Читать книгу Для кого закон не писан. Хроника четвертая - - Страница 18

Иван Сусамин, простой деревенский мальчишка, сидел на дороге и строгал себе свирель из ветки ивы. Холщовая рубака была залита молоком и испачкана грязью. Котомка, одетая лямкой через плечо, сиротливо болталась где-то за спиной. Лицо паренька было сосредоточено и серьезно.

Вообще-то, Иван был пастухом без роду и племени. Жил тем, что сердобольные девки наливали ему за работу молока, да давали с собою краюху хлеба. У Сусамина была своя хижина, построенная на опушке леса: то ли военный блиндаж, оставленный со времен Тридцатилетней войны, то ли заброшенная разбойниками землянка.

В деревне Простоквашино, где Ванька пас коров, поговаривали, что Сусамин был без царя в голове, потому что больше всего на свете он любил родину и государя Костоломского.

А еще Сусамин верил, что жизнь, отданная за царя и отечество – самая праведная из всех возможных. В общем, был Ванька сельским дурачком. Сидел себе спокойно, ножичком ерунду всякую строгал, отдыхал: выходной сегодня ему устроили. Как вдруг: шум, гам, топот лошадиный и скрежет зубовный.

Сусамин голову поднял: глядь, а бежать уже поздно. Стоит перед ним целое войско. Один старик с грязною бородою, тоже, видать из сирот, раз давно немытый и нечесаный. А за ним, как жар горя, тридцать три богатыря.

Не то, чтобы Ванька их сосчитать мог, просто, ему так показалось. А морды у вояк, и в самом деле были красные: наверное, аж в Простоквашино их было видно. Может, солдаты из бани шли.

Но, скорее всего, просто жажду недавно утолили, потому что глаза у всех мутные, косые. А у начальника этой армии и вовсе взгляд был злой, обиженный: того и гляди, кинется, и свирель отнимет.

– Это что деревенька? – громовым голосом возопил старец, и его карие глаза мотнулись вокруг орбит.

– Дык, наше Простоквашино. – честно признался Иван и подумал: «Не нашенские они, раз ничего не знают. Ну, все, сейчас бить будут».

А богатыри ничего: зевают, мух ртом ловят. Совсем, как деревенские. Притворяются, что никакие они не захватчики, но Сусамин быстро смекнул, что хотят эти гады его отчизну на триста лет в ярмо маврам отдать.

А еще, наверное, их всех хлебом не корми, дай только царя убить. Вон морды какие! Раньше, небось, все в каменоломнях работали, да надоело им, бунтарский дух в них проснулся, записались в армию, чтобы чужого государя жизни лишить. Семи пядей во лбу не надо, чтобы разгадать этот хитрый план. Сусамин, вон, сразу обо всем догадался.

А предводитель, старичок-то, нервничает, ногти обкусывает, сморкается, пристально на Ваньку смотрит.

– Чего надо-то? – рассердился Сусамин. – Ежели вы к царю, то не знаю, где он живет!

– Гляди-ка! – буркнул один из богатырей. – Живой партизан, а я уж думал, они все повымерли давно, вместе с папонтами.

– Р-разговорчики в строю! – прикрикнул на болтуна старик и елейно так принялся Ваньку умасливать. – Да на фиг мне твой царь не нужен, и вся Костоломия вместе с Радикулией, хрен бы их побрал! А вот не слыхал ли ты про дракона чего-нибудь?

Ха, не слыхал! Да Ванька сам этого дракона видел. Подлый зверюга. Летает редко, все больше в облаках прячется. Бывало, да не раз, схоронится этот зверюга за горой, один глаз из-за поворота торчит. Сусамин пасет коров, пасет, да устанет, только приляжет, хвать, а тут – дракон! Чистенький такой всегда, как басурманин проклятый. Взгляд у змеюки – добрый, ласковый. Огнем ни разу ничего не попалил. Просто: хвать очередную корову купца Троекурова – и в кусты. Поди, за эдаким гигантом побегай!

– Нет. – сказал Ванька. – И не слыхал, и не видал.

– Жаль. – старичок так тяжело вздохнул, что Сусамин сам в себе засомневался. – А то мы-то – драконоборцы. Появился тут один паразит: царей стал таскать да графьёф вместо принцесс. Сам понимаешь, мужики в королевстве завсегда важнее будут: дров нарубить, землю вспахать.

Ох, как хотелось Ваньке поверить этим суровым бойцам и сказать, что этот подлый дракон пролетал не далее, как утром, но ведь нельзя. Врагам верить: себя не уважать. Ну, найдут они змия. Так что с того. Договорятся ведь: дракон за золото сам им царя умыкнет и доставит. Ходить воякам никуда не придется. Так-то.

– Сами то мы не местные. – честно признался старик. – Меня зовут Нилрем. В своих краях я известен еще под кличкой Мерлин. А со мною идёт гвардия Сведенрега. Они лучшие драконоловцы нашего королевства.

«Вот врет!» – подумал Ванька, но вслух ничего не сказал.

– Ну, не видел, и ладно. – вздохнул Нилрем и подтянул кушак на своей рясе. – Скажи хоть, верной ли мы дорогой идем, товарищ?

– Это, смотря, куда вам надо. – Ванька занервничал.

«Сейчас пытать начнут». – понял Сусамин и зажмурился от страха.

– А идем мы в славное графство Хренжуйское.

«Оп-па! – понял Иван. – Пора назваться Джоном Путиведом. Они же, козлы, даже не знают, что уже пересекли границу графства! Нет, явно они все врут. Ей богу, царя убить хотят! Вон, рожи какие красные: с этих-то все станется».

– Это вы не туда свернули. Я дорогу знаю, но бесплатно никого никуда не поведу. – сказал Сусамин. – Я зарабатываю тем, что провожу путников через наши леса и топи. – А зовут меня Джон по прозвищу Путивед.

Мерлин сдвинул брови:

– Ну, поди, как врешь?

– Деньги вперед, а то ни слова больше не скажу!

Старик несколько мгновений рассматривал наглого паренька, и что-то мучительно старался припомнить. Да, видать, с Мерлином случился очередной приступ забывчивости.

– Ладно. – решил главарь богатырей. – Веди нас, Путивед, к Светлому будущему.

«Как бы вам в темном прошлом не оказаться!» – злобно подумал Сусамин.

Четыре отряда выехали из города и остановились на перепутье. Первый отряд вел сам Хулио. Здесь же был и Варт, гордый, как начищенные до блеска охотничьи сапоги.

Второй гарнизон подчинялся Гумбольдту – старому, проверенному воину.

Третью дружину возглавлял друг графа: пан Бульба, который услышал о случившемся, поднял своих казаков, да только под утро прибыл в замок. Пан был гладко выбрит, но на лбу у него торчал огромный седой чуб. Да усы свисали на грудь, делая лицо вояки философски-задумчивым, и грустным.

Четвертый отряд радикульцев возглавлял герцог Уркесюк.

Предводители крепко обнялись, сплясали канкан, чтобы удача не отвернулась от них во время пути, и каждый поехал своею дорогой.

Для связи между армиями, у всех имелись по три десятка почтовых голубей. Да по три почтовых попугая. Попугаи были проверенными: их хоть режь, а не выдадут они врагу важной государственной тайны. Другое было плохо: во время перелетов некоторые попугаи могли простыть и осипнуть. Опять же, голубя вместе с запиской, тоже могли перехватить.

В общем, все было продумано до мелочей. И все надеялись, что дракон будет повержен, а победа останется за графством Хренжуйским. Все, кроме угрина.

Так начинался самый странный поход в истории королевств Костоломии и Радикулии.

А отряд Мерлина тем временем, ведомый простым пареньком из Простоквашино, свернул с торной дороги, ведущей к родовому Хренжуйскому замку, и отправился прямиком в чащобы и трясины по, якобы, самому короткому пути.

В лесу буйствовала весна, плавно переходящая в лето. Земля после вчерашнего дождя еще не просохла, налипала на сапоги богатырей. Деревья все сплошь были зелеными. На поднявшихся травах гостей радостно поджидали голодные клещи.

Отощавшие за зиму комары приветствовали иностранцев радостным гулом, да писком своим созывали на пир собратьев.

Птицы сидели себе на ветках и радостно распевали, как хорошо в стране родимой жить, пока на тебя никто охотиться не удумал.

Где-то ревел голодный медведь: наверное, нашел улей, да злые, неправильные пчелы стали жмотиться и кусаться. У-у-у, единоличники!

Лес густел. Все больше попадалось в нем осин. И это настораживало.

Нилрем был волшебником и уж он-то точно знал, что осина, она и вампира отгонит и тоску смертную навеет. Не зря же все вешаются на осинах, а не на березах или дубках. Осина-то вытягивает жизнь из всего, а дубы – наоборот. Вот так повесишься на дубе, промаешься сутки, плюнешь, вылезешь из петли и дальше жить пойдешь: бодрый такой, радостный.

От осин настроение у богатырей начало портиться.

Впереди показалось болото: бескрайнее и необъятное.

– Верной ли мы дорогой идем? – с сомнением еще раз уточнил Мерлин.

– Вы правы. – Сусамин не моргнул и глазом, а сразу – обоими. – Мы пойдем другим путем: в обход трясины. А там уж до замка рукой подать.

Старик нахмурился, но ничего не сказал: похоже, заподозрил что-то.

Еще через полчаса Нилрем спросил:

– Джон по прозванию Путивед, а как твоя настоящая фамилия?

– Сусамин. – усмехнулся Иван.

– Гад! – хатрясся от праведного гнева Мерлин. – Я вспомнил! Это ты всех интервентов заводишь в гиблые места?!

– Идите вы на фиг, я сам заблудился. – соврал Иван и, как белка, вскарабкался на осину.

– Доброта-то меня и губит! – проворчал Мерлин и приказал делать привал.

Богатыри спокойно обступили дерево, на котором сидел Сусамин, срубили эту осину, поймали Ивана и развели огонь.

– Ну, что? – обращаясь к связанному Сусамину, Нилрем казался на удивление спокойным. – Будем и дальше Ваньку валять или дорогу покажем?

– Будем валять. – гордо прохрипел Сусамин. – Вы и сами с усами, поди, выберетесь.

– Ребята! – радостно крикнул старый чародей. – Айда Ваньку валять!

– Ура! – закричали богатыри, повалили связанного Сусамина на землю, и ну его по траве катать.

А на земле-то и камни, и корни и трава сухая. Да еще выводок спящих ежиков обнаружился.

– Ой-ей-ей!!! – заорал Иван. – Живодеры, палачи, сатрапы! Умру, а ничего вам не скажу, интервенты поганые!

– Ну и ладно. – вздохнул Мерлин. – Не хотел я применять здесь магию до поры до времени, но, видимо, придется.

И, вскинув к утреннему небу костлявые руки, старик громко запел на странном, чужом гортанном языке. И вселенная отозвалась в такт. Казалось, что весь мир колыхнулся, дрогнул и признал в Нилреме одного из истинных своих повелителей.

Богатыри бросили щекотать Ваньку, и сели в кружок вблизи огня. Они, эти солдаты знали, что, ежели Мерлин принялся колдовать, то лучше ему не мешать. Маг был забывчивым: превратит в лягушку по ошибке, а контрзаклятие может и не вспомнить. Такое уже бывало. А богатырям совсем не улыбалось жить потом в этом болоте.

Сусамин тоже притих.

А над лесом заклубились магические тучи.

Хрясь, и из облаков показались волшебные колесницы, в которые были впряжены крылатые кони.

– Что ж вы сразу не сказали, что вам наш царь на фиг не нужен? – завопил расстроившийся Ванька.

– Мы тебе говорили, да ты не слушал. – Мерлин окончил свое колдовство, взял нож и подошел к Сусамину.

– Убийцы. – обиженно проворчал Ванька. – За что я жизнь отдаю, ежели вы такие сильные чародеи?

– А кому ты её отдаешь? – поинтересовался старик, перерезая путы и освобождая Сусамина. – Иди себе с миром, да думай, кого дурачишь. Не все такие добрые, как я!

А богатыри уже молча расселись по колесницам. Ждали одного Нилрема.

– Ну, бывай! – чародей похлопал закоренелого монархиста по плечу, прыгнул в последнюю свободную колесницу и вся эта кавалькада взмыла в небо.

– Эх, – горестно вздохнул Ванька, – опять не удалось царя спасти! До чего же это хлопотное занятие: служить тайным осведомителем в третьем жандармском управлении!