Читать книгу Дневник далёкого предка. Забытая планета - - Страница 5

Этой ночью спать я не мог, перед глазами плыли сцены преступлений Кабана. Вот девушка вырывается из рук извращенцев, убегает куда-то в лес, а за ней несётся тот самый Жорик, догоняет и начинает рвать измученное тело на части. Девочка орёт, а рядом стоит Кабан и ржёт. В эту ночь я понял: есть люди, порой они связаны рамками своей порядочности и человеческих законов, и они беззащитны перед такими нелюдями, как этот Кабан и его банда. А есть воины, такие как мой отец и дед, долг которых вставать на защиту людей, чтоб те не осквернились и не превратились в таких нелюдей. Потому как если это произойдёт, то миру, в котором мы все живём, просто незачем существовать.

– Правильные мысли, Костя, значит, урок пошёл тебе на пользу! – прозвучал нежный женский голос. Я аж присел в кровати, дело в том, что в камере я был один. В потёмках я вдруг начал распознавать женский силуэт, который с каждым мгновением становился всё чётче и реальнее, как будто пространство вкачивало в него всё больше красок, и вот он обрёл чёткие черты. Женщина была на вид лет двадцати пяти, с восточными чертами лица и в такой же одежде, Шахерезада из сказок, иначе не сказать. Она была очень красива и движения были очень плавны, словно не шла, а плыла по воздуху. Вот она подплыла к моей койке, присела на угол и нежно, как заботливая мать перед сном, погладила меня по голове и чмокнула в щёку. Я только почувствовал тонкое касание её губ, и мне даже показалось, что меня пощекотало маленькими разрядами множества молний.

– Прости, я несколько увлеклась, не хотела доставить тебе дискомфорт, – пропел её голос.

– Нет, что ты, какой дискомфорт? – растерялся я. – А ты кто? Я что, свихнулся, да?

– Нет, не пугайся, мой мальчик. Меня зовут Эрая, я приглядываю за этим миром. Но, честно говоря, я не очень справляюсь со своей задачей, и мне нужна твоя помощь в этом нелёгком деле. И для тебя, мой маленький герой, у меня будет своя нелёгкая, но очень важная миссия. Этому миру осталось совсем немного времени, я так долго боролась за него, стараясь направить на верный путь его жителей, но люди так меня и не услышали.

– Как так? Скоро конец света? – меня аж в жар бросило. – Нет, отмени, в людях ещё не всё потеряно, – попытался убедить я её.

– Ну-ну, успокойся, мой мальчик. Отменить я его не в силах. Пойми, я не управляю людьми, я всего лишь могу попытаться направить их на нужный путь. Но люди оглохли и больше не слышат меня. Две тысячи лет назад я отдала им своего сына, который, как и ты, ещё верил в них, он носил имя Иисус, и он умер за них, чтоб пробудить в них лучшие качества. Я забрала его душу, и вместе с ним мы наблюдали, как люди встали на путь исправления, мы с ним радовались за них. Но это продолжалось недолго, люди обленились, началось время застоя, что могло привести к хаосу, и он снова попросился помочь им. Я не стала его отговаривать и отпустила его. Пётр I подтолкнул людей к дружбе и созиданию с соседними странами, но алчность людей не знает границ. Тогда мой сын несколько обозлился на людей, он стал строже относиться к ним, и в борьбе с фашизмом Сталин пролил немало крови, как врагов, так и соратников. После этого он больше не хотел возрождаться, поняв, что люди не ценят того, что имеют, и его душа начала разрушаться. Но частичку моего мальчика я успела спасти, и это мой дар тебе, Костя. – Она приложила к моему лбу свою руку, из которой полился ярко-белый свет, он проникал мне прямо в голову, не видя пред собой какого-то препятствия, я ощущал его тепло и смущение от того, что ему тесно в теле всего лишь человека.

– Он будет помогать тебе, Костя, но не надейся, что ты стал бессмертным, слишком маленькую часть моего сына я успела спасти перед тем, как он решил покинуть этот мир. Постарайся возродить в нём любовь к человечеству, и тогда, быть может, он вернётся ко мне, надеюсь на тебя, Костя. Я наблюдала за тобой, ты очень похож на него.

И она растаяла в воздухе так же, как и появилась. А я долго лежал и просто смотрел в потолок. «Богиня, что за миссия перед концом света? Как он наступит? Сын богини?», – вопросы раздирали мою голову. Как я могу заставить его полюбить людей, сидя в тюрьме? А может, мне это всё показалось, и это просто эффект от стресса, после последних потрясений?

На следующий день ко мне на свидание пришла Лиза. Она долго пыталась заставить меня держаться, всячески подбадривала, говорила, что там дедушка землю роет, чтоб только вытащить меня, а у самой глаза на мокром месте. Я успокаивал её, придя к выводу, что все ночные видения – всего лишь сон, но, взглянув на охранника, я чуть со стула не упал. Эрая вместо него посмотрела на меня вполоборота, подмигнула и сначала показала большой палец, а затем указала на Лизу. Лиза тут же обернулась, проследив за моим взглядом, но там уже стоял обычный охранник, недоумённо смотревший на нас. Он сам не понял, что сейчас было и где он был последние секунды. А потом была встреча с новым следователем.

– Здравствуйте, Константин. Моё имя Виктор Росляков, я ваш следователь. Я догадываюсь, что прежний следователь рассказывал вам обо мне. Но он мало что знает, поэтому я хочу сразу расставить все точки над «i». Дело, на котором я обжёгся – это дело ваших родителей, Константин.

Я аж поперхнулся от услышанного, но сказать так ничего и не смог.

– И прежде чем вы накинетесь на меня с обвинениями, прошу выслушать мою историю. В 1996 году я, молодой следователь, которому поручают всяческие висяки, чтоб не портить статистику и личные дела уже бывалых сотрудников. Я всячески пытался вырваться из этой системы, честно расследовал каждый случай, но ничего не выходило. К тому времени я обзавёлся семьёй, жена – красавица и умница, которая ценила меня за мою честность, родила мне сына-богатыря. Назвали Андреем, он, кстати, твой ровесник. И вот мой шанс, лёгкое дело, гопники какие-то убили молодую пару, сами гопники застрелены при задержании, только собери бумажки и всё, говорил мне начальник следствия. И всё, ты слезешь с висяков. Мне сразу не понравилось его отношение к этому делу, и я решил покопать. Долго поднимал дело твоего отца у военных, но он всё-таки разведчик, оказалось это нелегко, но со скрипом кое-что начало выясняться, говорил с сослуживцами, с твоим дедом. Я понял, что не смогли бы простые гопники причинить вред твоим родителям, а тем более убить, подготовка и опыт твоего отца не позволили бы. А начальник следствия каждый день меня торопил; что-то тут нечисто, думал я. И в один день случилось так, что сын мой пропал прямо из школы. Что происходило с моей женой, я не мог на неё смотреть. Я землю носом рыл, искал, а в это время у меня в кабинете вскрывался сейф, правилось дело твоего отца, а потом и вовсе оказалось, что я сдал его в архив, так как обвинять некого. Подозреваемые на том свете, а я просто не помнил типа из-за шокового состояния в связи с пропажей сына. Как-то ночью в дверь позвонили, открыв дверь, на пороге мы увидели нашего мальчика, мы сначала так обрадовались. Но в его глазах я увидел, что это уже не просто наш Андрюшенька. Танюшка плакала, обнимала, расцеловывала его. А он молча стоял, смотрел на меня бездонными глазами, а по щекам текли слёзы. Из нашего сына сделали наркомана, Костя! Да, мы лечили его, но он снова и снова принимался за старое. Моя Танечка не выдержала всего этого, и в один летний вечер просто села на край балкона, на девятом этаже, и полетела как ангел, только не на небо, а вниз. Я пару недель пил, допился до белочки. Однажды ночью, сидя на кухне с очередным стаканом, я уже было поднёс его к губам, как женская рука остановила движение стакана, положив свою изящную кисть на него. Гляжу, а напротив меня сидит моя Таня, грустная такая, и говорит мне: «Что ж ты, Витя, про сына-то нашего совсем забыл? Где он сейчас? Опять где-то дозу новую достаёт, пока его отец тонет в своей новой дозе? Что ж ты, Витя, не отомстил за поруганную честь нашей семьи? Не знаешь, кому? А ты в курсе, что после возвращения нашего сына у начальника следствия появился новый дорогущий джип? – Потом подошла ко мне, погладила меня по голове и тихонечко прошептала мне на ухо: – Наш сын очень важен, Витенька. У Андрюшки ещё будет своя миссия. У каждого человека на этом свете есть своё предназначение. Плохое или хорошее, неважно, но есть. У Андрюшеньки оно очень важное, и ты поймёшь, когда придёт время для него, я постараюсь оставить тебе подсказки». И в тот же момент моя Танечка растаяла, на прощание чмокнув меня в небритую щёку. А я с тех пор в каждом незаслуженно обвинённом вижу этот взгляд, тот самый взгляд! Взгляд моего Андрея, стоявшего на пороге со слезами, тёкшими по его щекам, но при этом ни разу не моргнувшего и смотревшего мне прямо в душу. Это теперь мой дар, или проклятье, я точно не знаю. Но что точно знаю, это за дело человека посадили, или нет. Но у тебя иной взгляд! У тебя взгляд воина, покаравшего лютого врага, грозившего бедами всему человечеству, а не простого убийцы.

– И что, вы отомстили, как вас просила ваша жена? – спросил я.

– Да, отомстил, – сказал он, присев со мной рядом. – И в этом мне помог твой дед. Но это другая история, может, когда-нибудь твой дедушка расскажет её тебе, если сочтёт нужным. А сейчас у нас с тобой есть дела поважнее. Сейчас я осознаю, о какой миссии говорила тогда моя Танечка. Ты должен подписать вот этот документ, это признание в превышении допустимой самообороны, ведь ты это не отрицаешь?

– Нет, тут я виновен, – опустив голову, произнёс я, – признаю полностью.

– Ну и хорошо. Значит, я в тебе не ошибся. А это подписка о невыезде до суда.

– Но как? – возразил я.

– Подписывай, Костя, – настаивал он. – А завтра вечером придёшь вот по этому адресу, после восьми, – и он всучил мне бумажку с адресом. – Да поторапливайся, твои друзья на улице уже заждались тебя.

После этих слов я уже ничего не слышал, быстро подмахнул документы, положил бумагу с адресом в карман, и уже было выскочил из кабинета, но перед самым выходом обернулся. Виктор сидел на краешке стола, смотрел в окно через решётку, дымя сигаретой.

– До нашей встречи я ненавидел вас, – сказал я тихо. – А сейчас понял, что вы просто несчастный человек, которого подставили, как и моих родителей, простите за это.

– Да ты-то за что просишь прощения? Беги лучше, Костя, к своим друзьям, в ближайшее время тебе придётся попрощаться с ними, но обо всём завтра вечером. Беги давай, – произнёс он, немного усмехнувшись.

Я выскочил на улицу, там стояли мой дед, Лиза и даже Серёга. Мы долго обнимались вчетвером, а потом поехали домой. Но когда садились в такси, я оглянулся на окно следователя, он так и смотрел на нас, куря сигарету. И как будто оценивал меня, достоин ли я чего-то.

Дома, пока я принимал душ, друзья с дедом суетились, накрывая стол. Усевшись, я поблагодарил деда за столь радушный приём для бедного арестанта, на что дед, усмехнувшись, сказал, что в этом его лишь малая заслуга, что прежде всего я должен сказать спасибо Лизавете.

– Благодарю, Лиза, ты очень радушна и добра. И когда-нибудь станешь прекрасной хранительницей домашнего очага. На что Лизка опять раскраснелась и произнесла:

– Вот, цени. Можно просто руки поцеловать, этого будет достаточно.

– Ну, от скромности ты точно не умрёшь, – я подошёл к ней и, преклонив колено, поцеловал ей руку.

Пригубили по паре стопочек, пошёл и разговор, Лиза сообщила, что поступила в медицинский. Мы все её поздравили, превратив это событие в очередной тост. Серёга сообщил, что в этот злополучный день он, собственно, ехал к моему деду с письмом от своего деда, являющегося его сослуживцем. В котором была просьба о протекции и подготовке его внука для поступления в Академию внешней разведки в Москве, и что они, собственно, с дедом уже приступили к подготовке Серёги. А я лишь тихонечко, на ухо спросил дедушку, расскажет ли он мне что-то о мести следователя, на что он ответил, что не стоит ворошить прошлое, что надо жить будущим. Так мы просидели часа четыре, Серёга ушёл в комнату раньше всех, сославшись на завтрашние тренировки, на которых он ещё пожалеет о выпитом сегодня. Затем ушла Лиза, которая ещё хотела позаниматься. Я её спросил:

– Так ты вроде уже поступила?

На что она ответила, что поступить мало, надо ещё и не опозориться во время учёбы.

– Вот, мотай на ус, – произнёс дед и отправился в свою комнату.

– Дедушка, а ты знаешь, что задумал следователь? – задал я ему вопрос вслед.

– Я-то знаю, но ты это узнаешь от него. Многие знания – многие печали, внук, – ответил он.

– Да как вас понимать-то? То смотри на Лизку, как она прилежна в учёбе, то теперь многие знания – многие печали, – пробурчал я.

– Всему своё время, внук. И, кстати, знаешь, какой сегодня день?

– Нет, – ответил я, напрягая память.

– А вот тебе и пример поговорки. Сейчас ты чувствуешь себя сытым и довольным, а после того как узнаешь, что за день сегодня, настроение твоё поменяется. Сегодня день твоего дежурства по кухне.

– Да ну тебя, – пробурчал я и артистично сплюнул на пол.

– А сейчас ещё и по расположению, – усмехнулся дед.

Я долго наводил порядок, бурча себе под нос что-то о радушном приёме и о скором бегстве друзей. Потом, погасив свет, отправился на боковую, но сразу уснуть у меня не вышло. Лёжа на кровати, я вспоминал этот вечер, и особенно то, как застенчиво улыбалась Лиза, как она смущённо краснела после моего поцелуя её руки. И вдруг я почувствовал какое-то тепло и восторг в груди, но я точно понимал, что это не мои чувства, это меня напугало и меня прошиб холодный пот. В этот момент снова пришла она – Эрая. Она по-прежнему была прекрасна и её спокойная походка умиротворяла, она, как и прежде, присела на краешек кровати, погладила меня по голове и произнесла:

– Не пугайся, Костя, это мой сынок пробуждается в тебе.

– И что будет, когда он полностью пробудится, меня что, разорвёт? – спросил её с ужасом я.

– Нет, что ты! – засмеялась она. – Всё будет хорошо, но пока тебе знать рано, как всё произойдёт. Правильно говорит твой дедушка, всякая информация полезна лишь в своё время. А то ты по ошибке можешь свернуть с намеченного пути.

– Я хотел бы тебя спросить, а почему ты не помогла сыну следователя? Ты что, не можешь избавить его от пристрастия к наркотикам?

– К сожалению, я не могу заставить человека против его воли сделать что-либо. Пока он был мал, он не думал, что это так опасно, а сейчас он не хочет вспоминать всё то, что с ним произошло, наркотики помогают ему забыть на время. Например, гибель своей матери, в которой он обвиняет себя. Я пыталась переубедить его, но он и в меня-то поверить не хочет, не то что в себя. Я подсказываю людям всего лишь возможный путь, который может их привести к тому или иному результату, и могу наделять некоторыми талантами, как этого следователя.

– Но этот дар для него проклятие. Которое каждый раз переносит его в день, который стал стартом для разрушения его счастливой жизни, – возразил я ей.

– Да, Костенька, за блага всегда приходиться расплачиваться. И порой цена очень высока. Но это же воспоминание делает его сильнее, сколько человек он спас от незаслуженных обвинений, а сколько преступников покарал? Без этого воспоминания он бы просто наложил бы на себя руки. Оно даёт ему понимание, насколько жизнь сурова, и он каждый раз с новыми силами бросается в бой. Он тоже воин, Костя, только в своей сфере деятельности, поэтому он и узнал твой взгляд. Он его видит каждый раз, в зеркале, бреясь или просто собираясь на работу. Когда-то и тебя я награжу определённым даром, и тебе по-своему придётся за него расплачиваться. Такова природа бытия, и ни ты и ни я не в силах этого изменить. А сейчас засыпай.

И она опять чмокнула меня, правда, в этот раз в лоб, и я опять почувствовал, как шевельнулся её сынок, задев меня чувством сыновней любви.

Утром, проснувшись, я отправился на пробежку, ко мне присоединился Серёга; выходя из подъезда, мы услышали, как нас окликает Лиза, с балкона.

– Мальчики, подождите меня, я уже спускаюсь.

И мы втроём неторопливым бегом отправились в сторону Верхне-Волжской набережной. Какая же красота! Нашему городу повезло, он расположен на слиянии двух великих русских рек – Волги и Оки. А наблюдать за закатами над этим слиянием – это вообще время чудес. Вода как бы заигрывает с уходящим на ночной отдых солнцем, говорит ему: «Останься, поиграй ещё со мной». Но сейчас, наоборот, город только просыпается, редкие прохожие куда-то спешат, дворники наводят порядок во дворах, по Волге не спеша идёт туристический теплоход, видимо, где-то задержался по пути домой, голуби недоумевающим взглядом, сидя на перилах, провожают нас. Мы добегаем до памятника отважному лётчику и земляку Валерию Чкалову, который стоит рядом с одноимённой лестницей, соединяющей обе набережные, дотрагиваемся ладонью до стены древнего кремля, украшающей весь город, и отправляемся в обратный путь. Нас обдувает прохладный, лёгкий ветерок, не дающий перегреваться нашим телам и приносящий с собой аромат утренней свежести.

Закончив пробежку, мы попрощались, дав обещание друг другу завтра повторить снова, я, правда, сказал, что всё зависит от вечернего разговора со следователем, но приложу все усилия для того, чтобы повторить пробежку. Потом Серёга приготовил всем кофе, сказав что-то забористое в отношении растворимого, пока я всем делал бутерброды. Дед, учуяв аромат, выполз из своей берлоги и уселся за стол, как будто ждал команды приступить к приёму пищи. Посмотрев на наши недовольные лица, он произнёс:

– Что?! Ну хорошо, я потом помою посуду вместо вас, молодые охламоны. Теперь можно уже приступать?

Я поставил тарелку с бутербродами на стол, а Серёга подал деду кофе.

– То-то же, я смотрю, вы уже разогрелись, да и от алкогольного синдрома избавились, это хорошо. Много не ешьте, – сказал он, подтаскивая тарелку к себе. – Наконец-то у вас будут полноценные спарринг-партнёры.

– А как же Лизка? – спросил я.

– Оставь девку в покое. Задурил ей голову, она хирургом хочет стать, а не на ринге выступать. Ты хотел её подготовить для самообороны, нынешних навыков для этого достаточно. А то смотреть было больно, как она полнедели ходила с фингалом и разбитой губой.

– Но, дед, это спасло ей жизнь, – возразил я.

– Да, но дальнейшие тренировки ей могут только повредить. Хватит в ней видеть соседского дружбана. Она девушка, внук! Ей детей рожать когда-то предстоит, а броски на маты этому не способствуют. И честное слово, Костя, ты меня иногда пугаешь своим отношением к ней.

– В смысле, – возмутился я. – А как же твой разговор про одиночество разведчика?

– А папка твой из воздуха нарисовался, что ли? – взорвался дед. – Не надо все мои слова воспринимать как приказ, своей головой должен думать в первую очередь разведчик. А к словам моим просто прислушиваться, как к совету более опытного товарища. Всё, пошли в клуб, на тренировку.

Это я только с Лизой тренировался дома, она стеснялась того, чтобы кто-то видел её во время тренировки, кроме меня, конечно. А спортивный клуб находился всего в паре кварталов от нашего дома, и доходили мы до него за пару минут. Детвора, которая тренировалась там, всё время собиралась поглазеть на то, как дед меня гонял, многие даже пытались, стоя на соседних матах, повторять некоторые приёмы. Дед долго боролся с собой, чтоб не подойти к кому-то и поправить стойку или руку во время броска, и не всегда он сдерживался. Видя какую-нибудь грубую ошибку, он всё-таки шёл и поправлял молодого бойца, от этого с каждым днём вокруг нас собиралось всё больше народа. Руководство клуба заметило это и предложило деду вести кружок самообороны. Дед поначалу отнекивался, но я ему помог, выкрикнув вместо него, что он согласен. На что он гонял меня по залу вдвое дольше обычного, приговаривая, какой он уже старый для этого, и что ему с одним-то обалдуем не справиться, а тут целый кружок малолетних спиногрызов. Но я видел, как загорелись его глаза. И вот уже год он их тренирует, он расцветает, когда у какого-то подопечного долго не получающийся приём вдруг выходит, он радуется вместе с ним как подросток. Я люблю эти моменты, словно черпая из радости деда дополнительные силы. И сейчас он собрал свой кружок, вместе с нами прогнал их по паре кругов по периметру зала для разогрева мышц, построил парами и начал показывать новый приём на мне, чтоб молодёжь запоминала, валяя меня каждую секунду.

– Дед, ну хватит изображать из меня ваньку-встаньку, – произнёс я, специально накуксившись как ребёнок.

Дети залились звонким хохотом.

– А ну иди отсюда в дальний угол, – поддержал он мою хохму. – И чтоб не выходил оттуда, пока не разрешу, понял?

– Понял! – произнёс я поникшим голосом, всхлипнув, вытер рукавом руки несуществующие сопли и, опустив голову, поплёлся в угол.

– Сергей, – скомандовал дед. – Иди сюда.

– Не, я лучше сразу в угол, можно? – ответил Серёга и поплёлся в мою сторону. Дети катались по полу от хохота, а у деда сияла улыбка.

– Ну ладно, шутки в сторону, – спокойным голосом произнёс он. – Вы, два обалдуя, покажите ученикам этот приём.

Показав медленно приём, мы втроём ходили от мата к мату, поправляя юных бойцов. Потом дед собрал кружок вокруг центрального мата и объявил спарринг между мной и Серёгой. И мы начали свой танец с ним, долго прицениваясь друг к другу, мы не решались на атаку. Серёга не выдержал первым и попытался провести прямой в челюсть, но я, увернувшись, схватил его за плечо и продолжил движение его тела вперёд, подставив согнутое колено в область пресса и ударяя его освободившейся рукой в позвоночник. И в этот момент я расслабился, увидев, как оппонент заваливается на мат. Но не тут-то было, приземлившись на вытянутые руки, Серёга со скоростью хищника провёл подсечку. Я в полном недоумении полетел на маты. Ещё во время падения я увидел, как мой противник, спружинив, прыгает вслед падающему мне. Придя в себя, я выставил перед ним согнутые ноги. Я даже успел заметить, как в этот момент изменилось лицо Серёги, понявшего, что произойдёт дальше. Приземлившись на спину, я резко выпрямил согнутые в коленях ноги, отправляя Серёгу в неуправляемый полёт. Дети еле успели раскатиться в разные стороны, когда этот космонавт просвистел над ними. Пролетев расстояние в пару матов, он сгруппировался и покатился кубарем, встал, зло ухмыльнулся и направился ко мне.

– Так, всё, брейк, – проголосил дед. – Вы мне так учеников поубиваете. Отрабатывайте отдельные приёмы, горячие финские парни.

Тренировались мы так часов до двух. Закончив тренировку и приняв душ, мы отправились домой. Пообедав, Серёга с дедом пошли заниматься теорией. А я пошёл прогуляться, у меня было не хорошее предчувствие, перед разговором со следователем. Но, сколько б я не думал о том, что задумал он, что за миссия у его сына, ни чего в голову так и не приходило.

Будь что будет, подумал я. Выждав определённое время, я явился по указанному в бумажке адресу.