на него, как будто он показывает тестовую испытательную таблицу, и мало кто из них может сказать, что происходит. Это относится к пациентам с любым уровнем интеллекта и образования, в том числе к людям с высшим образованием, которые, если у них нет других дел, могли бы смотреть телевизор бо́льшую часть дня. Напротив, чаще всего вы обнаружите, что они тихо сидят в другом углу комнаты, игнорируя телевизор; если вы спросите их почему, они ответят, что не могут следить за происходящим, или попытаются скрыть этот свой недостаток, сказав, что устали. Один из моих пациентов до болезни был заядлым болельщиком бейсбольной команды «Нью-Йорк Янкиз», но после начала заболевания он отказывался смотреть игру, даже когда «Янкиз» играли, а он в это время находился в комнате, потому что он не мог понять, что происходит. Именно по этой же причине многие люди с шизофренией предпочитают фильмам и передачам мультфильмы и рассказы о путешествиях – и те и другие просты, и за ними можно следить визуально, не прибегая к одновременной интеграции аудиальной информации.

Но работа телефонного оператора в нашем мозгу не ограничивается сортировкой и интерпретацией поступающих сигналов. Она также включает в себя соединение стимулов с правильными ответами, которые должны быть отправлены вовне. Например, если кто-то спрашивает: «Не хочешь ли сегодня пообедать со мной?», мой мозг сразу же фокусируется на общем содержании вопроса и начинает вычислять: есть ли у меня время, хочу ли я, какие у меня есть отговорки, что подумают другие люди, когда увидят меня с этим человеком, что почувствует этот человек, если я откажусь? Из этих расчётов вытекает реакция, которая в нормальном мозгу соответствует ситуации. Точно так же известие о смерти друга связывается с горем, визуальные и слуховые сигналы из смешного фильма – с весельем, а новая идея о сотворении Вселенной – с логикой и предыдущими знаниями в этой области. Это упорядоченный, непрерывный процесс, и оператор коммутатора продолжает работать день за днём, совершая относительно мало ошибок.

Неспособность пациентов с шизофренией не только сортировать и интерпретировать стимулы, но и выбирать соответствующие реакции – одна из отличительных черт этого заболевания. Это привело к тому, что швейцарский психиатр Эйген Блейлер в 1911 году ввёл термин «шизофрения», что в переводе с немецкого означает расщепление различных частей мыслительного процесса. Блейлера впечатлили неадекватные ответы, которые часто дают люди с этим заболеванием; например, когда им сообщают о смерти близкого друга, больной шизофренией может захихикать. Как будто оператор коммутатора не просто заскучал и перестал сортировать и интерпретировать информацию, а стал активно вредоносным и начал подсоединять входящие стимулы к случайным, обычно неуместным реакциям.

Неспособность интерпретировать и правильно реагировать также лежит в основе трудностей пациентов в отношениях с другими людьми. Невозможность объединить слуховые и зрительные сигналы затрудняет для них понимание других людей; если к тому же отсутствует возможность адекватно реагировать, то межличностные отношения становятся невозможными. Один из пациентов описал такие трудности:

Во время визита я пытался установить с ней контакт, почувствовать, что она на самом деле рядом, живая и восприимчивая. Но всё было тщетно. Хотя я, конечно, узнал её, она стала частью нереального мира. Я знал её имя и всё о ней, но она казалась странной, нереальной, как статуя. Я видел её глаза, нос, движение губ, слышал её голос и прекрасно понимал, что она говорит, но при этом находился в присутствии незнакомки. Чтобы восстановить контакт между нами, я предпринимал отчаянные попытки пробиться сквозь невидимую перегородку, но чем больше старался, тем меньше у меня получалось, а чувство тревоги нарастало.

Именно по этой причине многие больные шизофренией предпочитают проводить время в одиночестве, как можно меньше общаясь с окружающими. Процесс общения слишком труден и болезнен, чтобы в него включаться не только в случае крайней необходимости.

Как слуховые и зрительные сигналы могут не сортироваться или не интерпретироваться мозгом человека и вызывать неадекватную реакцию, так и действия могут быть бессмысленными и приводить к неадекватным реакциям. Более подробно об этом будет рассказано в следующем разделе, но стоит отметить, что, скорее всего, речь идёт об одном и том же виде поражении мозга. Например, сравните трудности, с которыми сталкивается этот пациент при выполнении простого действия «попить воды», с трудностями в реагировании на слуховые и зрительные сигналы, описанные выше:

Если я делаю что-то, например собираюсь попить воды, мне приходится сначала проработать мысленно каждую деталь: найти чашку, подойти, повернуть кран, наполнить чашку, выключить кран, выпить. Я продолжаю строить картинку. Каждый раз мне приходится менять картинку. Я должен заставить старую картинку двигаться. Я не могу сосредоточиться. Я не могу ни за что зацепиться. Что-то новое вторгается в мои мысли, что-то происходит. Мне легче, если я остаюсь неподвижным.

Это говорит о том, что, возможно, существует относительно немного первопричинных нарушений в работе мозга, которые вызывают широкий спектр симптомов, присущих шизофрении.

Когда на мыслительные паттерны при шизофрении смотрят со стороны, например, когда их описывает психиатр, используются такие термины, как «несвязность», «ослабление ассоциаций», «конкретность», «нарушение логики», «блокировка мыслей» и «амбивалентность». Начнём с несвязности: один из моих пациентов каждое утро приходил в офис и просил секретаря написать для него предложение на бумаге. Одна из просьб гласила: «Напишите все виды черных змей, похожих на сырой лук, натянутых, как струны, глубоко сидящих, длинных, всевозможных размеров». Этот пациент собрал вместе несколько, казалось бы, не связанных между собой идей, которые нормально функционирующий мозг не смог бы соединить. Другой пациент написал:

Мои мысли путаются, я начинаю думать или говорить о чём-то, но так и не дохожу до конца. Вместо этого я блуждаю в неправильном направлении и зацикливаюсь на самых разных вещах, которые могут быть связаны с тем, что я хочу сказать, но как – мне совершенно непонятно. Люди, которые слушают меня, теряются в догадках ещё больше, чем я.

Иногда при шизофрении между хаотично разбросанными мыслями может существовать смутная связь. В таких случаях принято говорить об ослаблении ассоциаций. Например, в приведённом выше примере о чёрных змеях пациент мог сопоставить их с луком, потому что на коже некоторых змей есть рисунок, напоминающий луковицы. В другой ситуации я брал кровь у пациентки, и она сказала: «Посмотрите на мои голубые вены. Я попросила русских женщин сделать их красными», – вольно связывая цвет крови с «красными» из бывшего Советского Союза.

Иногда подобные ассоциации могут возникать не на основе какой-то тонкой логической связи между словами, а просто благодаря схожести их звучания. Как в стихотворении одного молодого пациента, которое он мне подарил:

I believe we will soon Я верю, что скоро мы

achieve world peace. But достигнем мира во всём мире. Но

I’m still on the lamb. Я всё ещё на ягнёнке.

Он спутал слово «lamb» (произносится как «лэм»), которое обозначает ягнёнка или агнца божьего, символизирующего мир, с выражением «on the lam» (последнее слово также произносится как «лэм») – то есть «спасаться бегством», – правильного написания которого он, видимо, не знал. Между «lamb» и «on the lam» нет никакой логической связи, кроме схожего звучания. Такие ассоциации называются ассоциациями по созвучию.

Ещё один пример такого мышления можно наблюдать в письме, которое прислал мне молодой человек, страдающий шизофренией. Он написал его чиновнику, которому пытался объяснить свои симптомы, и поделился со мной:

Шизофреники не обязательно глупы, в чём некоторые пытаются вас убедить. Шизофреники могут быть очень умными. Я, например, смотрю на предложение и вижу его в трёх измерениях. Я вижу каждое сочетание букв и замечаю слова, которые другим не видны. Эти скрытые слова в итоге могут превратиться в тайное предложение с совершенно другим смыслом, которое никак не связано с исходным. Это может озадачить даже самого внимательного наблюдателя. Такие простые слова, как eye (ай, то есть «глаз»), могут быть заменены на I (ай, то есть «я»), а to (ту, то есть «чтобы») – на too (ту, то есть «тоже») или two (ту, то есть «два»). Для шизофреника омонимы имеют большое значение. Такие слова, как no (ноу, то есть «нет») и know (ноу, то есть «знаю»), могут использоваться как взаимозаменяемые, поэтому, отвечая на вопрос словом no (нет), я, вполне возможно, просто задаю вопрос know (знаете?). Например, do you know (знаете ли вы?). Таким образом, вы можете убедиться, насколько запутанной выглядит ситуация для врача, который соприкасается с моим шизофреническим миром и пытается понять меня. Как будто правила логики нарушились.

Ещё одна характеристика мышления при шизофрении – конкретность, или буквализм. Её можно проверить, попросив человека определить значение пословиц, что требует способности к абстрактному мышлению, к переходу от частного к общему. Большинство людей, если их спросить, что означает фраза «Людям, которые живут в стеклянных домах, не стоит бросаться камнями», ответят что-то вроде: «Если вы не совершенны, не критикуйте других». Они без труда переходят от конкретного стеклянного дома и камней к общему смыслу фразы.

Но человек с шизофренией часто теряет эту способность. Я попросил сотню пациентов с шизофренией объяснить приведённую выше пословицу, и менее трети из них смогли абстрактно поразмыслить над ней. Большинство ответили просто: «Камень может разбить стекло в окне». Во многих случаях конкретный ответ свидетельствовал о несвязности мышления:

Ну, это может означать именно то, что написано, потому что стекло вполне можно разбить. В стеклянных теплицах выращивают цветы.

А если разбить стекло, то можно нарушить микроклимат.

Несколько пациентов персонализировали предложенную пословицу:

Люди всегда должны соблюдать приличия в отношении своих жилищных условий. Я помню, как жил в доме со стёклами, но я лишь махал руками.

Другие отвечали совершенно не относящимися к делу ответами, которые иллюстрировали многие аспекты нарушения мышления при шизофрении:

Не бросайте до тех пор, пока не пойдёте – внутрь или наружу.

Несколько пациентов, которые были способны абстрактно размышлять над пословицей, при формулировании ответа демонстрировали другие нарушения мышления, характерные для шизофрении:

Люди, живущие в стеклянных домах, не должны забывать о людях, живущих в каменных домах, и не должны бросаться стеклом.

Если вы страдаете от сложностей, не говорите о людях. Не будьте прямолинейными.

Самый лаконичный ответ озвучил тихий молодой хронически больной человек, который с важным видом обдумал пословицу, поднял глаза и сказал: «Осторожно».

Конкретность мышления может проявляться и в повседневной жизни больных шизофренией. Например, однажды я фотографировал свою сестру и сказал: «Сейчас вылетит птичка». Она тут же подняла глаза к небу. Другой пациент, проходя мимо газетного киоска, заметил заголовок, сообщающий о том, что из окна упала звезда. «Как такая большая штука, как звезда, могла попасть в окно?» – недоумевал он, пока не понял, что речь идёт о кинозвезде.

Ещё одной чертой мышления, свойственного шизофреникам, является неспособность логически мыслить, что уже было показано в примерах выше. Вот ещё несколько. Один молодой человек написал: «Казалось, что та часть моего разума, которая контролировала логику, вышла за дверь». Другой пациент, которого я наблюдал, так ответил на мой вопрос «Что бы вы сделали, если бы заблудились в лесу?»: «Пошёл бы в заднюю часть леса, а не в переднюю». Многие пациенты теряют способность улавливать причинно-следственную связь между событиями. Так, один больной поджёг свой дом, в котором находилась его мать, прикованная к инвалидному креслу. Когда его спрашивали о поджоге, он, похоже, не понимал, что подвергнул её жизнь опасности.

Нарушение логического мышления приводит к трудностям в повседневной жизни. Люди, страдающие шизофренией, неспособны выполнять простые задачи: они не могут куда-то поехать на автобусе или заказать блюдо на обед. Непонимание связи между причиной и следствием также объясняет фантастические идеи, которые больные могут выдавать за факты. Один из моих пациентов, например, написал мне записку о «пауке, который весит больше тонны» и «птице, которая весит 80 килограммов, оставляет 200 следов зимой и имеет только одну ногу». У автора было высшее образование.

Помимо несвязности, ослабления ассоциаций, буквализма и нарушения способности логически мыслить, больные могут демонстрировать и другие признаки шизофренического типа мышления. Например, выдумывать слова. Для слушателя они могут звучать как тарабарщина, но для тех, кто их произносит, они являются реакцией на неспособность найти нужное воплощение для их мысли:

Когда я говорил, в голову приходили большие, значительные мысли и заслоняли слова, которые я хотел сказать.<…> Мне многое нужно было сказать, но я не мог сфокусироваться на словах, чтобы они получились, поэтому они звучали неправильно.

Иногда встречается ещё один признак шизофренического мышления, который негативно влияет на повседневную жизнь человека, – это «словесный винегрет». Больной собирает вместе ряд совершенно не связанных друг с другом слов и произносит их как предложение. Один из моих пациентов однажды повернулся ко мне и совершенно серьёзно спросил: «Кровавый червь Балтимор фри?» Трудно ответить на такой вопрос.

Как правило, чтобы понять, что́ с предложением не так, не обязательно его детально анализировать. Реакцию слушателя и без этого можно легко предсказать. Речевые примеры, приведённые выше, сами по себе производят впечатление, что в них нет единой мысли, а слова стоят не на своих местах. Джон Бартлоу Мартин написал книгу о психических заболеваниях под названием «Кусок стекла»[12], а Ингмар Бергман изобразил повторяющиеся симптомы шизофрении в фильме «Сквозь тусклое стекло» (см. главу 13). Оба они попытались показать замутнённость речи и мышления: когда слова соединяются и звучат почти правильно, но в конце предложения или абзаца внезапно обнаруживается, что они лишены смысла. Хочется нахмуриться и с неловкой улыбкой переспросить: «Что?» Именно такая реакция часто возникает, когда мы слушаем людей, страдающих расстройством мышления.

Мне кажется, что всё связано со всеми и что некоторые люди гораздо более восприимчивы к этой теории взаимосвязи всего существующего, чем другие, потому что у них есть предки, так или иначе связанные с местами или вещами, или потому что они верят, или потому что оставляют за собой след, когда проходят через комнату, знаете ли. Некоторые люди могут оставлять разные следы, и всё на свете ведёт себя таким же образом.

Разумеется, у пациентов могут наблюдаться разнообразные степени подобных нарушений мышления. Если на ранних стадиях заболевания встречается некоторое затруднение, не позволяющее с ходу подобрать нужное слово, то дальше это нарушение усиливается и поздняя стадия уже сопровождается отсутствием связи между мыслью и речью. При этом известны случаи, когда подобные нарушения не проявляются. Правда, это скорее исключение, чем правило. Некоторые психиатры даже сомневаются, правильно ли ставить диагноз «шизофрения», если у пациента не наблюдается расстройства мышления. Другие же утверждают, что это возможно, хотя протекание заболевания в таком виде при явно демонстрируемых прочих симптомах нетипично.

У людей с шизофренией также часто встречается совершенно другой тип расстройства мышления, который можно назвать «блокировка мысли». Если вернуться к метафоре с оператором на коммутаторе, то это выглядит так: он как будто внезапно задрёмывает на несколько мгновений, и система отключается. Человек думает или начинает отвечать, а затем останавливается, часто на середине предложения, и в течение короткого времени смотрит в пустоту. Джон Персеваль описал это еще в 1840 году:

Меня часто тянуло открыть рот и обратиться к разным людям, и я без всякой подготовки начинал очень разумно и последовательно говорить… но в середине предложения силы вдруг покидали меня, я останавливался, а слова, пришедшие на ум вместо предыдущих, противоречили всему уже сказанному. Я ощущал себя покинутым, терял дар речи или заикался и оказывался в большом замешательстве.

Подобное описывали и другие люди:

Я мог вполне ясно мыслить и рассказывать кому-то что-то, но вдруг застревал. Если бы вы это увидели, то подумали бы, что я просто потерялся в словах и усиленно подбираю нужное или что я впал в транс, но это не так. На самом деле я словно упирался в какое-то слово, застревал на месте и не мог сдвинуться. Казалось, что оно заполняло мой разум и больше ни для чего в нём не оставалось места. Это могло продолжаться какое-то время и внезапно заканчивалось.

Каждый, кто какое-то время находился рядом с больными шизофренией, наблюдал этот феномен. Джеймс Чепмен утверждает, что оно встречается у 95 % всех пациентов. Некоторые из них объясняют это тем, что мысли просто уходят из их головы. Этот симптом многие психиатры считают веским основанием для постановки диагноза «шизофрения».

Амбивалентность – это ещё одно распространённое нарушение мышления, которое считается симптомом шизофрении. Хотя сейчас этот модный термин используется очень широко, первоначально он применялся в более узком смысле – для описания пациентов с шизофренией, которые не могли удерживать в своём сознании противоположные по смыслу мысли или чувства и справляться с их противоречием. «Да, они собираются меня убить, а я их люблю» – вот как это выглядит с точки зрения больного шизофренией.

Одна женщина описывала противоречивые мысли следующим образом:

Я настолько амбивалентна, что мой разум делится на две части, а эти две части делятся снова и снова, пока мой разум не становится похож на мелкие кусочки, и я в полном хаосе.

Иногда амбивалентность проявляется в действиях. Например, один из моих пациентов часто выходил из парадной двери, поворачивал направо, затем останавливался, делал три шага назад и налево, останавливался, поворачивал назад и начинал движение направо, иногда продолжая таким образом действовать в течение целых пяти минут. У большинства пациентов это проявляется не так резко, но симптом достаточно частый и сильный, поэтому Блейлер назвал его одним из основных симптомов шизофрении. У человека как будто нарушается способность принимать решения. В норме наш мозг оценивает поступающие мысли и сигналы, принимает решение, а затем инициирует ответную реакцию. Мозг некоторых людей с шизофренией, по-видимому, ломается: он инициирует ответ, но затем сразу же меняет его на противоположный, после чего повторяет процесс. Это поистине мучительное зрелище.